***
Скромная порция еды была нагло вытолкнута желудком обратно наружу и я безмерно рада, что это случилось не за столом на всеобщем обозрении. — Может тебе волосы подержать или ещё что? — за спиной раздался голос Локи, который терпеливо ждал извержения моего желудочного сока. Он проводил меня на улицу, когда я сказала, что нуждаюсь в свежем воздухе и мне будто нечем дышать. — Не подходи, — задыхаясь, проговорила я, сквозь сокращающиеся мышцы глотки. Одной рукой я вцепилась в выступающий камень стены чертога, а другой свернула волосы узлом и старалась держать их подальше от лица. Надеюсь, кусты, которые я сейчас оскверняю, не будут держать на меня зла. Благо уже смеркается и никто не должен бродить с боковой стороны дворца. Сплюнув последнюю вязкую и горькую слюну, я вытерла рот платком, который ношу в кармане с тех пор, как Локи дал его мне, чтобы вытереть кровь под носом. Зато боль в желудке почти прошла. Однако жаль, что теперь мой организм на новой стадии и ему сложно воспринимать даже немного еды. — Выпей, ты обезвожена, — рыжий бог протянул мне флягу, в которой, к большому счастью, оказалась прохладная вода. — Спасибо, — прохрипела я, прополоскав рот и сплюнув первую порцию жидкости. В чертог мы возвращались молча. К покоям меня и Локи провожала Фулла. Ей удавалось совершенно не подавать виду, что её персона как-то причастна к тому, что произошло в таверне. Либо она прекрасная актриса либо же Локи снова совершенно бесстыдно солгал. Действительно ли Снорри — твоё древнее имя? — Пожалуйста, проходите и размещайтесь, — прислужница отворила дверь в мою комнату и положила на комод стопку чистого белья. — Спасибо, — я едва сдержала змеиное шипение, которое буйными шипами прорывалось изнутри, и наконец закрыла дверь. Покои были просторны и чисты, даже непривычно не чувствовать затхлый и сырой запах, какой обычно царит в тавернах. От постели на широкой кровати слегка пахло мятой и чистотой, на каменному полу распластался красно-белый ковёр с длинным ворсом и угловатым орнаментом. Высокий деревянный шкаф, к сожалению, не пригодится мне, но выглядел он внушительно. Казалось, в него помимо одежды, можно упрятать ещё человек с пять. Из открытого окна благоухал вечер, просыпались ночные звёзды одна за одной. С этой башни они казались ещё крупнее и ярче. Даже створки были проявлением старания и красоты: между изогнутых узорных прутьев чёрного цвета вставлено стекло, идеально чистое, словно его и вовсе там нет. Я села на кровать, щедро провалившись в мягкой перине, и просто не шевелилась. Взгляд зацепился за один из элементов орнамента на мягком ковре под стопами, голова была тяжела. Впрочем, почти как и всегда. Фулла, Тор, сговор, Локи странный. Есть теперь толком не могу. Сколько человек может прожить без еды? Около месяца? А если учесть мою не лучшую форму, то, пожалуй, дней шесть-семь мой предел. И за это время надо успеть исполнить предписанный долг, так ещё и Один ушёл, зная, что мы должны прибыть. Взвыв, я рухнула спиной на постель и закрыла лицо холодными руками. Так и не спросила у Улля, как же там Лиод, ведь она одна осталась в Афдале. Надеюсь, всё в порядке. После сегодняшнего обеда ощутила на себе ещё большее давление ответственности: сначала Фригг возложила свои надежды, потом и её сын. А подведи я их — подведу всех. Неужели это обычно и ощущали герои в фильмах о спасении мира? Как же тяжело. Обязательства давят со всех сторон, да на пяты наступает страх всё провалить, а сбежать от него и некуда, остаётся лишь идти вместе с ним под руку. "Так и бывает в жизни — случается то, чего совсем не ждёшь, а порой и отрицаешь". Как точно ты сказал. Пальцами я потёрла веки до замысловатых узоров в глазах. Эта белая постель сейчас словно временный спаситель и спокойная пристань. Белый шёлк, как чистое полотно, который на время ночи впитает краски гадких и поедающих переживания. Надеюсь, ты подаришь мне тишину в голове. Я нехотя поднялась. Расстегнула кожаные ремешки на бедре, глухо звякнули клинки о тёмное дерево комода. Эта же участь настигла тугие ремни на талии и рёбрах. С удовольствием и чувством освобождения я потёрла тело, уставшее от тугих пут, оставшись в одной чёрной водолазке и брюках. Я уже тянулась к чистой ночной рубахе, которую оставила прислужница, как меня остановил звук медленно открывающейся двери. Рука метнулась на клинки, дверь закрылась, во тьме вырос высокий силуэт, который немедленно сделал шаг