Impossible

Before the doors close And it comes to an end With you by my side I will fight and defend Avril Lavigne, Keep Holding On

Битва постепенно вернулась обратно в Большой Зал, где Гермиона, Беллатрикс и Невилл бежали так быстро, как только могли. В конце концов, Невилл отделился от них. Гермиона высматривала Родольфуса, замаскированного под Беллатрикс. С того момента, как он принял Оборотное зелье, Гермиона решила, что мужчина станет её целью, теперь, когда Гарри жив, Волдеморт сделает всё возможное, чтобы победить его, а Рон, скорее всего, преследовал Руквуда, который убил Фреда. В поисках Родольфуса Гермиона потеряла Беллатрикс из виду, пытаясь игнорировать тревожную боль в груди, говоря себе, что Беллатрикс была чрезвычайно опытной ведьмой. Она развернулась, опасливо приближаясь к Волан-де-Морту. В центре комнаты он сражался против МакГонагалл и Кингсли, зациклившись на их убийстве, но не преуспев в этом. Именно тогда Гермиона заметила приближение Родольфуса. Он был настолько похож на жену: от выражения лица до манер, которые использовал. Оборотное зелье могло замаскировать, но нужен был настоящий талант, чтобы использовать его на полную мощность. Это заставило задуматься, маскировался ли раньше Родольфус под Беллатрикс; это казалось настолько естественным для него, что мужчин не прилагал усилий нигде, кроме дуэли. Когда Родольфус сражался с Джинни и Луной, Гермиона вышла вперёд, чтобы присоединиться к ним. Втроем против одного они были технически сильнее, но, к сожалению, у Родольфуса было гораздо больше опыта в дуэлях, чем у них. Он жестоко разоружил их, смеясь каждый раз, когда взмахивал палочкой. Родольфусу потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что он сражается с Гермионой, и только когда он встретился с ней взглядом — лицо исказилось в рычании. Мужчина перенаправил большинство проклятий на Гермиону. — Тебе никогда не победить меня, грязнокровка! — завопил он с ненавистью в глазах Беллатрикс, естество которой так легко украл. Тут же Гермионе вспомнилось выражение лица Беллатрикс, когда та впервые похитила девушку, и ей потребовалась вся энергия, чтобы сосредоточиться на отражении проклятий. Она не могла смотреть на Родольфуса, видя лицо Беллатрикс, и иметь достаточно ненависти, чтобы проклясть. Страх начал расти внутри, когда проклятия участились, она в отчаянии попыталась бросить Империус, но Родольфус был слишком быстрым и с насмешкой выстрелил смертельным проклятием, едва не задев Гермиону и Джинни. Гермиона с ужасом огляделась и заметила настоящую Беллатрикс. Их взгляды встретились, и девушка жестом подозвала ведьму ближе. Увидев краем глаза вспышку света, она услышала вопль миссис Уизли: — Не смей трогать мою дочь, сука! А потом Беллатрикс приземлилась на Гермиону сверху. Ведьма широко раскрыла глаза, в которых читалась паника, а губы её не двигались. — Я в порядке, — выдавила Гермиона. Она осторожно выбралась, не обращая внимания на боль в рёбрах. — Не волнуйся. — В чем дело? — спросила Джинни. — Гермиона, кто это? Если моя мама сражается с Беллатрикс… — её голос оборвался, когда девушка кивнула в сторону своей матери, яростно сражающейся с Родольфусом, а толпа вокруг держала палочки наготове, на случай защиты. — Нет времени объяснять, — ответила Гермиона, устремив взгляд на Джинни и Луну. — Все, что вам нужно знать, — это настоящая Беллатрикс, и она на нашей стороне. — Что? — ахнула Джинни и без колебаний направила палочку в сторону женщины. Гермиона повторила действие. — Опусти палочку, Джинни! Просто поверь мне, потому что сейчас не время задавать вопросы. Джинни молчала и недоверчиво опустила палочку ниже. Все остальные по-прежнему были сосредоточены на дуэлях; если бы кто-то