Многоуровневая близость

      Следы его любви — повсюду. На запястьях, лопатках и, кажется, под кожей. Куда ни глянь — укусы, рассыпанные по плечам. Драгоценные камни, софиты и бриллианты. Тамаё выгибается навстречу его ласкам, ища в этих прикосновениях и утешение, и признание собственной значимости. Баджи, в общем-то, не была свойственна нежность, но в том, как он прикусывал ее кожу, читалась осторожная ненасытность. Осторожная, потому что даже несмотря на нетерпение, он не причинял ей той боли, которую мог бы. Гарант ее безопасности. Наглядный признак его любви.       «Мой милый, трогательный Баджи», — думала Тамаё, изворачиваясь, как змея, под напором его рук — меньше всего она хотела быть бревном в постели и больше всего жаждала доставить ему точно такое же удовольствие, как и он ей.       Это было непросто: Баджи не был опытным любовником, но быстро учился, а находчивости ему не занимать — он постоянно придумывал изощрённые методы ее поддразнить. Стоит отдать должное — это всегда срабатывало на ура. Когда он зубами оттягивал ее соски, вырывая из горла хриплые стоны, или когда водил по ее животу тающий кубик льда, то ее накрывал особо насыщенный, яркий оргазм.       В такие моменты Тамаё бы скорее поверила в существование пришелецев, чем в то, что Кейске Баджи — ее соулмейт.       Они познакомились так смешно: она обедала с одноклассниками — отмечали удачно сданные экзамены — и вышла в туалет, залипнув в телефоне, переписываясь с парнем. Она врезалась в него в коридоре, он пролил на нее газировку, и она стала жутко, запальчиво извиняться, едва ли не захлёбываясь оправданиями, в то время как он приподнял ее за подбородок и пронзительно посмотрел в глаза. Засасывая ее бедную душу в черноту своих омутов.       Тогда характерный электрический разряд пробежался по ее бокам как табун лошадей. Баджи схватил ее запястье, больно сжал, но ещё больнее было то, как укусил. Что смутило Тамаё больше всего, так это то, что перед укусом он облизал кожу. Прямо как хищник! Она и не знала, что думать. Это было так странно.       О парне, к счастью или сожалению, в тот же день пришлось забыть. Баджи не терпел конкуренции. И уж точно не собирался отдавать истинную какому-то козлу. А парень, к слову, действительно оказался козлом. Через неделю после расставания он нашел Тамаё замену.       «Получается, я никогда не была для него особенной, — решила для себя Тамаё: глухим смирением, а не страданием были наполнены ее будни, — все его слова были ложью. Как часто парни вообще надувают нас, подкармливая иллюзию о сказке со счастливым концом? Они это намеренно или?..»       В любом случае Баджи «долго и счастливо» не обещал. Его любовь проявлялась не в дорогих подарках или пустых клятвах верности, а действиях. Он лишь раз заявил, что будет ее защищать — не только укусами, но и всеми средствами, какими только может: Тамаё же знала, что преимущественно его средства — это кулаки да драки.       Это её и пугало. Его равнодушный взгляд, взирающий на толпы побитых подростков, разбитые носы и израненные в кровь коленки.       «А если со мной произойдет то же самое, ты и глазом не моргнешь? Просто молча пойдёшь бить морды обидчикам?» — вопрошала она саму себя, но никогда не озвучивала этот вопрос, боясь признаться себе в том, что заранее знает ответ.       И он положительный. Всегда положительный.       Связь соулмейтов — штука специфическая, и проявляется у каждой пары по-разному. Везучих укус соулмейта оберегает от покушений на жизнь, насилия, домогательств и прочего, но кого-то просто предупреждает. Вот и Тамаё, поздно возвращаясь домой с курсов, остро ощущала слежку.       Чей-то скользкий змеиный взгляд заползал ей за шиворот, проникал в мышцы, скользил по позвоночнику как по американским горкам.       Тамаё била крупная дрожь. Пульсация вен вопила о том, что нужно бежать, но Тамаё не могла сорваться на бег — движение ее ног с каждым шагом все замедлялось, настолько плохо ей было.       Но когда она набралась смелости обернуться, то было поздно: Баджи ударил преследователя сзади бутылкой. Стекло ворохом осело на асфальт. Тамаё взвизгнула от неожиданности и опустилась на корты, разглядывая кровь на затылке незнакомца. А затем вперилась взглядом в лицо истинного – растерянным и обвиняющим.       Она не ошиблась: ничем хорошим его игры в гопника не закончились. Ему грозит тюремный срок, а ей — слава девушки ублюдка.