Impossible

Sorry you can’t define me Sorry I break the mold Sorry that I speak my mind Sorry don’t do what I’m told Christina Aguilera, Stripped

      В Беллатрикс было что-то, что запутало Гермиону. Ещё до их встречи, слыша об ужасных преступлениях, девушка чувствовала себя отвратительно. Она не могла поверить, что можно проявлять такую бессмысленную жестокость. Точно так же, как существовал расизм в мире магглов, превосходство чистой крови создавало ненужное разделение в волшебном мире. Крайности Беллатрикс не имели для Гермионы никакого смысла; почему мучения людей приносят такое извращённое удовольствие? Наверное, это было из-за плохого обращения в Азкабане, а ненависть к магглорождённым была мотивирована воспитанием родителей.       Гермионе хотелось увидеть, что происходит в голове Беллатрикс. Как человек, которому очень нравится учиться, Гермиона была заинтригована женщиной, и, несмотря на ужасный характер, хотела копнуть глубже и узнать, что именно повлияло. Но девушка не была опытным легилиментом.       Верная своему слову, Беллатрикс через три дня разрешила принять ванну. Однако были условия, и Гермиона не спешила радоваться, думая, что это очередная игра. По пути в ванную ей связали руки магическими ограничениями. Гермиона понимала, что это должно было удержать её от попытки побега, а также слегка усложнить жизнь. Беллатрикс шла рядом с девушкой по коридору только для того, чтобы направлять её.       — Это твой дом? — с любопытством спросила Гермиона, когда они дошли до ванной. Это была большая комната из белого мрамора с глубокой широкой ванной, расположенной у самой дальней стены.       — Это был дом моих родителей. Я и Нарцисса унаследовали его полностью, хотя Нарцисса не хочет жить здесь, учитывая, что у них с Люциусом есть особняк Малфоев. Технически я могла остаться в доме Родольфуса, но иногда предпочитаю побыть одна, когда Тёмный Лорд в отъезде.       Гермиона была удивлена вежливым, откровенным ответом, но не стала комментировать это. Однако отстранённость в словах о муже показалась странной. Ведьма говорила о нём так, словно они дальние знакомые. Тем не менее, не желая создавать себе проблемы, девушка просто ответила:       — Повезло.       — Да, повезло. Я так понимаю, тебе это нравится, грязнокровка?       — Да. — Гермионе не нравились тёмные предметы, выставленные в коридоре, или отсутствие света, но в целом всё было прекрасно. Если бы дом был оформлен по-другому, то она хотела бы прожить в нём счастливую жизнь. В каждой комнате было много оттенков зелёного, которые олицетворяли Салазара Слизерина, действительно великолепное поместье.       Беллатрикс засмеялась.       — И всё? Я думала, что если ты живёшь в грязном маггловском жилище, то такое величие произведёт на тебя большое впечатление.       Оскорбление дома её детства вызвало волну гнева в Гермионе.       — На самом деле у меня прекрасный дом. Мои родители — квалифицированные стоматологи, и они зарабатывают много денег, — она воздержалась от уточнения, чем они сейчас занимаются. Она постаралась применять окклюменцию, не позволяя узнать ведьме о чарах памяти, наложенных на родителей, чтобы сохранить их в безопасности. Стоило убедиться, что им не будет угрожать опасность. Возможно, ведьма стала бы их пытать на глазах у Гермионы, появись у неё такая возможность.       — Стоматологи? — Ведьма казалась сбитой с толку.       — Они заботятся о зубах людей. Люди следят за своим здоровьем, если у кого-то болит зуб, стоматолог диагностирует это и вылечит. Это хорошая работа.       — Почему бы магглу не использовать зелье, чтобы боль ушла?       — У магглов нет зелий. У них есть таблетки, но иногда требуется вмешательство врача. Если у маггла кариес, то стоматолог может просверлить дыру в инфицированной эмали и положить туда лекарство.       — В этом нет смысла! — сказала Беллатрикс, расстроенная тем, что не понимает. — Ты издеваешься надо мной, высокомерная маленькая грязнокровка?       — Если зуб начнёт гнить, дантист проделает отверстие в зубе, чтобы избавиться от поражённых участков, которые называют кариесом. Затем они заполнят его веществом, чтобы зуб больше не болел.       — И магглы изобрели, как это сделать?       Против своей воли темноволосая ведьма выглядела впечатлённой. Подавив улыбку, Гермиона спросила:       — В этом есть смысл?       — Да, конечно, — уже более уверенно ответила женщина.       — Магглы тоже могут быть умными, учитывая, что у них нет магии. Это интересно. Если хочешь, я могу научить тебя разным вещам из мира маглов.       — И зачем мне это? — язвительно спросила Беллатрикс. — Единственная причина, по которой я спросила тебя о родителях, состоит в том, что это может оказаться полезным, если я решу убить их в будущем.       «Не обращай на неё внимания», — подумала Гермиона. — «Не обращай внимания на боль внутри. Улыбайся. Двигайся дальше». Поэтому она спокойно ответила:       — Это было просто предложение.       — Мерлин, ты серьёзно?       Гермиона впервые искренне улыбнулась. Ведьма никак не могла внезапно начать заботится о ней, но, возможно, их отношения могли бы стать немного лучше.       — У тебя одержимость зубами, — пробормотала Беллатрикс, вспоминая их предыдущие дискуссии.       — Это влияние моих родителей.       На долю секунды показалось, что ведьма хотела улыбнуться. Беллатрикс была намного сложнее, чем Гермиона думала. Она причиняла боль, но в то же время хотела по-настоящему разговаривать и искренне интересовалась. С их первой встречи в Министерстве Гермиона считала её самой сильной из всех Пожирателей Смерти.       Беллатрикс указала палочкой на ванну, и из крана потекла вода. Затем она повернулась к Гермионе.       — Я собираюсь снять с тебя ограничения сейчас. Но если ты что-то замышляешь или решишь сбежать, я заставлю тебя пожалеть, что ты вообще родилась.       — Я поняла, — тихо ответила девушка. Побег стал бы её погибелью.       Женщина взмахнула палочкой, расстёгивая невидимые повязки. Девушка почувствовала себя свободной, впервые с момента заключения. Побег был заманчивой идеей, но Беллатрикс никогда бы не позволила ей покинуть дом живой. Всё, чего хотелось, — немедленно погрузиться в ванну.       — Садись, — проинструктировала Беллатрикс, когда ванна наполнилась.       — Ты остаёшься? — ошарашенно спросила Гермиона. Она думала, что максимум, Лемми придёт посторожить её.       — Я не идиотка. Ты думаешь, я оставлю тебя без присмотра? Трудно сказать, что ты решишь тут делать.       — Но я не могу сбежать, — запротестовала Гермиона. — Я могу петь всё время, если хочешь, чтобы ты знала, что я здесь.       — Это не обсуждается, — оборвала женщина. — Либо делай так, как тебе говорят, — иди в ванну, либо можешь вернуться обратно.       Гермиона ломала голову над тем, что делать. Принимать ванну перед Пожирателем Смерти было унизительно.       — Ты хоть отвернёшься?       — Я не считала тебя застенчивой, — женщина засмеялась.       — Пожалуйста, — умоляла Гермиона.       Беллатрикс обдумывала просьбу несколько секунд.       — Нет.       — Почему нет? — не было никаких причин отказываться.       — Потому что тебе нужно научиться послушанию. Я больше не буду ждать. Либо садись в ванну, либо я прокляну тебя.       Гермиона больше не спорила. Потребность в чистоте победила смущение. Девушка сорвала с себя одежду и бросила прямо перед собой. Снимая носки, джинсы, топ с длинными рукавами, затем бюстгальтер и трусики, она не сводила глаз с ванны, не позволяя себе смотреть на Беллатрикс. Когда она была полностью обнажена, то бросилась к ванне.       Девушка вскрикнула.       Ванна была ледяной. Холод распространился по всему телу, охватывая даже участки кожи на поверхности. Несколько раз в секунду укол боли пронизывал нервы, вызывая тихий крик, который Гермиона сдерживала, боясь проклятий. Это было испытание. Садистка.       — Есть проблемы? — слегка ухмыльнулась Беллатрикс.       Обхватив себя руками, чтобы защититься и согреться, Гермиона осталась в воде, осознавая, что после окажется в камере снова и её накажут за то, что она не выдержала ледяную температуру. А может быть, снова засунут в ванну вместе с проклятием Круциатус.       — Почему она такая холодная? — стуча зубами, спросила Гермиона.       — Ты не говорила, что должно быть горячо, — Беллатрикс изображала невинность.       — Я думала, это очевидно. Я не хотела кипящую ванну, но тёплая была бы потрясающей.       — Такая избалованная. Ты должна максимально использовать то, что тебе даровано.       Спорить с Беллатрикс не имело никакого смысла. Поэтому Гермиона начала быстро умываться. Она нанесла шампунь на волосы, заметив зубную щётку, зубную пасту и бритву.       Бритва.       Это было так просто, один удар, и вот она умирала бы, истекая кровью. Смогла бы Беллатрикс остановить её?       Гермиона была достаточно умна, чтобы понять, что ведьма исцелила бы её, а после прокляла. Она вернула бы её к жизни только ради того, чтобы замучить за попытку изменить правила игры. Поэтому мысли о самоубийстве испарились, и девушка начала чистить зубы, наслаждаясь ароматом мяты.       Так холодно.       