вперёд. В ночной тишине был слышен лишь звук биения сердца и шорох ночного гостя. — Кто? — строго рявкнула я холодным, как металл, голосом, через миг заметив два сияющих янтаря. — Да тише ты, — проговорил Локи, шагнув ещё раз и выйдя из тени. В окно пробрался яркий свет звёзд и серебряной Луны, освещающий добрую половину этих хором. — Фулла принесла? — он пальцем указал на педантично сложенную белоснежную стопку из рубахи и нескольких полотенец. — Да, а в чём, собственно, дело? Я хочу отдохнуть, — я собрала руки крестом на груди, надеясь на понимание рыжего наглого бога, что его тут не очень-то и ждали. Хотя, я расслабленно выдохнула, когда на месте неизвестного посетителя всё же оказался он. К счастью или сожалению. — Чувствуется мне, что нельзя это надевать, — нахмурив рыжие брови, он взял рубаху и расправил её, поднеся к свету. Внимательно и сосредоточенно оглядев, осторожно поднёс к носу и быстро одёрнул ткань, будто с отвращением держа её кончиками пальцев на вытянутой руке. — Что происходит? — я нетерпеливо вздохнула и притопнула ногой. Он словно вихрем врывается, как только у меня намечается хоть капелька морального и физического отдыха. — Да ты понюхай, только осторожно и быстро, — Локи передал одежду мне. Я без страха поднесла её к лицу, полагаясь на то, что это лишь какая-то шутка. Но, понюхав ворот, я ощутила лёгкий, едва уловимый горько-кислый странный запах. — Что это? — сморщив нос, я кинула рубаху обратно на комод. — Похоже, что попытка тебя усыпить. Запах очень напоминает... хм..., — Локи перетирал пальцами, пытаясь вспомнить. — Свефн. Травка такая, которая может усыпить крепко и надолго, а если много употребить, в твоём случае — надышаться, то и вовсе можно навсегда глазки прикрыть. — Чёртова прислужница, — внутри всё громче и сильнее выла нарастающая злость, что, казалось, своим огнём растекалась по щекам и кончикам пальцев, которые я собрала в кулаки. — Что будем с ней делать? — я подняла злые глаза на рыжего, готовая хоть сейчас пойти и придушить Фуллу голыми руками. — Пока ничего, — Локи лишь пожал плечами так, словно ничего и не произошло. — Всмысле?! Она ведь только что покушалась на меня едва ли не на глазах у всех! — До возвращения Одина не думаю, что нужно принимать активные действия. Её можно спугнуть либо спровоцировать, а мы пока не знаем, что за вести принесёт мой братец. Я, конечно, люблю риски, но не те, в которых чутьё не уверено полностью. А мы пока будем делать вид, что совсем ничего о Снорри не знаем, чтобы она продолжила хлопать своими глупыми глазками перед моим лицом. — Ладно, — я сожаленно выпустила весь задержанный воздух из лёгких. Покрасневшие щёки горели, глаз нервно подёргивался. Я расправила пальцы веером, пытаясь унять напряжение. — Я вообще-то по делу пришёл, давай присядем, — Локи быстро уселся на край кровати, одну ногу согнув под себя. — Да, конечно, чувствуй себя, как в своих покоях, — я цокнула и, смирившись, махнула рукой. — Так и знал, что ты добрее, чем выглядишь, золотко. Я приняла позу, подобно ему, и приготовилась выслушать очередную идею или безумную затею. Сон совершенно испугался разогнавшегося по венам адреналина из-за выходки Фуллы, прохлада ночного неба охлаждала пылающие щёки. — Постарайся вспомнить своё видение с Ве, где он обсуждал Трима с некой женщиной, чьё лицо ты не видела, а конкретнее — вспомни её голос. Прямо сейчас закрой глаза, сконцентрируйся и прокрути в голове то, что сможешь раскопать в сознании. Я не буду мешать, — Локи замахал головой в подтверждение последней фразы. Мне пришлось напрячься, чтобы, опустив веки, поймать ту нить, которая вела к нужному видению. Назойливо лезли другие мысли, другие голоса и лица, которые когда-то слышало и видело моё тело. Потребовалось по меньшей мере несколько минут полной тишины, чтобы я смогла отделить нужное от ненужного. И вот, когда всё лишнее наконец бесследно исчезло, я оказалась на пустой одинокой тропе. Путь один. Мысленно я шла по узкой дорожке памяти, с каждым шагом всё чётче и детальнее вспоминая то видение. — Всё готово? — эхом разбился о стены твёрдый и властный голос старца. Я чуть было не подумала, что это было обращение ко мне, пока не раздался второй голос. — Почти. Осталось договориться с Тримом, — ответила из тьмы женщина. Её слова звучали выразительно и уверенно. Я чувствовала коленями ледяной каменный пол и старалась не шелохнуться, еле дыша. Застыв восковой фигурой, я невольно