Дальше все выглядело как в дурном сне. Толпа замерла от ужаса и ринулась вперед.
Шум, грохот, крики наполнили зал. Переворачивались столы, билась дорогая посуда.
Лео, быстро сообразивший, что в случае чего бить будут всех, смешался с толпой и пытался снять с себя золотой браслет. Но, то ли дело было в магии, то ли Мана не рассчитала с размером, но он не снимался. Археолог, метнулся в сторону, и втиснул себя в первую попавшуюся по дороге нишу в стене, уронив при этом сосуд, с неестественно вытянутым горлышком. Сосуд покатился под ноги бегущим людям и сбил нескольких с ног.
Воспользовавшись моментом, Лео выскочил из своего укрытия и схватив за волосы ближайшего к нему человека, с силой стукнул его головой о каменный пол. Подхватив обмякшее тело под мышки, он оттащил его в сторону. На него не обращали внимания. Переполох был страшный. Все бежали вперед, то ли спасать своего повелителя, то ли на расправу с его обидчиком.
Озираясь по сторонам, Лео раздел свою жертву и переоделся в его одежду, замотав браслет оторванным от нее куском материи. Теперь появилась возможность подобраться поближе к месту происшествия, не так сильно выделяясь от остальных.
Однако все обстояло хуже некуда. Вместо того, чтобы бежать, Уилл попытался приподнять голову правителя механической рукой и успокоить подоспевших жрецов:
— Тихо! Фараон жив! — закричал он и был сбит с ног.
Маны и след простыл. Чувствуя свою вину, она затерялась среди гостей. Вокруг слышались выкрики: «Это он виноват!» «Это он убил фараона!»
Правитель не сразу смог понять, что случилось. Держась за затылок он поднялся на ноги и зажмурившись, промычал. Правильно в народе говорят: «От любопытства кошка сдохла», фараону тут конечно повезло больше, но чем всё это закончится, ещё не было понятно… Пытаться самому донести до паникующих, что вот он, живой и вроде бы целый, было бы бесполезно. В этом шуме, он не сразу услышал вопрос, адресованный ему.
— Ты в порядке? — спросил подбежавший жрец.
— Да, да, я в порядке, — несколько рассеянно проговорил фараон Махадо, возвращаясь на трон и потирая затылок. Пальцами он нащупал нечто липкое. Быстро убрав перепачканную кровью руку, он вытер следы о тёмный плащ и вернулся на трон, садясь и оставаясь пока безмолвным наблюдателем этой трагедии.
— Силой Глаза тысячелетия, я приказываю остановиться! — раздался низкий голос другого жреца. Люди его не услышали, но заметили исходящий от артефакта свет и через мгновение, все стояли как вкопанные, правда не по своей воле. Сработавшая магия, походила на заклинание неподвижности, которое использовала на стражниках Мана, только на этот раз радиус был больше. Когда Акунадин удостоверился, что все остановились, он посмотрел на Уильяма, который, как и фараон не был остановлен магией.
— Схватить его! — был отдан приказ стражникам, быстро сбежавшихся к ним и связавших юношу. Жрец посмотрел в сторону Махадо, наклонившегося над фараоном, ничего не произнося, но всем видом намекая, что пробравшийся во дворец чужестранец, это его недосмотр, как начальника охраны. Вновь взглянув на толпу, и видя, как те успокоились, Акунадин снял заклинание, позволяя тем снова двигаться. Однако люди уже не кричали, они двигались медленно, как во сне, наблюдая за происходящим.
Видимо магия жреца не распространялась на путешественников во времени, потому что заклинание, обездвижившее толпу, не затронуло Лео, который опешил от того, что все вокруг замерли в неестественных позах. Как-будто искусный скульптор, изобразил скульптурную группу, из серии «Последний день Помпеи».
Он потрогал ближайшего к нему человека в тоге. Тот был живой и даже тёплый, но не шевелился. Рассудив, что ко всем была применена неизвестная магия, Лео тоже застыл, напряженно наблюдая за происходящим. Высокий старик, с золотым глазом вместо нормального, воздел руки к замершей толпе и из его глаза лились лучи света. Они и «заморозили» людей, а то Лео уже начал всерьёз опасаться за жизнь спутника и проклинал себя за то, что позволил ему на несколько минут остаться одному. Однако радость его была недолгой. Люди «ожили» и его новоявленный друг беспомощно затрепыхался в руках стражников.
