***
Ночью перед свадьбой Юнги уснул незадолго до рассвета. К нему пришел папа – омега лежал в его объятиях, положив голову на колени, пока тёплые ладони гладили его волосы. Они очень долго разговаривали. Кажется, папа сказал ему тогда больше, чем за всю жизнь. Голос родителя был серьёзным, и взволнованным, и уверенным одновременно. Он говорил о важных вещах, которые никак не укладывались в голове принца – все казалось невыносимо сложным, несправедливым и глупым, что не хотелось даже слушать. На собственное удивление Юнги запомнил каждое слово. –Будь готов к тому, что все будет по-другому, ангел мой,– повторил он в тысячный раз – Не жди, что тебе повинуются только потому, что ты муж императора. Ты будешь чужим, а у каждого слуги в этом дворце будет свой хозяин. Не верь никому, пока не завоюешь повиновения. –А как? Как мне это сделать? Лицо папы оставалось таким же мягким, как и обычно, добрые глаза смотрели с нежностью, но тон голоса, с которым он говорил – был серьезен и безжалостен – Юнги слышал от него впервые. Это был голос Короля, того, кто идет за руку с правителем, того, кто дал жизнь наследникам, того, кто знает больше других. –В этом деле хороши все средства. Сделай все, что нужно, ангел мой. – Приветствую, Ваше Высочество. Сокджин, за которым Юнги послал, появляется почти сразу же – не успевает принц и глазом моргнуть. Ким стоит статуей, сложив руки перед собой, смотрит ему в ноги – дышит и то еле заметно. Юнги еще раз осматривает его с ног до головы, будто в первый раз. Сокджин очень красивый – словно самый прекрасный из принцев. От такого не ждешь подлости – он кажется хорошим. Рахим рассказал не одну сказку, где люди невероятно привлекательные снаружи, оказывались прогнившими изнутри, но Юнги очень хочется верить в то, что этот омега не предаст. Его уверенный взгляд, движения, жесты говорят о честности. Принц встаёт на ноги, делает шаг навстречу, хочет подойти еще ближе, но останавливает себя. Подбирает тон, каким еще ни к кому не обращался, но часто слышал его от папы, когда тот разговаривал с подданными. –Кому ты служишь, Сокджин? Тот в один миг теряет свое неприступное положение – растерянно водит глазами по сторонам, не смея их поднимать, но все же дает свой ответ: –Я служу Вам, Ваше Высочество. –Если ты служишь мне, то не будешь делать ничего без моего приказа. Что бы ни произошло. И никому другому ты не подчинишься. Кто бы это ни был. Даже если сам император попросит тебя что-либо рассказать, без моего разрешения ты это не сделаешь! Даже если это будет стоить тебе жизни. Юнги произносит все на одном вдохе, а после – не может поверить, что сделал это. К глазам подступают слезы – ему никогда не приходилось поступать так прежде. Джин падает на колени, потупив голову вниз: –Простите, Ваше Высочество. Моя обязанность – служить вам, я никогда не предам ваше доверие. Я сделаю, все, что скажете, я… – он задыхается, по-настоящему испугавшись. –Это всего лишь предупреждение, Джин. Передай это всей прислуге. Если кто-то вздумает обманывать меня, пусть знают, что в Мурате самое страшное наказание дают за предательство.***
–Я не могу оставить империю еще раз,– Чонгук перебивает главного визиря, махнув перед собой рукой – Вы посоветовали мне взять в мужья принца из Мурата, я это сделал; вы посоветовали отложить поход на север, я с вами согласился; теперь вы хотите, чтобы я помчался в какой-то храм выполнять очередные обряды – вам не кажется, что вы слишком многое себе позволяете?! Вы же не начали думать, что можете управлять мной?!. Больше десяти дней меня не было в столице, я не могу отправиться в еще одно путешествие. Мне нет никакого дела до молитв, храмов и Богов! Старик, стоящий перед императором, опускает глаза ниже по мере того, как Чон повышает голос, но стойко все выслушивает. Честно, Чонгуку начинают надоедать его лицо, слова, указания – хоть те обычно и бывают полезными. Слишком уж часто он в последнее время попадается на глаза. –Не поймите меня неправильно, Ваше Величество,– продолжает визирь все так же невозмутимо – По моему совету Вы сыграли свадьбу, и я считаю своим долгом извлечь из этого брака как можно больше пользы для Вас и империи. Дело в том, что в Мурате очень чтят традиции и религию. –Я заметил,– вставляет слово Чонгук, но кивком велит продолжать. –И это то, чему можно у них поучиться. Я знаю, что Вы никогда не были