подслушивала чужие переговоры. — Уверен, он почти согласен. Получить Ётунхейм — лучшая для него перспектива. И я открыла глаза. — Получилось? — Да. — А теперь сравни женский голос видения и тот, что обычно подаёт милая прислужница, открывая рот. — Похожи! Они очень похожи! — на вдохе я ахнула, прикрыв рот ладонью. О, боги великие! По плечам и предплечьям рассыпались мурашки осознания. Ещё один фрагмент паззла встал на место. — Тшш, тише, — он резко подался вперёд и коснулся руки. — Только в видении он был увереннее и ярче. — Конечно, здесь она лишь прислуга, а там ей было дозволено участвовать в верховных планах. — Но как ты... понял? Снова, — изумлённо и быстро взмахивая ресницами спросила я, потирая указательным пальцем потрескавшуюся нижнюю губу. — Я предполагал, когда понял, что это она была в таверне, но должен был убедиться. Ты думаешь, я просто так попросил Фригг пригласить Фуллу, чтобы та принесла тебе фруктов? Я тебя этими яблоками после всего хоть до конца жизни бы угощал, но надо было, чтобы и ты её голос отчётливо услышала. И вот они, плоды моих соображений, — Локи торжественно расправил руки и задрал подбородок. — Да ты почти гений, — грустно усмехнулась я, понимая, что эта девка почти напрямую связана со смертью его отца. И как он умудряется сдерживаться? Но почему же Фулла так на Локи смотрит? Неужто он ей и правда нравится? Если бы она знала, что её секрет перевоплощения раскрыт, то навряд ли бы вела себя так, как сейчас, розовея от его наглых ухмылок. Быть может, прислужница решила одним выстрелом двух зайцев: и бога охомутать и информацию разузнать. Застланные размышлениями глаза уткнулись в торс Локи, активно работающие извилины отдались еле ощутимой пульсацией в висках. Я ощущала на себе вес его горящих опалов, но не время мне становиться пеплом, Локи, дай ещё времени подумать. Кто же командует всеми ими? Фуллой, Тором и его шестёрками. Фригг? Думаю, она бы не смогла. Да и к тому же, зачем ей создавать лишние проблемы по отвоеванию трона, если же он всё равно к ней перейти никак не сможет? Сама себе в уме задавала вопросы, прикусывая тонкую костяшку указательного пальца и иногда прищуривая глаза, чтобы не упустить важные детали в конструкторе, который усердно выстраивал мозг, пока рыжий бог любовался картиной моих мысленных терзаний. Другие приближенные? Но Тор за всё это время был замечен лишь со своей компанией, а Локи бы точно разнюхал, если бы громовержец налаживал отношения ещё с кем-то. — Ты чего? Замечталась о Бальдре? — Ещё чего! Чушь не неси. При чём тут вообще он? — от возмущения, мой нос наморщился, а брови сдвинулись поближе друг к другу. С одной стороны хотелось его выпроводить из комнаты и отдаться сну или хотя бы отдыху в тишине. С другой, совершенно непонятной мне, стороны, его присутствие согревало, подобно большому тёплому пледу. — Он тебя лишь раз назвал милой и одарил улыбочкой, а ты уже млела, едва ли по лавке не растекаясь, — приведя глупые факты и скрестив руки на груди, Локи смотрел мне в глаза и ждал ответа. Его самодовольная ухмылка раздражала не сильнее, чем притягивала... мою ладонь к его лицу. Провокатор чёртов. — Это смешно! Не суди других по себе, — я резко дёрнула плечами. — А ну-ка поясни, — он прищурил глаза, подавшись вперёд. Я всем телом буквально начала ощущать давление, словно на меня двигалась невидимая стена, которая при неправильном ответе рухнет и придавит. — Если тебе для того, чтобы влюбиться, достаточно услышать одно, только одно, — я выставила палец, — милое слово, то это совсем не значит, что так у всех. — Хм, а чего бы тебе тогда было достаточно? — он сократил расстояние между нашими лицами ещё сантиметров на десять, оказавшись непозволительно близко. — А это уже не твоего ума дело, — пальцем я толкнула его в лоб. — Хорошо, дай мне угадать, — он чуть отдалился, обнажив самый хищный взгляд, я, ухмыльнувшись, кивнула и собрала руки у груди крестом, выжидая его предположения. — Тебе нужна... пресловутая романтика? — улыбнувшись, он показал два заострённых белых клыка и обаятельную ямочку на щеке. Разыгравшись, радужки, подобные огненным опалам, стали переливаться, в уголках глаз сложились едва заметные морщинки. — Не обязательно, давай дальше, — уже с лёгким налётом азарта, наблюдая за происходящим, я немного расслабилась и упёрлась обеими руками в постель, откинувшись корпусом назад. — Дары? Обещания? — Локи поднял правую бровь. — Кажется, это уже