***
Путь до Агры занимает шесть дней и ночей. Когда Юнги приходит в себя, они находятся далеко за пределами столицы Мурата. Перестав беззвучно лить слезы, он чувствует, что выбился из сил, чувствует жажду – печаль заменяется усталостью. Мальчик-слуга, ставший невольным свидетелем его многочасовой истерики, оказывается на удивление разговорчивым и смелым. Он сообщает, что они уже сделали два привала – что в два раза больше, чем на пути в Равин* – все для удобства императорского супруга. Он предлагает попросить еще об одной остановке, но Юнги решает дождаться. Приоткрыв шторку паланкина, он осматривает окрестности, дорогу. Удается увидеть немного: солдаты верхом на лошадях, редкие деревья и палящее солнце. Чонгука не видно, однако принцу кажется, что среди многих других голосов, растворяющихся в конском топоте, он слышит тот самый, которым поклялись любить и защищать его до конца жизни. В этой части родного государства – как и в любой другой, кроме столицы – Юнги никогда не бывал. Он бы предпочел ехать в седле и любоваться окрестностями родины, перед тем как покинуть ее на долгий срок. Он всегда мечтал узнать, какой же он – Мурат – на самом деле, как живут люди в разных его уголках, какие поют птицы, какие растут цветы. Но это было бы нарушением одного из многочисленных правил, которым теперь он должен следовать: поэтому единственное, что остается – это сидеть в паланкине и надеяться, что так будет не всегда. Отчаяние, которое он чувствовал, покидая дворец, и которое, как ему казалось, не оставит его теперь никогда, тоже начинает понемногу отступать. Мысли проясняются и принимают менее удручающий характер: пока ведь все хорошо идет, с ним хорошо обращаются, и, должно быть, дальше будет так же. Он продолжает оставаться собой, а значит, сможет справиться. Скучать принц начал уже сейчас, но когда-нибудь, если даже не скоро, он увидится со своей семьей снова. Продолжать жить стоит хотя бы ради этого. Сухен – так зовут приставленного к нему слугу – следует за ним и помогает ему во всем, когда процессия останавливается на привал. Он приносит прохладную воду из колодца, чтобы хоть как-то облегчить нахождение в душном паланкине, приносит еду и большую вазу со сладкими фруктами, которые скрашивают скуку и печаль. Сухен оказывается разговорчивым, и Юнги долго расспрашивает его, о чем только можно – о нем самом, об империи. Не спрашивает только об императоре, хотя вряд ли этот еще совсем юный парень, работающий во дворце всего два года, может знать многого. Мысли о том, что Юнги мало что известно о государстве, которое станет его новым домом, заставляют тревожиться, однако его вины в этом точно нет. Предупреди его кто-нибудь хотя бы за пару месяцев, он бы постарался узнать хотя бы что-то. Сейчас нет другого выхода, кроме как справляться со всем по мере происходящего. Ночами они разбивают шатры: для Юнги свой огромный, с солдатами у входа и несколькими слугами, включая Сухена. С темнотой зной заменяется холодом, и принц, лежа на пуховых подушках, мерзнет и укутывается в несколько слоев. Как оно часто бывает, сомнения в это время суток становятся в разы ужасающе и не дают спать. По дороге от паланкина до шатра Юнги видит императора, и их взгляды пересекаются всего на пару мгновений. Принц ничего не успевает прочитать в его глазах. Все шесть ночей он гадает, придет ли Чонгук его навестить, поговорить или просто увидеть – гадает и молит, чтобы не приходил. Юнги нужно время, ему нужно смириться и свыкнуться с новой ролью – осознать все до конца. Тот будто все понимает и не приходит. Каждый вечер его навещает Джису – супруг дяди императора – омега лет сорока. Он очень приветлив. Спрашивает о самочувствии принца, все ли его устраивает, всего ли хватает. Много улыбается и просит не переживать. Не задерживается никогда на долго, а Юнги этому рад – он не понимает, о чем может говорить с этим человеком. Путешествие длится долго, каким бы страшным ни казалось его окончание. Не привыкшего к такому омегу дорога изматывает. К его окончанию он мечтает об удобной кровати, горячей ванне с ароматными