Почему любовь всегда похожа на поле битвы? Джордин Спаркс, Поле битвы.
В течение утомительного часа Гермиона топталась у подножия вместе с Гарри и Роном под мантией-невидимкой. Они ждали, не говоря ни слова, имя столь необходимое время молчания, пока Кингсли разговаривал с Беллатрикс наедине. Гарри и Рон устали ждать и удалились в сторону гриффиндорской гостиной. Судя по урчанию в животе Рона, они попросили у Кикимера еды, а Гермиона слишком нервничала, что даже думать не могла о еде. Она спряталась за статуей, чтобы избежать неудобных вопросов о Беллатрикс от любого, кто видел их вместе на поле битвы. К сожалению, замок все еще был занят, и поэтому Гермиона старалась вести себя как можно тише из-за того, что вокруг бродили люди, оплакивающие потерянных близких и радующиеся победе над Волдемортом. Когда Гермионе разрешили вернуться в офис через час, Кингсли объяснил, что в ее отсутствие, Гарри рассказал о крестражах, а Беллатрикс подтвердила. Гермиона была поражена, она думала, что Беллатрикс не знала о крестражах, но, очевидно, это было не так. Гермиона предположила, что тёмной ведьме дали сыворотку правды, потому что та бесконечно ерзала на кресле, а Кингсли небрежно смотрел на неё из-за гигантского стола в центре комнаты. В комнате царило лёгкое напряжение. Беллатрикс казалась более напряженной, чем Кингсли, судя по её позе, но Гермиона знала, что не стоит ожидать чудес. На мгновение она задумалась, о чем именно они говорили, но знала, что не нужно спрашивать. Кингсли направил девушку к свободному месту рядом с Беллатрикс. Она постаралась послать женщине ободряющую улыбку, несмотря на враждебность между ними после окончания Битвы, но Беллатрикс сидела неподвижно, игнорируя всех, кроме Кингсли. — Подводя итог и учитывая все обстоятельства, я буду добиваться вашего оправдания мадам Лестрейндж, — сказал министр, — Надеюсь, даже не будет необходимости в суде, поскольку я должен стать министром на постоянной основе, а это система, которую я буду полностью реформировать. — В сотый раз, мадам Блэк, — съязвила Беллатрикс и даже не потрудилась выразить благодарность. — Хорошо, мадам Блэк. Тем не менее, я бы посоветовал больше заботиться о других вещах, например, как другие реагируют на вас. Я бы не ожидал их положительной реакции, несмотря на ваши действия здесь сегодня вечером, — Кингсли одарил Гермиону неодобрительным взглядом. — Значит ли это, что я могу идти? — спросила Беллатрикс. — Мне скучно. Гермиона предположила, что действие сыворотки правды еще не прошло, поскольку даже по обычным меркам такое заявление казалось крайне ребяческим. Женщина была такой холодной и безразличной, словно снова вернулась та Пожирательница Смерти. Всё, что сейчас говорила Беллатрикс было бы абсолютной правдой. — На данный момент, — ответил Кингсли, не обращая внимания на позицию ведьмы. Возможно, министр был слишком взволнован победой над Волдемортом, чтобы реагировать на сарказм Беллатрикс, которая теперь не представляла никакой опасности. — Я не думаю, что лечение в больнице необходимо, хотя целитель душ может решить иначе. Будет составлен договор, который вы должны будете подписать и соблюдать. Я свяжусь с вами позже. — Отлично, — пожала плечами женщина. — Вы сможете найти меня в поместье Малфоев или в поместье Блэк. Гермиона задумалась о планах Беллатрикс. Если та отправится в поместье Малфоев, то маловероятно, что и Гермиону позовут. Даже если и позовут, какой будет реакция Нарциссы? Не говоря уже о Драко! После Битвы не хотелось ввязываться в очередное противостояние и споры. — Беллатрикс. Обе женщины повернулись одновременно к портрету Дамблдора. — Альбус, — отозвалась Беллатрикс, в голосе явно прозвучало фальшивое счастье. — Ты что-то хотел? — О, не так уж и много, — беззаботно ответил Дамблдор. — Я просто хотел указать на несколько вещей, о которых тебе следует знать. Беллатрикс выгнула бровь. — Я не жду никаких извинений за действия перед моей смертью, — продолжил