тоже необязательные пункты в моих правилах влюблённости, — я тихо вздохнула, на миг бросив взгляд в сторону и убежав от золотых оков его радужек. — Хорошо, сейчас я озвучу тебе предположения и это будет точное попадание. — Не слишком ли самоуверенно? — я усмехнулась, смотря ему в лицо, но понимала, что его самоуверенность сейчас может быть оправдана. Игра медленно перерастала в другой характер и после его последней фразы мне стало уже немного неловко. Я сглотнула. — У меня всего в меру, кроме красоты и величия. Лёгкость? — Хмм, — я задумалась, отведя взгляд в потолок, настолько высокий, что он терялся во тьме. — Да, уже ближе. — Возможность расслабиться и как следует повеселиться? — Верно, — в этот раз я ответила увереннее. И это правда. С Эвеном не было ни лёгкости, ни веселья. Вся жизнь с ним напоминала строгое и правильно хождение по струнке, да и оно было распланировано. Да старики веселее живут! — Безбашенность? — А вот тут не совсем. Всё же хочется ощущать твёрдую почву под ногами и, пусть размыто, но хотя бы видеть завтрашний день. — Эх, мы слишком молоды, чтобы вести себя мудро, не думаешь? — Молоды? В Мидгарде я уже должна была задумываться о дальнейшей жизни, вскоре заводить детей и обеспечить себе старость. — Ах да, забыл. Вам там отведено сколько? Лет девяносто? — Восемьдесят в лучшем случае. — И тебе нравится такая перспектива? Всю жизнь прожить, думая, планируя, а потом просто умереть, так и не успев пожить по-настоящему. Брр, ужас, — Локи передёрнул всем телом, пока я впадала в мини-депрессию от осознания бессмысленности такого существования. — Мне? Нет. Особенно после того, что я почувствовала и прожила здесь. Не знаю, как смогу свыкнуться и смириться, если вернусь домой. — А если тебе не придётся возвращаться? — Локи склонил голову на бок, задав этот вопрос тише предыдущих. Дыхание немного сбилось, глаза снова самовольно метнулись в сторону, сбегая от больного вопроса, но я чётко его услышала. — Н-не знаю. Я не привыкла мечтать о невозможном. — Но ты ведь любишь мечтать? — Люблю, но о том, что в теории может быть достижимо, чтобы, возвращаясь из воображения в реальность, не было так больно. — Ты ещё не знаешь, что возможно, а что нет. — А ты знаешь? — этими размытыми фразами он будто поселил во мне толику призрачной надежды, которая сейчас же начала зудеть в подкорке, раздражая чувства. — Наверняка — нет. Но теперь я знаю, что тебе нужно, чтобы влюбиться. — И что же? — Мечты. Я кивнула. — Свобода. И снова в точку. Такое популярное слово, о котором любят кричать с любого угла, но на самом деле не понимают, что настоящая свобода непостижима людьми, она есть здесь, где время не ограничено, где ты не погибнешь в глупой аварии или мучительно от тяжёлой болезни. Тут ты не терзаешься муками выбора, потому что успеешь испробовать каждый. — Солнце, — слова выпархивали с его губ, словно он и не раздумывал над ними, взвешивая каждое. Луна, гуляющая по небу, за время разговоров решила сменить позицию и подглядеть за нашей встречей. Её свет пал на всю спину Локи и моё лицо, снова заставляя радужки необычно сиять. Я почувствовала это, как только заметила за фигурой напротив кусочек серебряного диска, застенчиво выглядывающий. — Тепло рук, — Локи придвинулся и, коснувшись правой рукой, мягко сцепил наши ладони замком. — Непредсказуемость. В этом всём заключается твоя истинная радость. Тепло его прикосновения и, как он и обещал, точное попадание, заставили нос защипать. Глаза заблестели от вытолкнутой поперёк моей воли солёной влаги. Каждое слово въедалось в подкорку, будто помогая принять мысль, что в Мидгарде для меня нет и не будет счастья. Почему ты, как всегда, прав? — Ещё кое в чём, — голос был напряжён и тих из-за попыток сдерживать слёзы. — В озорстве и рыжих волосах? — шёпотом произнёс Локи у моей щеки, улыбаясь, наверное, от того, снова разгадал загадку. — Д-да, — сорвалось с моих губ с всхлипом. — Я знаю. Я чувствую. И ты чувствуешь, верно? — горячий поцелуй лёг на скулы отпечатком и не исчезал, даже когда губы уже не касались кожи. — Чувствую, чёрт бы тебя побрал, — слеза торопливо покатилась по щеке, я стукнула его кулачком в грудь и упёрлась лбом в щетинистый подбородок. Он всё знает. И я знаю. Так почему же всё это происходит? Почему столько проблем? Большим пальцем он смахнул солёную капельку, едва коснувшись кожи. — Норны не обременили меня удачей на жизнь без сложностей, — грудь Локи наполнилась