Призрачный художник

Накахара резко обернулся от неожиданности и на мгновение прикрыл глаза из-за внезапно начавшегося головокружения. Потерев закрытые веки краем рукава от одежды, слегка надавливая, он распахнул лазурные очи, не веря увиденному. Прямо перед ним стоял тот самый мужчина, портрет которого сейчас стоит в его комнате не законченным и ждёт новокупленных красок. Шатен так легко и искренне улыбается ему, такой улыбки ребёнок не видел раньше ни у кого. Глаза его такие добрые, словно у невинного младенца, они с нежностью смотрят на мальца сверху вниз из-за большого преимущества в росте со стороны старшего. Его мягкие губы начинают осторожно двигаться, это свидетельствует о том, что их владелец что-то говорит. Но парень ничего не слышит. Собственное сердце бьётся о грудную клетку, заглушая собой все посторонние звуки, в том числе и голос стоящего напротив. Щеки пылают огнём, свидетельствуя о своей залитости алым цветом, а всё тело слегка подрагивает по совершенно неизвестным его обладателю причинам. Странно всё это. Я ведь даже имени его не знаю, тогда почему мой организм так реагирует на него? — рассуждает про себя малец. Но в какой — то момент выражение лица обладателя каштановых волос изменяется в сторону недоумения. Он делает пару шагов навстречу собеседнику и тот по инерции пятится назад. И сразу же спотыкается, чувствуя под ногами обрыв, но не в силах более никак повлиять на сложившуюся ситуацию, маленькое тело начинает падать в сторону воды. Лишь когда одна из чужих рук хватает на тонкое запястье ребёнка, а вторая ложится на стройную талию, сжимая её покрепче и осторожно тянет на себя, разум Чуи приходит в порядок. Резко отстраняясь от конечностей постороннего, и смотрит испуганными глазами на своего спасителя. — П-простите! — запинаясь, выкрикнул младший, сложившись пополам в благодарственном поклоне. — Да что ты, не стоит. — проговорил Дазай, шокированный реакцией парня, и выставил руки вперёд, пытаясь в каком-то смысле успокоить испуганного неизвестно чем ребёнка. — Ты всё ещё не ответил, почему ты здесь? — решил как можно быстрее сменить тему разговора кареглазый. — Я. А вы как тут очутились, господин — поинтересовался мальчик. — Отвечаешь вопросом на вопрос значит. — по доброму ухмыльнулся шанет. — Чтож, ладно, скажу. На самом деле я прогуливался по мостовой и увидел тебя. Мне стало интересно куда ты направился и я пошёл следом. — Вот как. — хихикнув ответил Накахара. — Ну, а что на счёт тебя? — Я уже давно нашёл это место, ещё в детстве. Когда я был маленьким и жил в городе с отцом, я часто уходил на похожий пруд и играл там. Я был очень рад, когда наткнулся на этот водоём и теперь изредка прихожу сюда, когда выдаётся возможность. Такой ответ вас устроит, господин? — Вполне. И ещё кое-что. Прекрати называть меня «господин», я ещё не настолько стар. — состров наигранное обиженное лицо, пробубнил второй. — Зови меня просто по имени. Я Дазай Осаму. — назвавшийся вытянул руку вперёд. — Чуя Накахара. — ответив на рукопожатие, произнёс младший. Шанет подходит чуть ближе к обрыву, дабы получше рассмотреть открывающийся оттуда вид на водную гладь. В зарослях камышей квакают лягушки. На глубине плескаются мелкие рыбешки. Чайки, что кружат над прудом, выжидают подходящий момент и с присущим этому виду птиц криком ныряют в воду за пропитанием. Облака неспешно плывут по голубому небу. — Красиво здесь. — на выдохе произносит обладатель глаз цвета коньяка. Они ещё долго так стояли, наслаждаясь природой и компанией в лице друг друга. Разговаривали обо всём и не о чём. Никто из них не заметил как наступило послеполуденное время. И лишь когда Дазай предложил пройти с ним в его имение и перекусить, Чуя осознал что же он натворил. * * * Накахара взглянул на часы, что располагались на городской башне, который пусть и были в далеке, но приблизительное время разобрать было вполне возможно. Увидев, что малая стрелка расположилась между часом