маслами, мечтает побегать, поездить верхом, подержать в руках новый меч – проверить его в действии. Юнги всегда хотел увидеть другие страны, побывать в каждой части света. Но не таким образом. Не запертым внутри паланкина, словно заложник, без огромного груза из переживаний и неизвестности на плечах. Неизведанная дорога и прекрасные незнакомые места: раньше это казалось олицетворением безграничной свободы – днем любоваться голубым небом и облаками, ночью – созвездиями; купаться во встречных реках и разговаривать у костра; танцевать на местных праздниках… Вряд ли теперь такое когда-нибудь ему представится возможным. Он неизбежно чувствует, что с каждым приближающим к Агре шагом дверца его золотой клетки закрывается.***
– Совсем скоро мы прибудем, Ваше Высочество, – радостно сообщает Сухен, выглядывая из паланкина – Уже можно увидеть дворец! Он смотрит на улицы, в которых вырос, с восторгом и любовью. Должно быть, так выглядит человек, вернувшийся домой. Невольно его счастливый настрой передается и Юнги. Он переключается с волнения и рассматривает город. Агра много чем отличается от Равина. Здесь меньше деревьев и больше домов и построек, как и людей на улицах – они одеты по-другому, и буквально каждый занят своим делом. Только завидев императорскую процессию, они освобождают дорогу и глубоко кланяются, застыв в таком положении еще на долго. В целом принц не успевает увидеть многого, стараясь не высовываться – он еще сможет все изучить. Пахнет здесь по-другому: глиной, гарью, смолой. Количество подданных увеличивается на главной улице: омеги, альфы, дети собрались встречать правителя и его супруга – Юнги слышит их крики и ликование. Судя по всему, своего императора они любят. Самые большие ворота, которые только видел Юнги, охраняются дюжиной солдат с саблями в красно-черных одеждах – пройдя через них они оказываются внутри дворцового двора. Паланкин останавливается. Сухен помогает принцу вылезти и сразу откланивается, тут же исчезнув из виду. Юнги теряется всего на несколько мгновений, пока не находит взглядом спину Чонгука, слезшего с седла – он гладит своего коня по черной сияющей гриве, перед тем как передать повод подошедшему солдату. Они шагают по вымещенной камнем дороге под взглядами собравшихся в императорском дворе людей – по их внешнему виду можно понять, что это министры, командующие и другие приближенные Чонгука со своими мужьями и детьми. Впереди идет император, за ним Юнги, Джису с супругом, и после – все остальные вплоть до слуг, вернувшихся с путешествия. Все кланяются, приветствуя их, Юнги соединяет руки у груди и кланяется в ответ. Он чувствует прикованные к себе взгляды, под которыми хочется исчезнуть, понимает, что после дороги выглядит не самым лучшим образом и радуется, что его лицо прикрыто платком. Он не смотрит ни на кого конкретно, обращая внимание только на архитектуру. Многочисленные башни и колонны сделаны из красного песчаника, из-за чего дворец резко отличается от того, в котором вырос омега – дома все было из белого камня. Под ногами Юнги видит маленькие каналы – по ним течет вода, видимо, необходимая для полива растущих во дворе кустов, цветов и деревьев. Тут много зелени, намного больше, чем в городе – это радует глаза. Внутренний двор весь вымечен мрамором с выкрашенными узорами, посередине – большой пруд с прозрачной водой. Туда-сюда снуют слуги – их можно узнать по одинаковой одежде. Перед ними возникает омега в абсолютно белой тунике – высокий брюнет с неприкрытым лицом – он смотрит вниз и кланяется: - Приветствую, Ваше Величество,- его голос звучный и уверенный. Чонгук безмолвно кивает ему и, повернувшись, так же молча смотрит на принца. А потом уходит. Скрывается в одном из многочисленных входов внутрь. Юнги провожает его взглядом, перед тем как снова перевести глаза на омегу. Тот еще раз кланяется и повторяет: - Приветствую, Ваше Высочество. Я покажу вам ваши покои. Внутри дворца прохладно и приятно. На стенах и колоннах выточены узоры, местами напоминающие те, что красовались на стенах в Равине, а местами очень отличающиеся. Глаза цепляются