***
— Мне неизвестно о грядущем и нынешнем, кроме суеты узколобых асов, — безразлично ответила она, уперев облезшую щёку на костлявый кулак. Ещё одна надежда пала и рассыпалась буквально на наших глазах. Боковым зрением я увидела, как поднялись и опустились плечи бога. Кажется, даже он потихоньку начинает поддаваться давлению безнадёги, которая за мной тенью следует. Скоро у меня будет моё личное кладбище надежд. — Пойдём, — негромко произнёс он, развернувшись ко входу. И только сейчас представилась возможность увидеть врата с другой стороны: взор упёрся во множество черепов, они вплотную застилали всю поверхность дверей, какие-то были поменьше, какие-то побольше даже обычных человеческих. Показалось, что ещё немного и они зашевелят пустыми ртами, а из чёрных глазниц выкатятся красные пристальные глаза. Дёрнула головой. Лучше бы я их и дальше не видела. — Но кое-кто приходил, — стальной голос рассёк пространство, намеренно желая нас заинтересовать. Локи сразу же остановился, будто упёрся в невидимую стену, и развернулся на пятках. — Приходил Тор, — Хель удалось удивить отца. — Когда? — рыжие брови вскочили наверх, а в глазах разгорелся интерес, как только на горизонте они увидели зацепку. — Два дня назад. — Просил твоей помощи? — Мне посчастливилось избежать его компании. Модгуд, разумеется, его не пустила. — Два дня назад... — прошептал про себя рыжий. — Спасибо, я знал, что в этом холодном теле скрываются чувства. Я лишь успела увидеть закатывающийся глаз Хель, как Локи горячей ладонью почти потащил меня к выходу. Всё тело передёрнуло, когда он равнодушно и торопливо коснулся чьих-то черепов на тяжёлых вратах, но я быстро отвлеклась на холод снаружи, обдавший всё тело. Лай Гарма громом раскалывал воздух и пробирал до костей первобытным страхом, он будто разносился со всех сторон и от этого пугал ещё сильнее — мозг не понимал, откуда ему ждать опасности. Зачем же приходил Тор? Это было примерно после нашей ночной встречи в лесу у Афдаля, а Локи как раз упоминал о странных связях его племянника. Это точно как-то связано, точно! Но это будто почти невидимая для моего взора нить большого спутанного клубка. Мне неведомо, в каких отношениях тут состоят боги и прочие сущности, неизвестны секреты, которые они прячут, прикрываясь улыбками, но, чтобы понять, что громовержец что-то задумал — много ума не надо. Это уже не походит на обычную неприязнь к рыжему сопернику, да и с самого начала масштабы его ненависти превышали соревновательный интерес в игре "Кто быстрее займёт трон". Локи ярким пятном пестрил в серой сырости Хельхейма. Немного отдалившись от замка, мы зашли за большой лысый валун, пронзённый трещинами, словно паутиной. Бог юркнул к камню за пазуху. — Хель всегда такая... немногословная? Я думала, с тобой она будет сговорчива и что-то да расскажет, — аккуратно поинтересовалась я. — Поверь, это она ещё в хорошем настроении. Не думаю, что она солгала. Как и говорил Всеотец — Хель не терпит тайные сговоры и прочую чепуху, а посему, скорее всего, она поведала обо всём, что ей известно. — Как думаешь, зачем сюда являлся твой племянник? — Уж точно не мёду распить с моей дочуркой, — усмехнулся он, достав кристалл. — Клади ручку. — А теперь куда? — Проверим одно местечко, потом к Одину, — на меня пал быстрый взгляд ужасно хитрых и азартных глаз. Послушно одну ладонь возложив на Путь Миров, а вторую отдав Локи, нас окружил свет. — Альфхейм? Зачем мы здесь? — потирая ослеплённые глаза, спросила я. На взор ложились белые мигающие пятна от вспышки перемещения, но я сразу же узнала то место, в котором была совсем недавно. — Увидишь, если моя гипотеза окажется верной. А с большей вероятностью именно так и будет. Мой вздох смешался с шелестом высокой травы, прогибающейся под ногами, и потерялся в звуках. Спустя минут пятнадцать ходьбы Локи остановился и, приложив указательный палец к своим губам, усердно прислушивался. Я же не уловила ничего занимательного, кроме звонкого пения птиц, танцев листвы с тёплым ветром и... — Чуешь? — шёпотом спросил рыжий, смакуя моё ошеломлённое лицо. — Тор?! — едва ли было слышно его имя, от волнения я, кажется, проглотила все звуки, не дав волю ни единому. — Верно, золотко, — приторная ухмылка растянулась на его лице, а значит гипотеза подтвердилась. И слух у Локи, очевидно, острее моего, ведь узнать племянника рыжего я смогла лишь по ауре, когда он оказался достаточно близко. Такой специфичный горький запах вперемешку с солью я точно не спутаю ни с каким другим. Проскользнув на цыпочках, мы укрылись за широкими стволами исполинских деревьев и свисающими до самой земли ветвями, сверчки хаотично повыпрыгивали из куста, который я зацепила рукой и тут же осеклась в страхе, что нас заметили. — Расслабься, — только успел тихонько произнести Локи, как раздался шум разносортных голосов. Он всё усиливался и усиливался, пока вовсе не достиг пика и не подарил возможность чётко разбирать поток слов и настроения собеседников. Группа остановилась неподалёку, утопая в траве по колено и окружённая деревьями. Осторожно выглянув сквозь скопление листьев, я узнала только Одинова сына. Лицо его было в смятении, но потом эмоции быстро метались из стороны в сторону, он в чём-то сильно сомневался. Ещё трое. Я почувствовала, как в крови нарастает концентрация горячащего адреналина, заставляющая сердце биться быстрее прежнего. Локи не шевелился и внимательно смотрел за каждым из них, улавливая всякую букву, которую только мог услышать. Я же внимала лишь биению крови в ушах. Разумеется, они думали, что в этом укромном местечке не найдётся лишних назойливых ушей и чужих глаз. Разумеется, они что-то скрывали и думали, а иначе зачем им здесь находиться? — Но он ведь мой отец! — грохнул Тор. Он вскочил с валуна и начал нервно нарезать круги, теребя рукоятку молота. Тут же вскружились голоса, трепетно утихомиривающие пыл громовержца, словно они сами боялись его ярости. — Ц, мы ведь уже почти договорились, что же ты, он будет в целости! Тем более всё равно время-то пришло, — раздался женский голосок. Пальцы