Призрачный художник

Вот и настал этот день. Та же самая повозка вновь подъезжает к крыльцу. Её сопровождают звуки топота лошадиных копыт, доносящийся из — под их ног. Кучер весело посвистывает и машет кнутом, приказывая могучим рослым жеребцам остановиться, и те послушно выполняют. плавно тормозит и встаёт подле главного входа. Дверь открывается и из неё выходит уже знакомый нам всем мужчина. Его мягкие и шелковистые волосы треплет ветерок, раздувая их в разные стороны. Белый камзол на его теле вздымается с поднятием грудной клетки, сообщая о немного сбившемся дыхании от радости. Тонкие губы согнуты в лёгкой улыбке, а глаза горят от предвкушения. Вот тяжёлые створки двери из тёмного дуба с шумом распахиваются. Не медля более ни секунды шатен ступает на лестницу и устремляется вверх, где его уже поджидают. У порога стоят пятеро человек. Взойдя на один с ними уровень, Дазай позволил себе рассмотреть получше каждого из них. В центре этого стоя красуется хозяин богатого дома. Кто бы сомневался. — думает про себя он. С правого бока от него тот самый художник, одетый в белоснежные одежды. Интересно, он и правда собирается рисовать в этом, если это так, то мне жаль его костюм, который ближе к концу станет совершенно другого цвета, я в этом более чем уверен. По левую руку от старшего стоит неизвестное лицо. На вид мой ровесник. Даже представить не могу, кто бы он мог быть. Судя по одежде кто-то важный. Первой с левого конца стояла блондинистая девушка. Ну, здесь всё просто. Она обычная служанка, в прошлый раз познакомились, когда те двое за дверью шептались. Арикой звать, если не ошибаюсь. Откровенно плюнув на разглядывание последнего встречающего, ссылаюсь на и без того большое количество потраченного времени. Переведя свой взор на старшего, Осаму хотел было уже предложить зайти внутрь дома и, не теряя больше ни секунды, начать то, для чего они все собрались, но вдруг его что-то остановило. В поле его зрения попало нечто непонятное. Край глаза уловил некое рыжее пятнышко. От осознания шатен замер, а затем медленно перевёл взгляд на пятого человека, что стоял перед ним. Это был тот самый ребёнок. Медные кудри собраны в тугой хвост, а чёлка, до этого лезущая в глаза, была заколота шпильками. Сейчас мальчонка выглядит намного лучше. Чистая и выглаженная рубашка была явно велика ему, но выглядит это очень даже мило. Голубые сапфиры его очей были опущены вниз, не позволяя себе взглянуть на вновь прибывшего гостя. Насладившись образом юноши, обладателю коньячных глаз всё же пришлось оторвать свой взор от фигуры парня. Дружелюбно улыбнувшись, шатен поприветствовал именитого художника, а затем и его отца. Покончив с любезностями, их трио направилось в студию, специально подготовленную для сегодняшней работы. Остальные спутники медленно шли за ними. Представив своего старшего сына и ещё раз обсудив некую информацию по поводу портрета, настежь распахнул дверь в комнату, к торорой они подошли и громко проговорил: — Ну что ж, время приступать! * * * Вот и настал он. Момент х. Алоис уже устанавливает мольберт и табурет напротив стула, на котором уже расположился Дазай. Сопровождающие их ранее родственники и прислуга устроились за спиной члена семьи Барди. — Это мой помощник, Чуя, надеюсь вы не станете возражать, чтобы он мне ассистировал. — присев на ранее подготовленное рабочее место, проговорил Жак, лёгким движением руки указывая на рыжего паренька, что стоял рядом с ним всё это время. Мальчик сделал краткий поклон головой в знак приветствия. Чуя. Так вот значит, как тебя зовут. Прекрасное имя для не менее прекрасного юноши.