заинтересованы в подобном и никогда в этом не нуждались. Никто не посмеет усомниться в том, что ваши воины, ваша армия молятся только на имя императора и признают только его… Однако простой народ – большая часть подданных – им не понять смысла войны и завоеваний,– говорит, украдкой просматривая на Чона и его реакцию. –Мне и не нужно их понимание. Достаточно того, что они подчиняются мне. – Династия Мин – величайшие завоеватели, которые за свою тысячелетнюю историю поработили десятки народов, но ни одно восстание против них не имело успех. Так же, как вы покорили свою армию, снизойдите до простого народа, покажите, что вы один из них. Это идеальная возможность. –Мне начинает казаться, что свадьба с Мином состоялась не только ради родства. –У этого союза полно преимуществ. Он сделает больше, чем вы можете представить. Можете отрубить мне голову, если это будет не так. –Не обольщайтесь. После возвращения я не хочу ничего от вас слышать по крайней мере месяц. На лице визиря появляется еле заметная улыбка – он почему еще раз кланяется. –Я поклялся увидеть то, чего не увидите Вы, Ваше Величество. Мне велеть начать подготовку к поездке? –И пусть оповестят моего супруга. Выедем завтра. Возложение молодоженами пожертвования храму Минакши выполнялось после свадьбы каждого члена императорской семьи. Когда-то в это путешествие отправлялись и родители Чонгука. Во время этого обряда император впервые представляет своего супруга. Чонгук был уверен, что сам туда никогда не поедет. Во время правления его отца таким празднованиям и обрядам не было конца. Дворец практически все время был для чего-то украшен, в столицу съезжались артисты со всех территорий – чтобы развлекать правителей. Всегда казалось, что на это тратится слишком много времени и средств: члены совета, главнокомандующие и все другие приближенные императора будто только и делали, что пировали, придумывали длинные речи с громкими словами и молились. И от этого не было никакой пользы. Отец говорил, что часть обязанностей императора сводится именно к этому. Чонгук никогда с ним не согласится, но горстка правды в словах Атгаха все же должна присутствовать. Главный визирь в своих мыслях прав. Нельзя полагаться только на что-то одно. Исход всегда зависит от сложения всех составляющих. Любовь и поддержка народа нужны правителю, чтобы устоять на ногах не меньше, чем преданная армия. Чонгук не повторит ошибок отца и не станет закрывать глаза на одно, увлёкшись другим. Даже если то пойдет вразрез его предпочтениям. По крайней мере Мин Юнги от этой поездки точно будет в восторге.***
–Еще вчера говорил, что ему нет никакого дела до этого. Я его не понимаю. Он всегда так быстро меняет свои решения? – Вы научитесь его понимать. Нужно время. Юнги стоит, расставив по сторонам руки, пока Джин завязывает пояс на его тунике. На принце белые одежды для занятия борьбой на мечах. –И во всем дворце нет ни одного омеги, умеющего драться на мечах? –Нет, Ваше Высочество. –И где мне тогда тренироваться? –Может быть, вам стоит посоветоваться с Его Величеством? – Сокджин озвучивает вопрос, а потом замирает, ожидая реакции. С ним такое частенько случается – думает после того, как скажет. Юнги это даже веселит иногда. –Он говорил, что я могу попросить, если что-то будет нужно, но его глаза и голос при этом кричали: «Не доставай меня по пустякам!» – Джин смеётся с того, как принц имитирует голос императора – Отведешь меня туда, где тренируется Чонгук. Мне сказали, что он сейчас находится в зале суда, а значит, даже не заметит. Юнги сам надевает ножны, смотря на себя в зеркале, а потом вытаскивает меч, которым за все эти дни не может налюбоваться. Очарованно проводит взглядом по украшенной изумрудами рукояти, оглаживает пальцем острие. –Правда он прекрасен? –Очень красивый. –Это подарок от Чонена – моего брата. Пожалуй, заниматься без него будет скучно. Каждый раз, вспоминая дом или кого-либо из родных, Юнги сразу же поникает, и ему трудно прятать эти эмоции. Однако ничего поделать он не может, а значит и печалиться абсолютно бессмысленно. Пусть никто не думает, что он слаб или напуган. Хотя Джин уже видел и слышал больше, чем должен был. Управляться с мечом Юнги научили братья – все трое, они начали заниматься, едва омеге исполнилось шесть лет. Сначала старшим было весело, когда Юнги – сам ростом с меч – усердно учился держать оружие в