поддались мелкому тремору от интересно развязывающихся событий. Мы узнали что-то важное и пусть оно кажется мелочью, но, возможно, сыграет одну из ключевых ролей. Вспотевшие прохладные ладошки уже будто закаменели от волнения, вцепившись в колени, пока я сидела на корточках, стараясь не пошатнуться. — Нам пора, — быстро проговорил Локи и кожу вонзились острые края кристалла. И в самый последний миг, я увидела, как Тор, остановившись на месте, начал с подозрением озираться по сторонам. — Обалдеть! Как ты узнал? — приземлившись и окончательно отбив пятки от этих перемещений, мне не терпелось узнать догадки рыжего спутника о том, что же задумал племянник и кто с ним был. — Говорил же, что я прав, — подмигнул он, довольствуясь собой. — К тому же Тор совершенно не умеет скрывать тайны и выдаёт себя поведением. Не зря я удачно подметил, что он захаживает к Фулле. А Олаф и Гудрун везде вместе с ним, как с мамкой. — Кажется, они готовят что-то нехорошее. Неужели против родного отца... сложно в это поверить. И страшно, что Один всё это предчувствует. — Ещё предстоит выяснить. То, что мы сейчас с тобой видели, осложняет задачу. — Почему же? Разве ты не можешь просто донести на него Всеотцу? Локи помотал головой, доставая флягу. — Тупица племянник лишь инструмент. Он не сможет сам провернуть хитроумный план по, в лучшем случае, свержению верховного бога. А расскажи я об увиденном побратиму мало чего изменится. Он даже родного брата-то не казнил, хотя всем очень хотелось. А значит... Точно. Ве, что хотел убить асов, а остальных сделать рабами, удостоился пощады Одина, что уж думать о родном любимом сыне. Если Всеотец узнает о том, что Тор темнит, то это только спугнёт последнего. А Фулла... прислужница Фригг, знающая её секреты. Вот почему Тор с ней сдружился — ценная информация. Но почему она пошла на это? Неужто ей плохо живётся под покровительством первой богини? — Нужно найти главного? Того, кто всем руководит? — Верно. На, золотко, — Локи наколдовал платок, чтобы я смогла вытереть кровь, стекающую по губам.***
Ванадис застыла на пороге, увидев слегка потёртый изумруд, теряющийся в складках ткани чёрного балахонистого платья. Она не могла ни моргнуть, ни прикрыть рот, что разинулся от удивления. И хоть шла в Железный лес хозяйка со рвением наконец ухватиться за нить прошлого, но крепкое сомнение составляло ей компанию всю дорогу и только теперь уже рассыпалось прахом. "Лив была права. Он точно такой же" — пронеслось в голове хозяйки, когда она машинально коснулась ткани платья на груди, за которой прятался зелёный переливающийся камень. — Проходи, похоже, наконец пришло время, — добро проговорила Вендела скрипучим голосом. Всё тот же старый диван в жилище вёльвы встретил взгляд хозяйки, которая едва ли дошагала до него на закостеневших ногах. Движения её были отрывисты и кротки, в отличии от Венделы, что, расслабленно улыбаясь, смотрела на трясущие колени блондинки. — Почему же ты так встревожена? — спросила старуха, конечно, зная ответ. Впервые её помутневшие глаза сияли, а душа её тихо пела. — Лив рассказала мне о Вас, о Вашем изумруде и... и я пришла сюда, чтобы убедиться. — Сиротское сердце побежало навстречу хрупкой надежде, — вёльва смотрела прямо в широко раскрытые глаза хозяйки. — Пророчество начало свой ход и я могу поведать тебе всё утаённое, Ванадис. Едва заметно блондинка сглотнула нервный ком, не замечая, как всё ещё дергается её правое колено. Её длинные ресницы едва заметно дрожали, она, кажется, боялась даже моргнуть, чтобы не упустить ни единого момента этой важной встречи и запечатлеть его в памяти, словно фотографию, которая навсегда останется с ней.***
Ванадис застыла в ступоре и молчании на долгую минуту, переваривая всю тяжёлую историю, которую ей рассказала старая вёльва. История та была о брошенной хозяйке, о потерянной Лив, о забытой всеми жизни, что высечена теперь в пророчестве, предназначенном лишь для одного человека. На миг хозяйке становилось страшно от безумства богов, на миг их поступки провоцировали омерзение и злобу на кукольном лице. — Мама! — воскликнула Ванадис и рванула к вёльве. Она обняла её так крепко, как никогда и никого не обнимала. В тонких пальцах запутались длинные чёрные волосы, ладони касались ссутуленной худощавой спины, сквозь балахон ощущался каждый позвонок. Вёльва лишь тихо улыбалась, руками придерживая всхлипывающую дочь. Так непривычно, так странно, так радостно, наконец встретиться. Вот только неясно, кому мучительнее было существовать: Венделе, что знала о брошенной дочери, но не могла её вернуть, или Ванадис, которая вовсе не ведала родительской любви и своих корней. Но каждая из них ждала этого момента и в глубине души верила, что однажды он неизбежно произойдёт. На серых, местами поседевших, ресницах блестели несколько маленьких капелек слёз, которые исчезли, впитавшись в сухую кожу щёк. Всё те же свечи у стен пятнами освещали два силуэта, всё так же пахло полынью, всё осталось таким же, но их судьбы наконец свернули на другую, новую дорогу. — Ну что же, не плачь, больше не будет нам разлуки, дочь моя, — длинные худые пальцы мягко прошлись по пшеничным волнам волос. — Я... я не верю, — произнесла Ванадис, шмыгнув носом и протерев красные влажные щёки. Сейчас она как никогда была беззащитна, пробудив того однажды оставленного в одиночестве ребёнка. Жить сотни и сотни лет, думая, что матери вовсе не существует, и вот так внезапно встретить её из-за мидгардской девы — казалось блондинке странными галюцинациями. — И мне словно чудится. Знай, что я всегда наблюдала за тобой и ждала, ждала того момента, когда Лив наконец поможет нам воссоединиться, — вёльва держала дочь за хрупкие плечи. — А теперь присядь, наша с тобой задача ещё не выполнена. Вендела присела на диван рядом с дочерью и, взяв её руку, продолжила говорить о важной для миров миссии. — Задача? — Ванадис внимала каждому слову матери и её слова заставили нехотя отвлечься от дурманящих эмоций. — Лив помогла всем нам, теперь мы обязаны помочь ей. Я обещаю, что мы проведём с тобой достаточно