понял, что тут две Беллатрикс, то они всё равно были слишком заняты, чтобы вмешаться. — Она теперь на нашей стороне? — беззаботно спросила Луна. — Как мило. Гермиона повернулась к Родольфусу, готовая вмешаться и помочь миссис Уизли. Однако, когда она уже собиралась встать, чья-то рука схватила за запястье, и Беллатрикс зашипела на ухо: — Нет! Он мой! — Если я не убью его, то и ты тоже, — ответила Гермиона. Беллатрикс открыла рот, чтобы возразить, но было слишком поздно. Миссис Уизли успешно наложила проклятие на Родольфуса — и с кривой улыбкой Беллатрикс он с грохотом упал на землю. Гермиона резко втянула воздух и впилась в ведьму, поняв, что самозванка мертва. Крик ярости Волдеморта напугал Гермиону: а что, если Беллатрикс передумает и решит вернуться к нему? Беллатрикс не двигалась, но смотрела вперед широко раскрытыми глазами. Это заставило Гермиону усомниться. На лице читалась почти извращенная версия удовлетворения, которую девушка ненавидела видеть, но не могла оторвать глаз. А потом ведьма улыбнулась, злорадной, довольной улыбкой, от которой мурашки бежали по коже. — Белла? — нервно позвала Гермиона. — Ты в порядке? — Заткнись, — прервала Беллатрикс. Оглянувшись на Родольфуса, стало понятно, что тот начал принимать свою обычную форму, а Оборотное зелье больше не действовало. Было ужасно наблюдать за безжизненной трансформацией, поскольку она казалась совершенно не естественной. В любую секунду Волдеморт мог понять, что Беллатрикс не умерла, и впасть в невероятную ярость из-за предательства той, в чьей лояльности никогда не сомневался. Три. Два. Один. Теперь Беллатрикс наблюдала за Волдемортом, и на секунду показалось, что она действительно пыталась поймать его взгляд. Сначала на его лице появился шок, а потом начался допрос. — Что это, Беллатрикс? — резко спросил он, сразу понял, что столкнулся с настоящей ведьмой. Волдеморт был ужасающим, злым и жестоким волшебником, но обладал огромными навыками, что являлось главной причиной его опасности для волшебного мира. — Мой Лорд, — пробормотала Беллатрикс в ужасе. — Ты предала меня? Я бы не подумал, что это возможно… — задумчиво произнес Волдеморт. Затем его лицо стало ещё злее. — Родольфус принял твою форму с Оборотным зельем? — Да, — прошептала Беллатрикс, и её нижняя губа задрожала. Волдеморт смотрел на неё ещё несколько минут, а потом в глазах появилось понимание. — Ты предала меня, — снова произнёс он, и голос дрожал словно в ней клокотала ярость. Волдеморт был настолько опытен в легилименции, что мог видеть все мысли чувства Беллатрикс, просто взглянув той в глаза. Он знал обо всей конфронтации Беллатрикс и Родольфуса. Гермиона была уверена, что он видел и все предыдущие событие, интимные моменты. Ему не нужно было пытать для получения информации. — Мой Лорд, если я могу просто… — Не нужно ничего говорить, Беллатрикс, я вижу всё, что ты чувствуешь. Ты стала жертвой слабости, о которой я предупреждал тебя. Любовь к грязнокровке, Беллатрикс? — прошипел Волдеморт, направляясь к ним. Беллатрикс снова попыталась возразить: — Пожалуйста, позвольте мне объяснить… — Тишина! — взревел он. — Скажи мне, Беллатрикс, если бы тебе в этот момент пришлось выбирать, кому ты будешь предана, чтобы ты ответила? Я, твой Лорд, или грязнокровка? Всхлипывая, Беллатрикс не могла заставить себя ответить. Она смотрела в ужасе, и Гермиона поняла, что она не знала, что ответить, кому заявить о своей верности. Волдеморт был её прошлым, а Гермиона могла стать будущим. Если бы ведьма могла ясно мыслить, то поняла бы, что Волан-де-Морт накажет её за предательство самым ужасным способом и никогда больше не будет уважать. Он бы никогда её не простил, и повезло бы, если бы вообще позволил жить. С другой