руках, поднимать его и замахиваться, а потом, когда он начал давать отпор, принцы воодушевились и занялись им всерьёз. Юнги мог пропустить что угодно, но не тренировку. А когда браться были заняты, он привлекал воинов из своей охраны – немногие среди них соглашались, боясь навредить принцу, хотя чтобы навредить еще нужно было постараться. Отец никогда не был против, а папа… –Вы говорили, что научите его защищаться, а в итоге будто к бойне готовите,– ворчал он как-то, прервав тренировку. –Перед вами самый сильный омега на свете, папа, – отвечали те, а Юнги хоть и краснел, но гордо улыбался. Юнги замахивается в воздухе изо всех сил, пробуя на новом мече разные приёмы против невидимого противника. Сначала он чувствует неловкость из-за Джина, наблюдающего за ним в оба глаза, из-за других слуг, которые, когда проходят мимо, бросают едва заметные взгляды, но потом любимое искусство его затягивает. Лучи полуденного солнца заставляют металл красиво блестеть, каждый раз когда принц поднимает оружие ввысь, лёгкий ветер ласкает его лицо, подол юбки развивается вслед за его быстрыми, но плавными движениями – на новом месте все ощущается по-другому. Принц останавливается, чтобы восстановить дыхание, подносит ладонь к глазам, чтобы посмотреть на синее небо, на редкие, лениво проплывающие облака, когда слышит за спиной незнакомый голос, принадлежащий альфе. Вздрогнув от удивления, Юнги сначала смотрит на Джина, опустившего голову в приветствии, только потом оборачивается полностью и видит мужчину, который сидел рядом с Чонгуком на их свадьбе. Вчера этот альфа помог Юнги, когда он потерялся, но омега не знает даже его имени. –Приветствую, Ваше Высочество. Судя по его взгляду, тот удивлен не меньше. Юнги не сразу соображает, что ему ответить, он с неподдельным интересом рассматривает альфу и находит его весьма симпатичным: высокий и вытянутый, со смугловатой кожей и русыми волосами, которые слегка вьются и смешно торчат по сторонам. На нем голубого цвета туника, вышитая серебром, в руках – меч. Юнги не знает ни его имени, ни должности. Однако, кем бы он ни являлся, императору этот альфа очень близок. Придя, наконец, в себя, принц соединяет перед собой руки и кланяется. –Признаться честно, не ожидал вас здесь увидеть, – вновь заговаривает тот, подойдя поближе – Я не хотел вас отвлечь, мы придём позже. Юнги только после этого замечает, что альфа не один: за его спиной еще трое мужчин в одинаковых чёрных одеждах, которые совсем не напоминают солдат из охраны. –Нет, не нужно!– выкрикивает принц, прежде чем те успевают развернуться – Я закончил. Все равно мне не с кем, – приподнимает меч, показывая на него. А потом за мгновение в его голове возникает, гениальная, как ему кажется, идея, которую он сразу же, совсем не обдумав, высказывает – А вы не ходите сразиться со мной?! – и смотрит на альфу, широко раскрыв глаза, в ожидании. Тот застывает, не зная, что сказать, и так же смотрит на принца, прежде чем с неловкостью ответить: – Вряд ли император это одобрил бы. Щеки Юнги багровеют – как он мог даже не подумать об этом? Одним необдуманным словом показал себя с такой легкомысленной стороны. Хочется провалиться под землю – он всеми силами уговаривает себя не сорваться и не убежать. –Но если это приказ, то я не посмею отказать, – немного помолчав, добавляет альфа. Юнги не сразу его понимает, а, когда до него доходит, широко улыбается в ответ на его улыбку: –Тогда это мой приказ. Принцу приходится напасть первым: обычно он дожидается удара от противника, но сейчас понимает, что на супруга императора оружие первыми не поднимут, и замахивается. Они сражаются не спеша, медленно и плавно обыгрывают приёмы друг друга, и разговаривают. Омега узнает имя альфы, узнает, что тот занимает пост военачальника, не является членом императорской семьи, но является другом Чонгука – хоть о последнем он так прямо и не высказывается. Знание этого заставляет Юнги стараться еще сильнее, ведь наверняка императору об этом поведают. –Вы поддаетесь! Юнги привык вкладывать в удары всю имеющиеся и не имеющиеся в нем силу и ловкость, ведь иначе перед альфами, которые раза в два его больше, никогда не устоять. И он всегда чувствует, когда противник дерётся вполсилы. –Могу поклясться, что совсем немного,– альфа улыбается, пока Юнги продолжает оставаться сосредоточенным, отбиваясь от его ловких ударов. Юнги