времени и я исчезну из твоей жизни лишь отправившись к Хель или же будучи гонимой тобой, но мы с тобой ещё должны кое-что сделать. Милая моя Ванадис, иди же к Лив и передай, что это она должна должна показать Одину всё прошлое, всё, что он позабыл, а вовсе не он ей. Хозяйка решительно кивнула, последний раз проведя пальчиками под глазом. — Помни, всё, о чём я тебе поведала. Как он любил её, как просил меня помочь и как нас разлучили, но не говори им, они вспомнят. Оставь им возможность узнать всё самим. — Я поняла, мама. Я всё сделаю. Последний раз крепко обнявшись, они не хотели расставаться, но это было необходимо. В последний раз. Только теперь они обе знают, что точно встретятся снова. Ванадис шагнула за порог, судорожно вдохнув свежий холодный воздух Железного леса. Её хрупкое тело всё ещё трусило, но впервые в своей долгой жизни она почувствовала, как огромное чёрное пятно на её существовании наконец заполнилось историей, а не неизвестностью. — Лёгкого пути вам. Не обижай её, — улыбаясь из тени, пригрозила Вендела сонному Сагру, который услышав скрип двери, вскочил на ноги, потирая глаза. — Всё случится так, как должно случиться, — прошептала вёльва самой себе, прикрывая покрытую мягким мхом дверь. Ванадис рассказала Сагру о том, что она вовсе не сирота. Колотящееся сердце не давало сладкому голоску быть спокойным, он то и дело перепрыгивал с одной тональности в другую. Окрылённая она неслась впереди ошарашенного не меньше неё вана, повернувшись к нему лицом и и вслепую шагая по дорожкам. Совсем позабыв о слезах и предавшись по-детски яркой эмоциональности, она трясла и размахивала руками, иногда делала паузы, чтобы проглотить воздух и продолжить рассказ. — Ого, — протянул Сагр на выдохе. Нет, ему вовсе не было скучно или неинтересно. Просто сейчас его эмоциональный спектр не мог выдать нужную реакцию из-за сильной перегрузки. — Получается, теперь нужно в Асгард? — Верно, ван. Найдём Лив и Локи, передадим то, что поручила Вен... мама, — Ванадис было очень необычно даже произносить это слово, но она хотела поскорее привыкнуть, так сильно ей понравилось ощущение того, что она не единственная кровь своего рода. — Успеть бы, — произнесла она и, придержав платье, торопливо перешагнула обломившуюся металлическую корягу. — Успеть до чего? Неужто ты думаешь, что Рагнарёк совсем близок? — Помимо конца всего близится уход Всеотца, — Ванадис перешла на шёпот и поравнялась с шумно дышащим ваном, — а матушка поведала, что среди горячо желающих на трон будет и кровь верховного бога. — Тор? Всем и так давно очевидно, что он этого желает. — Ван, не просто желает, а, возможно, даже поможет ускорить процесс ухода отца, понимаешь? — хозяйка слегка раздражилась от непонимания и простодушности собеседника и зашипела змеёй. Сагр округлил глаза, а хозяйка утвердительно кивнула. — Впрочем, я думаю, Локи уже знает о странных делах, что надумывает громовержец. — Совершенно точно он о них знает, вопрос лишь в том, кто успеет, у рыжего ведь личные поручения от Всеотца. — Именно поэтому, мой дорогой Сагр, мы к этой парочке и направляемся, — Ванадис воодушевлённо похлопала блондина по крепкому плечу и тут же в него вцепилась, споткнувшись о так неуместно расположенный камень. — Тьма-то непроглядная, надо бы обождать до рассвета. — Как только выйдем из этого ведьминского леса, — корча лицо от неприятной боли и прихрамывая, проговорила хозяйка.***
— Как матушка живёт в этом жутком месте, мне понять не удаётся, — блондинка, встав на носочки, дотянулась до исполинских листьев над головой, — там ведь кроме мха несчастного ни одного цветочка, ни одной травинки не пробивается. Выйдя из Железного леса, пара устроилась у высоченного Ётунхеймского древа. Сагр заметил, что вымотанная хозяйка уснула на его плече лишь тогда, когда её речь медленно переросла во что-то неразборчивое и едва ли понятное, а затем и совсем стихла, сменившись размеренным посапыванием. Ванадис была измотана, перенасыщена новостями и её мозг выключился, словно севшая батарейка. Он взял её хрупкую изящную руку в свою ладонь, что почти в два раза больше, и медленно гладил, глядя в костерок и пытаясь предугадать, что с ними будет завтра. Сагр точно знал, что хозяйка иногда любит приукрашивать, хоть и совершенно неспециально, но понимал, что ситуация и правда с каждым днём становится всё серьёзнее. Пока было непонятно, что именно происходит, но все, абсолютно все это ощущали. И, конечно, он был рад, что часть души его возлюбленной наконец обрела покой, найдя мать и узнав свою историю. Так ван и уснул — поглаживая бархатную тонкую кожу рук Ванадис под треск смолы в самодельном костерке.***
В глубокой вязкой темноте проявилось расплывчатое лицо старухи. — Встреть Ванадис, получи важное послание. Голос многоуровневым размытым эхом растворился в бескрайней пустоте и исчез вместе с её лицом. Где я? Открыв глаза, я увидела совсем уж незнакомый запыленный потолок и ощутила всеми затёкшими мышцами ужасно жёсткий матрац. В носу болели неприятные кровяные корочки, мешающие дыханию. Важное послание? Было бы столь важным, сказала бы сразу, вёльва. Не зря в нашу первую и последнюю встречу Вендела сказала "До встречи". Снова она знала всё наперёд. Скрипучая створка медленно покачивалась от ветерка, на улице благоухала ночь, пестрели звёзды в небе. Неразборчивый глухой шум доходил до ушей так, будто я в толще воды. Снова эта слабость, словно я столетняя старуха, с которой вот-вот и начнёт сыпаться песок, и гадкие остатки головной боли, изрезавшей во сне виски. Зрение едва ли привыкло ко тьме, но в блёклом свете с улицы я смогла разобрать покосившуюся стопку своей одежды в стороне на табурете. На ногах разбежались мурашки, от которых совсем не спасала тонкая сорочка и подобие одеяла, сшитое из цветных разноразмерных лоскутов. Чугунная голова будто перевешивала всё тело, от чего, встав на окаменевшие ноги, я пошатнулась и едва ли устояла на ногах. Шум, неопрятная комната, запах пыли — точно трактир. Одевшись и убрав слипшиеся от грязи и пыли волосы за уши, я щёлкнула ржавой щеколдой