— внутри себя рассуждал Осаму. — Ну что вы, я вовсе не против. Делайте всё что вам нужно. — лучезарно улыбнулся Дазай. — Хорошо, тогда начнём. — в эти слова была вложена вся уверенность, что имелась в наличии у парня. Взяв карандаш в руки он начал делать набросок, параллельно с этим поглядывая на шатена. Невооружённым глазом было видно как его трясёт. И как бы тот ни пытался унять дрожь в своих руках, все попытки оказались тщетны. По его лбу текли капли холодного пота. Он безумно боялся ошибиться, боялся выдать себя и секрет всей семьи этому богатому идиоту на блюдце. Но, делать нечего, придётся постараться вести себя максимально спокойно, естественно, а главное профессионально. Накахара же, в свою очередь, выглядел спокойным и уверенным, но от этого не менее сосредоточенным. Взор его был направлен на сидящего напротив мужчину. Он пытался запомнить его внешность. Отмечал в памяти каждый изгиб лица, расположение каждого завивающегося локона волос. Подмечал каждую мелочь, боясь что-то забыть. Но не стоило забывать и о своей роли помощника, которую он играет прямо сейчас. * * * — Эй, где ты там витаешь, болван? Я по твоему должен руки марать? Держатель для угля где? — раздражённо процедил Алоис, смотря на мальчика. Чуя сначала не понимал, что этому избалованному парню опять не нравится. Но потом осознал что же от него хотят. Рыжий, как ему и приказывали подавал нужные материалы и помогал «художнику» в его работе. В этот раз, когда юнец сосредоточенно изучал внешность гостя, ему сказали подать угольный карандаш, когда тот по привычке схватил его голыми руками, нынешнему начальнику это явно пришлось не по нраву. — Думаю, на сегодня стоит закончить. — видя состояние сына, предложил Барди. — Да, вы как всегда правы, господин. — вставая со стула и разминая затёкшие кости после несколькочасовой обездвиженности, согласился Осаму. — Могу ли я взглянуть на результат? — Ох, простите мне мою грубость, но я не люблю показывать незаконченные работы зрителям, так что я бы предпочёл отказаться от этого, если вы позволите конечно. — изогнув губы в улыбке, пытался скрыть своё раздражение Жак. — Конечно, конечно. Прошу прощения за мою бестактность. — Не стоит извинений, а теперь позвольте мне откланяться. Чуя, приберись тут и тоже ступай к себе. Кан, проследи за этим. — не дожидаясь ничьего ответа, Алоис вышел из комнаты и с грохотом захлопнул за собой дверь. — Ну что же, думаю и нам пора идти, что вы на это скажете, господин Дазай? — переключившись на шанета, предложил старший из присутствующих. — Да, полагаю вы правы. — согласился второй и с большой неохотой прошёл в коридор, оставляя рыжего в студии, пусть и не хотел этого делать. * * * Закончив уборку после ухода гостя, Чуя, как ему и наказали вернулся в свою комнату, даже не пытаясь перечить. Наоборот, он впервые в жизни с удовольствием шёл в свою «мастерскую», как сам её величал. Добравшись до двери, он нырнул внутрь и выжидал, когда сопровождающие — Кан и Акира, запрут его вновь и уйдут. Но те, как назло ещё долго сладко ворковали, отчего Накахаре было до ужаса противно это выслушивать. И вот, когда их голоса наконец — то стихли, мальчик подорвался с места, подбегая и плюхаясь на своё рабочее место. Старая табуретка была очень низкой и сильно скрипела от малейшего движения на ней, предвещая о своей скорой кончине. Деревянный мольберт, от обилия влаги в сыром подвале, уже оцирел и начал потихоньку гнить. Краски нужных цветов, которые почти закончились, выдавливаются на палитру, надо ехать за новыми. Но всё же, невзирая на вышеперечисленные нюансы, картины что пишутся с помощью этих предметов всегда были прекрасны, и в этот раз он хотел превзойти все свои предыдущие работы. Тонкие пальчики детской ручонки осторожно зажимают карандаш. Первая линия тонкой дорожкой следует за ним, всячески изгибаясь. Следом идёт вторая, третья, десятая. Короткие штрихи от грифеля постепенно, не спеша, складываются в своеобразное, но уже довольно-таки узнаваемое лицо того самого шатена. Кисть подцепляет небольшое количество краски и полотно заливается различными цветами. Но эту гармонию прерывает неожиданный стук в дверь, заставляя парня вздрогнуть. — Чуя, это я, Ичиё. Я принесла тебе ужин. Рыжего пробило осознанием. Он принимался за работу несколько позже полудня, а сейчас девушка приносит ему ужин. А ведь казалось, что не прошло и часа. Сколько же я просидел так? — думал про