нравится этот человек. По нему совсем не скажешь, что он занимает высокую должность – Югем не похож на тех угрюмых альф, которые обычно восседают на почетных местах рядом с правителем во время судов или праздников, не теряя важных выражений лиц даже на мгновение. Югем не смотрит на него, как смотрят все другие – не изучает украдкой, все время отводя взгляд, не оценивает, не подбирает слова. Принц чувствует, что впервые расслабился рядом с кем-то с момента прибытия в Агру. Впервые не хочется спрятаться за манерами и правилами. Югем напоминает Чонена. Они завершают поединок, когда острие меча альфы направляется Юнги в грудь. Проигрыш отзывается недовольством, как это бывает всякий раз, но омега осознает, что альфа расправился бы с ним гораздо раньше, если бы захотел. Юнги кланяется перед ним, соединив руки у груди, тот повторяет за ним в ответ. –Я поражен, Ваше Высочество. Вы только что перевернули весь мой мир. Никогда не думал, что подниму меч против омеги. И что это будет так нелегко. Юнги не может сдержать смущенной улыбки и чувствует, как загораются щеки – благо, лицо его прикрыто – но слепо комплименту не поддаётся, считая своей обязанностью заметить: – Омеги на очень многое способны. Но на наши плечи взвалено столько всего: воспитание детей, содержание дома, забота, о ком только можно. Омеги берут на себя все это, чтобы вы, альфы, могли делать то, что всегда делаете. Они отходят на несколько шагов в сторону и останавливаются, смотря на то, как сражаются двое альф, пришедших с Югемом. Те тренируются изо всех сил, снова и снова налетая друг на друга с ударами. –Пожалуй, вы правы,– Югем сразу соглашается – Вы предпочитаете не следовать этой несправедливости? У вас хорошо получается. –Мне просто нравится сражаться на мечах, – Юнги чувствует, что эта тема может быть опасной, поэтому дает понять, что она закрыта. Прежде чем наговорит еще больше. Они смотрят на борьбу, молча наслаждаясь лязгами стали от ударов оружия на чужих руках. –Я прихожу сюда каждый день. Если вам будет угодно, буду рад составить компанию и завтра, – альфа весь сияет в своей уверенности, словно они дружат много лет. А у Юнги все внутри переполняется радостью, когда он слышит предложение. Он ведь так переживал, что ему теперь придется учится в одиночестве, но нужный человек нашёл его сам. Обещание, данное папе, а затем и самому себе – о том, что нельзя доверять первым встречным – тревожно маячит где-то вдалеке, но принцу только совестно за него становится. Не каждого же сейчас подозревать в подлости! –Правда, завтра мы уезжаем в храм– вспоминает он и, сам того не осознавая, вздыхает. –Вы недовольны? Мне казалось, что вам такое понравится. –Посмотрел бы я на ваше недовольство, если бы вам сказали, что вы будете сидеть целый день в паланкине. Это невыносимо скучно! – Так поезжайте верхом, – альфа невозмутимо пожимает плечами, будто это все так просто. Югем – он ведь даже представить не может, сколько всего для Юнги является недоступным. Всю свою жизнь омегу упрекали за вещи, которые он любит. Настолько, что в какие-то моменты начинало казаться, что даже само его существование идет вразрез принятым здесь правилам. Принц не находит, что ему ответить , но ему и не приходится. Молодой альфа – слуга с подносом в руках – подходит, чтобы поприветствовать Юнги, и отвлекает их друг от друга. Парень с очень необычной внешностью: с большими, насыщенно голубого цвета глазами и обгоревшей на солнце кожей кланяется и отходит спустя пару мгновений, но этого хватает, чтобы Юнги почувствовал удивление и непонимание в его еле слышном голосе, на его лице. Принц весь день это чувствует, даже от Джина – каждый нашел интересным видеть императорского супруга в таких одеждах, с мечом в руке. Юнги, стушевавшись, спешно отходит от Югема на шаг и провожает парня взглядом – тот идет в сторону отдыхающих альф, видимо, принес им воды. Идет спешно, волоча по пыльному нагретому камню босые ноги, но, не дойдя совсем чуть-чуть, падает, споткнувшись. Вино (как оказалось) разливается, испачкав одежду одного из альф. Слуга, не поднимает лица с земли, подползает к ногам мужчины и повторяет несколько раз только одно слово «Пощадите». По произношению становится понятным, что человек не говорит на урду. А значит, его родина находится очень и очень далеко отсюда. Вот почему он так отличается внешностью. Но что он здесь