профессор, почти наверняка имея в виду Непреложный обет и подстрекательство Драко. — Хорошо, — прорычала Беллатрикс, мгновенно меняя поведение. — Потому что ты этого не получишь. Дамблдор склонил голову, наблюдая за Беллатрикс пронзительными голубыми глазами. — Однако я ожидаю, что ты будешь относиться к мисс Грейнджер с уважением, которого она заслуживает. Принимая во внимание сделанный вами выбор, ты, несомненно, должна знать, что если что-то случится с самой талантливой ведьмой, её друзья будут очень недовольны. Они будут искать мести. — Зачем мне лгать? Зачем мне подделывать воспоминания или сопротивляться действию сыворотки правды, если я никогда раньше не отрекалась от своего Господина? — с насмешкой спросила женщина, — почему бы мне здесь, в самый критический момент, не раскрыть свои истинные намерения? Не то чтобы это тебя касалось! — в таком случае нам не о чем беспокоится, — просто ответил Дамблдор. — Все будет хорошо для тебя и мисс Грейнджер. Беллатрикс наклонилась к портрету, и на лице появилось настолько устрашающее выражение, что Гермиона вздрогнула. — Как так получилось, что даже мёртвый, ты раздражаешь меня, как и при жизни? — Я вижу, ты не потеряла свою приятную натуру, Беллатрикс, — удивился Дамблдор. — Мы уходим, — объявила женщина, игнорируя последнее замечание. — Пошли. Гермиона неохотно последовала за ней. Ей не хотелось устраивать сцены перед портретами, тем более что Беллатрикс была неспособна вести себя вежливо. Учитывая, что сыворотка правды, вероятно, продолжала действовать, тёмная ведьма в ближайшее время могла вернуться в худшее состояние чем сейчас. Волдеморт был мертв, Родольфус был мертв. Ей придется многое усвоить. Гермиона поняла, что коридоры начали пустеть. Женщины прошли через почти разрушенные ворота замка и вышли на открытый воздух. — Тебя действительно не волнует смерть Дамблдора? — спросила Гермиона. — Нет, — без колебаний ответила Беллатрикс. — Гарри был опустошен, когда он умер, — продолжила девушка, потрясённая черствостью ведьмы. Беллатрикс развернулась и схватила её за руку, не давая двигаться. — Ты знаешь, кто я и что я делала. Я думала, ты готова принять это! — Я думала, ты хоть немного изменилась. И ты все равно не сделала и половины того, в чем тебя обвиняли. — Изменилась? Гермиона, возможно, я не совершала преступлений, за которые ты раньше меня ненавидела, но я сделала более чем достаточно в других областях, — равнодушно ответила Беллатрикс. — Я обрадовалась, когда Дамблдор умер, и последние несколько лет своей жизни я посвятила охоте на Гарри Поттера и таких людей, как дочь моей дорогой сестры Андромеды. Если ты думаешь, что я невиновна, ты ошибаешься. Я совершала невообразимые вещи. — Так ты хочешь смерти Гарри? И даже собственной племянницы? — голос Гермионы дрожал, хоть она и старалась сдерживаться. — Нет. Больше нет. Но мне все равно, что с ними будет. Чувствуя, как слезы наворачиваются на глаза, Гермиона сосредоточилась на гневе в груди. Как она смела? Как смела Беллатрикс говорить такие ужасные вещи? У каждого был свой предел. Гермиона остановила попытки успокоиться и закричала: — Что ж, хорошие новости для тебя. Тонкс уже мертва! — Рабастан, брат Родольфуса, тоже мертв, — ответила Беллатрикс, не обращая внимания на тон девушки. — Не сказать, что я возражаю. — Что с тобой, Беллатрикс? Ты хоть представляешь, что я сейчас чувствую? Представь, какого было бы, если бы ты потеряла Нарциссу или Драко? Удивительно, но при виде слез Гермионы, лицо Беллатрикс смягчилось, и она начала паниковать. — Не делай этого. Пожалуйста, Гермиона, ты же знаешь, как мне не нравится, когда ты так делаешь. — Я не могу с собой ничего поделать, — пробормотала Гермиона. — Я не пытаюсь тебя огорчить, я просто говорю правду! — отчаянно закричала женщина. — Просто перестань плакать, я не позволю тебе так расстраиваться! — Твои чувства — вот что меня расстроило! Тонкс была моей подругой, и я буду скучать по ней. Гарри мне