за рубины и алмазы, которыми украшены золотые дверные и оконные рамы. Омега перед принцем шагает небыстро, ловко выбирая правильные проходы – тут легко можно заблудиться. – Меня зовут Сокджин,– так же уверенно говорит он, смотря в пол, когда они, наконец, оказываются в нужных покоях – Император выбрал меня прислуживать вам. Помимо меня в вашем распоряжении еще десять слуг, вы можете попросить еще, если этого недостаточно. – Ты… новый Рахим, – Юнги не успевает понять, что озвучил свою мысль. Тот замирает, не понимая. Теперь принц может рассмотреть его: очень красивое лицо. Выглядит как один из героев книг про любовь. Большие добрые глаза искрятся и смелостью, и покорностью одновременно. Он одет не как остальные слуги, значит, имеет какое-то особое положение. Он действительно чем-то похож на Рахима, только моложе намного. – Сколько тебе лет? — спрашивает принц, и потерянность на чужом лице исчезает. – Двадцать пять, – тут же отвечает Сокджин. Он выглядит младше – Вам нравятся ваши покои? Если захотите, можете рассмотреть другие или расставить тут все по-своему. Юнги еще раз огибает комнату взглядом. Больше всего его привлекает большая высокая кровать с кучей перин и подушек. Он слишком устал. Может, ему и действительно захочется что-то изменить тут, но точно не сейчас. – Мне все нравится,– он доходит до кровати и садится на нее, свесив ноги. – Сейчас вам принесут ужин. Что вы желаете? – Я хочу в купальню. – Разумеется. Уже все готово.***
Юнги просыпается, чувствуя, как солнечные лучи щекочут лицо. С трудом отогнав желание перевернуться на другой бок и продолжить спать, он отлепляет глаза. Осознание того, что он не в своих покоях дома, возвращает на землю за мгновение. Нет, это был не сон, а так хотелось бы. Кажется, сегодня начинается его новая жизнь. Солнце уже высоко, а значит, он проспал все на свете, что неудивительно, учитывая, какую усталость он чувствовал вчера. Принц привстает и потягивается, зажмурив глаза. А когда открывает, видит волшебным образом возникшего у порога Сокджина. И как он это делает? Тот привычным образом кланяется и подходит ближе. – Почему ты не разбудил меня? – спрашивает Юнги, непонятно из-за чего смущаясь. Он привык, что Рахим будил его каждое утро. — Как бы я посмел, Ваше Высочество? – отвечает Сокджин, аккуратно подняв глаза и посмотрев на принца. – Обычно я встаю с восходом солнца. Буди меня в это время каждый день. – Как прикажете, Ваше Высочество. Сокджин два раза хлопает в ладони, и у порога возникает еще один омега, одетый, как вся остальная прислуга. – Принесите все необходимое для умывания, живо. Сокджин прогоняет всех остальных и сам помогает принцу с утренними процедурами. Юнги не говорит этого, но остается благодарен: он кожей чувствует направленные на себя любопытные взгляды – каждый хочет разглядеть императорского супруга – и чувствует себя голым все время. Юнги смотрит на свое отражение в зеркале – сегодня он нравится себе чуть больше – вода и сон действительно помогли ему. Наряд, который он выбрал из нескольких предложенных, тоже очень красивый: голубая под цвет к шароварам атласная накидка через плечо ушита серебряными нитями и жемчужинами. Сокджин заканчивает укладывать волосы и надевает на голову принца корону, осторожно взяв ее одними пальцами – золотое солнце умещается у Юнги на лбу. –Вы не притронулись к еде вчера, вам не понравилось? Я передам поварам все ваши пожелания,– произносит он, смотря на Мина через зеркало – Что вы желаете на завтрак? –Утром я люблю есть сладкое, – недолго подумав, отвечает Юнги – Но папа говорит, что на завтрак нужно есть что-то более полезное. –Ваш папа прав,– улыбается тот, но тут же, опомнившись, опускает испуганные глаза. Слуги не могут выражать свое мнение. Но Юнги нравится, когда в нем видят не только принца, но и обычного человека. Сокджин не похож на других – что-то внутри Мина подсказывает ему, что этот человек искренен, хоть папа и учил всегда, что малознакомым лучше не доверять. У него очень искренние глаза. И смелые. Смелые люди всегда оказывают хорошее впечатление. Сокджин уходит, и чуть погодя в покои принца приносят два огромных подноса с едой – этим можно накормить весь дворец. Тут есть и рис, и тушёные овощи, и жареное мясо… несколько разных соусов, фрукты, орехи и очень много самых разных сладостей. Юнги ведь так и не дал точного ответа, вот ему и принесли все. Двое юных омег покорно ждут его действий или приказа. Еда вкусно пахнет и еще вкуснее выглядит. Последний раз принц ел еще в дороге, во время обеденного привала, и сейчас его живот взывает от голода, а во рту собирается слюна. Но он отодвигает от себя поднос со словами: – Я не хочу есть прямо сейчас.***