себя юнец. — Спасибо, Хигучи, я не голоден, можешь идти. — Хорошо, как скажешь. — блондинка уже хорошо выучила, что пусть хоть гирмагидон начнётся, отвлекаться от работы ребёнкок ни за что не станет. — Господин Барди приказал спросить, как продвигается работа над портретом? — Всё нормально. — когда Чуя рисует, он не многословен и отвлекать его не стоит, этот факт известен всем обитателям поместья. — Поняла. Он ещё говорил передать тебе, что позже сам зайдёт взглянуть. Я пошла, а ты продолжай. — Угу. * * * — Почему поднос всё ещё у тебя? — завидев девушку, поинтересовался Барди, не отвлекаясь от принятия пищи. — Мой господин, Чуя отказался от еды, он очень занят работой над портретом того мужчины. — не ожидав такого вопроса, слегка растерялась Ичиё, но всё же ответила. — Кстати говоря, братец, каково это, притворяться умельцем перед глазами у настоящего гения? — не упустил момента поддеть младшего Вей. Алоис, в свою очерь, выбрал просто промолчать, надеясь что от него отстанут. Его злили слова старшего, но далеко в глубине себя он прекрасно понимает что тот полностью прав, и это раздражало ещё больше. Но Кана, по видимому, не устроила такая реакция на издёвку и тот решил продолжить начатое. — Что, даже ответить нечего, да? Знаешь, мне всегда было интересно, когда ты расписываешься на чужих картинах, присуждая их себе, тебе не бывает стыдно? Совесть не мучает? — расплываясь в самодовольной улыбке говорил «позорный» сын, наблюдая за реакцией Жака, когда тот начал краснеть и скалиться от злобы. — Молчать. Тебе никто слово не давал. — скомандовал Барди, не желая слушать отпрыска. На что Вей только закатил глаза и, неоднозначно пожав плечами, вернулся к трапезе. Глава семейства, не проронив более ни слова, вышел из-за стола и направился прочь из столовой. Выйдя в коридор, тот спустился на первый этаж и направился в сторону подвала, намереваясь проведать голубоглазого. * * * Накахара был настолько увлечён процессом росписи холста, что даже не заметил, в какой момент сзади появилась фигура старшего. Мальчик буквально затылком чувствует, как тот кривит губы в улыбке, которая была больше похожа на оскал грозной собаки. Глаза его ярко горят горят в тёмной комнате, освещённой лишь тусклым огоньком свечи. И что его опять разозлило? Сейчас опять будет нести какой-то бред и орать на меня, ничего нового. Как же всё это мне надоело. — думает про себя Чуя. — Это определённо будет твоей лучшей картиной. — цедит сквозь зубы Барди, без единого намёка на похвалу. После этих слов ребёнка хватают за волосы и резким движением руки сначала дёргают вверх, а затем с грохотом бросают на пол. Из-за этих манипуляций рыжий шипит от резкой боли и зажмуривает глаза, на которых выступают горячие слёзы. — Думаешь этот богач поможет тебе? Думаешь спасёт тебя, да?! Нет! Ему плевать на тебя! Ты здесь останешься навсегда, и тебе же будет лучше, если ты это поймёшь как можно быстрее. — старший то успокаивался, то снова переходит на крик. Но что было самым удивительным для голубоглазого, так это то, что за всё время этой речи его ни разу не коснулись. — Завтра мы направимся в город. Лучше подумай, каких цветов тебе не хватает для портрета. — наконец успокоившись, сказал хозяин поместья, обращая своё внимание на пустые тюбики из — под краски, валявшиеся в углу комнаты. После этого Барди покинул помещение, стремясь быстрее убраться оттуда. Ну вот почему, если ему кто-то испортит настроение срывается он на мне? Что я такого сделал этому старику? — рассуждал Чуя, вставая с грязного пола и потирая ушибленный бок рукой. Ещё раз внимательно осмотрев свою работу, а затем и оттенки, имеющиеся у него в наличии на данный момент, он с недовольством цокнул языком. — Ладно, на сегодня хватит, всё равно у меня ещё есть целая неделя на это, успею. — решил для себя рыжик и направился в сторону кровати, намереваясь лечь спать пораньше. * * * — Ну где этот никчёмный мальчишка? Если мы будем его ждать то точно опоздаем, отец. — возмущался Алоис, желая как можно