Подопытный кси

       Утром в Рождество Крис проснулся пораньше и сразу позвонил Рику с просьбой подготовить машину. Ему хотелось уйти как можно незаметнее, чтобы не вручать подарок Киру лично. Стоило себе представить эту картину, как щёки от смущения наливались болезненным румянцем. Да и почему-то страшновато было — вдруг не понравится? Или того хуже, вызовет насмешку? Пусть этот подарок юноша сшил вынужденно, но душу всё равно вложил.        По лестнице он спускался чуть ли не на цыпочках. На счастье, внизу никого не было. Оставив рубашку, аккуратно упакованную в обёрточную бумагу, и написав сверху имя получателя, Крис чуть ли не бегом бросился из дома, даже не застегнувшись как следует. Благо заведённая и прогретая машина уже ждала его во дворе.        К сожалению, даже несмотря на то, что Софи попала в благотворительную программу, в больнице дискриминация кси хорошо ощущалась даже в мелочах. Часы посещений, к примеру, существовали только для них, у остальных пациентов родственники могли хоть толпой просиживать целые сутки, если правила соблюдали. А вот рядом с несовершеннолетним примитивным без ограничения по времени разрешалось присутствовать только одному родителю или законному опекуну. Всех остальных: друзей и родственников пускали с одиннадцати утра до четырёх вечера. Объясняли это желанием минимизировать конфликтные ситуации, поскольку некоторые высшие могли отнестись к примитивным с презрением или агрессией. И учитывая, что последних здесь находилось единицы, проще было ограничить их родственникам время посещения, оставив менее удобные дневные часы.        В больнице чувствовалось праздничное настроение, стойки администрации украсили мишурой, на каждом этаже поставили по небольшой рождественской ёлке. Персонал выглядел веселее обычного, больше улыбался. Проходя мимо, можно было услышать, как люди желали друг другу счастливого Рождества.        Крис постарался миновать весёлые скопления людей как можно незаметнее. Хорошо, что ещё утро и народу не так много. Но пару пренебрежительных взглядов юноша всё равно собрал, а один парень, судя по всему омега, грубо толкнул Криса плечом, да ещё и сам возмутился, мол: глаза разуй, пускают же отребье. Да уж, на такое посмотришь, и введённые администрацией ограничения покажутся разумными.        Палата для кси в онкологическом отделении находилась чуть поодаль от остальных. Юноша предположил, что в других отделениях так же. Очевидно, полноценных членов общества всеми силами старались отгородить от примитивных. Ну и ладно, так даже лучше. К тому же, учитывая, насколько редко кси обращались в такие больницы — вся просторная палата на шестерых досталась Софи.        Жалюзи на окне в стене сейчас были подняты, и Крис прямо из коридора увидел лежащую сестру. Её широкая кровать за счёт своей массивной формы и многочисленных кнопочек да рычажков выглядела похожей на космический шаттл. Рядом на обычном стуле сидела их мать и, судя по открытой книге, читала девочке сказку. Брови юноши нахмурились, на сердце стало беспокойно. Ему не понравился её измождённый внешний вид.        Женщина старела на глазах. За те несколько дней, что он не приходил, у неё на голове прибавилось седых волос, синяки под глазами ещё потемнели, лицо совсем осунулось. Забота о больном ребёнке быстро высушивала остатки её красоты.        — Тук-тук, — радостным голосом проговорил парень, приоткрывая дверь в палату. — С Рождеством!        Мать устало улыбнулась, поздравляя сына в ответ, и сразу потянула к нему руки, чтобы обнять. Софи отреагировала более вяло, она даже не смогла привстать с кровати. А когда парень нагнулся, чтобы её чмокнуть, в ответ только едва сжала его пальцами. Совсем ослабла. Даже подарок для сестры пришлось распаковывать самому — она не смогла разорвать тонкую обёрточную бумагу. Зато куклу сразу обняла, устроив её рядом с собой. Усилия Криса были вознаграждены искренней радостью, отразившейся в карих глазах.        