Юнги с самого пробуждения ломает голову над тем, чем он будет заниматься в новом доме. В Равине он целый день был чем-то занят – изучение языков и истории, музыки и врачевания, борьба на мечах, уроки с Хосоком – на всего и времени не хватало. Что же он может делать здесь? Он долго думает и решает для начала разобраться в новых порядках, понять свое положение, а уже потом придумывать себе занятия. Сокджин показывает ему дворец. – Все это крыло в вашем распоряжении. Помимо вашей тут еще несколько комнат, но они все пустуют. Все ваши слуги тоже ночуют на этой стороне, чтобы всегда быть к вашим услугам. А это библиотека, - Сокджин останавливается перед небольшой дверью, пропуская вперед принца – Завораживающее место. Покойный Ким Суджон, папа Его Величества, очень любил читать, поэтому император Атгах собрал для него целую библиотеку. Во дворце есть еще одна, туда могут ходить все, а эта только для вас. У Юнги загораются глаза при виде многочисленных полок, по которым аккуратно разложено множество самых разных книг. Омега безумно любит книги, и ему уже сейчас хочется рассмотреть каждую. На стенах висят картины в золотых рамах и фрески со словами на незнакомом Юнги языке. Посередине большой стол со всеми принадлежностями для ведения записей, и повсюду очень много керасиновых ламп – должно быть, Суджон любил читать по ночам. Сокджин улыбается, видя в глазах Мина восторг – кажется, впервые за все время с приезда. – После смерти Его Высочества тут какое-то время жили принцы – сыновья Чон Джису, пока не разошлись замуж. Но даже им вход в библиотеку был запрещен. Вы первый, кому это разрешили, – он продолжает рассказывать так, будто ему лет пятьдесят, и он сам был свидетелем всех этих событий. Дальше они посещают тронный зал, до которого приходится идти через весь внутренний двор – там император собирает своих чиновников, проводит суды и празднования; идут в общую библиотеку, которая намного больше и в которой они встречают несколько молодых омег за чтением; и кухню, где суетятся слуги, готовя еду на весь дворец – завидев Юнги, каждый бросает свое дело и низко кланяется, не сдвигаясь с места, пока омеги не уходят. – Покои Его Величества находятся в северном крыле. Оно охраняется, туда впускают только определенных слуг и больше никого. Но думаю, что перед супругом императора никто не осмелится закрыть двери,– Сокджин ведет его в обратную сторону, видимо, кухня была последней, что он хочет показать. – А что в левом крыле дворца? – спрашивает Юнги, обдумывая в голове догадку. Которую сразу же подтверждают: – Императорский гарем. Там находятся покои омег, прислуживающих Его Величеству,– будто бы принц не понимает значения слова «гарем». – Мне туда можно? – Вам можно в любую часть дворца. Я не… Вы хотите посмотреть? – Сокджин останавливается и смотрит на него, плохо скрывая свое удивление. Юнги не знает, хочет ли. Конечно, он понимал, что у Чонгука есть омеги, с которыми он проводит ночи, но должно ли это иметь значение для Юнги? Император будет спать с этими омегами до тех пор, пока ему нельзя трогать своего мужа, и, наверное, после тоже. Принц не знает, что чувствует по этому поводу. Сделать вид, что он единственный у альфы, которому принадлежит? Вряд ли у него получится. Стоит ли пойти и узнать всю правду или оставаться в неведении и питать надежды? Надежды на что? Юнги никогда не был тем, кто довольствуется только полуправдой. – Я хочу посмотреть на омег, которые взлюбились моему мужу,— принц разворачивается