Многоуровневая близость

      В промежуток с восьми до девяти вечера Аямэ слышала звуки, окружавшие ее соулмейта. В первый раз, когда вместо музыки заиграли воинственные лозунги, вымученные стоны и кряхтения, девушка испугалась, вскочила из-за стола и опрокинула учебники. Голова раскалывалась. Слезы брызнули из глаз. Она не сразу поняла, в чем дело. Мама не дождалась дочери на ужине, и пришла с причитаниями в комнату; стоило ей увидеть состояние Аямэ — она села рядом и утешила.       После они обсудили эту ситуацию за рюмкой саке.       «Знаешь, — со смехом рассказывала мать, — я начала слышать то, что происходило с твоим папой, с двенадцати лет, и это так пугало. Оказывается, в подростковом возрасте он был ужасно любвеобильным».       «Фу, мама!» — сморщилась Аямэ, потирая кончик носа.       «Да ла-адно тебе, ты уже взрослая».       «Но ты-то была ребенком! Какая пытка слушать чужие причмокивания в течение целого часа».       «Часа? — мама прыснула в кулак. — О, нет, детка, это продолжалось всего несколько минут».       «Несправедливо!» — Аямэ стукнула кулаком по столу и расплескала остатки алкоголя. Тогда мама, ворча, погнала ее спать, но остановилась в дверях.       «Чего еще?» — вымученно простонала девушка, зевая.       «Нам многое неизвестно о родстве душ, но есть поверье, что чем дольше ты слышишь ушами соулмейта, тем крепче ваша связь. Я рада за тебя, детка. Надеюсь, ты вскоре встретишь его и у вас все будет хорошо».       Хитрая, точно лиса, мама была не склонна к нежностям. Аямэ улыбнулась и обняла ее, ведь сегодняшний сентиментальный разговор развеял все ее сомнения в материнском равнодушии. Коря себя за недогадливость, девушка рухнула в постель, но перед этим долго смотрела на портрет покойного отца. Он умер, разнимая каких-то уличных драчунов — один из них прострелил ему ногу, а после, увлекшись, и руку, и легкое.       С тех пор Аямэ ненавидела нарушителей порядка. Они опасны для общества, их необходимо изолировать. Лояльное отношение полиции к ним оставалось для нее загадкой. Она бы хотела работать в правоохранительных органах и защищать мирное население от подобных нелюдей. С этими мыслями сон застиг ее. Ей снились убийства, лужи крови и гопники посреди этого хаоса.       Невозможно. Ее судьба не может быть хулиганом. Это будет слишком подло для законов мироздания.

***

      Болезненная пульсация извещала о «перемещении». Перемещении в чужую звуковую реальность. Ран уже привык. В конце концов, в первый раз, когда это произошло, он дрался. Растерялся, заработал пару ударов в лицо, но это ничего. Ему пришлось быть более бдительным. Это… интересный опыт. Особенно в течение часа. Он никогда не слышал о столь длительных «перемещениях».       — Риндо! Проследи за якинику*, я в магазин.       Жареное мясо было специализацией Рана, но он не готовил во время «перемещений» — такой был принцип. Собравшись за несколько минут, он прислушивался к стучанию пальцев по клавиатуре. Любопытно, что она печатала?       — Эй, ты ведь слышишь меня, правда?       Ран замер с серьгой в руке. Поймал свое отражение в зеркале и заинтригованно ухмыльнулся. Смышленая девочка.       — Знаешь, сегодня был отвратительный день. Годовщина смерти моего отца. Мы должны были посетить кладбище, но маме не разрешили взять отгул из-за внезапного сокращения сотрудников в компании. Иронично, не правда ли? В школе тоже ничего нового. Плохо, наверное, думать как я, но в последнее время меня не отпускает мысль о том, что все, что я делаю — это напрасно.       — Это нормально в твоем возрасте. Соболезную насчет отца, но мы могли бы сходить вместе, если хочешь.       Она замолчала на несколько мучительных секунд, очевидно, ошеломленная его ответом. Наверное, она предполагала, что он будет молчать.       — Да. Да, было бы чудесно. У тебя, эм… красивый голос.       — А у тебя детский.       — Не издевайся, — она упрекала, но в ее тоне лопались искры игривого веселья, — у меня нормальный голос.       Зашуршали пакеты. Ран завязал шнурки и вышел из дома.       — Ты куда-то идешь?       — В магазин.       — Тебя, кхм… звал кто-то. Это твой брат?       — Да, и что он сказал?       — Обозвал тебя нехорошим словом.       — Сможешь его повторить? — пожурил Ран.       Проходящая мимо женщина посмотрела на него как на душевнобольного — надо же, разговаривает сам с собой! — но парень проигнорировал ее взгляд. Проигнорировал все, кроме голоса в его голове. Теплота растекалась внизу живота со скоростью вирусной инфекции. Это было столь же приятно сколь и непривычно.       — Нет! Не вынуждай меня ругаться. Но, похоже, он проклинал родство душ.       — В его репертуаре, — недолго подумав, Ран спросил: — Как тебя зовут?       Воцарившееся молчание угнетало. Ран пересек пешеходный переход и на этот раз спросил более настойчиво, а потом еще раз и еще. Пока не сообразил, что слышит топот собственных шагов, разговоры прохожих и шум машин. Проклятие. В самый неподходящий момент связь прервалась. А ведь не прошло и часа.

***

      — Я не знаю, как благодарить. Мне было так страшно идти одной.       — Да брось. Это не проблема, Аямэ.       На следующий день после годовщины смерти отца одноклассница согласилась сопроводить Аямэ на кладбище. В одиночку ей действительно было неуютно. Они ждали автобус, переговариваясь о чем-то шепотом. Внезапно. Она вскинула подбородок — перед ней вырос долговязый парень в необычной черной форме.       Он выпрямился и лукаво посмотрел на нее из-под полуприкрытых век.       — Аямэ. Значит, так тебя зовут.       Девушка потеряла дар речи. Он нашел ее раньше, чем можно было вообразить.