делает? Оторванный от дома, потерянный в чужом мире, без возможности даже объясниться. Юнги вдруг становится его так жалко. Он, затаив дыхание, думает: стоит ли ему вмешаться или нет, высматривает реакцию другого альфы – лицо того мрачнеет. Он пинает бедолагу в плечо, заставив перевалиться на спину, прожигает своим презрением и сквозь сомкнутые губы рычит: –Убирайся! Тот понимает, что от него требуют, отползает чуть подальше, встает на еле держащие ноги. Юнги, кажется выдыхает вместе с ними. Отчего-то хочется расплакаться. Он поворачивается к Югему, видит его не менее обеспокоенное лицо. Тот смотрит за спину принца, а потом резко кричит, вновь его испугав: –Брось свой меч! А потом раздаётся истошный крик. Слуга, схватившись за бок, падает сначала на колени, а потом и вовсе сваливается на землю. Ладони его с каждой секундой все больше покрываются кровью. Его только что ранили мечом. Наказали за неаккуратность. Неужели такое может быть правдой? Юнги замирает, и даже его сердце будто пропускает пару ударов. Не может поверить в то, что видит, но чужое побледневшее, искажённое от боли и страха лицо отрезвляет. Тело действует само, он только успевает за ним следить. Принц опускается перед слугой на колени, убирает его руки с раны, что виднеется сквозь порванную рубашку, а потом разрывает ее окончательно, чтобы полностью стянуть. –С тобой все будет хорошо, не бойся,– шепчет, пытаясь подрагивающими руками остановить кровь, которой собирается под ними все больше и больше. Если он потеряет слишком много крови, то не выживет. Юнги должен что-нибудь сделать. Джисон как-то говорил, что самое важное при оказании помощи – не навредить еще больше, но нельзя ведь смотреть и ждать, пока из него вытечет вся жизнь. Принц никогда не забудет этих широко раскрытых от испуга глаз, взгляд человека абсолютно беспомощного и уставшего, человека, у которого не осталось даже надежды. Югем орёт что-то на воинов, кажется, велит им уйти. Отправляет Джина за лекарем, а сам садится напротив принца. –Вам не стоит делать этого, Ваше Высочество. Он того не стоит. Это военнопленный, враг, его уже давно ждала такая участь,– звучит предупреждающе. Словно Юнги не понимает, что он делает. Военнопленный. Вот почему этот человек выглядел таким сломленным. Вот почему с ним обращаются, как со скотом. Это не только несправедливо, это бесчестно. –Если не собираетесь помогать, уходите,– поднимает голову, чтобы посмотреть со всей серьёзностью. Югем не уходит, только поджимает губы в ответ и продолжает смотреть. Юнги думает, чем бы ему перевязать рану. Рубашка слуги лежим разорванная, но очень грязная. Ничего не остается, кроме как разорвать с помощью меча подол своей туники. Альфа помогает приподнять тело, когда он накладывает повязку. Это должно помочь – Юнги читал в книге, которую ему когда-то давал Джисон. Омега старается действовать аккуратно, но по чужим стонам понимает, что тому очень больно. Представить страшно. Хочется взять в руки оружие и ударить за него в ответ. Закончив, принц приподнимает перед собой руки, полностью покрытые в липкой крови. Она стекает алыми каплями и очень плохо пахнет. Юнги стягивает с лица платок, вытирает об него руки, хоть тонкая ткань и не очень этому способствует. –Ваше Высочество, скоро придет лекарь. Вам лучше пройти к себе, – вновь его мыслей вытаскивает голос Югема. –Я никуда не уйду, пока сам не увижу, что ему помогут. Лекарь приходит не сразу. Они ждут, стоя напротив друг друга, молчат. Еще никогда не было так сложно просто стоять. И убеждать себя в том, что ты все делаешь правильно. В голове крутится много невысказанных мыслей, много появившихся претензий буквально к каждому в этом дворце, но он держит себя в руках. Почему они одобряют такое отношение? Почему пленных держат вместо рабов? Где так долго носит этого лекаря? Альфу забирают на носилках по просьбе врачевателя. Старенький и немощный омега с плохо скрываемым шоком осматривает Юнги с ног до головы и только потом низко кланяется и благодарит, пообещав, что все сделает. Что сделает? Избавит человека от муки? Вычистит память или вернёт сломленное достоинство? Или может избавит Юнги от полученных воспоминаний? Юнги здесь всего два дня, а ему уже почву из-под ног выбивают. Ему не нравится, ему совершенно ничего не нравится. К заднему двору начинают стягиваться все остальные обитатели дворца. Принц