воздухом, а следом прозвучал горестный шумный вздох. — Скоро всё изменится, — обхватив моё лицо ладонями, он заглянул в глаза. Слова потерялись в чёрной мгле его широких зрачков. Следующий поцелуй я взяла под свою ответственность, и он невесомым шёлком растворился на его губах. Я тянулась к нему, не смея сопротивляться желанию бесконечно его целовать. Глупость ли это или правильное решение, я не знаю. И не хочу знать. Былые обиды и недосказанности уступают место тому, что на самом деле горит в моём сердце. Отпрянув, я застыла, смотря на это выученное наизусть лицо. В памяти высечена каждая черта, каждая солнечная веснушка, каждый едва заметный белёсый шрам. Две секунды я тонула в янтарных омутах, окаймлённых длинными ресницами, как подлый бог притянул меня к себе, опустив веки. Сердце словно остановилось, но мысленно я уговаривала его побиться ещё немного, чтобы насладиться моментом. Он тянулся навстречу, подарив ещё один поцелуй. Чувственный, долгий, пламенный. Влажные губы Локи медленно приоткрылись, выпустив язык. С каждым движением он становился всё смелее, проникая дальше и дальше в рот. Сильные руки опустились на мою талию, а его спина, похоже, впитывала всю дрожь моих пальцев. И снова всё вокруг перестало существовать. Ни времени, ни вопросов, ни сомнений. Лишь страстное желание не разлучаться. Я почувствовала, как выступила кровь с болезненной ранки на нижней губе, но она сразу же затерялась в наших ртах, смешавшись со слюной. Пальцы бога сомкнулись на волосах и он потянул, заставляя покорно откинуть голову назад. В тот же миг его губы коснулись мочки уха. Разряд пробежался по позвоночнику, всё моё тело дрогнуло. Рваный вдох. Цепочка сладостных и жгучих поцелуев стелилась по шее, а затем и до ключицы, когда Локи поспешно оттянул неуместный воротник моей водолазки. Влажные следы пылали на бледной коже, будоража кровь в сонной артерии. Мурашки тысячами мелких игл разбежались по всему телу до самых кончиков пальцев и проникли даже в сердце, заставляя его испуганно трепетать. Он ловко и нетерпеливо подхватил меня и усадил на себя, на секунду оторвавшись от шеи. Взамен упущенной крохи времени он подарил мне опьяняющий укус, слегка оттянув кожу. Обострились все чувства, дыхание потяжелело и участилось. Жарко. — Этими же губами ты совсем недавно целовал другую, — пьяные звуки едва ли не смешивались в словесную кашу. — Больше не буду, — торопливо прошептал он слова. — А если будешь? — К чему тогда споры? И снова страстный, исступлённый поцелуй. Жёсткие волоски рыжей щетины кололи щёки, разбросанные по шее золотые волосы щекотали руки, которыми я, подобно лозам девичьего винограда, оплела шею Локи. Его ладони словно хотели изучить каждый изгиб моего тела, блуждая и скользя по нему. Напряжённые длинные пальцы сжались на ягодицах, вырвался стон, но Локи не позволил мне отстраниться от его губ. Правой рукой он проскользил по позвоночнику и положил ладонь на грудь, собственнически ухватившись и наминая мягкую плоть. — Локи... — тихо и возбуждённо протянула я, коснувшись кончиками носов. Разум пытается понять, сходит ли он с ума или же настолько сладкие чувства испытывает, сравнимые с пленом, из которого не желает высвобождаться. Хочется всегда чувствовать его рядом и лишь его имя томно произносить, медленно лишаясь остатка рассудка, потому что другие — чужие и ненужные. На лбу выступила испарина, лёгкие интенсивно гоняли кислород. Шумные вздохи наполнили комнату, а жар пропитал всё пространство. Касание с ним — совершенное безумство. — Тысячи щитов висят на вратах Вальхаллы, и все они — щиты павших. Вот и свой щит я вешаю на твои врата. Елозя на его коленях, я чувствовала, как между ног давит и упирается затвердевший бугор. Оставив отметины ногтей на шее Локи, где пульсировала пылающая кровь, рука скользнула к паху. Сжав пальчики, сквозь ткань ощущалось его решительное желание войти в меня. Мой язык дорожкой проскользил по шее. Бог издал сдавленный и, казалось, самый сладкий низкий стон, когда я прикусила заострённый краешек его уха, всё ещё массируя член. Снова чистым золотом сквозь одежду засветились татуировки, вбитые в кожу его рук и спины. — Я буду ненавидеть тебя ещё сильнее, если и в этот раз ничего не случится, — прошептала я ему. Один щелчок пальцев — вмиг исчезла мешающая одежда. Каплю моего смущения было сложно заметить, ведь щёки и так были порозовевшими. Губами он обхватил мой сосок и медленно