и отворила дверь. Позаботился о том, чтобы не вошёл нежданный гость, закрыв меня изнутри . Звуки резко стали громче, в коридоре прыгали тени, источники которых были этажом ниже. Каждый шаг я делала с некой опаской. Незнакомое место, резкие голоса, мутное состояние — всё это заставляло напрячь скудные остатки реакции, чтобы защитить себя в случае чего. И куда меня несёт? Дождалась бы рассвета, смаковала бы последние драгоценные часы сна. А теперь бреду по неизвестному коридору, шоркая ботинками и держась за ноющую шею. Спускаясь по крутой лестнице, я остановилась на предпоследней ступеньке и, выглянув за угол, оглядела общий большущий зал. Глазами я бегала по людям: кто-то пил за столом, стукая кружками, кто-то уже уснул за этими же столами, многие кружились в танцах, ударяя пятками в пол. В каждом трактире одна и та же картина, словно под копирку. Глазные яблоки буквально заболели от света и движений. Среди суеты посетителей пестрила рыжая знакомая макушка, плавно двигаясь, за которую я пыталась ухватиться расфокусированным зрением. Сразу же где-то внутри потеплело. От того, что я здесь не одна, от того, что не бросил. И тут же это тепло сменилось жгучим холодом. Напрягая зрительные нервы изо всех сил, я пыталась разобрать не мерещится ли мне. Прищурившись, я подглядывала из-за угла, высунув полголовы. Хотя в глубине своего трезвого разума я сразу же поняла, что не спутала и ничего мне не кажется. Рыжий плясал с черноволосой девой, ухватив её за узкую талию и ловко кружа в общей каше подвыпивших, которые так страстно пьяными завороженными глазами её пожирали. Я подалась немного назад и застыла, всё больше скрываясь в тени на этой лестнице. Они же просто танцуют, верно? Ничего страшного, почему ты так распереживалась? Я смотрю прямо на него, но, кажется, Локи не чувствует. Он не замечает ничего вокруг, улыбаясь ей в лицо и держа её руку. Какое-то знакомое лицо. Поворот, поворот и вот он уже поднял её над полом. Чёрная юбка черноволосой девушки порхала вместе с её упругими смоляными кудрями. Я прискорбно коснулась спутанной метёлки на своей голове, глядя в эти затягивающие, как в водоворот, волосы. Это та певица, что играла на тальхарпе в трактире Ванахеймовской деревни! Это точно она! Тогда мы впервые обсуждали мерцание глаз моих в свете Луны. Вероятно, она гастролирует. И сейчас она так же упрямо смотрела на Локи, не отводя взгляд, как и в прошлый раз. Разве что тогда ему удавалось игнорировать её внимание. Но как же она хороша! Так красива, что самой было порой сложно отнимать от неё взгляд, но одновременно, было так неприятно, словно змеиный яд по венам растекался с каждой секундой, как я на неё смотрела. Распространялся всё дальше и дальше, наконец достигнув трепещущего умирающего сердца. Призналась самой себе, что мне было страшно смотреть дальше. Впрочем, даже эта картина приносила мне уж точно не удовольствие. Было страшно увидеть то, что я не должна видеть, но интерес оказался гораздо сильнее. Именно поэтому я даже не шелохнулась, лишь почти незаметно содрогалась грудь от ударов сердца. Все остальные посетители стали маячащими размытыми пятнами, плывущими в глазах, пока я следила за своей целью. Локи и дева замедлили ход, будто для них одних играла совсем другая музыка. Мои пальцы вцепились в покосившиеся и крошащиеся от старости перила, на лестницу посыпались кусочки дерева, несколько маленьких заноз вонзились под кожу. Рыжий смотрел на неё медными, потемневшими глазами, которых раньше я никогда не видела. Глубокий и странный взгляд. Она медленно провела рукой по ямочке на его щеке и поправила рыжую слегка растрёпанную косичку у лица. Было и в её глазах что-то необъяснимое, что-то коварное и загадочное, заставляющее терять голову. Она не простая певичка, не может этого быть. На полусогнутых ногах я опиралась о прохладную стену и каждый миг чего-то ждала. Чего-то, что наконец отпустит меня и я, спокойно выдохнув, вернусь в комнату. Но горло будто туго перетянули грубой верёвкой, лоб покрылся холодным потом. Наклонившись к певице, Локи прижал её талию к себе вплотную, и, закрыв глаза, мягко коснулся её губ своими, а второй рукой по-прежнему не отпускал тонкую ладонь. Глаза уже заблестели от солёной влаги, когда в следующий миг я увидела, как он совершенно не собирается прерывать поцелуй, обняв деву обеими руками, согревая её тело своим теплом и продолжая медленно кружить. Он поцеловал её. Я юркнула за угол и, проскакивая сразу по несколько ступенек за раз, забежала в свою комнату. Шок увиденного мгновенно придал сил и я действительно вернулась в комнату, только не выдохнув, а задыхаясь. Прижалась к двери в надежде найти опору для быстро обмякающего тела. Я не хотела верить своим глазам, но спорить с ними, кажется, было совершенно бессмысленно. Он поцеловал её... так просто Душу разрезали пополам, давая место острой боли. Перед глазами всё ещё стоял тот замерший момент, который, кажется, хочет меня убить, вонзив предательский холодный нож в спину. Его беззаботные веснушки и слегка растрёпанные волосы, ехидная ямочка на щеке и коварная улыбка, и, кажется, весь он принадлежал ей. Рваными небрежными кусками я шумно хватала пыльный воздух, не замечая, как царапаю ладони собственными ногтями до красных лунок на коже. И я зарыдала. Будто судьба нажала на курок. Слёзы начали заливать щёки, стекая по подбородку на дрожащую грудь. Задыхаясь до боли в горле и лёгких, я сползла на прохладный и сыроватый пол тряпичной куклой, а мои сиплые всхлипы терялись в гомоне с первого этажа. Обжигающее чувство предательства опалило и обуглило все живое, что во мне есть. Внезапно все краски помрачнели ещё больше, когда к кричащему сердцу добавилась и злость. На себя за то, что в очередной раз сама себя сделала полной дурой. На него за то, что так поступил. За то, что так просто, без раздумий и всяких сомнений. Получается, Локи даже не считает это хоть на каплю предательством. Мы совершенно разные. Но ты ведь знала, с кем связываешься? Он не давал обещаний, а вот ты, Лив, почему ты в очередной раз предаёшь сама