Бэдтрип

Они шли молча. Элиза, опустив голову, рассматривала трещины в асфальте, из которых, щетинясь, торчали качающиеся тонкие травинки. Утренний ветер холодком пробегал по голым ногам и сдувал волосы на лицо. - Ты кричала во сне, - произнесла Агата, не оборачиваясь. Она шагала впереди, рассматривая не асфальт, а постепенно приближающийся город, очертания которого приобретали всё более четкие контуры: дома — желтые силикатные кирпичи — глянцево блестели окнами, летней застывшей лазурью голубело небо. - Мне снился ад, - скупо ответила Элиза. Ей не хотелось вспоминать то, что она видела ночью. Возобновилось молчание, прерываемое только шорохом шагов. Пока они прошли только мост, однако Элизе город уже не нравился, и причин для этого было достаточно. В мосте, казалось, не было надобности, когда Элиза увидела реку вблизи, то посчитала её заболоченной канавой. Казалось, что её можно перейти вброд. Несомненно, ночью река производила лучшее впечатление. Город пока еще только виднелся на горизонте, а терпкий аромат полевых трав уже смешивался с запахом промышленного дыма и выхлопных газов. Когда они вошли в город, Элиза окончательно убедилась в том, что Пятое Плато ей категорически не нравится, общее впечатление неряшливости было слишком сильным. Здания, которые она видела вокруг себя, были или заброшенными и наполовину разрушенными, или однотипными бетонными блоками, выцветшими от времени, или строящимися зеркальными зиккуратами, которые смотрелись здесь так же уместно, как золотое кольцо на пальце попрошайки. Чуть ли не в каждом квартале торчали строгие конструкции строительных кранов, как потемневшие ржавые журавли, уткнувшиеся хребтами в небо. Агата, казалось, совсем не обращала внимания на эту нелепость и совсем нескрываемую бедность. Она сосредоточенно водила пальцем по карте, то и дело резко сворачивала, чем сбивала с толку Элизу, которая нехотя волочилась следом. Её одолевала непонятная усталость, то ли из-за пройденного расстояния, то ли из-за сонливости. Сложно было сказать. Поэтому когда они наконец нашли гостиницу, Элиза ощутила некое подобие радости, впрочем, это не помешало ей отметить безвкусный вид приземистого здания: неуместная, богатая на детали лепнина, посеревшие от пыли колонны у входа и узкие окна. Агата направилась к рецепшену, растянув губы в приветливой улыбке, и не заметила, что Элиза осталась в дверях. Элиза видела, как Агата, нависая над администратором, пыталась казаться вежливой и дружелюбной. «Если мы действительно подруги, то как так могло случиться?» - в очередной раз подумала Элиза и перевела взгляд на мозаику, занимавшую боковую стену холла. Трудно было сказать, чего хотели добиться оформители, но раскидистое дерево, составленное из мелких цветных квадратов, производило не самое приятное впечатление. Лица, в хаотичном порядке разбросанные вокруг дерева, улыбались и, наверное, принадлежали видным деятелям Пятого Плато. Оформители не позаботились о том, чтобы сделать лицам тела или хотя бы шеи, поэтому мозаичные головы, висящие в воздухе, не спасали ситуацию. Впрочем, с телами и шеями они бы вряд ли смотрелись лучше. Стоять возле этой стены было неприятно, и Элиза подошла к вовсю улыбающейся Агате, которая, не вызывая никаких подозрений, задавала откровенно глупые вопросы, которые часто можно услышать от бестолковых туристов. - А сколько еще нам осталось жить? То есть, сколько еще дней, мы можем жить в гостинице, конечно, - исправилась Агата, поняв, что первоначальная формулировка слишком неудачна. - Ваш номер оплачен на месяц вперед, - терпеливо ответила администратор. Агата нависла над ней еще сильнее, продолжая улыбаться: - Здорово. А только номер или еще что-то? - В стоимость входят ассортимент бара, свежее питание и проживание. - Здорово. Агату словно заклинило. Администратор, казалось, была готова сказать ей что угодно, только бы она ушла, но пока только едва заметно отшатнулась назад, теряя профессиональную выдержку. - А можно буклет взять? - указала Агата на стойку с красными брошюрами. - Можно, - скупо ответила администратор и отшатнулась чуть сильнее. - Спасибо! Ухватив целую пачку буклетов вместо одного, Агата направилась к лестнице, тихо напевая что-то себе под нос. - Пойдем, - позвала она Элизу, - не теряйся. Элиза нехотя следовала за ней, искренне желая, чтобы в номере была мягкая кровать. Хотелось забыться и просто лежать с закрытыми глазами. - Лифт не работает, - ворчала она, поднимаясь пешком