как брат. Как мы будем работать, если ты его не выносишь? — Ну, я буду вежлива с твоими друзьями, если они окажут мне такую же любезность. Этого достаточно для тебя? В глубине души Гермиона надеялась, что Беллатрикс еще передумает. Ведьма уже сделала немыслимое, предала Волдеморта. Все крестражи были уничтожены, и Волдеморт никогда больше не придет заражать мир ложью, жестокостью, обманом и ненавистью. Нравится это Беллатрикс или нет, но она больше не будет Пожирательницей Смерти, правящей выше всех остальных. — Тебе все еще грустно, да? — нерешительно спросила Беллатрикс. — Да, Беллатрикс. Мне все еще грустно, как ты выразилась. — Не надо, — ответила женщина и провела пальцем по подбородку Гермионы. Она соединила их губы в нежном, наполненном эмоциями поцелуе. Гермиона знала, что это способ Беллатрикс сказать, что она сожалеет о причиненных страданиях. Это был самый нежный поцелуй за все время. — Пойдем, уже поздно, и нам пора уходить, — продолжила Беллатрикс легким и почти добрым голосом. — Куда мы идем? — спросила Гермиона, одновременно ожидая и опасаясь ответа. — В мой дом. Я не готова иметь дело с Люциусом сегодня вечером, если я приду с тобой, и он будет в поместье Малфоев. Я просто хочу побыть с тобой сегодня вечером. — Когда ты расскажешь им о нас? — Скоро. Однако сейчас не время. Учитывая все обстоятельства, Гермиона не могла испытывать ничего кроме счастья, несмотря на все потери. Волдеморт мертв, её друзья живы, Беллатрикс пожертвовала своими взглядами для того, чтобы остаться с ней. А волшебный мир обрел стабильность. Гермиона сможет отыскать родителей в Австралии и вернуть им воспоминания. Все будет хорошо.***
1981 год, сентябрь. — Ты идиот, — сказала Беллатрикс. — Как ты мог желать, чтобы я спросила о таком Тёмного Лорда? — Ты не понимаешь, — отчаянно ответил Северус. С тех пор как он узнал, что Тёмный Лорд собирается убить сына Джеймса и Лили Поттер, Северус был совершенно не в себе. Он не показывал этого в присутствии Волдеморта, но с другими Пожирателями Смерти не мог скрыть, что что-то не так. Теперь, оставшись с ним наедине, Беллатрикс проклинала себя, что согласилась на эту встречу. Чего он хотел добиться? Она не хотела слышать, как он хнычет, чёрт возьми. Было скучно слушать нытье и повторять одно и тоже снова и снова. — Пожалуйста, Беллатрикс! Просто пойми! — Тебе нужно научиться контролировать свои порывы и найти кого-то более достойного, Северус! — выплюнула Беллатикс. — Лили…она не такая… — ответил Северус. — Она не похожа на других грязнокровок. Беллатрикс хихикнула от абсурдного заявления. — Конечно, почему она должна быть другой? — Пожалуйста, Белла, поговори с Тёмным Лордом, он может выслушать тебя, если… — Я не буду делать ничего подобного! — перебила ведьма. Даже если бы она умоляла Тёмного Лорда от имени Северуса, тот никогда бы не исполнил подобного желания. Кем была для него Лили Поттер? Еще одной грязнокровкой, готовой и ожидающей, когда ее убьют. — Я все равно ничего не могу с этим сделать. — По крайней мере попробуй, — продолжил Северус. — Я умоляю тебя, Беллатрикс, я всегда буду у тебя в долгу! — Почему она другая? — Я люблю её. — Ты любишь её? — Северус действительно был влюблен в грязнокровку? Если бы это не было так отвратительно, то было бы просто смешно. — Скажи мне, что ты шутишь. Северус покачал головой. — Это правда. — Ты путаешь любовь с влюбленностью, — усмехнулась Беллатикс, надеясь, что он не сказал эту нелепость Тёмному Лорду. — Просто скажи, что ты хочешь трахнуть её. — Нет. Я знаю разницу. И ты поймешь это, когда полюбишь.***