Закончив с чисткой зубов, Гермиона начала избавляться от волос на теле, ненавидя, что Беллатрикс следила за ней. Она чувствовала, как щёки покраснели.       Холодно. Очень холодно.       Гермиона удалила волосы в рекордные сроки, и хотя она думала о том, есть ли какой-то смысл в бритье более интимных мест, решила воспользоваться этой возможностью.       — Собираешься трахаться? — грубо спросила Беллатрикс.       — Надеюсь, что нет, — ответила Гермиона. Холод спровоцировал вспыльчивость.       Беллатрикс это позабавило.       — Ты же девственница, да? Никто не хочет приближаться к тебе, грязнокровка.       Рассерженная, Гермиона отложила бритву. Беллатрикс была права: она девственница. Но это был её собственный выбор. В гневе девушка хлопнула рукой рядом с собой, потянулась за мылом и принялась тереть каждый сантиметр кожи. Сделав это, она вздохнула, чтобы успокоиться, и, избегая зрительного контакта, чтобы усложнить легилименцию, самодовольно солгала:       — На самом деле многие люди хотели меня. А двое из них были чистокровными.       — Предатели крови, — выплюнула Беллатрикс, издав приглушённый вскрик.       — Кровь не имеет значения для некоторых волшебников и ведьм, — дрожа всем телом, Гермиона начала смывать шампунь с волос.       — Для меня это важно, — прошипела Беллатрикс. Теперь она стояла рядом с ванной. — Отвратительная маленькая шлюшка.       — Я закончила, — не соизволив ответить, объявила Гермиона. Она вышла из ванны, ощутив тепло.       Беллатрикс приподняла брови. Гермиона вызывающе посмотрела в ответ, скрестив руки на груди. Тёмные глаза опустились вниз и скользнули по телу девушки, по каждому сантиметру кожи. Женщина остановила взгляд на животе Гермионы, а потом перевела его на грудь.       Слова вырвались изо рта Гермионы раньше, чем она смогла осознать их смысл.       — Видишь то, что тебе нравится? — саркастически спросила она.       — Не обольщайся, — ошеломлённо протянула ведьма.       — Если ты думаешь, что я мерзкая, то, может, не стоит так смотреть?       Мгновенно Беллатрикс схватила её за горло и ударила о стену. Она старалась держать своё тело ближе к Гермионе для контроля, но не касаться её.       — Я предупреждала тебя. Чувствую, необходим ещё один сеанс Круциатуса, м?       — Нет, — выдохнула Гермиона.       — Нет? Назови мне хоть одну вескую причину, почему мне не стоит этого делать? — привлекательные черты лица ведьмы ужасно исказились от злости.       — Мне очень жаль, — сказала Гермиона. На самом деле она не чувствовала раскаяния. Почему ей нельзя было отомстить? Её заставили принять ледяную ванну только что. Сохраняя самообладание, девушка продолжила: — Мне просто очень холодно, — она молилась, чтобы суровый взгляд женщины немного смягчился.       Беллатрикс ослабила хватку на горле и бесшумно взяла полотенце с полки. Она швырнула его в Гермиону, которая тут же обернулась им.       — Ты красивая, — наконец сказала женщина. — Для грязнокровки, конечно.       — Ты бы тоже была красивой, если бы не озлобленное выражение на твоём лице.       Ведьма открыла рот, шокированная таким заявлением. Это был комплимент, смешанный с оскорблением.       — Учитывая, что в данный момент я держу в руках твоё благополучие, ты действительно думаешь, что говорить со мной так — хорошая идея? — Не было ни пощёчины, ни проклятия, только вопрос.       — Ты будешь мучить меня, даже если я скажу, что сильно тебя люблю и буду умолять оставить здесь навсегда, — сухо ответила Гермиона.       — Я уже говорила, что может быть намного хуже, — предупредила женщина.       — Я знаю. Но я пытаюсь сказать, что не важно, как я себя веду, всё в твоих руках. Тебе нравится, когда я бросаю тебе вызов, потому что это позволяет причинить больше вреда. Это способ оправдать, что я этого заслуживаю.       — Как ты это делаешь? — спросила Беллатрикс, крутя палочкой.       — Что делаю?       — Читаешь меня без использования легилименции.       Гермиона была смущена.       — Я обращаю внимание на то, как ты со мной обращаешься.       Беллатрикс склонила голову набок, показывая, что нужно продолжить.       — В мире магглов преподают предмет, называемый психологией. Он изучает человеческий разум, поведение и характеристики людей. Я читала много книг об этом, — сказала девушка.       — Очаровательно, — саркастически протянула тёмная ведьма, — но это не отвечает на мой вопрос.       — Я могу сказать по твоему голосу, языку тела, поведению. Это позволяет мне смотреть дальше очевидного, счастлива ли ты, злишься или что-то ещё. Это помогает мне разобраться, — Гермиона старалась объяснять терпеливо.       