стороны, Гермиона готова была принять все её недостатки и дать любовь, которую ведьма всегда желала, но никогда не получала. Прошло несколько мгновений. В глазах Беллатрикс что-то мелькнуло, и она взглянула на Гермиону. Одно простое действие говорило о многом. Гермиона беспокоилась о последствиях. Как теперь спасать Беллатрикс? У них не было времени убежать, потому что Волдеморт мог сразить насмерть ещё до того, как они успели бы выбраться из Большого Зала. Гермиона испугалась и отшатнулась назад, когда почувствовала руку на своем плече. Джинни. Девушка коснулась руки подруги в знак благодарности, а потом положила руку на поясницу Беллатрикс. Если они собирались умереть, то лучше было сделать это вместе. Волдеморт тяжело дышал, а глаза налились кровью. — Прежде чем я убью тебя, Беллатрикс, я преподам тебе урок, который ты, кажется, забыла. У всех грязнокровок грязная кровь, какими бы привлекательными они ни казались. Как предательница, больше не способная служить мне, ты будешь вынуждена смотреть, как я проливаю перед тобой её нечистую кровь. Гермиона зажмурилась, готовясь к смерти. Она услышала, как Беллатрикс резко вдохнула рядом, и почувствовала ногти на своей руке. Уткнувшись головой в плечо Беллатрикс, она прошептала: — Я люблю тебя. В следующее мгновение всё изменилось. — Убить её действительно важнее, чем убить меня? К ним приближался Гарри. Гарри удалось полностью отвлечь Волдеморта. Как бы тот ни хотел отомстить за предательство Беллатрикс, убить Гарри было намного важнее. Беллатрикс была в восторге, наблюдая, как двое кружат рядом друг с другом. Гермиона переплела их руки вместе, не переставая волноваться. Гарри говорил Волдеморту, что Снейп любил его мать, и глаза Гермионы расширились от удивления. Было так много всего, чего она не понимала и не могла принять, потому что это исходило из уст Гарри — мальчика, который был её самым близким другом. Упомянули Драко, а при упоминании Нарциссы Беллатрикс огляделась в поисках сестры. Но давление нарастало, и настал решающий момент. — Авада Кедавра! — Экспеллиармус! — крикнул Гарри. По воздуху пронёсся водоворот зеленого света. Волан-де-Морт закричал. Ужасный, оглушительный крик, который разрывал Гермиону изнутри, заставив пожалеть, что она не ушла, и ей придётся стать свидетелем этой части бойни. Волдеморт опустился на колени, чёрный дым вырвался из его груди, и шум прекратился, зал погрузился в тишину. Впервые Волдеморт не был таким ужасно властным, подавляющим и пугающим. Он стал всего лишь оболочкой человека. Раздались крики облегчения и счастья, все разом двинулись с места. — Всё кончено! — крикнул кто-то, и Гермиона вскочила, крича от радости, подбежала к Гарри, по пути сокрушая в объятиях Рона. Все до единого ждали этого момента. Пожиратели Смерти были побеждены и лежали неподвижно, а их жертвы умерли во имя общего блага и будут вознаграждены в любом мире, в который они попадут. Тем не менее, Гермиона не могла поверить, что люди, которых она любила, такие как Тонкс, Люпин и Фред, погибли от рук Волдеморта и его слуг. Гермиона хотела остаться с Беллатрикс, но подозревала, что та побудет с Нарциссой. Нарцисса могла утешить сестру, а Гермиона нет. Вряд ли Беллатрикс собиралась праздновать это событие, даже если оно означало, что они смогут быть вместе. Гермиона села за стол рядом с Роном. Она открыла рот, чтобы поговорить с ним о поцелуе, объяснить, что ничего не может быть, но Рон заговорил первым. — Я знаю, — сказал он грустно и горько. — Я знаю, что я тебе не нужен. — Это не так, — запротестовала Гермиона, несмотря на облегчение. — Я все еще люблю тебя, Рон. Я хочу, чтобы ты был в моей жизни, чтобы ты продолжал быть моим лучшим другом. Но я… я не люблю тебя. — Я