и двумя на циферблате, рыжик быстро попрощался с шанетом, ничего ему не объяснив, выбежал из-за кустов и направился в сторону площади, оставляя бедного мужчину в непонимании. — Ах вот ты где, паршивец! — крикнул Барди, завидев парня, что бежал в далике. Голубоглазый появился в самый неподходящий для самого себя момент. Глава семьи, по видимому, заметив пропажу мальчика, направился на его поиски, которые, не сложно догадаться, остались безуспешными. В результате чего, решил найти того самого мужчину, которому ранее платил за присмотра за ребёнком, с чем тот явно не справился, хотя лучше будет сказать и не пытался справиться. И в тот момент, когда дворянину всё же удалось найти непутёвую няньку, и он уже был готов выбить из бедняги всю дурь, на сцене появляется обладатель медных волос. Без лишних слов Барди встал с мужчины, что был уже повален на землю для дальнейшего избиения, хотя этому по большей части способствовать алкоголь в его крови. Подойдя к парню вплотную и смерив его взглядом, который был полон ярости, старший, не церемонясь, схватил его за волосы, чуть ли не выравая их с корнем, и швырнул того в сторону экипажа. Чуя же, понимая, что сейчас он находится в не самом выгодном для себя положении, решил даже не пытаться спорить со старшим и послушно сел в подготовленную повозку. — Дома поговорим. — было не ясно, кому из них была адресована эта фраза, Накахаре или же самому мужчине. После этих слов Барди спокойно вошёл внутрь транспорта и они тронулись в полной тишине. * * * По прибытии на территорию поместья, прислуга, по предварительному приказу от главного, без единой капли сочувствия к ребёнку, подхватили его подруки и в этом положении потащили в подвал, заставляя коленями пересчитать все ступени двух лестниц. Швырнув парня на голый пол и оставив дверь открытой, они скрылись из виду. Сначала Чуя подумал, что это очень странно, ведь учитывая совершённый им поступок, его сию же секунду должны были избить до полу смерти, мальчика насторожил подобный расклад событий и тот насторожил, как выяснилось, не зря. Прислушавшись, он услышал медленные и неспешные шаги. Лишь по этой походке не сложно было двигаться кому она принадлежит, а спустя ещё пару минут в дверном проёме показался и её обладатель. Глаза его были затуманены одной лишь злобой. В кромешной темноте, так как окно было занавешено шторой, они светились ярче звёзд в ночном небе. Губы изогнуты в грозном оскале. Но что малец приметил сразу же, так это то, что его хозяин держит некий предмет в правой руке, но из-за отсутствия освещения и того, что половина этой вещи была скрыта за его спиной, Накахара так и не смог опознать его принадлежность, а интуиция всё твердила о не лучших намереваях со стороны старшего. — Ты пытался сбежать от меня? — говорил он, на удивление, спокойно. Пусть и то, что он сдерживал себя, было очень заметно. — Нет, мой господин. — прошептал голубоглазый дрожащий голосом. После этой фразы настала гробовая тишина, настолько, что было отчётливо слышно как от переполняющего страха стучат зубы друг о друга у парня. Бедный ребёнок был безумно напуган. Его трясло как от удара током. Он уже сотни раз проклял то, что вообще пошёл на этот злосчастный пруд сегодня. — И у тебя ещё хватает наглости врать мне! — вскрикнул второй. — Значит я такой плохой, да?! А ты вспомни свою прошлую жизнь! Вспомни кем ты был до меня! — последние слова, как отрезвитель, повлияли на давно спящие воспоминания из детства, что Чуя так долго пытался похоронить глубоко в своём сердце. * * * Вот он, маленький рыжий комочек. Мальчик шести лет от роду. Он сидит под кроватью с крохотной свечькой, которая своим тусклым светом даже не помогала что — либо разглядеть. Пацаненок сложился в три погибели перед жалким клочком бумаги, который оторвал от старой газеты отца. Его короткие пальчики сжимают обломок красного карандаша. Отросшие волосы падают на лицо, но он слишком сосредоточен на процессе работы, чтобы