Lining up for the grand illusion No answers for no questions asked Lining up for the execution Without knowing why Ana Johnsson, We Are
В тот момент, когда Гермиона увидела лицо Беллатрикс через ворота особняка Малфоев, она почувствовала искажённое сочетание боли и облегчения. Внутри закипело тепло и тоска исчезла. Она на мгновение задалась вопросом, была ли внутри Беллатрикс такая же искра. Трудно было сказать, потому что Пожирательница Смерти смотрела куда угодно, только не на Гермиону, но именно это нежелание заставило поверить, что женщина чувствовала то же самое. Её не смущало присутствие Гермионы, ей нечего было терять из-за одного только взгляда. Первое слово, которое пришло в голову, когда Гермиону затащили внутрь поместья, было «грандиозно». Всё в этом доме было грандиозно: высокие потолки и стены, которые казались бесконечными. Гермиона была уверена, что один только коридор размером с пять комнат в доме её родителей. Несмотря на всю внушительность, в доме было что-то неладное. От холодного сквозняка у девушки пробежала дрожь по спине, хотя казалось, что дрожь вызвана атмосферой поместья, а не сквозняком из окна или двери. Разве Беллатрикс раньше говорила, что здесь остановился Волдеморт? Может, поэтому. Мерлин, если бы он был здесь сейчас… Она могла только надеяться, что это не так. Беллатрикс позвала Драко по пути внутрь. Может, это какой-то план, как вытащить их отсюда? Нарцисса и Люциус тоже присутствовали. Гермиона взвесила свои шансы. Хвост не был величайшим волшебником; с помощью жезлов они смогут победить его, а Драко вряд ли выйдет на дуэль. Люциус отчаянно нуждался в благосклонности Тёмного Лорда, поэтому был большой проблемой, а Нарцисса неизвестной величиной. До этого момента они встречались лишь несколько раз, хотя её ненависть к мадам Малкин всегда вспоминалось с болью. Беллатрикс была, безусловно, самой опасной и опытной ведьмой из всех присутствующих, поэтому какой шанс был у Гермионы? Если только Беллатрикс не поможет… После того, как Беллатрикс сказала позвать Повелителя, убедившись, что они захватили именно Гарри, Гермиона поняла, что всё будет развиваться не так, как она планировала. В глазах ведьмы вспыхнула злость, которой Гермиона раньше не видела, чистый трепет и тоска. В отчаянии Гермиона попыталась поймать её взгляд, передать свои чувства без слов, умолять о пощаде в своей голове, если Беллатрикс попытается применить легилименцию. «Спаси нас, Белла», — беззвучно кричала она. Пожалуйста. Её проигнорировали. Беллатрикс смотрела только на Гарри, глядя с волнением, настолько очевидным в зрачках, что Гермиона поняла, что никогда не видела такой страсти. Этого было достаточно, чтобы ей стало плохо, и она пыталась сдерживаться, чтобы ясно мыслить. Она должна быть храброй и смелой. В отличие Рона и Гарри девушка обладала чрезвычайно логичным умом. Может, мы переживём это. Когда Беллатрикс наконец посмотрела в её сторону, то была неузнаваема. В её выражении лица не было ни тени здравомыслия и никаких признаков того, что женщина задумывалась об их связи. После того, как Беллатрикс определила, что Гермиона применила к Гарри жалящее заклинание, девушка поняла, насколько они в беде, если Беллатрикс не собирается оказать помощь. Если женщина решит восстать против неё, то шанс сбежать и получить палочку крайне мал. Пожирательнице Смерти было всё равно. В ужасе Гермиона тихонько захныкала, а затем чуть не упала в обморок, когда Беллатрикс увидела меч, который утверждала принадлежит ей. Следующие несколько мгновений произошли так быстро, что Гермиона едва успела понять, что происходит. Похитителей выгнали, Гарри и Рона заперли в подвале, а Беллатрикс прижала её к стене, визжа в лицо. Она выделила Гермиону отдельно от других. Для того, чтобы помочь