себя, обременяя бесполезными чувствами? Зачем? Насколько можно себя ненавидеть, чтобы позволять себе добровольно впутываться в ненужные связи и нарушать даваемые самой себе обещания? Больно. И эта боль ни за что не сравнится с физической, к которой у меня уже будто выработался иммунитет. Я не могла наглотаться кислорода, толику его проталкивая сквозь громадный ком в горле. Машинально я прижала руки к груди, наверное, пытаясь утешить разболевшееся сердце, которое скоро словно раскрошит кости. С каждым днём мне всё сложнее существовать, ребра проступают сквозь бледную кожу всё отчетливее, а я пожираю себя гадкими бесполезными мыслями о предательстве бога лжи. Я не помню, как доползла до жёсткой неудобной кровати. Я лишь молилась, чтобы скорее наступил свет. В жизни и на улице. Тощая подушка уже перестала впитывать последние капли слёз. За истерикой пришло бессилие и потеря. До боли прокусила сухую губу, из трещины выступила кровь, осевшая солоноватым привкусом на языке. Тело, словно совершенно безжизненное, свернулось в комок и ждало, пока боль хоть немного стихнет. Почувствую ли я что-то ещё после обожжённых рук?***
— Доброе утро, — робкий шёпот. — Улль? Доброе! Что ты здесь делаешь? — я вскочила, потирая припухшие веки и щурясь от рассветного Солнца, залившего комнату. Ага, доброе, как бы не так. — Ко мне ночью являлась вёльва. Сказала, что нужно направляться к вам на помощь, а я сразу же вышел в путь, — лучник проговорил это чуть тише, кажется, пребывая в небольшом шоке от необычного видения. — А мы где вообще, кстати? — Ты не знаешь? — Улль с удивлением глянул и устроился на хлипкую табуретку рядом с кроватью. — У меня пошла кровь и я в общем-то очнулась уже здесь, — я нелепо пожала плечами, стараясь не выдавать охрипшим голосом остатки кричащей внутри тревоги. — Недалеко от Асгарда, в Средней деревне. — Первый раз слышу, — ответила, поджав губы. — Мы между Асгардом и Альфхеймом, — пояснил он, внимательно смотря на моё лицо и, наверное, заметив запёкшуюся кровь на губе. — Поняла, — я кивнула, глянув на дверь. — Уже пора выходить? — Полагаю, у вас новости для Всеотца, а чем скорее вы их донесёте, тем лучше. Нынче время течёт быстрее, вчерашняя ночь опустилась на несколько часов раньше, это странно, — скрипнул табурет, когда шевельнулся Улль, облокотившись руками на колени и скрепив пальцы в замок. — А я и не заметила. И что это значит? — Не могу ответить, но точно предвестники серьёзных изменений, — густые брови он собрал у переносицы, быстро метнув взгляд в окно и показывая, что даже он немного встревожен положением. Мозг еле успевает переваривать все события, собирая их на полочки сознания, в которых уже давно творится полный хаос. Всё-таки, похоже, Рагнарёк совсем близок, не время расклеиваться из-за чужих поцелуев и прочих происшествий, которые совсем меня не касаются. По крайней мере, так я себя убеждаю и пытаюсь собраться по кусочкам. — Я спущусь через пять минут. — А я пока найду Локи, — лучник поправил сумку и направился к двери, пока я с поддельным интересом отвернулась и глядела в окно блестящими от накатившей влаги глазами. — Улль, — я окликнула его, не оборачиваясь, — ты случайно Ванадис с Сагром не встречал? — Нет, не встречал. А разве же должен был? — Они, вероятно, направляются сюда. Ко мне ночью тоже приходила вёльва. — Вот как, — лучник выдержал короткую паузу, задумавшись, — тогда, уверен, скоро мы встретимся. После хлопка пыльной дверью последовали тихие шаги бога охоты по коридору, несколько стуков и приглушённые голоса. Я на цыпочках приблизилась к двери, приставив к ней ухо. И только сейчас, при свете, я заметила валяющуюся в углу чью-то смятую грязную рубашку. Здесь даже не убираются — Очнись и собирайся, — слегка раздражённый голос лучника, а следом уже его ускоряющиеся шаги и скрип половиц. Это он мог сказать только Локи. Значит, нужно поскорее выйти к Уллю, чтобы не пересечься с рыжим в коридоре. Я не понимаю, как к нему теперь относиться и смотреть в эти чёртовы глаза. Мне так нужен свежий воздух! Голова болит, лёгкие надышались старой пыли, что даже открытое окошко совсем не спасает. Я только торопливо умыла заплаканное уставшее лицо и уже по пути на первый этаж поправляла руками волосы. Теперь вся эта зала мне противна. Не могу на неё глядеть, не вспоминая того, что мне удалось увидеть ночью. Я выскочила из этой проклятой таверны к Уллю, который ждал у входа и смотрел по сторонам, видимо, надеясь увидеть силуэты Сагра и Ванадис. Наконец запах алкоголя и премерзкого перегара, который пропитал весь первый этаж, сменился ветром и тёплым Солнцем. — Может быть пойдём? Остальные догонят, — тело и разум стремились сбежать от этого места поскорее и подальше. Улль обернулся на таверну, слегка нахмурившись. И, видимо, сделав выводы о Локи, поинтересовался: — А как же ван и Ванадис? — Вендела не сказала мне, где именно мы должны встретиться. А направлялись мы в Асгард, наверное, там мы и должны быть к их приходу, ведь остановка в этой деревне не была запланирована. — Убедила, — лучник скромно улыбнулся. — Быстрее хочешь сбежать отсюда? — он смутился, аккуратно задавая этот вопрос. — Быстрее хочу попасть ко Всеотцу, — я откровенно солгала, но, думаю, он всё же о чём-то догадывается. Мы потихоньку зашагали по деревне, окрашенную в золотой свет. Здесь было пустовато: зелёная равнина и лишь изредка торчащие невысокие деревья, низенькие дома, вот только таверна была самым крупным и красивым зданием, видимо, потому что пользовалась большой популярностью. Навязчивое желание обернуться и увидеть либо идущего Локи либо ту певицу, смотрящую на нас в окно, я сдерживала всеми силами воли, натянув внутренности тугой струной. Я словно машинально переставляла ноги, иногда случайно шоркая ботинками по земле. Всё тело было таким же уставшим, как и голова. Не хотелось думать, не хотелось гадать, чем я обычно и занимаюсь. Как бы я сейчас была бы счастлива, оказавшись в полной беззаботности где-нибудь в домике Ванадис. Где-нибудь, где нет всех этих проблем и заговоров, предательств и лжи, великих