Это было нелёгкое Рождество. Состояние Софи явно ухудшалось, хотя юноша надеялся, что за месяц в больнице ей станет хоть чуточку легче. Но нет. За три часа, что он просидел в палате, девочке дважды меняли капельницу.        Крису даже смотреть было жутко на здоровенные пакеты с лекарством и бесчисленные провода и трубки, подведённые к телу его сестры, а Софи — молодец, вообще на это внимания не обращала. Может, привыкла?        В два часа семейные посиделки пришлось прервать, поскольку девочка уснула, уткнувшись носом в новую куклу. Крис с мамой решили сходить в местный кафетерий, пообедать. Вот только кусок не лез в горло. Юноша невесело поковырял вилкой жареную картошку. Возможно, стоило бы подбодрить мать, изобразив хорошее настроение, но все его силы ушли на сестру. — Тебе надо нормально поесть, — тихо проговорил парень, увидев, что его мать отставила полную тарелку с супом в сторону и сидит, цепляясь руками за горячую кружку кофе и покусывая губы. — Давай, возьми ложку, — он пододвинул тарелку ближе к ней, попутно вынуждая разжать пальцы. — Хотя бы немного.        Женщина послушно взяла вложенный в ладонь прибор, грустно улыбнулась, взглянув на сына, зачерпнула немного бульона, но в рот не положила, снова задумчиво закусив губу. Интересно, кто у кого перенял эту привычку? Зубы парня неосознанно сомкнулись на собственной губе, но сразу выпустили. И так с большим трудом отучался, не хотелось делать шаг назад, а потом получать внушение от Кира.        — Как у тебя дела? — голос матери прозвучал устало. Она снова зачерпнула бульон и вылила обратно в тарелку. — Ты почти ничего не рассказываешь о своей работе прислуги.        — Всё хорошо, мам. Ешь.        — Тот альфа… Как он с тобой обращается?        — Нормально, — щёки Криса тронул лёгкий румянец. Почувствовав себя неуютно, он быстро воткнул вилку в кусок куриной котлеты, но до рта его не донёс. Положил обратно. Аппетита не было совсем.        — Ты ведь был категорически против такой работы, — женщина снова выпустила ложку. — Прости, что тебе пришлось…        — Мам, всё в порядке! Приятного, конечно, мало, — парень покраснел ещё сильнее, не в состоянии продолжить. Язык на мгновение охватило странное вяжущее ощущение. Он сильно покривил душой, сказав, что приятного мало, но осознанно признаваться в получении удовольствия Крис не хотел даже себе. — Но работа несложная. Оплачивается хорошо… Это лучший из возможных вариантов. Лишь бы Софи вылечили.        Женщина слабо кивнула, снова мягко улыбнувшись, но вместо улыбки у неё получилась гримаса. Хрупкие плечи ссутулились, как будто она хотела что-то сказать, но не решалась.        Крис обежал глазами вокруг. Они сидели за самым дальним столиком в просторном, празднично украшенном кафе при больнице. Большинство людей, пришедших сюда пообедать, старались сесть в другом конце зала, поближе к рождественской ёлке или окну с гирляндами. Около них с матерью на несколько столиков никого. Можно говорить спокойно.        — Мам, — осторожно позвал Крис, положив свою руку поверх её. — Что-то сл…        — Софи будут делать пересадку костного мозга, — быстро проговорила она, сглотнув, — от донора.        — Что? — неожиданная новость. Особенно, учитывая, что девочка в больнице только месяц. — Но врач же говорил, что это крайняя мера! — Крис сразу полез в свою тряпичную сумку в поисках блокнота, куда записал всю информацию. — Вот… Сначала лечат цито… — он прищурился, стараясь разобрать написанное, — ци-то-статиками какими-то, потом химиотерапия, пробуют иммунотерапию и только потом, если не помогло, через три-четыре месяца пересадка. — Он поднял изумленный взгляд на мать. — Как же так?        — Мы слишком долго не начинали лечение. Софи умирает… — голос женщины надломился, из горла вырвались рыдания, но она сразу закрыла лицо ладонями, тихо шмыгнув и вытерев не успевшие скатиться слёзы.        — Мам!        