сбежать? Чтобы забрать обратно в своё поместье? Неужели она так сильно заботилась о Гермионе? «Принимаю желаемое за действительное», — сказала себе Гермиона. И она была права. Внезапно Беллатрикс оказалась сверху, и начался допрос. Это было похоже на первые дни в камере. Гермиона была сосредоточена на воспоминаниях и не обращала внимания на то, что говорила Беллатрикс. Неудивительно, что она не рассказала друзьям о своих чувствах к ведьме; они бы высмеяли её. Да и Беллатрикс, видимо, всё это время смеялась над ней. Может быть, Волдеморт сказал ей соблазнить Гермиону, чтобы упростить доступ к Гарри или получить важную информацию. Беллатрикс царапала руку, что-то вырезая. Гермиона не могла заставить себя взглянуть, потому что руку пронзила боль, заставив громко кричать, желая, чтобы Гарри и Рон вышли из подвала и спасли её. Она старалась не шуметь, зная, что они будут расстроены из-за не и сойдут с ума от волнения, но было невозможно оставаться в тишине. Было плохо испытывать боль, но то, что её причиняла Беллатрикс, усугубило ситуацию. Гермиона не могла отключить чувства. Всё, чего она хотела, — забыть, какой идиоткой была, уйти оттуда и свернуться калачиком в палатке Гарри и Рона. Гарри и Рон были для неё всем. Они были её лучшими друзьями, о которых она мечтала с тех пор, как ей исполнилось четыре года. Когда Гермиона чувствовала себя подавленной, они смешили её, а когда чувствовала себя счастливой, с кем было проводить время кроме них? Они так много пережили вместе, что Гермиона потеряла счёт воспоминаниям и всегда надеялась, что так и будет продолжаться и они состарятся вместе. Когда Беллатрикс в следующий раз посмотрела ей в глаза, Гермиона могла сказать, что она заглянула внутрь своего разума. Мысли Гермионы касались только Гарри и Рона. Просить Беллатрикс их спасти не было никакого смысла, женщина не заботилась ни на йоту. Не желая, чтобы Беллатрикс начала издеваться над ней, Гермиона старалась не думать о предательстве, чтобы не давать повода. Конечно, в ситуации такого колоссального давления и столкновения с Беллатрикс в ужасной агонии, ведьма могла легче узнать о мыслях девушки. Гермиона взяла себя в руки, думая, что не имеет значения, была ли Беллатрикс жестокой. Сама Гермиона должна быть сильной и храброй. Давай, гриффиндорка! Когда Беллатрикс наклонилась ближе, волосы упали на их лица, Гермиона вздрогнула, не зная, что сделает женщина. Поэтому было неожиданно, когда она почувствовала, что дыхание Беллатрикс мягко щекочет ухо, и Пожирательница Смерти прошептала: — Поверь мне. Гермионе хотелось кричать, но все фибры души говорили молчать и слушать. Она не доверяла Беллатрикс, но нужно было позволить этому проявиться. Если Орден внезапно не ворвётся и не спасёт их — что маловероятно — то у Гермионы не было идей. А затем Беллатрикс заговорила на ухо: — Я должна сделать это. «Что это вообще значит?» — подумала Гермиона. Беллатрикс взмахнула палочкой, и внезапно Круцио снова ожил в венах, порах, мышцах, органах, в каждом сантиметре тела Гермионы. Она вспомнила, как это было ужасно, как мучительно больно, несмотря на то, что она уже много раз переживала это раньше, легче не становилось. Это только подтвердило, что Беллатрикс играет с ней. А почему ещё она решила, что необходимо наложить проклятие Круциатуса и зайти так далеко? Если она просто притворялась, то могла использовать множество других проклятий? Насколько Гермиона могла судить, это длилось недолго, от одной до двух минут. Когда всё кончилось, она позволила своей голове наклониться набок, глядя только на тёмную ведьму, девушка стона и бормотала наполовину в агонии: — Белла… — Тише, малышка. Молчи, — прошептала Беллатрикс ей на ухо, наклоняясь всем телом. А потом она ушла. Беллатрикс отошла, чтобы допросить