божественных дел, которые я не в силах понять. А хозяйка бы сготовила свой душистый чай, за которым мы бы рассуждали о каких-нибудь совершенно беззаботных вещах. Кажется, такого момента я уже не дождусь. Или не доживу до него. — Лив! Ванадис? Опустив глаза с ярко-голубого неба и пухлых облаков, я увидела два уж очень знакомых силуэта впереди, идущих наперерез. Хозяйка помахала своей ручкой. От этой парочки как всегда веет травами, которые по мере приближение всё сильнее били в нос. И, кажется, какими-то новостями — очень уж хозяйка дёрганая, а уставший блондин еле за ней поспевал. — Мне столько нужно вам рассказать! Спасибо тебе, спасибо, — Ванадис ещё раз крепко обняла меня, прижавшись всем телом. — За что? — улыбка вышла глуповатой и вялой. — Как за что? За то, что рассказала! — глаза блондинки сияли, она говорила быстро и торопливо, приложив ладошку к спрятанному под платьем изумруду на груди. Мне было радостно чувствовать участие и некую, пусть и маленькую, помощь в её обретённом счастье. Улль всё это время непонимающе глядел то на меня, то на хозяйку, а когда услышал то, что выяснила Ванадис на встрече с вёльвой, его брови вздёрнулись. Кажется, сначала он даже не поверил, но потом поздравил её, так же получив объятия. Она всё рассказывала, как они беседовали с Венделой, пока ван легонько не толкнул её в плечо и красноречиво указал взглядом на меня. — Точно! — дрогнула Ванадис. — Лив, ты тоже должна узнать кое-что очень-очень важное, — она взяла меня за руки и серьёзно посмотрела. — Послушай, милая, это ты должна всё показать Одину, а не он тебе, так передала моя матушка. — Я? — Да-да, и, похоже, там такое, от чего сам Всеотец будет пребывать в потрясении, — хозяйка закивала и оглядела всех нас по очереди, после чего ненадолго задержала взгляд за моей спиной. — А не можешь ли ты мне поведать, Ванадис? — Нет-нет, вы всё сами должны, так положено, — с умным видом она выставила указательный пальчик к небу. Что же я ему покажу, если сама едва ли что-то знаю? Но раз вёльва велела, то это имеет смысл На плечо расслабленно легла горячая рука. — Что положено? Мне не нужно было даже смотреть, чтобы понять, чей весёлый тон раздался сбоку, чья слышна привычная улыбка в голосе, которая теперь крайне неприятно действовала на нервы. Буквально каждый звук, который он произносил и каждое, даже самое малое, движение тела внутри меня отдавалось мерзким скрежетом вилки по стеклу. — Положено Всеотцу кое-что показать, вот что, — ответила ему хозяйка, заметив моё слегка скривившиеся лицо и дернувшуюся мышцу правого глаза. — Тогда идём, чего ждать, верно? — оглядев Улля, Сагра и Ванадис, резким шагом пошла вперёд, скинув руку Локи с плеч. — Лив, нам туда, — затормозил меня Улль, показывая на другое ответвление дороги. — Чего с ней? — поинтересовался Локи у лучника за моей спиной. — Тебе, похоже, виднее, — ответил он и пошёл за мной тихими шагами. Локи звонко цокнул. — Ван, дай свою горькую гадость. Голова раскалывается на части, будто по ней прошёлся табун лошадей. — У тебя-то? — голос Сагра прозвучал с осадком недоверия. — Давай уже скорее, не то помру прям здесь, — торопливо проговорилрыжий и притопнул ботинком, вложив в слова все мирские муки. — Невелика потеря, — произнёс ван, сунув руку в сумку. Наконец вся компания отправилась в путь. Для меня появился словно строгий запрет на то, чтобы случайным образом встретиться с подлыми медовыми глазами, поэтому я старалась идти впереди всех и разглядывать фигуры медленно рассеивающихся облаков, чтобы хоть как-то отвлечь клокочущее нутро. Ванадис догнала меня и коснулась плеча, а потом вовсе взяла меня за руку, тихонько спросив: — Что произошло, милая? — Давай я чуть позже расскажу, хорошо? Не хочу, чтобы кто-то мог услышать, — поджав губы, я едва заметно качнула головой назад, где шли мужчины. — Конечно. Если тебе понадобится помощь — только скажи. — Расскажи лучше, когда ты в следующий увидишься с Венделой? — Ох, сначала нужно твои проблемы решить, то есть, наши, потом в Афдаль наведаться и узнать, всё ли хорошо там без меня, потом... — хозяйка задумчиво перечисляла на пальцах. — потом, похоже, и увижусь, — едва ли не пропела она, снова взяв меня под руку. — Я очень рада, что ты нашла её. Обрести давно утерянную часть себя, наверное, непередаваемо и необъяснимо ни одним языком. — Ты права, как же ты права, — Ванадис чуть крепче ухватилась за мой локоть, — на этой встрече я узнала всё и была ужасно испугана тем, как всё сложилось, но, кажется, совсем скоро и ты обретёшь утерянную часть. То есть, не кажется, а точно обретёшь, но всё должно идти чередом, как и предписано, хоть мне и очень-очень хочется проболтаться! — хозяйка напрягла все мышцы на лице, глядя себе под ноги. — Надеюсь, очень. Весь путь я чувствую себя слепым котёнком, который мечется туда-сюда без понятия цели и самой себя. Я правда не понимаю, кто я и зачем здесь, и это так сложно. Каждый день будто всё мрачнее и запутаннее, как бесконечный лабиринт. Но как бы тебе ни хотелось, старайся не сболтнуть лишнего, чтобы новый Рагнарёк нам не создать, мы ещё с нынешним грядущим не разобрались, — усмехнулась я.***
Ещё примерно три раза этот рыжий недоумок пытался со мной заговорить и как-то привлечь внимание. Я же упорно отводила от него взгляд, делала вид, что его не существует, хоть и давалось это крайне сложно. То он подпихнёт меня плечом, то за волосы дёрнет, улыбаясь. Ей богу, как маленькое дитя. Правда, машинально обернулась, когда в меня прилетел белый необычный цветок, хотя их и в помине не было вокруг не несколько сотен метров уж точно. И на две десятые секунды наши глаза встретились. Мои злые и его глупые и смеющиеся. Что я почувствовала? Не знаю и не пытаюсь понять. Я стараюсь отгородиться от всего, что на меня хочет нахлынуть, чувствую, что цунами медленно, но верно движется в мою сторону, желая с головой поглотить в пучину и пока что хлипкая выстроенная стена между мной и чувствами вроде держится, но не знаю, насколько её ещё хватит. — Да что такое, золотко? Сама не своя сегодня, ноготь сломала? — снова