отвлекаться на подобные мелочи. Мальчишка очень любил рисовать. И даже несмотря на столь скудные материалы, законченные рисунки выглядели не по возрасту достойными. Но вот в комнату входит и сам отец, сейчас Чуя не помнит ни его имени ни лица, но вот раньше, увидев его, от страха, подкашивались коленки, а носить фамилию Накахара было убийственно противно. От того сильно разит спиртным, это малыш прекрасно чувствует и на расстоянии. Лишь завидев еле заметное свечение из-под койки, он быстрой походкой, на сколько позволяет градус в его крови, подходит к ней и вытягивает за ноги всоё дитя. — Маленький гадёныш, опять свои каракули рисуешь. Художником хочешь стать, да? Да тебе до искусства как мне до богатой жизни. Займись уже чем — нибудь нормальным. — проговорил заплетающимся языком старший и порвал новый, ещё не законченный рисунок. Он всегда это делал. И всегда говорил одну и ту же фразу, заученную наизусть. Каждый раз доводят своими действиями мальчика до слёз. Но вот в один из самых обыденных дней паренёк рисовал на городской площади, расположившись на бортик фонтана, чтобы родитель уж точно не застал его за этим процессом. Неожиданно к нему подходит какой — то мужчина. Судя по его внешнему виду в его венах течёт благородная кровь. — Ты очень красиво рисуешь. Могу я посмотреть? — улыбаясь, спросил незнакомец. — Конечно! — обрадовавшись, что его работы кому — то понравились, мальчик, не задумываясь выложил тому всё, что ему было надо. Парниша рассказал что очень любит рисовать, а отец ему не разрешает и часто ругает за это. Рассказал также, что хочет научиться творить на ровне с известными художниками и в недалёком будущем желает стать одним из них. А пожилой мужчина лишь слушал рассказ ребёнка с улыбкой на лице, изредка задавая уточняющие и интересующие его вопросы, на которые маленький рыжик с большим удовольствием отвечал. Просидев так ещё около часа, собеседник ушёл, сославшись на важные дела, но пообещал вечером зайти и навестить нового знакомого. На удивление старший сдержал своё слово, но пришёл он, как казалось, больше к родственнику маленького Накахары, чем к нему самому. После прихода дворянина, старшие ещё недолго говорили в отдельной комнате, после чего Барди, как он сам представился, вошёл в комнату мальчика. — Чуя, ты поедешь со мной? Я буду поить и кормить тебя. Я оплачу твоё обучение искусству. А ещё, у меня ты сможешь рисовать сколько душе твоей угодно. Ну что? — всё так же улыбаясь, предложил он. Даже не удивительно, что малыш без лишних раздумий согласился. А сейчас ему приходится пожимает плоды своей детской глупости. Хотя, кто знает, где бы ему сейчас жилось лучше. * * * Всё то время, что Чуя вспоминал свое прошлое, Барди продолжал в гневе кричать на него, но что было удивительно это то, что его так ни разу и не ударили. Но стоило парню об этом подумать, как силуэт старшего медленно двинулся в его сторону. Только когда его резко схватили за ногу, а предмет, что всё это время покоился за спиной хозяина поместья, был занесён над его же головой, обладатель медных волос наконец — то смог разобрать, что же это всё же было, а именно молоток, но было уже поздно. — Теперь ты больше не сможешь никуда от меня уйти. — с этими словами тяжёлый предмет с размаху ударился о кость ноги младшего. Непроглядная пелена застилает глаза от нестерпимой боли. Уши закладывает от собственного крика, который оглушил весь особняк, по той же причине болит горло. А щёки обжигает нескончаемый поток горячих слёз, что текут из голубых глаз не останавливаясь. Но все эти ощущения не идут ни в какое сравнение с болью от раздробленной кости. В последствии всё это повторилось и со второй ногой. После совершения всех этих зверски махинаций над телом бедного ребёнка, Барди оставил паренька одного, бросив на последок что — то из разряда «Сейчас я пришлю горничных, чтобы те обработали твои раны.» и вышел из комнаты. Спустя какое — то время, как и обещал