Все выглядели растерянными, непонимающими, что произошло, из чего Лео заключил, что магия лишала боевого пыла и жажды мщения.
Сето сверкнул глазами в сторону Махадо, который помогал фараону прийти в себя после падения и сопровождал к трону, и перевел суровый взгляд на пленника. Выглядел он более, чем странно. Больше всего Сето поразил его цвет волос. К тому же на чужеземце, в этом он ни на минуту не усомнился, была одежда жреца.
— Кто ты и как попал сюда? — вопросил он, оглядывая Уилла. — Кто впустил тебя во дворец? Как ты посмел приблизиться к фараону? Кто подговорил тебя на покушение? Ты прибыл один? Кто тебе дал эту одежду? — вопросов в голове Сето было множество.
У Махадо их было ничуть не меньше. Кто мог предположить, что восхождение Атема на царство будет происходить таким образом. Он конечно сразу догадался, кто мог провести чужака во дворец, и снабдить одеждой Калима, но маленькой безобразницы в зале уже не было. Но где она могла найти чужака ночью на берегу реки, куда жрец сам услал ее за несуществующими водорослями, чтобы она не учудила что-либо на празднике? С ней он разберется потом, сейчас же все его внимание было приковано к Сето и пленнику.
Как видно, Сето интересовали те же вопросы, поэтому оставалось молча слушать.
Юноша и сказать ничего не успел, как его связали и поставили на колени перед фараоном. Он сжал руки в кулаки и нахмурившись посмотрел на Сето:
— Видимо я должен ответить на ваши вопросы, жрец… Никто не подготавливал меня к покушению…
Сето не ожидал такого признания, и на миг потерял дар речи. Секунду спустя он сообразил, что чужак имел в виду, что он невиновен. Более парень ничего не говорил, сопя и глядя в пол. Губы Сето сложились в нехорошую улыбку:
— То есть ты не отрицаешь того, что покушался на жизнь нашего правителя, — заключил он, — Махадо, тебе не кажется, что ты стал относиться к своему долгу, защищать фараона, слишком безответственно? Если ты ошибешься еще хоть раз, то мы подумаем достоин ли ты носить звание жреца.
Стражник ткнул в спину светловолосого копьем и нахмурился:
— Отвечай на вопросы жреца Сето, чужеземец!
Уилл слабо прикрыл глаза, вздохнул и ухудшил свое положение:
— Я не вижу смысла отвечать на ваши вопросы кроме одного. Меня зовут Уильям, приятно познакомиться…
Сето изменился в лице от переполнявшего его негодования. Ему, жрецу, осмелились перечить. Это было немыслимо! Его остерегались все, и даже фараон относился к нему с уважением. Простой люд трепетал при упоминании его имени. И тут какой-то иноземец посмел не ответить на его вопросы. Более того, обратился к нему в непозволительно-панибратском тоне. Не помня себя от гнева, он схватился за меч. И тут же на его руку легла крепкая рука Махадо, не позволяя вытащить его из ножен. Сето побагровел от ярости. Если бы взглядом можно было испепелять, то от Махадо не осталось бы даже кучки золы. Некоторое время они мерили друг ненавидящими взглядами. Пару раз клинок Сето поднимался из ножен, и возвращался назад под давлением руки начальника охраны.
— Будьте благоразумны. Слушайте слова вашего фараона, — тихо с нажимом проговорил Махадо.
— Мне неизвестно с какой целью ты пришёл сюда и был ли твой поступок намеренным, — сказал фараон. Ему не хотелось казнить кого бы то ни было в первый день своего правления. — Будет справедливо решить это на открытом суде завтра. Сегодня всё же праздник и потому никто не будет казнён, — сказал Атем.
Лео, наблюдавший за всем этим со стороны, схватился за голову. Ему показалось, что он ослышался. «Что он несет? Какое «приятно познакомиться?!» Кажется падение с самолета не прошло ему даром», — пронеслось у него в голове. — "Что же делать? Жрецы не сделают ему скидку на то, что он из будущего. И думать долго не будут. Казнят и поминай как звали».
Рука Сето разжалась, выпуская рукоять клинка. Он в последний раз сверкнул глазами в сторону Махадо и отступил в сторону.