Беллатрикс молчала. Но гнев исчез с лица.       — Я не виню тебя, не совсем. Если ты выросла с ненавистью к магглорождённым, то будешь так думать всю жизнь. Сириус был странным исключением, — добавила девушка.       Прочистив горло, женщина заявила:       — И моя сестра тоже.       — Твоя сестра? Нарцисса? — Гермиона нахмурилась.       — Андромеда, — горько ответила Беллатрикс, — она любит грязнокровок. Она вышла замуж за одного. Они осквернили репутацию Благородного и Древнейшего дома Блэков.       Немного помолчав, Гермиона решила, что лучше всего сказать сейчас, учитывая, что она мало знала об Андромеде. Она не хотела раздражать Беллатрикс, но женщина раскрыла больше информации, чем когда-либо. Как будто Беллатрикс хотела рассказать такие личные вещи, чтобы поговорить о них, чтобы хоть кто-то её выслушал. Как будто каким-то искажённым образом она доверяла Гермионе.       — Ты не можешь выбирать, в кого влюбляться, — мягко сказала девушка. — Как бы мы ни хотели, мы не можем контролировать это.       — Я не согласна.       — Как ты можешь не согласиться? Ты не веришь, что к любви невозможно принудить?       — Контролировать настоящую любовь и заставлять её исчезнуть? Это невозможно. Контролируя, действуем ли мы в соответствии с этим или нет? Да, я верю, что мы можем это делать, — яростно сказала женщина.       — Но почему имеет значение статус крови, возраст, пол?       — Это важно, потому что всё, что хоть немного выходит за рамки, будет оценено! — Беллатрикс сказала так, будто подчёркивала совершенно очевидную мысль. Это была откровенная издёвка, которую Гермиона ненавидела.       — Ты имеешь в виду осуждение? — девушка боялась вызвать гнев.       — Да. Мой хозяин одобряет мой брак с Родольфусом, и это важно для меня.       Гермиона прикусила губу. Был вопрос, который она хотела задать, но не знала, как это сделать. Они вели практически нормальный разговор, но Гермиона помнила, что находится лицом к лицу с Пожирателем Смерти — женщиной, которая пытала её ежедневно просто потому, что ей хотелось.       — Неужели ты никогда не думала о том, чтобы отказаться от служения своему Господину ради любви? Я имею в виду настоящую любовь, которая поглощает тебя настолько, что ты не можешь думать ни о чём другом.       — Возможно, я не влюблена в своего Господина, но я сделаю всё, чтобы служить ему. Мне не нужна любовь.       — Но в этом то и дело. Ты его слуга, а не любовница, — сказала Гермиона, уверенная, что в любой момент Беллатрикс решит проклясть её. — Ты даже не дала себе шанса на настоящую любовь, потому что безвозвратно одержима им. Он никогда не полюбит тебя в ответ. Он на это не способен.       Лицо женщины стало ещё бледнее, чем обычно.       — Стоп.       — Нет, Беллатрикс, ты должна это услышать. Ты можешь делать со мной всё, что хочешь, но послушай, хорошо? Мы можем помочь тебе. Мы защитим тебя, а когда он уйдёт, а это случится, ты сможешь прожить свою жизнь. Я не говорю, что ты должна выйти замуж за маггла, но ты сможешь делать свой собственный выбор, увидеть семью и сестёр.       — Если бы я отказалась от Тёмного Лорда, я бы не дожила до этого момента! — воскликнула ведьма. — Андромеда, возможно, захочет увидеть меня, но я не хочу видеть её, — она подняла палочку, как будто собиралась причинить Гермионе сильную боль в любой момент.       Гермиона почувствовала опасность.       — Беллатрикс, мне жаль, я…       — Не называй меня так! Ты не имеешь права! — женщина глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. — Эта маггловская сила, которую ты называешь психологией. Ты больше не сможешь применять её ко мне.       Гермиона открыла рот, чтобы сделать ещё одну попытку заговорить, когда Беллатрикс ударила её — звук эхом разнёсся по комнате. Чувствуя, что этого недостаточно, ведьма ударила сильнее, так, что голова девушки ударилась о стену, и струйка крови засочилась из носа. Зрение Гермионы затуманилось от боли.       — Ты вернёшься в камеру в полотенце, которое станет твоей новой одеждой, я сожгу твою маггловскую одежду. Понятно?       Гермиона чудовищно облажалась и, возможно, нанесла непоправимый ущерб их взаимоотношениям. «Просто идиотка», — отчитала она себя.       Ведьма потащила её вперёд, держа палочку на уровне головы, готовая атаковать в случае необходимости.       Только идиот мог спровоцировать Беллатрикс, когда она была в таком настроении. «Из-за меня... Я привела её в такое настроение, и я буду страдать от последствий», — проклинала себя Гермиона.