мучитель, на пороге появилась прислуга. Те, по видимому, даже не старались обработать его раны так, чтобы парень не остался инвалидом на всю оставшуюся жизнь. Они максимально неаккуратно наложили шины, служащие для правильного срастания костей, и на скорую руку намотали бинты. Из-за всех этих махинаций она доставляли ещё больше боли бедняге. После окончания своей работы, те тоже поспешили удалиться из подвала и вернутся к своим делам. Я бы и сам мог лучше перевязать — подумал про себя голубоглазый. Полежав на полу ещё около часа, Чуя всё же приподнялся на руках и прихватил с собой сумку, с которой сегодня ездил в город, ползком направился в сторону мольберта, на которой красовался ещё не законченный портрет Дазая. Сегодня его нужно доделать в любом случае, так как завтра приедет он сам для того, чтобы его «дорисовать» и забрать уже саму работу в своё имение. Подготовив все нужные материалы, рыжик, недолго думая, принялся за работу. * * * Уже в третий раз за эти две недели одна и та же повозка подъезжает к этому крыльцу. На памяти любого из проживающих в этом поместья этот случай был первым, когда человек три раза подряд к ним возвращался. Обычно все приезжали, покупали картины и уезжали. Бывали случаи чтобы человек приехал лишь чтобы заказать работу и после возвращались за ней, но чтобы трижды подряд, такое было в первый раз. Дверь привычно открывается и из неё выходит всё тот же шатен. Единственным различием с предыдущим его визитом является чёрноволосый парень с белыми прядями у лица, который вышел вслед за дворянином. Поднявшись всё по тем же ступеням, первым делом обладатель коньячных глаз поприветствовал встречающих его хозяев, всё в том же составе, единственное, на чём он заострил своё внимание, так это на Накахаре, а именно на его отсутствии, но пытаясь не подавать виду, решил представить своего сопровождающего. — Это Рюноске Акутагава. Надеюсь, господин, вы не будете против, если он пройдёт со мной. — натянул свою привычную улыбочку Осаму. Парень, который всё это время стоял позади своего хозяина, поклонился, в знак приветствия. — Ну что вы, сударь, ни в коем разии. Прошу, пройдёмте в студию. — повторив действия гостя, сказал Барди и направился внутрь. — С привеликим удовольствием. — проговорив это, Дазай жестом что — то показал Рюноске и тот его сразу же понял. Войдя в ту же комнату, что и в прошлый раз, все расположилась на своих прежних местах, лишь Акутагава, отказавшись от предложенного стула, встал позади всех. — Господин Алоис, позвольте поинтересоваться, а ваш помощник сегодня не покажется? — спросил на прямую позирующий. — Ах, вы о Чуе. Нет, в данный момент он не сможет присутствовать на рабочем месте. Но, я вас успокою, осталось совсем чуть — чуть, так что в этот раз я вполне смогу справиться и сам. — стараясь не углубляться в эту тему, отмахнулся младший из семьи Барди. Но так только Жак стал устанавливать мольберт и располагать на нём полотно, с чём у того были заметные проблемы, обладатель волос цвета каштана вновь открыл рот, и как бы кратко не отвечал второй, стараясь показать, что он мешает, позёр на максимум включал дурачка, из-за чего у того не получалось его заткнуть. Расспрашивал он обо всём на свете. Какая любимая из собственных работ? Художник, чьи работы нравятся? Что обычно вдохновляет? Доходили даже да чего — то по типу любимого жука. В общем всё, что приходило на ум, лишь бы отвлечь собеседника, если его таковым можно было назвать. А вот Рюноске, наоборот, за всё время прибывая здесь не вымолвил и слова, на какой — то период времени, который был весьма продолжительным, все, кроме Осаму естественно, забыли о его присутствии. Никто даже и предположить не мог, что всё что они делают, они делают с собственными намерениями, и то, как жители особняка реагируют на их манипуляции, играет им на руку. Но как только работа началась даже Дазай закрыл рот и затих. А его сопровождающий, пользуясь тем, что его никто особо