знаю, — отрезал Рон. — Беллатрикс, ну, она сумасшедшая, и я её ненавижу. Я хотел бы, чтобы её не было рядом, но она есть. Просто оставь меня в покое, мне нужно выяснить, смогу я это принять или нет. — Мне жаль Фреда, — прошептала Гермиона. — Перси убил за это Руквуда, — сказал Рон голос полным ненависти, его веснушчатая кожа покраснела от гнева. — Хотел бы я помочь ему. Но мы остановили дальнейшие убийства, хоть что-то. Гермиона не знала, что на это ответить, хотя порадовалась поражению Сивого. К счастью, её спасло то, что Гарри появился в своем плаще и попросил присоединиться к нему. Гермиону поразило, насколько смелым и добрым был Гарри. В мире не так уж и много людей, готовых идти навстречу собственной смерти при таким обстоятельствах. Они подошли к кабинету, который когда-то принадлежал Дамблдору. Они вошли под аплодисменты портретов, но Гермиона обратила внимание только на бывшего директора школы. Она подождала, пока Гарри и Рон обсудят с ним Бузинную палочку. Сейчас она могла думать только о Беллатрикс. — Вас что-то беспокоит, мисс Грейнджер? — спросил Дамблдор, а блестящие голубые глаза выражали беспокойство. — Простите, что говорю так, но вы кажетесь тише, чем обычно. — Мне нужен совет, профессор, — выпалила она. Дамблдор склонил голову набок. Он столько всего пережил в жизни — например смерть сестры, — но всё равно всегда старался не обременять никого рассказами о своём прошлом. Вместо этого он посвятил свою жизнь волшебному миру. Ни секунды не колеблясь, Гермиона начала свой длинный и подробный рассказ обо всех событиях, которые произошли с Беллатрикс, даже о самых неловких моментах, потому что знала: для Дамблдора они будут иметь значение. Он все время кивал. Гарри и Рон молча стояли рядом, давая необходимое пространство для разговора. — Беллатрикс изменилась, — закончила Гермиона. — Она сказала, что может доказать, что то, что она говорит о родителях Невилла, воспоминанием Родольфуса, и я уверена, что если мы попросим, она покажет нам воспоминание о Волдеморте. Прежде чем Дамблдор успел открыть рот, чтобы заговорить, Финеас Найджелус Блэк прервал разговор со своего портрета: — Вы, конечно, не обсуждаете мою праправнучку, Беллатрикс Лестрейндж? — спросил он возмущенно. — Самую гордую чистокровную, происходящую из нашего рода? — Именно о ней я и говорю, — огрызнулась Гермиона, подталкивая бросить ей вызов. — Грязь? Магглорождённая? Она сумасшедшая? — воскликнул он. — Этого достаточно, Финеас, — резко ответил Дамблдор. — Мисс Грейнджер… Гермиона, чего именно вы хотите от меня? — Всего лишь совет, — заверила Гермиона. — Мне нужно знать, правильно ли я поступаю, принимая Беллатрикс, несмотря на все ужасные поступки, которые она совершила за эти годы. Я знаю, что другие могут не простить её и, что ж, ей грозит Азкабан. — Она сглотнула, пытаясь избавиться от кома, подступающего к горлу, при мысли, что Беллатрикс попадёт в тюрьму. — Ты действительно веришь, что она изменилась? — Я думаю, что она больше не представляет опасности для других, пока у неё есть я. И я думаю, что со временем смогу изменить её мнение, но сейчас я не могу сказать, что она полностью изменилась. Гарри положил руку на плечо Гермионы: — Мне кажется, что Беллатрикс стала похожей на Снейпа, но в каком-то извращённом смысле. Снейп изменился после того, как Волдеморт забрал у него мою мать, которая была любовью всей его жизни, а Беллатрикс изменится из-за тебя. Если бы моя мать была жива и вышла замуж за Снейпа, он бы никогда не стал Пожирателем Смерти и прожил совсем другую жизнь. — Мудрые слова, Гарри. Слова, которые я бы никогда не подумал, что ты сможешь сказать, — согласился Дамблдор. — Согласен, Я считаю, Гермиона, что если ты сможешь убедить