его голос за спиной, пока я пытаюсь умыться у ручья. Я подняла голову и, оглянувшись, не увидела никого поблизости, кто мог бы услышать. Терпеть его дурость и провокации я уже не могла, внутри с каждым его словом будто разгонялся мощный локомотив, пышущий жаром во все стороны. Хотелось выплеснуть на него злость и обиду, которую он в меня заселил. Хотя о каком терпении вовсе может идти речь? Оно, кажется, давно иссякло, а была я рядом с ним лишь за счёт своей глупой, глупейшей влюблённости в мире и собственной дурости. — Ну-у-у, язык проглотила? Но я видел, как ты разговаривала с Уллем и, кажется, все органы у тебя на месте. — Ночью я всё видела, — сухо отрезала я, снова глядя в бегущую воду. — Что? — мастерски состроенный голос, который абсолютно ничего не понимает раздался совсем близко — рыжий присел на корточки. — Ты знаешь, что. То, что, видимо, не должна была видеть. И хватит делать вид, что ты не при чём, это раздражает, — я опустила руки в холодные потоки, блики быстро прыгали по поверхности, сверкая. Шелест деревьев заглушал и услужливо прятал наш разговор от остальных. — Абсолютно не понимаю, чего ты такая нервная. — Может тебя по голове стукнуть, чтобы снова разболелась? Заодно и вспомнишь. — Если тебе так хочется, но это всё равно не поможет, — он ухмыльнулся по-обычному дерзко и задорно, а я встала, не в силах больше видеть это довольное лицо. — Да постой же ты! — Локи схватил меня за запястье. Кажется, всё самое больное и тяжёлое я прожила и пропустила сквозь себя прошлой ночью, сейчас же лишь злость и какой-то сырой осадок печали осели на плечи не самой желаемой ношей. — Отвали! Ты ещё не понял? Я лица твоего не хочу видеть и знать тебя больше не хочу! — оскалилась я, сжав кулачки. — Как мне это понимать? Что с тобой произошло? — он возвысился надо мной на две головы, так и не разжав ладонь на запястье. Улыбка бесследно слезла с его лица, сменившись серьёзностью. — Со мной? Прекрати, просто прекрати строить из себя глупца, это уже нестерпимо. Я видела тот поцелуй ночью, вот что произошло, и все твои дурацкие шуточки крайне неуместны, — я прошипела это ему в лицо, едва ли не скрипя зубами. И снова где-то внутри кольнули проснувшиеся иглы. Я дёрнула рукой до боли в локте, в попытке вырвать кисть из хватки, но это было безуспешно. Теперь я уже бесстрашно впивалась в его глаза, ожидая хоть какого-то объяснения, раз уж он вынудил на этот разговор. Ты сам просил рассказал. Но увидела я лишь нахмуренные брови. Локи увёл напряжённый бегающий взгляд в торопливый ручей. — Лив? Что происходит? — встревоженный Улль пришёл набрать вводы к удобному берегу и оказался в нескольких метрах от нас. — Всё в порядке, мы разговариваем, — процедил ему рыжий. — Вижу обратное. Лив, тебе нужна помощь? — Нет, я скоро вернусь, — сказала я лучнику, всё так же исподлобья глядя на рыжего. Улль ещё несколько секунд сомневался в услышанном, но всё же решил оставить нас. Как только шаги его стихли, Локи заговорил: — Какой поцелуй? — рыжий слегка пошатнулся и дёрнул головой, сглотнув. — Зачем ты задаёшь эти глупые вопросы? — Отвечай. — Отпусти, — почти по слогам произнесла я, но его пальцы лишь сильнее сжались на руке. — Сначала ответь. Ты всё это время упрямо меня избегаешь и я не имею право знать? Он начинал злиться. На веснушчатом лице всё яснее отпечатывались раздражённость и гнев, рука его уже была горяча почти до боли, но разве ли не он должен стать мишенью для своей же злости? Почему я? — С той черноволосой девицей, что на тальхарпе играла в Ванахеймовском трактире. Доволен? Его глаза широко раскрылись и потерянным огнём застыли снова где-то в стороне. Ладонь ослабила хватку и я вырвала руку, резко развернувшись к нему спиной и скорыми размашистыми шагами отправилась к друзьям, которые расположились неподалёку на короткий привал — Сагр и Ванадис толком не ели и совсем мало спали. — Лив, — его голос звучал необычно угасшим и тусклым, заставил меня остановиться. Нет, глупая, не вздумай! — Лив, вернись сюда. Я закрыла глаза и шумно вздохнула, скорбя по собственной разумности. У меня было ещё несколько секунд, в течение которых я принимала решение. — Я прошу. Ты снова себя обманываешь! И даёшь ему обмануть себя! И я обернулась, безразлично и презренно глядя на его опустошённое лицо. Что же случилось, о Великий Локи-лжец? — Я не помню совершенно ничего с прошлой ночи, кроме того, что один пил за крайним столом... — Хватит. Пожалуйста, прекрати. Ты думаешь, я снова поверю богу лжи? Самому изощрённому хитрецу, жадному до женского внимания? Я повернулась лишь для того, чтобы мне посчастливилось услышать оправдания. И быть может, даже на капельку искреннее сожаление. — Нет, послушай, — он сделал шаг ко мне. — Не приближайся, — я ладонь выставила вперёд, обозначив границы и прервав его на полушаге. — Хорошо. Я пил один, после того, как оставил тебя без сознания в комнате наверху. Потом помню лишь, как подошла та певица, принесла ещё мёда, мы разговорились, а после меня уже будит Улль, голова болит неимоверно, как ни разу в жизни не болела, что с подушки сложно было её поднять. Я правда больше ничего не помню, словно пропасть в памяти, — Локи нервно потёр узкую переносицу, а потом и лоб. То золотое кольцо, которое я вертела на пальце, сильно нагрелось. Видимо, он правда испытывает сильные эмоции, но мне не дано узнать, какие именно. Даже показалось, что его подбородок дёрнулся несколько раз, а пальцы немного дрожали, но зная его мастерство манипуляций, сложно поверить в правдивость. Да и вовсе это может быть последствиями его попойки. То, как он будто искренне ничего не помнит и словно сожалеет, смотря мне в глаза едва испуганным взглядом, — легко принять за чистую монету, но, благо, опыт позволяет держать на привязи излишнюю доверчивость. — Довольно. Знаешь, если честно, больше всего в этой истории я злюсь на себя, что предаю остатки гордости, так что, пожалуйста, избавь меня от ненужных разговоров, да и прочих контактов, думаю, они вовсе ни к чему, а я и так уже очень устала и просто жду, когда всему этому большому