гоблина, которого Гермиона знала по имени Крюкохват из своих визитов в банк Гринготтс. Не желая больше видеть пыток, она повернулась и посмотрела на семью Малфоев, которые стояли неподвижно, наблюдая за ней через комнату. Люциус выглядел свирепым, Драко — напуганным, а выражение лица Нарциссы нечитаемое. Нарцисса смотрела прямо на Гермиону, прямо ей в глаза, заставляя девушку задаться вопросом, была ли Нарцисса успешным легилиментом, как её сестра. Это могло бы вызвать серьёзные проблемы, и поэтому Гермиона отвернулась, чтобы использовать навыки окклюменции, защищая дрожащий разум. Волосы Беллатрикс напомнили о первом поцелуе, о том, как она чувствовала под собой черноволосую ведьму, когда та прижимала их тела друг к другу в страстном объятии. Пытаясь вообще не думать, Гермиона осознавала единственную боль, обжигающую руку. Когда она посмотрела вниз, то увидела свою кожу и слово, которое Беллатрикс нацарапала на ней, чтобы все видели, возможно, навсегда. Грязнокровка. Странная слеза потекла из уголка глаза, и девушка сделала всё, чтобы сдержать настоящее рыдание. Беллатрикс была чистокровной насквозь, она ненавидела маглорожденных, считая их грязью, которую можно пнуть или с которой можно поиграть, когда хотелось. Она притворялась, что на стороне Гермионы, шептала ей на ухо и развлекалась. Мысль о том, что Гермиона воспримет её серьёзно, вероятно, заставляла женщину часами истерически смеяться. Это ничего не значило для Беллатрикс. Гермиона ненавидела эту женщину, но всё равно хотела её. Она не хотела только войны и сражений. — Об этом не будет сказано, — пробормотала Беллатрикс, и Гермиона испугалась, хотя знала, чего ожидать от этого заявления. Именно тогда это и случилось. Рон крикнул: — Бежим! — они побежали по лестнице с Гарри, вызвав сумасшедший переполох, из-за которого Гермиону оттащили назад, а Беллатрикс приставила к её горлу нож. Гермиона не знала, как Гарри и Рон выбрались из подвала, но чувствовала лёгкий прилив надежды, чтобы хотя бы один из них выйдет живым и продолжит поиск крестражей, чтобы победить Волдеморта раз и навсегда. Даже если Гарри был избранным, Гермиона и Рон тоже могли бы уничтожить крестражей в следующие несколько лет, пока не появится кто-то, способный победить Волдеморта. К чёрту пророчество! Однако сейчас Гермиона всё ещё была в ужасе. Она тихо плакала, трясясь, частично поддерживаемая старшей ведьмой, чтобы не упасть. — Пожалуйста, — умоляла Гермиона, пока Нарцисса и Драко сражались против Гарри и Рона, а Люциуса отбросило назад. — Не борись со мной, — зашипела Беллатрикс ей на ухо, и Гермиона не могла понять, было это предупреждение или приказ. Прежде чем она успела обсудить это, Беллатрикс крикнула в направлении Гарри и Рона: — Стойте! Бросьте палочки! — она подождала несколько секунд, а затем повторила: — Я сказала, бросьте их! Гарри и Рон, очевидно, из-за шаткого положения Гермионы, решили, что лучше подчиниться. Примерно в этот момент девушка снова начала отключаться, пытаясь защитить себя. Ей хотелось громко всхлипнуть, упасть на пол и просто умереть от мучений внутри. Храбрость становилась всё тяжелее и ускользала от неё. Беллатрикс положила руку ей на лоб, осторожно удерживая на месте, жар заставлял сердце Гермионы биться сильнее, чем раньше. Контакт между ними заставить думать о том, о чём действительно не следовало, особенно учитывая обстоятельства, в которых они находились. Это не успокаивало, потому что девушка не знала, в чём заключалась преданность Беллатрикс. Особенно после того, как Беллатрикс заметила, что лицо Гарри стало нормальным, потому что эффект жалящего заклинания пропал. Гермиона слышала, как женщина говорит, но отказывалась вникать, не в силах справиться с этим. Она обратила внимание только на два