чувствует на себе их колючие взгляды, но продолжает стоять на месте, думая, что ему делать дальше. Не сразу доходит, что глазеют все из-за того, как он выглядит. Ладони покрытые красной плёнкой, стягивающей кожу, пятна на одежде и, кажется, даже на лице. Платок, валяющийся на земле. –Это был очень смелый поступок, Ваше Высочество, – Югем по-прежнему стоит рядом – Я позабочусь о том, чтобы этого альфу наказали. Хочется бежать со всех ног, но принц заставляет себя уйти, не потеряв лицо и достоинство. Собравшиеся наблюдают, как за представлением, и наверняка еще долго будут это обсуждать. Их взгляды кусаются и говорят громче всяких слов – Юнги чувствует себя брошенным на растерзание голодным собакам. Хочется, чтобы появился папа и разогнал их всех, увел его за руку в свои покои, спрятал от всего мира. Но папы тут нет, никого нет, только Джин, который неизменно плетётся следом. Сейчас он прикажет приготовить себе купальню, отмоется там, укроется под тяжёлым одеялом, и ему станет лучше. Может быть, разрешит себе начать читать какую-нибудь более интересную книгу. Выспится. Не так уж и плохо. Так Юнги успокаивает себя, преодолевая коридоры дворца, но не дойдя совсем немного, останавливается, столкнувшись лицом к лицу с ним. Со своим мужем. Омега замирает, увидев его в конце коридора, опешив от неожиданности, вкладывает все силы, что в нем остались, чтобы продолжить шагать – уже заметно медленнее, надеется проскочить рядом. Но, ожидаемо, у него не получается. Чонгук преграждает путь: Юнги в ту же секунду скрещивает руки перед собой в поклоне. Привычно опускает взгляд, однако любопытство выигрывает – омега несмело скользит глазами по его лицу, пытаясь увидеть реакцию. Альфа смотрит на него – на него всего, сводит брови, хмурясь. – Проводите моего супруга в мои покои, – Чонгук говорит стоящему за спиной принца Сокджину. Юнги не видит его, но представляет, как тот покорно кланяется – Я сейчас приду. Последнее, скорее, адресовано Юнги, хоть на него больше и не смотрят. Высокая кровать, на ней покрывало, вышитое красным по золотому – выглядит так удобно, что принц от одного вида чувствует усталость. Или это от пережитого волнения? Он стоит прямо напротив, внимательно рассматривая порванный подол своей туники, зачем-то пытается разгладить ткань, выдергивает торчащие по краям нитки. Руки трясутся. Джин спрашивает, уйти ему или нет, принц велит остаться. Чонгук был в зале суда, был занят делами – значит ли это, что его отвлекли только из-за Юнги? Или они встретились случайно? Омега впервые так чётко осознает, что боится его. Хотя не должен. Император не может причинить ему вреда. Юнги кажется, что он стоит здесь целую вечность: стоит и уговаривает себя не убежать, оправдывает себя перед ним, ищет слова в свою защиту (если вдруг придется защищаться) и совсем чуть-чуть молится. Он не хотел, чтобы такое случилось во второй же день его жизни во дворце мужа, но его вины в этом точно нет. Чонгук должен понять. Успокаивать себя получается ровно до того мгновения, пока принц не слышит за спиной его голос. Мрачный и грозный, как раскаты грома перед дождём – он обрывает любую возможность на милость. Император велит «убираться» стоящим у входа солдатам, Джину – их оставляют наедине. Чонгук пересекает порог своей покой – омега стоит к нему спиной, идеально прямо, как и полагается принцу, от макушки до пят, не поворачивается когда слышит его. Чонгук обходит омегу, чтобы еще раз первым делом рассмотреть. Глаза императора не обманули: его муж, его принц из Мурата, выглядит так словно чудом выбрался из бойни. Он держится за рукоять маленького меча, смотрит пугливым и в то же время решительным взглядом – точно готовиться вытащить оружие и поднять его против альфы. Любой другой омега потерял бы сознание при виде такого количества крови. Как много Чонгук не разглядел в нем до сих пор? Юнги смотрит в ответ также внимательно и ждет. Чонгук не избавляет его от этого ожидания, не начинает говорить, наслаждаясь каждым мгновением смятения на чужом лице. Юнги хмурится все больше и, наконец, не выдерживает: –Зачем вы хотели меня видеть? Чонгук отвечает не сразу, вновь с улыбкой отмечая, как много сил омега тратит, чтобы держать себя в руках. –Я все пытаюсь понять: ты очень смелый или очень глупый? Как сам думаешь, почему ты здесь? Глаза Юнги искрятся и возмущаются, но говорит он тихо, опустив