на четвертый этаж, - зачем мы приехали в эту дыру? Отдыхать? - Вообще-то да. Это подобие курорта. - Не курорт, а дыра. Темный коридор пересекали узкие полосы света, а от тяжелых штор на окнах сильно пахло пылью. Из номера напротив доносились глухие певучие аккорды. Агата долго пыталась найти замок, и наконец это удалось сделать. - Вот мы и пришли! Она с дурашливым торжеством шагнула в номер, раскинув руки в стороны. Элиза совсем не разделяла её оптимизма, ей хотелось скорее прилечь, чтобы подремать без кошмаров и успокоить гудящие ноги. Конечно же, Элизу ожидал неприятный сюрприз. Определенно не следовало думать, что обстановка номера будет отличаться от уже увиденного в лучшую сторону, но Элиза всё же надеялась. Надеялась зря, потому что если в холле всё было просто несуразно, то здесь — несуразно и аляписто. Бархатные зеленые шторы, тоже отдававшие пылью, вместо двери в спальню — занавеска из крупных бусин и перьев, столик с коваными ножками и стеклянной столешницей — всё было будто куплено в комиссионном магазине и расставлено здесь без всякого расчета на хоть какую-то сочетаемость. Красные, как артериальная кровь, обои сильно били по глазам. - Прекрасно, - привычно буркнула Элиза, - даже не знаю, что может быть хуже этого. - Только отсутствие всякого жилья, - Агата кинула ключи на столик, где уже стояла бутылка вина с узким горлом, и повалилась в кресло, сложив ноги на массивный подлокотник, - ты хоть понимаешь, что у нас всё оплачено на месяц вперед? Или ты всё еще в прострации? - Всё? - непонимающе переспросила Элиза. - Именно. Проживание, питание, пляж, - она загибала пальцы с длинными ногтями, - бар, магазин сувениров, книжный магазин. Нет, магазины, конечно, не бесплатно, а за пляж и вовсе платить не надо. Но зато бар! - Кажется, я знаю, чья это бутылка и кто здесь пьет, - Элиза вытянулась на стоящем в углу гостиной диване. - Почему? Ты ведь не знаешь, пьешь ты или нет. - И при чем здесь магазины? - спросила Элиза. - Они находятся на территории гостиницы. Кстати, если ты посмотришь в окно, то увидишь море. - Не хочу. Элиза скосила глаза на Агату, беззаботно качающую ногами и зачитывающую текст из буклета: - ...прекрасный вид за окнами вашего номера, свежее питание, богатый ассортимент бара... - Ты ничего не хочешь сделать? - грубо перебила Элиза. - Что, например? - Например, пойти куда-нибудь и сообщить, что мы ничего не помним. Может, нас кто-нибудь ищет, а мы сидим здесь. - А я сообщу, - Агата сменила положение в кресле и закинула ноги на другой подлокотник, - только не сейчас, а через месяц. - То есть? Элиза даже села от непонимания, потому что вести диалог лицом к лицу было все-таки легче. Она пыталась разглядеть на лице Агаты панику, страх или хотя бы какое-то напряжение, но ту, казалось, ничего не беспокоило, даже наоборот, она выглядела чересчур беззаботной. - Зачем сообщать сейчас, если у нас есть еще месяц? - продолжала Агата. - Может быть, мы на эту поездку копили несколько лет. - Конечно, на поездку в такую глушь. - Может быть, это наш единственный долгий отпуск за всё время. Может, ты работаешь без выходных или же совсем не работаешь и сидишь без денег. Разве это не глупо — упускать такой шанс? Сложно было ответить. Несомненно, находиться неизвестно где, ничего о себе не зная, было плохим решением, однако вдруг это действительно тот редкий момент, когда они смогли позволить себе отдохнуть? Вдруг их достаток мал, и они действительно долго копили? - Ты думай пока, - прервала её размышления Агата, - а я пойду в ванную. Думаю, ты найдешь, чем заняться. Она заперлась на замок, за дверью глухо зашумела вода. Элиза, решив подумать о дальнейших действиях после сна, лениво направилась в спальню, скрытую за занавесью из бусин и перьев, и то, что она увидела там, лишило её желания спать. Во-первых, в спальне были те же шторы и обои, что и в гостиной. Во-вторых, на стене висела широкая картина, которую Элиза рассматривала, морщась с нескрываемым отвращением, пока не разглядела в темном сплетении музыкальных инструментов и человеческих тел мелкое существо, похожее на мышь — с костлявым лицом, черными глазами-блюдцами и широкими белыми ушами. Она еще могла бы смириться с багровыми стенами, но репродукция Босха - это было уже слишком. Созерцать не самый светлый фрагмент «Сада земных наслаждений» Элизе было противно, и она вышла в гостиную, где столкнулась с Агатой, пахнущей мылом и укутанной в махровый халат. - Я там спать не хочу, - с