других в том, что Беллатрикс изменилась, в сочетании с её вкладом в Битву, нет никаких причин, что её могут не простить за преступления. Особенно, если ты точно знаешь, что она не несет ответственности за Лонгботтомов и смерть Сириуса. — Но… — Гермиона решила задать ещё один вопрос, который беспокоил её. — Как её можно простить, если она даже не сожалеет о том, что сделала? Дамблдор покачал головой. — Ты ждёшь слишком многого и слишком рано. Беллатрикс показала себя способной любить, а те, кто способен любить, также способны испытывать угрызения совести. Это может занять много лет, но однажды она расскажет об этом. — Вы говорите о Беллатрикс Лестрейндж? — прервал громкий голос сзади. Гермиона обернулась. Кингсли. — Да. Сколько ты слышал? Кингсли поднял накладное ухо. Одно из самых известных изобретений Фреда и Джорджа. — Всё. — Чёрт. — О, да, мисс Грейнджер, — сказал Кингсли. — Я чувствую, что настало подходящее время сообщить вам, что оставшиеся члены Ордена избрали меня министром магии. Очевидно, что на данный момент это временно, но надеюсь, что вскоре станет официальным. Сердце Гермионы упало. Зачем Кингсли защищать Беллатрикс, если это заставит весь волшебный мир его ненавидеть? Её разочарование, должно быть отразилось на лице, потому что Кингсли покачал головой: — Послушайте меня, мисс Грейнджер. Я действительно был свидетелем того, как Беллатрикс защищала меня до того, как Волдеморт начал проигрывать битву. Я знаю, что вы говорили абсолютную правду. Я сам допрошу Беллатрикс под действием сыворотки правды, попрошу показать воспоминания и рассказать всю возможную информацию. Если она согласится на всё это, то сможет свободно оставаться в волшебном мире, если нет отправится в тюрьму. — Какие условия? — спросила Гермиона. — Она будет сотрудничать с нами в Министерстве, регулярно посещая нас. Встречи с целителем душ, который будет работать с ней, чтобы помочь вернуться в общество и изменить свои взгляды и тому подобное, — сообщил Кингсли. — Мне нужно поговорить с ней посмотреть, как она отреагирует. Если я столкнусь с агрессией, тогда, возможно, ей придется ненадолго остаться в Святом Мунго. — Целитель душ? — спросил Гарри, нахмурившись. — Это волшебная версия психолога, — быстро ответила Гермиона. — Они имеют дело с волшебными проблемами психического здоровья, которые, очевидно, есть у Беллатрикс. — Очевидно, — пробормотал Рон. — Вы позволите её сестре и племяннику, Нарциссе и Драко, тоже уйти без наказания? — спросила Гермиона. — На самом деле они не воевали с нами. — Она права, — поддержал Гарри. — Они прошли достаточно. Думаю, Люциус Малфой тоже. Я не люблю Драко, но он не заслуживает Азкабана, и Нарцисса — причина, по которой я жив. Она солгала Волдеморту и сказала ему, что я был мёртв, когда уже почувствовала, как бьётся моё сердце. Конечно, она спасала Драко, но всё же… — Я поговорю с ними, но не вижу в этом никакой проблемы, — ответил Кингсли. — С Беллатрикс, я бы предпочёл иметь дело сейчас. Не хочешь пойти и найти её? — спросил он Гермиону. — Приведи её ко мне сюда, я уверен, что профессор МакГонагалл, новый директор Хогвартс, не будет возражать против того, как мы воспользуемся её кабинетом. Гермиона кивнула и, не оборачивая, побежала вниз по лестнице на поиски Беллатрикс. Впервые у неё появился настоящий и честный оптимизм. Если Беллатрикс будет сотрудничать с Министерством, то сможет прожить жизнь в свободе, и они с Гермионой смогут быть вместе, не скрываясь. Гермиона не стыдилась этого, а скорее была горда, что стала причиной того, что Беллатрикс приняла такое решение и предала Волдеморта. — Беллатрикс! — крикнула Гермиона. — Я искала тебя. Несмотря на растрёпанные волосы, Беллатрикс всё ещё была поразительно