последних словах, они были важными. — Позови Его, — радостно приказала Беллатрикс. В любой момент они столкнутся с Волдемортом. Он прибудет. Убьёт Гермиону, Гарри, Рона, в любой последовательности. Гермиона не удивилась бы, если бы он прибегнул к пыткам, на всякий случай. Беллатрикс повторила свой приказ, пока Люциус, Нарцисса и Драко смотрели друг на друга. Гермиона могла видеть их только краем глаза и не замечала выражений лиц, но, судя по языку тела, они казались нерешительными. Это не внушало надежды, потому что они всё равно сделают, что приказано, даже если не захотят. Они так много выиграют, если будут теми, кто представит Гарри Волдеморту, и Гермиона знала, что они будут отчаянно пытаться завоевать его расположение. Она зажмурилась и запрокинула голову, чтобы не видеть Тёмную Метку, неуверенная, что сможет пережить это в данный момент. Гермиона думала, что умрёт. Она ещё не успела сдать ТРИТОН. Ей нужно ещё так много узнать. Так нелепо. Она собиралась умереть, не зная половины заклинаний, и упустить своё возможное образование. «Какое несчастье», — подумала она, улыбаясь себе. Однако что-то было не так, Беллатрикс напряглась и посмотрела наверх. Вдруг Гермиона заметила. Добби. Добби? Зачем он здесь? Волна оптимизма прокатилась по телу, когда она поняла, что он пришёл им на помощь. Эльф стал откручивать висящую люстру, и затем Беллатрикс оттолкнула её вперёд, а Рон схватил и потащил за собой. Она осталась стоять спиной, не желая смотреть на сцену сзади, не в состоянии справиться с ней, а Гарри крикнул: — Ступефай! Гермиона обернулась, желая увидеть, что заклинание не попало в Беллатрикс, хотя ей не было до этого дела. Рон всё ещё цеплялся за девушку, а Беллатрикс оскорбляла Добби, и когда эльф обезоружил Нарциссу, Гермиона поняла, что они впервые контролируют всё с момента прибытия в Поместье Малфоев. У них были палочки! Гермиона на короткое время осознала, что Добби защищает их от Беллатрикс, она увидела выражение крайней ярости в глазах ведьмы. Нарцисса была потрясена тем, что её одолел эльф, тогда Гермиона позволила себе слезливую улыбку. Всё превратилось в размытое пятно, закружившиеся перед глазами, пока их не выбросило на мокрый песок на пляже, и Добби каким-то образом оказался в руках Гарри. Он был ранен? О нет. Нет, всё намного хуже. Добби умирает. — Гермиона? Гермиона? Что это? Помоги мне, — сказал Гарри. Диттани не осталось. Всё было израсходовано. Гермионе ничего не оставалось, кроме как плакать и смотреть, как эльф, ответственный за спасение их жизней, умирает на руках Гарри. Она не позволила себе послушать последние слова Добби, не в силах их принять, не желая осознавать тот факт, что это сделала Беллатрикс. Почему она бросила нож? Они уходили, и всё, что она могла сделать, — это убить одного из них. Это могла быть Гермиона. Она чуть не убила её. Она хотела, чтобы это была она. Добби этого не заслужил, он был таким добросердечным и заботливым эльфом, который всего лишь был другом Гарри. Он с радостью рискнул бы жизнью, чтобы спасти мальчика, которым всегда восхищался. Даже когда Добби умирал, он всё равно бы принял решение пройти через это снова. Для Гарри. Для них. В тот самый момент Гермиона решила, что всё, что было с Беллатрикс, оказалось ложью. Каждое слово, которым она обменивалась с ведьмой, было напрасным. Скорее всего, позволив ей сбежать, Беллатрикс преследовала и другие цели. Она действительно была слугой Волдеморта и никогда не станет никем другим. То, что она сделала, не терпело оправданий. Гермиона смотрела, как грудь Добби перестала двигаться, а он всё ещё лежал в объятиях Гарри. Один взгляд на измученное выражение лица друга, и девушка поняла, что произошло. Добби мёртв. Неизвестно, сколько времени прошло с тех пор, как они начали рыть