посасывал, пока другую грудь сжимал рукой. Я слышала только её — песню наших тел, полную похоти и желания, когда огонь, разлившийся внизу живота, разгорался сильнее и сильнее от умелых касаний. Целуя, Локи возносил меня далеко на небеса, оставляя себе возможность изредка довольствоваться картиной, жадно пожираемой языка пламени. Его рельефное тело — это крутые фьорды и волшебные альфхеймские поля, усыпанные цветами, подобно его коже с россыпью веснушек. Волосы — жидкая лава Муспелля, в которую я однажды едва не свалилась, а теперь бесстрашно запускаю туда свои пальцы. А мелкие шрамы — тонкие и редкие перистые облака, которые в небе можно заметить, подняв глаза к Солнцу. Намокнув, я скользила по твёрдому члену. Ладони изнывали, ощущая сухой пресс и необычайно гладкую кожу с редкими ямочками шрамов. Мягко Локи заставил меня отпрянуть, чтобы встретиться сумасшедшими глазами. Сглотнув, я медленно убрала растрепавшуюся пламенную прядь волос за ухо и оставила руку на его щеке. — Готова? — сиплым голосом спросил он. Я закивала, вложив во взгляд все немые мольбы, о которых так кричало тело. Бог прикрыл глаза на несколько секунд и сделал глубокий вдох. Он вернул свои руки на талию, когда я приподнялась, чтобы помочь ему войти. Мне даже не хватало длины пальчиков, чтобы полностью обхватить его член. Протяжный стон вырвался прямиком из груди, когда рыжий бог, закусив губу, с силой усадил меня на себя. Он во мне. Наконец, он во мне. Хотелось кричать и плавиться прямо в его руках, болезненность входа сливалась с удовольствием, волной накатившим по всему телу. Каждая клеточка трепетала, отдаваясь в чужую власть. И вся прежняя строптивость исчезала вместе с желанием прекратить то, что мы начали. Вцепившись пальцами в кожу, Локи помогал мне держать ритм, насаживаться и снова подниматься. Так туго. Губами ему удалось поймать затвердевший сосок прыгающей груди. Так желанно, так нетерпимо моё тело ещё не хотели. И не хотело. Спина выгнулась дугой, я запрокинула голову, полностью погрузившись в ощущения. Веки сами закрылись, позволяя чувствовать острее, стоны заполняли комнату, дурманящий запах Локи сводил с ума и доводил до бессилия в мышцах. — Ты прекрасна, — прошептал он, быстро дыша. Бог остановился, плотно и до конца войдя в меня. Внизу живота болью отозвался его размер, но не было возможности говорить, когда губы заняты поцелуем. Отпрянув, он одним движением снял меня с себя. Шёлк постельного белья контрастно холодил горячую кожу, словно в горячей бане я коснулась снега. Не терпелось снова получить эти ощущения. Будто наркотик, от которого сносит крышу. На такую зависимость я согласна. Встав на четвереньки, я терпеливо ждала. Ноги обдало мелкой дрожью, мышцы едва не сводило, а по внутренней стороне бедра лениво покатилось несколько капелек смазки. Словно дикой птахой в клетке колотилось сердце в груди, будто вот-вот выпорхнет и унесётся в далекое чёрное небо и заблудится средь звёзд. Дразня, он водил членом по самым мокрым и чувствительным местам, заставляя моё тело виться дикой изголодавшейся змеёй. — Сделай это, — жалобно протянула я. — Внутри так горячо и тесно, что, — Локи кончиками двух пальцев провёл невесомую нежную линию по позвоночнику, завершив её звонким шлепком по попе, — что я не готов заканчивать это слишком быстро. Хочу чтобы всем хватило, понимаешь? Бог наклонился, поцеловав плечо, пока моё тело выгибалось от разрядов его прикосновений, словно под грузом в несколько сотен килограмм. — П-понимаю, — трясущимся голоском ответила я, как он тут же запустил в меня два пальца, словно мой ответ был разрешением. И даже пальцами так невозможно приятно. — Сладкая, — Локи продолжал осыпать поцелуями спину, пока вцепившись руками в одеяло и скомкав его, сдерживала крики. Наконец пальцы сменились членом. В этот раз он входил медленно и не до конца, дразня и заставляя бёдра подаваться к нему навстречу. — Пожалуйста, — взвыла я, — войди полностью… Послушался. Сиплые стоны, вперемешку со звериными рыками издавал рыжий похотливый бог, ускоряя темп. На ягодицах горели отпечатки его ладоней, непристойные шлепки наших тел, казалось, слышны и в коридоре, но сейчас это не имело значения. Как же ты хорош! Локи схватил меня за волосы, полностью доминируя в этом процессе. Я была согласна спичкой сгореть, лишь бы это продолжалось ещё хоть немного. Постепенно внизу живота стекалось всё больше и больше огня, дыхание становилось более рваным. Я