ходу заявила Элиза. - Ты можешь спать на диване, - невозмутимо ответила Агата, - теперь, кстати, твоя очередь. Есть горячая вода, всё нужное лежит в шкафчике. Я пока схожу вниз, узнаю про культурную программу. Элиза не стала дожидаться, пока она уйдет, и с радостью закрылась в ванной, надеясь расслабиться, хотя это было довольно сложно сделать в подобной обстановке. Ванная выглядела хуже, чем гостиная, хуже, чем спальня с Босхом на стене. Элиза сейчас была согласна созерцать всех монстров «Сада земных наслаждений» разом, лишь бы не видеть ванную комнату. Всё было обсыпано мелкими квадратами красно-синего кафеля, настолько мелкими, что от них рябило в глазах. Даже шкафчик был красно-синим, даже ванная, больше походившая в такой расцветке на жертвенную купель. Тяжело вздохнув, Элиза крутанула выключатель, и круглая лампа, висевшая под самым потолком и до этого светившая так, что можно было рассмотреть щели между кусочками кафеля, стала заметно слабее. Ванную заливал тусклый желтоватый свет, и в этом освещении дикие цвета кафеля не резали глаз. Пока вода набиралась, пузырясь и булькая, Элиза смотрела перед собой и не верила, что отражение, уголки рта которого были будто насильно опущены, действительно принадлежит ей, что это лицо, постоянно кажущееся грустным, на самом деле её лицо. Она не была уверена, что это тело — она. Будучи не в силах истолковать свои ощущения, Элиза повесила одежду на крючок и медленно погрузилась в теплую воду, однако и теперь её поджидал нечто совсем уж непредвиденное. От горячей воды сильно защипало кожу на внутренней стороне бедер, и Элиза громко ахнула, когда увидела вблизи свои ноги. На бледной коже темнели длинные линии порезов, покрывшиеся темной кровяной коркой. Даже при плохом свете было видно, что ноги от колена и выше исполосованы не только порезами, но и тонкими белыми шрамами, количество которых не поддавалось счету. Нервно сглотнув и подавив тошноту, Элиза успокоила себя тем, что это не свежие порезы, которым горячая вода может навредить, и вытянулась, почти скрывшись в воде, снаружи осталась только голова. «Роберт», - вспомнила вдруг Элиза. Ухватившись за подсказку, она прокручивала это имя, но это не дало результатов. Только плавало перед мысленным взором белеющее во тьме «Роберт», только отскакивал эхом от стен звонкий смех Элизы. Ей показалось очень смешным, что она, совсем без памяти, лежит с порезанными ногами в ванной отвратительного отеля, в нищем и нелепом городе, и она не могла заставить себя оборвать смех. Хлопнула дверь, Элиза замолчала и вслушалась, очевидно, это вернулась Агата. И в самом деле, Агата сидела в кресле с двумя масками в руках, одетая так, будто собиралась куда-то уходить. - Ты знаешь, что эта гостиница построена в 1928 году? - спросила она невпопад. - Какая разница. Мне всё равно. - Через четыре часа будет чайный вечер. Все должны быть в масках. Кем будешь - совой или красной птицей? Большие глаза Агаты, густо окаймленные черным, горели предвкушением веселой ночи. - Совой, - буркнула Элиза, неодобрительно покосившись на маску из красных перьев, - ты всё еще хочешь ждать конца месяца? Она решила не рассказывать ни про порезы, ни про Роберта, пока не вспомнит об этом больше. - Конечно. Я-то уже решила, а ты? Задав вопрос, Агата бодро вскочила с кресла, будто в её теле разжалась пружина, и направилась в спальню, но застыла в дверном проеме, обтекаемая бусами и перьями. Только белело лицо с красными губами, растянутыми в широкой улыбке, которая, казалось, обнажала все зубы. - Куда мы попадем, если сообщим, что ничего не помним? - Куда-нибудь мы в любом случае попадем, - проговорили красные губы, и лицо исчезло за пестрой занавесью. Элиза в нерешительности замерла, слушая, как со стеклянным стуком соприкасаются бусины. Она вспомнила про порезы на ногах, и в мыслях всплыло впечатление от прежней жизни, все пережитые ощущения, слипшиеся в образ необъятного черного колеса — непрерывно движущегося, измазанного кровью задавленных людей. Оно слепо и безжалостно нависало над тканью существования, корежило её, обрывая хрупкие, истончившиеся нити — грубо, неизбежно, неумолимо. - Пока еще есть время, я предлагаю сходить на пляж, - громко говорила, чуть ли не кричала Агата, - там стало темно и пасмурно, возьми кофту. - Что мы будем делать на пляже, если там пасмурно? Ответ последовал незамедлительно: - Гулять по берегу, пить вино. Много чего. - Черт с тобой, - проворчала Элиза, - пошли.