взгляд вниз: –Я не глупый… Вы недовольны из-за того, что я сделал?.. Я не мог по-другому. Ему нужна была помощь, а я мог помочь. –Разве принц Мурата не знает, что он может делать, а что нет? Я не думал, что мне придется объяснять. –Он истекал кровью! – щеки омеги заливаются красным. Юнги неосознанно делает шаг вперёд. Скорее, он глупый и смелый одновременно. Смесь качеств, что обязательно сведут Чонгука с ума, если так продолжится. И надо же, еще и трёх дней не прошло, а принц уже считает, что ему все можно. –Враг, плененный на войне. Это последний человек, к которому ты мог прикоснуться! – когда Чонгук поднимает голос, принц вздрагивает, еще сильнее потупив взгляд, но все еще продолжает спорить. Как крошечный щенок, который боится пса в десять раз крупнее себя, но лаять не перестаёт. –Воин, сражавшийся за свою страну. Не помочь ему было бы столь же бесчестно, как нападать на безоружного. Альфа, который сделал это – вот, кто заслуживает наказания! Это бесчеловечно! –Его казнят сегодня же. Можешь лично поприсутствовать. Что еще нужно сказать, чтобы этот омега понял, что это не шутки?! На его лице впервые, вытесняя все остальное, выражается настоящий испуг. Взгляд заводится и начинает бегать из стороны в сторону. –Не нужно его казнить. Теперь он просит? Или все еще думает, что ему можно все? –Почему же? Он ведь напал на безоружного, еще и при моем супруге. Разве не достоин смерти? –Я не хочу, чтобы чья-то смерть была связана с моим именем. Пожалуйста, не убивайте его. Накажите его по-другому. Он умеет говорить «пожалуйста»?! Чонгук про себя уже громко смеётся. Этот разговор слишком затянулся, нужно заканчивать, пока его окончательно не вывели из себя и не натолкнули на действия, о которых он потом пожалеет. Император подходит к омеге почти вплотную. Тот сначала порывается отойти назад – но останавливает сам себя. –А ты? Какое у тебя будет наказание? Ты нарушил правила моего дворца, поставил пятно на моем имени. Какое хочешь для себя наказание? – спрашивает, смотря прямо в глаза. Тот от близости затаивает дыхание. Молчит. –Я забуду об этом на этот раз. Но прямо сейчас ты дашь слово, что больше ничего подобного никогда не повторится. Приходится наклониться, чтобы приблизиться к его лицу, чтобы проворный взгляд его не убежал вновь. Принц бесшумно вдыхает общий с ним воздух и не спешит говорить. Ресницы его подрагивают. Неизвестно, чего он дожидается, но Чонгук не отодвигается, не облегчает его положение. –Тогда лучше накажите меня,– наконец, произносит на выдохе – Я не могу дать слово, которое не сдержу, – а потом прикрывает веки. Упрямый, но абсолютно беззащитный. Хочется напугать его досмерти, хочется успокоить, сказать, чтобы не волновался. Что этот дворец принадлежит ему, вся империя, все, что есть у Чонгука, принадлежит ему тоже. Что ему нечего бояться. Но пусть волнуется. Он еще слишком юн, чтобы все это понимать. Чонгук осторожно проводит ладонью по его волосам, мягким, как шёлк, и белым, как сахар, переходит на щеку, наслаждается кожей, которая на деле даже нежнее, чем выглядит. –От тебя кровью несёт. Иди смой ее с себя. И в следующий раз перед тем как что-то сделать, подумай вот этим местом, – Чонгук прикасается указательным пальцем ко лбу омеги. Юнги срывается из покой императора так быстро, как можешь, и даже забывает поклониться на прощание. –… Должно быть, я был недостаточно строг с вами. Вот так вы оплачиваете мне за мою честность?! Забыли свое место? Чонгук надрывает голос, чтобы его услышали все. Облаченные в чёрный воины стоят на коленях, опустив головы к земле. Его лучшие воины – те, которым он доверяет больше всех. Их командующий стоит впереди, а недалеко от него лежит тот, что посмел поднять оружие и пролить кровь при императорском супруге – израненный, со сломанными костями и разбитой головой – Югем себя не сдерживал. –Ваше Величество, мы все ваши рабы. Каждый воин посчитает честью умереть за вас, – заговаривает командующий, смотря строго вниз – Однако… наказывать одного из нас из-за омеги… Договорить Чонгук ему не дает – меч со звоном покидает ножны, острие натыкается на кожу на его глотке, заставляет поднять глаза. Голову императору за день достаточно потрепали, со всеми подряд он церемониться не будет. –Я скажу только один раз, – альфа рычит, оглядев всех присутствующих еще раз – Любое проявление неуважения к членам моей семьи