Возвращение в дом, в котором она была в заточении, оказалось странным опытом. Гермиона могла войти, как гостья, и не прятаться. Сразу по прибытии Беллатрикс проверила Лемми. Эльфийка лежала в маленькой кровати и крепко спала, поправляясь. Выражение лица ведьмы напомнило, что та могла проявлять сострадание к эльфам, даже несмотря на ужасный поступок по отношению к Добби. Гермиона взяла на себя ответственность по приготовлению бутербродов. Это была странная совместная трапеза, женщины ели в тишине. Беллатрикс закончила раньше и оставила Гермиону одну, полагая, что девушка автоматически последует за ней наверх. Гермиона вышла из кухни, смутно припоминая дорогу в просторном коридоре. Она шла медленно, рассматривая обстановку. Ковер в прихожей темно-бордового цвета, стены из лучшего дерева, полностью покрытые лаком. Залы были усеяны портретами. Гермиона прошла дальше к спальне Беллатрикс. Женщина, одетая в ночную рубашку, сидела на кровати. — Ты не торопилась, — сказала она. — Ты заблудилась? Гермиона покачала головой, желая сохранить мир и больше не спорить. — Извини, я задумалась. Это кажется странным. — Я знаю. — Твоя Тёмная метка потускнела и едва различима, — сказала Гермиона, положив руку на руку Беллатрикс. — Это случилось после смерти Тёмного Лорда, — прошептала тёмная ведьма. — Я полагаю, это значит, что он действительно больше никогда не вернется. — Это также означает, что мы можем свободно быть вместе. — Да, — ответила Беллатрикс и внезапно выпалила, — Северус любил магглорожденную. — Что? — Я ему не поверила. Он сказал мне, что любит её, а я издевалась над ним. — Ты знала о его чувствах к матери Гарри? — Да. Он умолял меня о помощи, чтобы я просила Тёмного Лорда пощадить её. В конце концов, я сказала Тёмному Лорду. Даже не знаю, почему я это сделала. — Ты сделала хоть что-то. Это не имеет значения, потому что ты не убивала ее, Белла, — ответила Гермиона. Теперь Беллатрикс понимала, в каком отчаянии находился Снейп, поэтому, вероятно, женщина сожалела о своих действиях, даже если не говорила об этом вслух. Гермиона наклонилась и легонько поцеловала её в губы. Она повторяла действия снова и снова, пока Беллатрикс не начала отвечать, углубляя поцелуй и зарываясь руками в волосы девушки. Гермиона застонала, прижимаясь ближе. Беллатрикс усадила её на колени, проводя руками по бокам, заставляя тяжело дышать. Гермионе показалось, что в груди вспыхнули и взорвались фейерверки. — Прочь, — пробормотала Беллатрикс, стягивая с Гермионы одежду. Женщина смотрела вниз, зациклившись на обнаженном теле. — Ты слишком худая… Гермиона улыбнулась. — Знаешь, отчасти это твоя вина, что я такая. Беллатрикс подняла голову, проведя губами по животу Гермионы, отслеживая слабые шрамы, оставленные Сектусемпрой Родольфуса: — Только отчасти? — Ну, когда я ушла отсюда, я жила в полях и лесах. Тебя беспокоят мои шрамы? — Твои шрамы? Нет, меня беспокоит то, чем они вызваны, — Беллатрикс в гневе сжала руки в кулаки. — Родольфус уже мертв, — ответила Гермиона. — Это не имеет значения. — Это важно для меня, — Беллатрикс была непреклонна. Она издала звук разочарования. — Если бы только я пришла немного раньше, то могла бы помешать ему. Я не уверена, что эти шрамы когда-нибудь исчезнут. Гермиона сразу почувствовала себя неловко. Означало ли это, что Беллатрикс находила её непривлекательной? Повернувшись, она схватила простыню. — Я их прикрою. — Нет, не надо. Я не возражаю против них, — Беллатикс провела языком по ребрам Гермионы. — Но, учитывая, что я должна была тебя защитить, я думаю, мне лучше возместить это, малышка… Значит это произойдет. Гермиона выглядела очень нервной, но знала, что Беллатрикс не поймет. Когда Беллатрикс сняла с неё бюстгальтер, Гермиона замерла. Даже Рон видел её только в одежде. Конечно, женщина уже видела, как она принимала ванну, но в тот момент отношений не существовало. Это было слишком рано, и Гермиона не могла почувствовать себя комфортно. — Что не так? — нетерпеливо спросила Беллатрикс. — Ничего, — взволнованно ответила Гермиона. Закрыв глаза, она попыталась отвлечь женщину поцелуем, но та оттолкнула ее. — Скажи мне, в чем проблема? Гермиона избегала зрительного контакта. — Нет проблем, просто я немного нервничаю. Знаешь, я никогда не делала этого раньше. — У тебя никогда не было секса? — прямо спросила Беллатрикс. Гермиона