красива, и если бы они не были в коридоре, полностью заполненном людьми, Гермиона бы страстно поцеловала женщину. Беллатрикс угрюмо посмотрела и ответила: — Ты, кажется, отвлеклась на своих друзей, поэтому я была с Нарциссой. Гермиона с удивлением отметила, что ведьма не одна, рядом шли Нарцисса и Драко. Люциуса Малфоя нигде не было видно. — Привет, — сказала Гермиона. Нарцисса и Драко только кивнули, промолчав. Она повернулась к Беллатрикс, — Мне нужно было увидеться с Гарри, чтобы я могла объяснить, что произошло сегодня вечером, но теперь я здесь. Наклонившись ближе, Беллатрикс прошипела ей на ухо: — Я не потерплю такого обращения. — Я ничего не сделала! Я должна была сделать несколько важных дел, прежде чем встретиться с тобой, и я подумала, что ты захочешь провести время со своей семьёй. — Я думаю, мы должны оставить тебя, Беллатрикс, — пробормотала Нарцисса. — Я говорила с Кингсли о тебе, — продолжила Гермиона. Почему Беллатрикс вообще была такой капризной и несговорчивой? Она предполагала, что женщина будет рада её видеть, а не вернётся к своему привычному безумию. Решив прояснить, что она сделала не так, Гермиона добавила: — Он уверен, что тебе не придётся отбывать срок в Азкабане, и то же самое относится к Нарциссе и Драко. Как ты и хотела. — А что насчёт Люциуса? — спросила Нарцисса, впервые обращаясь к Гермионе и отчаянно глядя ей в глаза. — Его тоже. Кингсли, он временный министр магии, и он хочет поговорить со всеми вами в ближайшее время, но прямо сейчас он хочет видеть Беллатрикс. — Хорошо, — равнодушно ответила Беллатрикс, — Нарцисса, увидимся позже. — Мы возвращаемся в поместье, — объявила Нарцисса. — Вы можете присоединиться к нам позже. — Она посмотрела только на сестру, не обращая внимания на Гермиону, которая не могла отделаться от мысли, что светловолосая ведьма была крайне неблагодарной, особенно учитывая тот факт, что она очень долго служила не той стороне. Очевидно, неспособность проявлять благодарность была общей чертой сестёр Блэк. — Нарцисса знает о нас? — многозначительно спросила Гермиона. — Нет. Хотя подозревает, я думаю. — Ты собираешься ей рассказать? — Мне придётся, но сначала нужно разобраться с более насущным вопросом моей свободы, — резко ответила Беллатрикс. Гнев вспыхнул внутри Гермионы из-за того, как Беллатрикс обращалась с ней после всего, чем она рисковала. Она могла потерять некоторых друзей из-за выбора, который сделала, не говоря уже о том, что она несколько месяцев подвергала себя опасности, чтобы быть вместе с женщиной. — Не вымещай на мне своё разочарование! Это не моя вина, я всего лишь пыталась помочь, — воскликнула девушка. — Тогда не разговаривай со мной, — отрезала Беллатрикс. — Хорошо. Беллатрикс медленно поднялась по лестнице, Гермиона пошла за ней, а потом схватила ведьму за руку прямо у двери. Что-то раздражало её с момента последнего противостояния Гарри и Волдеморта, и это был взгляд Беллатрикс, когда та смотрела на человека, существо, которое когда-то было её Лордом. Несколько кратких минут её взгляд выражал обожание, и, что более тревожно, Гермиона никогда раньше не видела такого выражения лица. Она надеялась, что ведьма начнёт отдаляться от Волдеморта и одержимость уменьшится. — Подожди, — приглушённо сказала Гермиона. — Я думала, ты не собираешься со мной разговаривать, — по-детски ответила женщина. — Я не собираюсь, но…там с Волдемортом, — Гермиона произнесла его имя с наслаждением, что теперь оно абсолютно безопасно. — На мгновение я подумала, что ты собираешься выбрать его вместо меня. — Я почти сделала это, — призналась Беллатрикс. Гермиона тут же поникла. — Но я не сделала этого, — добавила женщина, открывая дверь. — И это всё, что имеет значение.