скорее отправиться в дорогу, на что получил лишь осуждающий взгляд со стороны второго. — Город никуда не убежит, сын, научись быть терпеливым. — пытался успокоить его тот, явно прибывая в хорошем настроении для поездки. — Ну наконец — то. Всё же изволил таки прийти. — своеобразно выразил радость Жак, завидев вышедшего из поместья Накахару. Тот быстрым шагом подошёл к экипажу и, забравшись в него, чему очень сильно мешал его рост, сел рядом со старшим. Барди, пройдясь глазами по пришедшему с ног до головы, подал сигнал кучеру, после чего тот щёлкнул кнутом и они тронулись в путь. Леса постепенно сменились домами, а земля каменными дорогами городской мостовой. За всю дорогу никто не проронил и слова, так что ехали они в тишине. Кроме, разумеется топота лошадиных копыт, хруста сухих ветвей под колёсами и постороннего шума. Которым Чуя откровенно говоря наслаждался, это ещё раз доказывало ему самому, что сейчас он на улице, на свободе, а не заточён в душном подвале, в котором невозможно дышать из-за сырости и обилия влаги. В основном поездка прошла спокойно и без происшествий, не считая чёртовых поворотов, на которых голубоглазого заносило в стороны, заставляя облокачиваться о сидящего рядом мужчину, отчего парень был не в восторге. Но вот повозка останавливается, позволяя пассажирам выйти и свободно вздохнуть. Но вот на них с криками бежит благородная дама, которая, как выразился бы Накахара, выглядела так себе. Волосы уложены в высокую причёску с большим количеством бантиков, что выглядит довольно-таки забавно. Неуместно яркий макияж делал её пухлое личико похожим на клоунское. Легко было понять, что платье, которое по своему фасону было очень узким, её мало на несколько размеров. Ноги обуты в туфли на высоких каблуках, из-за чего она часто спотыкается, а в конце чуть ли не падает на руки Барди. Тот, поймав её, поцеловал в губы, что заставило голубоглазого скривиться. Эту мадмуазель парень видел не в первый раз, она встречала их каждый раз, когда те приезжали в город. Страшная женщина. Отлипнув от своей возлюбленной, старший из присутствующих осмотрелся по сторонам, явно что-то искав, и остановил свой взор в одной точке. — Эй, мужик! Да, ты. Подойди сюда. — крикнул он одному из крестьян, что сидели неподалёку. — Проследи за этим пареньком. — протягивая золотую монету, сказал он, когда к ним подошёл тот самый мужчина, которого позвали. Тот, увидев деньги, не раздумывая согласился. Вытерев руки о фартук, который был измазан кровью, по видимому мясник, он радостно схватил плату и лучезарно улыбнулся вслед уходившему семейству. Но оставшись с ребёнком один на один, он изменился в лице. Не намереваясь нянчиться с малолеткой, мужчина сразу же направился в сторону бара, на послед лишь буркнув что-то неразборчивое из разряда «топай куда хочешь» и скрылся за дверью таверны. Чуя, сказать по правде был только рад такому исходу событий. Подбежав к нужной ему лавочке, он быстро купил необходимое и, сложив всё в сумку, висевшую на плече, направился гулять по городу. Это был не первый раз, когда его просто так отпускали люди, которым мужчина заплатил за то, чтобы они присмотрели за парнем. Рыжик уже успел изучить парочку улиц и прекрасно знал, где идти чтобы как можно меньшему количеству прохожих попасться на глаза. Завернув в один из переулков Накахара вышел на лужайку, которую нашёл ещё во время первой своей прогулки, что было ещё много лет назад. Пройдя через кусты и спустившись по оврагу он оказался возле небольшого озера. Прохладный ветерок обдувает худое тело, колышет одежду и волосы, а кожа из-за него покрывается мурашками. Молодые листочки тихо шуршат. Вода переливается и поблёскивает от весеннего солнышка. На щеках выступает еле заметный румянец. Уголки губ приподняты вверх образуя лёгкую улыбку. Но кое — что заставляет вздрогнуть и замереть на месте, боясь лишний раз вдохнуть, а зрачки сузиться до размера маленькой точки. А именно, до боли знакомый голос и фраза адресованная ему: — Что ты здесь делаешь, малыш?