могилу для Добби, Гермиона уже тогда не имела представления о времени. Они копали вручную, желая приложить усилия и усердно поработать для Добби, чтобы показать, насколько они ценят то, что он для них сделал. Его смерть можно было предотвратить, если бы эльф не спас их, трое друзей были бы уже мертвы. Добби по-своему внёс вклад в войну, спасая жизнь Гарри, и он заслуживал уважения и памяти. Рон пытался дотронуться до Гермионы, чтобы утешить, но девушка мгновенно отмахнулась. Она не могла вынести чужих прикосновений сейчас, она просто хотела заползти в маленькую раковину и спрятаться от остального мира. Это было невозможно. Копание могилы для крошечного тельца Добби дало возможность сосредоточиться на чём-то другом, кроме очевидного. Потом Гермиона завернула Добби в белое одеяло, поместив внутрь. Девушка вытащила палочку, и из земли выросли белые лилии, украшающие место, где теперь лежал Добби. Ещё раз взмахнув палочкой, Гермиона заколдовала цветы, чтобы они цвели всегда и никогда не умирали. Это было меньшее, что она могла сделать для эльфа, который рискнул всем, чтобы спасти их. — Лилии, — сдавленно сказал Гарри, — они напоминают мне о моей маме. Гермиона молча посмотрела на друга. — Знаешь, это из-за её имени, — пояснил Гарри. — Мы знаем, приятель, — мягко ответил Рон. Он тоже наблюдал за Гарри, не понимая, что ещё можно сказать. На глаза Гермионы навернулись слёзы, она зажмурилась в отчаянной попытке удержаться. В груди было столько боли, что девушка не знала, на чём сосредоточиться: горе, предательство, неудачи — всё это объединилось глубоко внутри. Сегодняшний день принёс только разочарование; они потеряли меч, они потеряли друга. — Эта сука, — сказал Гарри яростным, несмотря на боль, голосом. — Она отрава. Она получит то, что заслуживает, — поклялся Рон. Гермиона кивнула, не соглашаясь активно, но и не отрицая. Она не знала, что думать. Учитывая то, что сделала Беллатрикс, можно было подумать, что она собиралась передать их Тёмному Лорду, но секретный шепот оставался необъяснимым. Может, она просто хотела, чтобы Гермиона молчала и не рассказывала друзьям о том, что между ними произошло? Если это так, почему она просто не заставила её замолчать? Зачем играть в глупую и рискованную игру? Даже по стандартам Беллатрикс это не имело никакого смысла. Без предупреждения Гермиона почувствовала тепло в кармане джинсов. Чувствуя боль от осознания того, что произошло, она отвернулась от Гарри и Рона, зная, что они не побеспокоят её из уважения к личному пространству. Вытащив галеон, она прочитала время и дату:14.30. 07.03.98.
Завтра. Была ли Беллатрикс серьёзной? Гермиона никак не могла встретиться с ней после всего, что случилось. Добби умер из-за неё. Чувствуя боль и гнев внутри, Гермиона хотела выбросить монету, закопать в песок, чтобы никогда не возникло соблазна вернуться. Она не могла понять, играет с ней Беллатрикс или нет. Она не могла пойти на встречу завтра, но в будущем, когда она успокоится, то сможет. Так она сможет получить ответы. Гермиона не рассказала Гарри и Рону об очевидной связи между ней и Беллатрикс. У неё было ощущение, что упоминание Беллатрикс в данный момент вызовет у Гарри ярость, она подавила в нём гнев, когда рассказала, что Беллатрикс не имела отношения к смерти Сириуса, но теперь парень всё равно захотел бы отомстить за смерть эльфа, которого считал своим другом и спасителем. Нет. Гермиона продолжит заниматься этим одна. Завтра она не будет баловать Беллатрикс, но если та попросит снова, то Гермиона придёт. Девушка будет готова прояснить свои чувства. Она пойдёт с намерением причинить вред Беллатрикс, если та попытается напасть, если потребуется, Гермиона сделает всё, чтобы принести возмездие за смерть Добби. Как бы то ни было, Гермиона.