Атем продолжил:
— Махадо, запечатай в нём его Ка, чтобы этот человек никому не навредил и закрой в тюрьме. Завтра на суде он расскажет нам всё, что посмел утаить сейчас.
— Слушаю, мой фараон, — кивнул Махадо.
Жрецы переглянулись. Такого поведения чужака не ожидал никто. Это либо наглость, либо полное невежество. Но даже в самых отдаленных поселениях имели представление как разговаривать с власть имущими. Слова чужеземца потрясли даже фараона и правитель с некой опаской посмотрел на Сето. Другие жрецы и даже фараон обращались к нему с должным уважением, стараясь лишний раз не выводить его из себя. Ситуация несомненно становилась всё хуже с каждой минутой. Казалось, ещё одна неосторожная фраза и этот незнакомец будет казнён прилюдно, прямо здесь.
Сделав шаг вперед, Шади направил на парня анх тысячелетия и заглянул в его сердце. Там внутри, шевелился, переливаясь красками, как змея только что сменившая свою кожу, огромный демон, силу которого сложно было определить.
— Великий Ра… — прошептал жрец, — его Ка сильно для обычного человека! Он… — не произнося больше ни слова, Шади перевел взгляд на Уилла. Светловолосый напрягся и посмотрел на фараона, вздохнув. Это была правда. Он был не совсем человеком.
Исида, которая в этот момент почувствовала и получила новое видение, осторожно подошла ближе. Стоя рядом с Махадо, она тихо рассказала ему то, что только что увидела, решая не оглашать это при всех. Это также осталось и без внимания правителя. Махадо молча кивнул.
Наблюдая за действиями Шади, фараон оказался несколько озадачен недосказанными словами жреца. Анх явно показал страшное Ка или что-то и того хуже. И это нечто скрывалось внутри этого человека. Теперь вокруг него было ещё больше тумана. Он казался угрозой, а с такими тут всегда разбирались коротко и быстро. Казнили. Но несмотря ни на что правителя брало любопытство. Такой необычный человек. Ему хотелось знать больше. Что же, на суде все станет ясно.
Маг, повернулся к юноше, чья судьба на сегодняшний день была предопределена, и начал творить заклинание. От его слов кольцо, висевшее на шее жреца, зазвенело, приобретая оттенок раскаленного до бела металла и вытянуло свои остроконечные подвески в сторону Уилла.
Юноша вздрогнул:
— Ваше Величество, стойте! Вы не знаете, что будет, если запечатать моё Ка! Вы не понимаете! — он хотел было подняться на ноги, но его плечи сжали стражники, давая возможность жрецу сделать свою работу.
Лео за своим ненадежным укрытием, смотрел во все глаза, пытаясь ничего не пропустить. Он увидел как по зале заметались серые тени, приобретавшие образ двухголовых кобр. Они беспрепятственно проникали в тело Уилла, и тут же появлялись, не причиняя ему видимого вреда. Это продолжалось несколько долгих секунд, потом всё исчезло.
— Стража! — воскликнул Махадо. — Увести и запереть этого человека. Завтра его судьбу решит сам фараон.
Тело парня обвисло на руках стражников. Он почувствовал как силы покидают его. Воины подхватили его под руки и потащили к выходу. Махадо дал распоряжение королевской страже насчет охраны фараона и направился вслед за ними. Он также надеялся встретить Ману, к которой у него был серьезный разговор.
Леонардо покинул свое укрытие, и пошел следом. Если он не выручит Уилла сегодня, то завтра будет поздно.
***
Запутанными коридорами дворца, стража вывела Уильяма во внутренний двор с красивыми деревьями, гнущими ветви под тяжестью спелых и сочных плодов и журчанием невидимых ручьев. Воздух был пронизан экзотическими ароматами цветов, слышно было как пересвистываются разноцветные птицы, перелетающие с ветки на ветку. Настоящий оазис посреди пустыни. Невидимой тенью, учёный крался за, ведущей Уилла, стражей. Странно. Археолог представлял себе местонахождение тюрем в несколько более живописных местах. А тут был просто Рай на земле.
Однако райские кущи быстро закончились когда они завернули по анфиладу, а после вообще прошли во двор, заваленный отбросами и гниющими овощами. Мириады насекомых жужжали и ползали по отбросам не смотря на то, что до восхода солнца было еще немало времени.