равноценно к неуважению ко мне. Я позволял вам слишком много, раз вы посмели подумать как-то иначе. Если кто-то посмеет поднять глаза при моем омеге, то сразу их лишится. Я не буду таким милосердным в следующий раз. Эти люди – Чонгук каждого выбирал сам, лучшие из лучших, призванные защищать его и выполнять особые, самые важные поручения. Чонгук тренируется вместе с ними на одном поле, ест и пьет с ними, делится добытым после войн, обсыпает золотом их семьи. Относится как к братьям, которых у него никогда не было, считает второй семьей. Его воины, его армия – плод труда всей его жизни, единственное, на что он может положиться. Однако все это не отменяет того, что они – подданные, рабы, обязанные целовать землю под его ногами. У людей есть привычка садиться на шею, если вовремя не указать им на место. Они забываются и начинают принимать за должное то, за что должны благодарить. Произошедшее утром пробивает на это свет. Сколько бы сил ты ни прикладывал к чему-либо, все равно найдётся брешь. Чонгук убирает меч с горла застывшего в страхе альфы и велит всем уйти. –А с этим что делать? – к императору подходит Югем. Указывает на провинившегося. –Будет стоять на первой линии, когда мы пойдём на север. Раз он так сильно жаждет крови, – Югем согласно кивает. –А что с принцем? –А твоё какое дело?.. Ничего ему я не сделал, но смотрел он на меня так, точно я виновен во всех грехах мира, – Чонгук усмехается.***
Юнги добирается до своих покой нарочно замедляя свой шаг, с поднятой головой – так, как ему положено ходить. В горле собирается ком, а лицо держать получается с большим трудом. Он сжимает губы и делает глубокие вдохи через нос – злость и обида рвутся наружу, не понимая слова «нельзя». Каждый встречный шарахается от его вида, как на зло, он встречает на пути всех, кого только можно встретить. И даже Чимина. Тот округляет свои подведенные глаза то ли от удивления, то ли от интереса, останавливается, чтобы поклониться, но Юнги его игнорирует, ускоряет шаг и проносится мимо. В своих покоях его ждет Сокджин – выглядит обеспокоенным, но не знает, что сказать или сделать. Юнги чувствует, как из глаз по одной стекают крупные капли, и стержень внутри него рушится на мелкие щепки. Омега вытирает влажные щеки ладонями – засохшая кровь разводится некрасивым темным цветом. –Он ужасен… – произносит сквозь всхлипы и сразу отворачивается, чтобы Джин не видел его лица – Он несправедливый, бесчестный, он… со мной никто никогда так не говорил!.. Это было так унизительно… он говорил так, будто я сделал что-то ужасное, будто ненавидит меня! Внутри все вскипает, хочется раскричаться, но его никто не должен слышать. Даже Джин, но прогнать его значит остаться совсем одному. Юнги ходит из стороны в сторону, вытирая слезы участками руки, которые не измазаны в крови. Он не сделал ничего плохого! Он поступил правильно, так, как велела совесть. Но Чонгук пытается убедить в обратном, заставляет усомниться в себе, называет глупым! –Сам он глупый! Глупый и жестокий!.. Ненавижу! И никуда с ним не поеду! Пусть сам едет, берет весь свой гарем и едет! Пусть делает, что хочет! «Ненавижу», а должен полюбить. Разве это возможно? Разве это правильно? Сегодня впервые Чонгук обратился к нему на «ты», и по такой причине. Это должно было произойти по-другому. Омега садится на край кровати и прикрывает глаза. Слезы продолжает течь. – Ваше Высочество, прошу вас, не плачьте, – в тишине раздаётся робкий голос Сокджина. –Я не плачу! – отвечает резко и наверняка пугает парня. В доказательство своих слов перестаёт всхлипывать – Приготовь купальню. И не впускай никого. Никто его слез не увидит. Никто его слез не достоин. *Одна из древнейших и красивейших достопримечательностей Индии — храм Минакши — находится в городе Мадурай, в одноименном округе штата Тамилнад. Храм Минакши (Минакши Сундаресварар, Минакши Амман) — это индуистский храм, посвященный богине Парвати (Минакши) и ее супругу Шиве (Сундаресварар). В храме Минакши часто проходят религиозные праздники. Один из самых красочных — это фестиваль Читирай (Chithirai Festival), посвященный союзу Парвати с Шивой. Празднуется он в марте—апреле, на протяжении целого месяца. Мероприятие включает ряд обязательных церемоний: поднятие священного флага над храмом Минакши, обряд коронации Парвати и ее провозглашение королевой Мадурая, встреча с Шивой и свадьба.