и шагает в противоположную сторону, будто бы знает, как туда дойти. Сокджин ведет его через весь дворец и привычно останавливается перед входом, чтобы пропустить вперед Юнги. Перед тем как раздвинуть шелковые персикового цвета занавески, останавливается и спрашивает: – А сколько их? – чтобы не удивляться потом. Тот отвечает не сразу, застыв на мгновение, но под настойчивым взглядом принца быстро берет себя в руки: – Четырнадцать. Четырнадцать. А Чонгук себе в любви не отказывает. Что для него вообще значат эти омеги? Не может же он быть влюбленным в каждого. «Чонгук Завоеватель…» – Юнги усмехается с собственной мысли. Кажется, земли – не единственное, что он завоевывает. На него не сразу обращают внимание. Он шагает медленнее, чтобы рассмотреть все, но не останавливается. Первыми императорского супруга замечают слуги, которых здесь очень много – они таскают подносы с едой, наливают что-то из кувшинов в бокалы, машут опахалами, обеспечивая прохладу омегам, читающим, лежа на мягких диванах, играющим во что-то, собравшись вокруг круглого стола. Они спорят, смеются, жалуются друг на друга и не видят, что кто-то зашел. – Эй, ты чего остановился? – возмущается, обращаясь к слуге, омега, курящий кальян, устремив глаза в потолок. А потом до него, наконец, доходит, и он смотрит прямо на Юнги. На понимание того, кто стоит перед ним уходит какое-то время, а потом он спешно встает на ноги, разгладив на себе одежду, и опускает голову. Все находящиеся повторяют за ним, и в гареме воцаряется тишина. Юнги проигрывает любопытству еще раз и рассматривает омег. На вид все старше него, черты их лиц словно выточены самыми умелыми мастерами, точно как и фигуры, одежды ярких цветов, с вырезами: у кого на спине, у кого на плечах, у кого на бедрах, очень много украшений. В чем-то подобном Юнги танцевал перед Чоненом. Они все очень разные, но каждый абсолютно прекрасен. У одного смуглая кожа и кудрявые каштановые волосы, у второго кожа белоснежная, а черные волосы собраны в длинную красивую косу, третий – огненно-рыжий, и так дальше по списку. На каком-то моменте принц начинает жалеть, что пришел и поставил себя в такое положение. Никак по-другому этот гарем и эти омеги выглядеть не могли. Красивые, идеальные, отобранные, чтобы ублажать глаза и желание одного из самых могущих правителей на всей земле. Юнги уже собирается развернуться и уйти, но останавливается, услышав крики в самом конце длинного коридора. – Умоляю, господин, простите мою ошибку… – доносится плачущий вопль, а потом из самых крайний покой показывается мужчина в одежде для слуг – он тут же падает на колени, собирает ладони перед собой и свешивает голову – Господин, это случилось всего раз и больше никогда не повторится,– продолжает молить, дрожа в истерике, и перед ним появляется тот, к кому он обращается. Омега в темно-красном наряде кидает на беднягу один короткий взгляд и поворачивается к остальным. Присутствие Юнги его либо совсем не удивляет, либо он мастерски скрывает свое удивление. Он забывает про провинившегося слугу и шагает к принцу и, остановившись рядом, кланяется. – Приветствую, Ваше Высочество,- произносит сдержанно и ровно и, подняв голову, не боится посмотреть принцу в лицо – Большая честь видеть вас здесь. Меня зовут Пак Чимин. Такой же идеальный, как и все остальные, однако в его голосе, движениях, в глазах с красивым разрезом намного больше силы и уверенности. Намного больше власти. Он не похож на гаремного омегу – его выдают только открытые плечи и тяжелые золотые браслеты на руках. – Мы бы обязательно подготовились, если бы знали о вашем визите. Вы к нам по делу или просто осматриваетесь? Юнги смотрит на слугу, все еще стоящего на коленях позади Пак Чимина. Его смуглое лицо залито слезами, во взгляде бездонное отчаяние. Чего же он наделал, и что его ждет? – Сокджин показывает мне дворец,- принц еле вытягивает из себя слова. Горло сужается, не желая издавать ни звука, а сердце щемит от исходящего от этого человека давления. Юнги здесь супруг императора, но почему-то он чувствует себя никчемным и ничтожным. – Что