испытанию придёт конец. — Ты не веришь мне? — его плечи опустились на выдохе. — А ты сам как думаешь? — я попыталась выдавить самую ядовитую ухмылку, какую только могла. Внутри мне было совсем не веселья, но где-то пекло желание, причинить ему в отместку хоть каплю того, что я испытала прошлой ночью. — Думаю, нет. Но это всего лишь один из тех немногих раз, когда я говорю чистую правду, — его острый кадык ещё раз почти незаметно дрогнул, когда он сглотнул и аккуратно шагнул навстречу. — Знаешь, я ведь даже готов поклясться тебе собой, — прошептал Локи, медленно сжимая-разжимая длинные пальцы. Сейчас он стоял передо мной прямо, не скрываясь и не увиливая, будто перед отчитыванием строгого родителя. — Поклянись, — я безразлично скрестила руки на груди. Эта серьёзность и его такой ясный и чистый взгляд заставляют остаться и дослушать, узнать, как далеко он зайдёт. — Клянусь своей кровью и плотью, клянусь всем, что имею, что то, что я рассказал —чистая правда. — Спасибо, — я кивнула ему. — И всё? — Локи быстро заморгал. — А что ещё? — Теперь-то ты веришь? — Возможно. Но пока это мало чего меняет. И надеюсь, клятвы для вас, богов, — не пустой звук. — Ты права, не пустой. Это священно и не даются клятвы для шуток и обманов. — Я признательна, что ты так серьёзно подошёл к делу. Ну, я, пожалуй, пойду. И как только я отвернула своё лицо, на него сразу же осел тяжёлый вопрос: неужто он сказал правду? Что же тогда произошло? Кто эта певица, встречающаяся нам уже второй раз в разных местах? — Ванадис, а клятва действительно священна и неприкосновенна даже для богов? — тихонько спросила я её, отведя в сторону. — Так и есть. Клятвы, проклятия и прочие устные ритуалы подвластны законам, которые возвышаются даже над богами. А что? — Не бери в голову, просто решила ещё чуть больше узнать о местных правилах, — усмехнувшись, я махнула рукой и устроилась у дерева чуть поодаль от друзей, выделив себе иллюзию уединения для раздумий. Спустя некоторое время появился Локи. Остановился он, молча глядя мне в глаза и почесав затылок, после чего описал круг и задумчиво подошёл к Сагру. Рыжий спрашивал вана о чём-то, блондин сначала удивился, а потом нахмурил белёсые брови и немного скривил рот, что-то усиленно вспоминая. — Ну же, ты самый старых из всех нас, должен хоть что-то помнить, — пытался ускорить процесс Локи, надоедая блондину и мешая его обеду. — Ццц, да пытаюсь я, не трепи рукав, — бросил ван, жуя мясо. Он что-то медленно перебирал на пальцах, потом озадаченно перебивал густую бороду, глядя в небо. Я мотнула головой, отвлёкшись от размышлений и снова к ним возвращаясь, но их бубнёж так и норовил привлечь чужое внимание. Прикрыв глаза, старалась сконцентрировать хотя бы на пёстрых звуках окружающей природы. За закрытыми веками на глазах прыгали тени и светлые пятна — солнечный свет, играя с листвой, иногда яркими лучами пробивался сквозь густую крону. Если допустить малую долю вероятности, что он не врал, то что это могло быть? Либо околдовали либо... Даже не знаю, как ещё можно бога разума лишить, разве что напоить до беспамятства, но, кажется, с рыжим это реализовать сложно. Тем более, танцуя с ней и целуя, не выглядел он больно уж хмельным. Но даже так, разве же есть силы, способные его одурманить, кем бы эта девица ни была? Неужели я снова пытаюсь его оправдать? Но вдруг я правда слишком быстро сделала выводы... Не знаю, я уже совсем ничего не понимаю! Мой страдальческий вздох прервали слова вана. — Сон... Сор... Снорри... Да, кажется, так, — прокряхтел ван. — Да! Слышала? — обратился ко мне рыжий, быстро вскочив на ноги. — И что это? — я лениво приоткрыла один глаз. — Снорри — так зовут эту деву с тальхарпой. — Я безумно рада, что мы теперь знаем её имя, — обратно опустив веко, я откинула голову, прислонив затылок к коре. — А ещё это второе имя Фуллы, древнее и давно-давно забытое, что даже старый ван едва вспомнил, напрягая все свои извилины, — торжественно заявил Локи. Чего? Фуллы? — Которая служит Фригг? — я медленно открыла глаза, потихоньку осознавая. Совпадение? — И почему-то помогает Тору, — Локи вздёрнул подбородок, уперев руки в бока. Ванадис, Улль и Сагр молча наблюдали за происходящим, иногда переглядываясь. Они пока не знали о том, что мы не только видели Тора в компании Фуллы, Гудрун и Олафа, а ещё и удачно подслушали часть их разговора. — И ты думаешь, что... — Да, это неслучайность, — и наконец он натянул победную ухмылку. Это ещё ничего не меняет, прохвост. — Тору помогает Фулла? Я не ослышался? — Улль сделал шаг вперёд, озадачившись услышанным. — Да-да, верно ты услышал, — проговорил ему рыжий, всё ещё смотря на меня. — И чего ты ждёшь-то? — я лишь пожала плечами, а он всё ещё ждёт от меня какой-то реакции. Видел бы ты рыжий, что было со мной ночью в той затхлой комнатке, то, возможно, тебе всё было бы понятнее. — Теперь-то ты понимаешь, что я не лгал тебе? — Локи нервно переступил с ноги на ногу и вздохнул. — Быть может, но какая уже разница? У нас новая проблема появилась. Теперь неизвестно зачем правая рука Фригг перевоплощается, преследует нас и под другим именем пытается тебя соблазнить. И ей удалось это, кстати, всего лишь со второй попытки. — Во-первых, она меня точно опоила, поэтому у меня так болела голова. Скорее всего, разузнала что-то из древних запасов рецептов Фригг и Одина. Во-вторых, они явно пытаются разузнать и разрушить наши планы. — И, в-третьих, ты ни черта не помнишь и, возможно, разболтал ей всё, что мы знаем, — дополнила я, встав с травы и отряхивая одежду. — Уверяю тебя, золотко, если бы разболтал, то мой племянник давно бы уже гремел где-то неподалёку или попытался бы нас уничтожить, только выйди мы из Средней деревни. — Пожалуй, просто стоит поскорее попасть к Одину. Вы как, готовы? — обратилась я к вану и хозяйке, которые даже отвлеклись от еды, слушая нашу беседу. Ванадис медленно кивнула, кажется, всё ещё обдумывая свежие сведения, а Сагр уже поднялся, тщательно собирая сумку. — Что ни день, то новости, — буркнул он, как нельзя точно выразив и моё мнение на этот счёт.