не замечает, мог спокойно наблюдать за действиями художника, отмечая для себя некоторую информацию. Человек, что зовется гением в искусстве не мог совладать с кистью. Цвета красок не были и близко похожи на те, которые здесь были бы уместны. Даже сам по себе набросок был кривой. Но главное, что смутило наблюдателя больше всего, так это то, что картина была совершенно не готова, над ней предстояло ещё множество долгой работы. Но, как упомянул Дазай ещё по дороге сюда, сегодняшний визит будет последним и довольно-таки коротким, если сравнивать с прошлым, а по итогу портрет уже сегодня будет на руках у заказчика. Все эти несостыковки заставили насторожиться. — Чтож, вот и всё. — воскликнул Алоис по прошествии получаса со времени начала работы. — Теперь нужно подождать полного высыхания и вы сможете увидеть результат. А в это время, прошу, составьте нам компанию за обедом. Лишь одного взгляда на Акутагаву для Осаму было более чем достаточно, чтобы понять, что здесь что — то неладно. Но всё же он решил подыграть лжехудожнику, в чём уже не сомневался. — Для меня это огромная честь. — вставая со своего места, сказал тот. * * * — Простите мне мою дерзость, но когда я смогу увидеть результат ваших страниц, Жак? — как бы невзначай вставил в разговор шанет, через час после того, как работа была закончена. — Ох, сколько уже времени прошло, мы и не заметили, просим у вас прощения, уважаемый, мы сию же секунду за ним сходим. — сказал Барди, будто бы это не он поглядывая на часы каждую минуту, в надежде как можно быстрее выпроводить гостя и получить свои деньги. Как только эти двое вышли за дверь, оставив брюнет в и его хозяина одних, Рюноскэ, что до этого стоял поодаль ото всех подошёл к кареглазому. — Говори, что там? — не дожидаясь младшего, спросил мужчина. — Господин Дазай, нет ни единого сомнения, они просто мошенники. — начал свой рассказ парень но его перебили. — Это я и без тебя прекрасно понял, не глуп. Мне интересны их методы. На какой стадии была та работа, что ты сейчас видел? — Сказать честно, я не знаю как будет лучше выразиться. Она в принципе закончена, но работой это даже с большой натяжкой назвать нельзя, просто какой-то набор цветов, даже не различить где что. — Вот как. Хорошо, я тебя понял. — сделал для себя соответствующие выводы шанет. — Господин Дазай, а если вам не сложно, вы не могли бы рассказать, как это поняли? — Ты про то, что они лишь неудавшиеся мошенники? Ответом стал кивок со стороны младшего. — Что ж, так и быть, расскажу. На самом деле на это указывает очень много факторов, я поражён, что их до сих пор никто не заподозрил. Во время нашей первой встречи с этим семейством я и встретил Накахару, помнишь, я о нём рассказывал? Так вот, его лицо было перепачкано краской. А когда я пожимал им руки, кожа на пальцах у Алоиса была чересчур нежной для человека, который постоянно держит карандаш в руках. Ну а самой последней уликой можно считать это. — шатен достал из кармана маленький тюбик и показал его угольноволосому, что всё это время внимательно слушал старшего. — Что это? — не понимая спросил младший. — Это тюбик краски, которую выронил Чуя при нашей последней встрече, когда убегал. Но продолжить разговор им не дали. В комнату вошли хозяева дома, держа в руках картину уже в рамке и с присущей ей росписью. — Вот, прошу вас. Подойдя чуть ближе, оба гостя с замиранием сердца её рассматривали и поистине поражались таланту художника, но не тому что стоял перед ними, а тому, который трудился над ней. — Чтож, с вами было приятно сотрудничать, до свидания. — передавая деньги, попрощался шатен, прекрасно понимая, что это не последняя их встреча. — Счастливого пути, заглядывайте к нам ещё. — проговорил Барди, ещё шире улыбаясь, когда сумма была в его руках. Дазай ничего на это не ответил и, доверив нести картину Акутагаве, направился к своим экипажу. Значит вот как вы играете. Ну что ж, с этого момента играть будем по моим правилам.