я могу вам предложить? – Чимин продолжает услуживаться, и от этого становится не по себе. – Мы еще не все обошли. Нам уже пора идти,– принц дожидается, когда ему поклонятся, и, развернувшись, шагает в сторону, быстрее чем нужно и смотря только перед собой. – Господин, пощадите, этой ошибки больше никогда не повторится, впредь я буду умнее, господин,– слышит он, как только оказывается за дверью гарема. Останавливается, чтобы услышать и ответ. – А раньше нужно было думать об этом. Что, по-твоему, будет, если я начну прощать каждого?.. Десять ударов плетьми, на первый раз, чтобы ты точно стал умнее,– безжалостно и хладнокровно. Юнги доходит до своих покоев быстро, на ходу вспоминает обратный путь. Буквально вбегает в комнату и садится на кровать, чувствуя, как колотится сердце в груди, как легким не хватает воздуха. Что же это было? Возможно, и вправду не стоило идти в этот гарем, по крайней мере, не в первый день. Эти люди, кланяющиеся ему низко, так ему не нравятся – совсем не нравятся. Это все неправильно. Это все не так, как он представлял. Сокджин вбегает за ним следом и осторожно стоит у самой двери, не зная, что делать. – Кто он? Кто этот Пак Чимин? – собравшись, спрашивает принц, придавая голосу как можно больше равнодушия. Он и так показал сегодня непозволительно много. – Он управляет гаремом, – Сокджин подходит поближе – Насколько я знаю, он был первым омегой в гареме. И… Чимин у его Величества в особом положении,– он покорно выдает все, но по его лицу видно, что не хочет. Юнги не понимает: – В каком положении? – Его Величество предпочитает проводить ночи с ним, редко выбирая кого-то другого. Иногда он брал Чимина с собой на праздники и на поездки. Поэтому у него власти больше, чем у кого-либо другого. Император не вмешивается в его решения. Но, что бы там ни было, Чимин – обычный гаремный омега. – Откуда тебе знать?.. Вдруг… если императору так нравится проводить с ним время… они могут любить друг друга. То, что он гаремный, не означает, что император не может любить его,– принц озвучивает все, что приходит в голову. – Я так не думаю, Ваше Высочество. –Почему? – Если ты нашел своего любимого, зачем приводить еще тринадцать? – осторожно отвечает Сокджин, смотря в пол. Он прав. Юнги усмехается: – Четырнадцать, – подправляет, недолго подумав. Тот не понимает – Он привел после Чимина четырнадцать омег. Я четырнадцатый. – Ваше Высочество, вы законный супруг,– «Как вы можете так думать?» - не произносит. – Знаю. Я единственный муж, но как омега – всего лишь один из многих,– принц откидывается спиной на кровать, проводит ладонями по мягким перинам. Он не любит приукрашивать правду, предпочитая видеть мир таким, как он есть. В чем смысл иллюзий и самообмана? Юнги прекрасно все понимает и осознает свое положение – только это позволяет оставаться хозяином своей жизни. – Они все такие красивые. Намного красивее меня,– снова говорит вслух, словно забывшись. – Вы принц Мурата и супруг императора аккадцев. Нет никого, кто может быть красивее вас. Пожалуй, и в этом Сокджин прав. Не красота сделала его принцем, и омег из гарема Чонгука принцами она не сделает. Юнги радовался, что у него еще не было течки, что у него есть время – ему не пришлось ложиться в одну постель с альфой, о котором он ничего не знает. Теперь он не уверен, что это было везением. Мысль о том, что его муж проводит ночи с другим, унижает. Да, их брак построен не на любви – они друг друга не любят – но, неужели, он ничего не означает? Пока Чонгук развлекается с другими, Юнги должен привыкать к одиночеству. Разве это справедливо? Все вокруг что-то получили от этого брака, а что получит Юнги? Не прошло и дня в Агре, а все его представления уже начали осыпаться под гнетом реальности. Когда папа предупреждал, что поначалу будет труднее всего, он это имел ввиду? «Привыкнуть к новому укладу никогда не бывает легко. Все будет казаться чужим и неправильным – будто ты не подходишь этой жизни, будто она не подходит тебе. Но то, что происходит вокруг не так важно, Юнги. Ты, главное, оставайся собой, что бы ни происходило».