поднялась, спиной прижавшись к его торсу и повернув голову, не в силах терпеть тягу к его губам. Мокрый, сочный поцелуй и руки Локи снова на моей зацелованной груди. Одна его ладонь проскользила по выпирающим рёбрам, затем по неглубокой впадинке посередине живота, а после коснулась меня между ног. Всё тело дрогнуло, словно Локи играл на струнах моего наслаждения, когда подушечками пальцев он аккуратно дотронулся до клитора и начал в такт его гладить. Вскрик. Ещё вскрик. Ногтями я впилась в его руку, удерживая так крепко, словно есть угроза, что он сейчас же прекратит. Всплеск, вибрирующие волны раскатывающиеся по всему телу от низа живота и пробирающие каждое нервное окончание, оголяя. Пульсация в дрожащих ногах и между ними. Бог продолжал, не сбавляя ритм, а перед моими глазами рассыпались звёзды. Это подобно опьянению, от которого голова кругом, сознание опустошается, а чувства кричат дикими зверем. Это подобно лучшему ощущению в жизни, словно пушистое белое облако обволокло мягким пухом, а тело не имеет веса. Невероятно. Прорычав, Локи резко вынул член и кончил мне на поясницу. Горячая жидкость прямиком из божественного тела растеклась по ягодицам и бёдрам. Когда я отпустила его руку, то упала бы безжизненным телом на мягкую перину, если бы бог не придержал, после аккуратно отпустив. Шумно выдохнув, я пыталась понять и принять то, что произошло. Ноги всё ещё тряслись, тело полыхало, мышцы лихорадочно сокращались. Ко влажному лбу прилипли волосинки. Бог наколдовал полотенце, которым и вытер с меня последствия нашей обоюдной тяги друг к другу. — Забирайся под одеяло, ночь нынче холодная. И правда — уличный ветер, забредший в комнату, сильно холодил влажное тело. Ползком я перебралась под тяжёлое и большое одеяло, накрывшись по самую шею. Оно приятно давило на ослабшее и расслабленное тело, а шёлк успокаивал покусанные и отшлёпанные места, помогал охладить горящие следы губ бога огня. Наколдовав себе чистую одежду для сна, бог присоединился ко мне, правда не соглашаясь на одеяло. — А мне рубаху? — А тебе зачем? — Как зачем? Ты значит в одежде, а я в чём мать родила. А если кто-то войдёт? — Хорошему человеку, Лив, скрывать нечего, — посмеялся он, но всё решил моё пожелание исполнить, как только я пригрозила щекоткой. Лёжа на боку, я наблюдала за ним. Как иногда дёргаются ресницы прикрытых глаз, как размеренно стало его дыхание, как разбросались волосы по белоснежной подушке. — Всё, что я говорил — правда. Ты правда прекрасна и совсем не только без одежды. Просто в иных ситуациях было как-то неуместно одаривать тебя комплиментами. Ты то злая, то со своим Уллем. — Спасибо, — вредный, вредный Локи, но мне всё равно приятно. — Может и ты хочешь что-то сказать? — спросил он, по-прежнему лежа на спине, но уже сладко улыбаясь. — Это было божественно, — по слогам произнесла я припухшими губами. — Тут ты права, как никогда, золотко. — Ничего лучше с мужчиной я ещё не испытывала, но ты не зазнавайся, — глаза сами прикрылись, отогнанные мысли боялись возвращаться, оставив голову пустой. Последнее, что услышала я перед тем, кому окунуться в сон — родная усмешка.***
Холод пропитал всю башню. Я проснулась, с головой зарывшись под одеялом и обнимая саму себя. Зябко. Высунув лицо из импровизированного укрытия, я обнаружила пустую половину кровати и ни единого следа, что ночью здесь кто-то был. — Лучшее начало утра, — пробормотала я, глядя в окно. На улице царила совсем непривычная серость и тоска, которой подвывал ветер. Звуки недовольной Тунд выступали уже белым шумом, а её всплески едва ли не доставали до моего окна. Мясистые тяжёлые тучи медленно, почти незаметно, ползли по бледному небу, прогнав вечно счастливое Солнце и безжалостно поглотив все его игривые лучи. Сев у трюмо, мои глаза упали на бардовые пятна, словно лепестки роз, которые выглядывали из-за воротника. На груди, на шее. Задрав рубаху, я обнаружила отпечатки пальцев на бёдрах. Эти знаки теперь напомнили о едва ли не полной принадлежности моего сердца одному богу. Синеватые мешки нижнего века стали меньше, в глазах не темнеет. Я улыбнулась чуть более живому, чем обычно, отражению в зеркале. Целительный божественный член. Одевшись, я выпорхнула из комнаты и ещё минут десять, заблудившись в лабиринтах коридоров, бродила по башне, наконец уловив голоса и найдя нужную залу. Предстали мрачные лица друзей, такие же посеревшие, как и невзрачная улица. И неудивительно