Все это время, крадучись за кустами и стволами деревьев, парень лихорадочно соображал как ему выручить друга и ругал на чем свет того за неосторожно сказанные слова. Кто его вообще просил переть прямо на фараона, хамить жрецу? Он, конечно, был благодарен тому, что Уилл его не сдал, но и подставился он по глупости.
Его размышления прервались тем, что стража ввела пленника в темный мрачный и низкий вход, где мог пройти только один человек. Махадо со стражником вошли следом, а еще один стражник остался снаружи.
Пока парня приковывали к стене в помещении, формой похожем на внутренности глиняного горшка, он еще пытался воззвать к магу:
— Вы не понимаете, что вы сделали! — он слабо дернул руками, пытаясь освободиться, но тщетно. — Вы запечатали мою сущность… большую часть меня… послушайте!
Махадо сочувственно посмотрел на парня, но промолчал. Сколько таких просьб ему приходилось слышать.
Почтительно глядя на Махадо (не каждый день верховный жрец сопровождает узников фараона), спросил:
— Цепи или кандалы?
— Цепи, — ответил жрец, думая о чем-то своем, — и поторопись.
Он почти не слушал того, что пытался сказать ему Уилл. Казалось, что его занимали более важные мысли.
Покончив с работой, стражник подергал цепи, закрепленные в стене, и доложил, что все готово.
Жрец одобрительно кивнул и они вышли из тесной каменной комнаты, больше похожей на крысиную нору. Загремела решётка, закрывающая вход.
В комнате не было ни воды ни света ни других обитателей, но судя по дуновению ветерка и доносящегося гнилостного запаха, где то сверху было отверстие для воздуха.
Сначала до узника доносились удаляющиеся шаги, потом всё стихло.
Потом сверху зашуршало и послышался шорох.
— Уилл? Уилл, ты здесь? Это Лео. Как ты там? Живой? Ты там один? — послышалась возня. — Ну и запихнули тебя... Тут дыра шириной с мою руку, а вход охраняется. Ну ничего, я что-нибудь придумаю, жаль ножа с собой нет. Держись. Я скоро. До утра тебя точно отсюда не заберут.
Сверху зашуршало и все стихло.
***
Люди во дворце только начали успокаиваться, но последнее происшествие не давало покоя и каждому хотелось выговориться. В зале стоял приглушенный гул голосов. Однако события этого дня еще не закончились.
В тронный зал вбежал стражник, зажимая рукой сочащуюся кровью рану на животе.
— О, мой фараон… — прохрипел несчастный, падая замертво. Вокруг него стало быстро расползаться, казавшееся черным в желтоватом свете факелов, пятно. Народ в страхе отшатнулся. По залу пронесся общий вздох. И в наступившей тишине послышался одинокий издевательский смех. Люди стали оглядываться, никто не мог понять что происходит.
Стуча копытами по изукрашенному мозаичному полу и разбрызгивая вокруг себя хлопья пены, в зал проскакал вороной жеребец, кося по сторонам налитыми кровью глазами. Верхом на нем восседал смуглый мужчина с гривой спутанных светлых волос. На его загорелом теле был наброшен красный плащ, и он весь был увешан драгоценностями из гробницы покойного Акуномуканона. Спрыгнув с лошади, он захохотал и отвесил правителю полушутливый поклон.
— А вот и я, мой фараон, — воскликнул прибывший.
Фараон в недоумении взглянул на столь дерзкое вторжение. Жрецы заслонили правителя, чем вызвали новый приступ смеха незнакомца.
Он сжал кулаки и потряс ими.
— Я — Король воров, Бакура, и я пришёл забрать ваши артефакты тысячелетия! А ты, фараон, за свои злодеяния, погибнешь от моей руки!
Атем слышал о Короле воров только понаслышке из разговоров жрецов и стражников, и поэтому смотрел на него скорее с любопытством и недоумением. По их словам, вор часто нападал на гробницы и грабил их. А сейчас он заявился прямо во дворец. «Сначала этот чужеземец, а теперь и сам Король Воров, Бакура… Ох, эта ночь не будет спокойной», — мысли его были обречёнными, но правдивыми. Разглядывая Короля воров, от фараона не укрылось легкое движение позади нарушителя спокойствия.