покачала головой. — Совсем никогда? Ни с мужчиной, ни с женщиной? — Нет. То, что я достигла совершеннолетия, не означает, что я пойду и прыгну в постель с первым встречным, который мне смутно приглянулся. Я не такая. В выражении лица Беллатрикс было удивление и нечто неуловимое. Не было ни гнева, ни разочарования, ни раздражения. — После того, что ты сказала мне ранее, я думала, что ты уже потеряла девственность. — Ты имеешь в виду в тот день в ванной? — спросила Гермиона, вспоминая, как Беллатрикс безжалостно разрешила ей принять холодную ванну. Пытаясь разозлить Беллатрикс, она тогда намекнула, что уже не девственница, потому что занималась сексом с двумя чистокровными. Это была абсолютная ложь. — Да. Гермиона вздохнула, понимая, что ей придется сказать правду, к которой она еще не была готова. — Я пыталась разозлить тебя, Белла. Это правда, что были те, кто хотел. Но я никогда не делала этого. Честно говоря, я чувствую себя некомфортно сейчас. Я хочу быть с тобой, но я не могу сейчас. Мне очень жаль. — Почему ты не сказала это до того, как я начала тебя раздевать? — спросила Беллатрикс, натягивая ночную рубашку на голову Гермионе. — Я думала, ты будешь в ярости, — призналась Гермиона. — Помнишь, что я говорила тебя раньше? Я бы никогда не заставила тебя заняться сексом. Эта идея никогда меня не привлекала. Ты действительно думаешь, что я могу лечь с тобой в постель и игнорировать твой взгляд? Ужас на твоем лице? Особенно, учитывая то, чем я рисковала, чтобы быть с тобой здесь. — Тебя это не беспокоило, когда ты пытала меня. Чем больше я умоляла, тем хуже становилось. Беллатрикс застонала, потирая голову руками, как будто у нее болела голова. — Это было другое. Изнасилование…ну, откровенно говоря, это мерзкий и ужасный поступок. Я бы никогда не сделала этого, малышка. Про себя Гермиона подумала, что бросать проклятие Круциатус тоже мерзко и ужасно, но тогда Беллатрикс была сумасшедшей. — Я рада. Беллатрикс пропустила сарказм мимо ушей и добавила: — Кроме того, это было давно. — Не так давно! — воскликнула Гермиона. — Это было меньше года назад! — Ладно, как угодно, — пренебрежительно ответила женщина. — Но даже в этом случае мы сейчас не такие. Я не запирала тебя в комнате и не делала ничего такого, чтобы ты подумала, что я могу причинить тебе боль. — Это не значит, что ты не будешь. Жизнь Беллатрикс была связана с пытками еще до того, как она попала в Азкабан. — Да, я могла бы, — согласилась Беллатрикс. — Особенно, если ты не будешь меня слушать. Но я никогда не зайду так далеко, как раньше, даже если буду ошибаться. Ты должна помнить, что я выбрала тебя, и пошла на риск ради нас. Ты должна это принять во мне. В целом, я рада, что ты девственница. Секс это не то, с чем следует торопиться. Знаешь, я бы даже согласилась подождать до свадьбы, так учат в чистокровном обществе. Гермиона никогда не собиралась ждать до свадьбы. Конечно, отношения с Беллатрикс нельзя было назвать стабильными, но чувства были сильнее. Однополые браки были приняты в волшебном мире, и единственные предубеждения исходили от чистокровных семей. Однако факт разговора о браке сделал Гермиону счастливее. — Я не хочу ждать до свадьбы, могут пройти годы, прежде чем мы поженимся, — призналась Гермиона. — Но я хочу быть готова. — Тогда давай просто поспим, — предложила Беллатрикс, утягивая Гермиону под одеяло. Она потянулась к лежащей рядом палочке и, взмахнув запястьем, погрузила комнату во тьму. — Ты действительно готова ждать, пока я буду готова? — прошептала Гермиона, не в силах оставить эту тему в покое. — Да. До тех пор пока не будет достаточно. Гермиона хотела спросить, что это значит, но все поняла, когда рука Беллатрикс обхватила её за талию, прижимая ближе. Улыбаясь, она поцеловала женщину в шею, вызвав удовлетворенный вздох. Война закончилась, и они впервые могли лежать вместе с полной безопасности. Этому можно было порадоваться. Улыбаясь, Гермиона погрузилась в крепкий сон.