расслабленное лицо Локи, не расстающегося с мёдом дольше, чем на полдня. Что же их так расстроило? — Всем привет, — я помахала рукой, — что с вами? Непонимающим взглядом я бродила по ним, пока моя улыбка стремительно сползала с лица. Они все сидели за столом, так и не прикоснувшись к приготовленному завтраку. Улль перестукивал пальцами по столу какой-то давно знакомый ритм, Сагр, собрав руки в крепкий замок на столе, увесисто вздыхал. — Доброго утра, милая, — проговорила Ванадис, тонкими пальчиками перебирая пшеничные пряди. — Время странное, все тревожатся из-за надвигающихся гроз, коих долгими веками здесь не случалось. — Это плохой знак, — констатировал факт задумчивый Улль. — К тому же, госпожа Фригг поддалась сдержанной панике и сказала о том, что Всеотец в такое время не должен покидать Асгард. — А его всё нет и нет… — протянул Локи, вращая кружку с алкоголем и не отнимая с неё взгляда. Тягучая и шершавая тишина заложила уши. Я присела на лавку рядом с Ванадис, заражаясь стремительно пожирающей болезнью — смесью страха, неопределённости и желания жить дальше под согревающем Солнцем. В залу, словно свистящими пулями, влетели вороны, поблёскивая влажными из-за сырой погоды крыльями. Покружив над потолком, Хугин и Мунин громко каркнули, звук отрикошетил от пустых стен и острыми выбрациями добрался до слуха. Я следила за их полётом, пока птицы не сели на спинку массивного стула в изголовье стола. Шумно взмахнув массивными крыльями, они смахнули капельки воды, которые холодными частицами легки на кожу рук и лица. Вороны принялись клювами чистить перья, как наконец вошёл и их хозяин. Шоркая чёрным плащом по полу и постукивая верным Гунгниром, который исполнял ныне роль трости, Всеотец торопливо входил в залу, как и прежде прихрамывая. Хорошие ли вести? И есть ли они вовсе? Раздался скрежет скамьи по полу — каждый из нас встал. В залу залетела Фригг, придерживая подолы платья. Затормозив шаг и оглядев его с ног до головы, хозяйка чертога поторопилась встретить мужа. Всеотец скинул капюшон. С его приходом запахло холодом. Мы учтиво склонили головы, Фригг взяла руку Одина в свои и полными надежды глазами посмотрела на него, получив в ответ лишь безмолвное и пустое выражение лица. Сердце уже болезненно чувствовало, что что-то грядёт. — Йотунхейм идёт сюда, — словно трагичный вердикт произнёс Всеотец нам. В глазах Улля и Сагра застыл вопрос. Они искали на него ответ, замерев и лишь взгляд переводя друг на друга, но единственный сверкающий голубой глаз и нахмуренное лицо Одина говорили обо всём. Седые брови сдвинуты к переносице, морщины на лбу собрались рядком, у Фригг затряслись руки, когда она стала вопрошать у своего мужа, что же им делать дальше. Страшно. Мне стало так страшно, что этот страх едва ли не поглотил меня с головой. Пальцы, совсем недавно трогающие ласковые следы на теле, теперь же нервно крутили колечко. Ладони неприятно вспотели, а сердце колотилось и готово было рухнуть в пятки неудачным пушечным ядром. А Локи поди уже обдумывал план, не видя и не слыша ничего вокруг. Глаза его загорелись адским пламенем, как только он услышать имя своей настоящей родины. Заиграли желваки на скулах, а ладони послушно собрались в кулаки, которые так давно желали отомстить. В проходе возникла служанка Фулла. Подол серого платья колыхнулся, лицо исказило удивление. Но как только она получила внимание достаточного количества пар ошеломлённых и испуганных глаз, то мимика её начала стремительно и жутко меняться. Уголки губ растянулись на худых щеках, изображая предательски изогнутую улыбку. Брови, взлетевшие ко лбу, медленно опустились, засмеялись её невзрачные глаза. — Фулла, что происходит? — вопросила Фригг дёрнувшимся голосом. Прислужница нагло игнорировала. Всё ещё находясь в проходе, она упрямо смотрела влево, в ответвление другого коридора. Вороны дико кричали; волки, встретив хозяина, встали по обе стороны от него, вращая ушами и острым зрением улавливая каждое движение. Раздался гул и скрежет, да такой, что хотелось закрыть уши. Завибрировали стены, с грохотом где-то в башне обрушились камни, выбросив волну пыли, которая кубарем донеслась и нас. Всеотец встревоженно оглядывал потолок, как следом снова звук трескающихся камней этих вековых стен. Мы прикрыли головы. Рушилась история. Фулла засияла. — Господин, — учтиво склонила голову она тому, кто к ней приближался. Рядом с прислужницей возникла фигура в плаще.