Крис хотел подняться со стула, чтобы подойти к ней и обнять, но женщина остановила его, показывая, что справилась с эмоциями. И действительно, когда она заговорила, слёз не было: ни на лице, ни в голосе. Осталась только безграничная печаль и усталость.        — Пересадка костного мозга — единственный возможный вариант. И ждать долго нельзя… Надо искать донора. Мне уже отказали в проверке из-за возраста.        — Я могу быть донором… — сейчас Крис как никогда был благодарен, что не прошёл в эксперимент. — Но даже так… Выживают три-четыре человека из десяти, — от отчаянья он чуть было не обхватил голову руками, но сдержался. Его мать старалась не усиливать переживания сына демонстрацией своей боли. И ему следовало поступить так же. — Надо найти её лечащего врача, пусть меня проверят.        — Тебе сначала надо спросить разрешение у альфы, у которого работаешь.        — А? — вот о каких-то разрешениях юноша думал в последнюю очередь. — Это формальность…        — Крис, — его матери пришлось сказать твёрже, что далось ей с трудом. — Сначала спроси разрешение. Ты не понимаешь? Мы катастрофически зависим от этих денег. Если он тебя уволит или даже оштрафует…        — Он сказал сразу, что не станет штрафовать, — несмотря ни на что, голос юноши прозвучал неуверенно. Про резкие и внезапные увольнения Кир ничего не говорил…        — Ох, мой мальчик. Говорить они могут много всего, но этому нельзя слепо верить.        «Да ну, к дьяволу!» — сомнения вызвали у парня злость. Кир вовсе не монстр, каким Крис его считал поначалу. Наоборот, он ни разу не причинил юноше реальный вред и даже злился, когда Крис мог сам себе навредить. Кир должен его понять.        — Пошли искать врача Софи, — твёрдо заявил парень. — В конце концов, сначала нужно сделать какой-то там тест. Только поешь сперва. Я лучше не буду, кто знает, может, перед ним нельзя есть.        Крис не питал иллюзий, понимая, что сейчас у него снова будут выкачивать кровь. Внутри всё похолодело от одних только воспоминаний об иглах, но о каких страхах могла идти речь, если на кону жизнь его сестры?        Вот только, несмотря на всю решимость парня, на деле всё оказалось не так просто. Проблемы начались с того, что у доктора Софи сегодня был выходной, и Криса с матерью направили к администратору. Тот же окинул их недовольным взглядом, попросил присесть и сообщил, что сначала юноше нужно будет заполнить анкету, подписать соглашение, и после проверки данных его запишут на завтрашний день. Сегодня взять анализ не получится, в лаборатории большая очередь, они не примут, если ситуация не критическая.        — Так она как раз критическая! — попытался возразить Крис.        — Она тяжёлая, — строго ответили ему. — Но очередь как раз и состоит из похожих пациентов.        — Но может, хотя бы сейчас возьмёте кровь или что там требуется?! Вдруг появится возможность раньше провести анализ…        Крис сам от себя не ожидал такой настойчивости, обычно он не решался идти на открытый спор и уж тем более повышать голос на тех, кто находился выше его по положению, но сейчас он был на взводе. Мужчина за компьютером многозначительно на него посмотрел, словно хотел осудить, мол, глупый, ничего не понимающий кси мешает важной работе высшего. Кулаки юноши сами собой сжались от злости. Ему больших усилий стоило выслушать ответ:        — Свободных медбратьев тоже нет. Вы должны понимать, Рождество, сотрудников мало, а тут ещё серьёзная авария на трассе неподалёку. Все, кто были не заняты — отправлены в отделение скорой помощи.        Крис скрипнул зубами. Он же видел, много медработников стояло в коридоре, просто мило беседуя с другими пациентами. Неужели совсем никого нельзя задействовать?! Единственное, что его остановило от откровенной грубости, это понимание — не стоит окончательно сориться с тем, от кого может зависеть жизнь Софи.        — Не волнуйтесь, — расслабленно произнёс мужчина, видя, что спорить с ним больше не собираются. — Заполните анкету, поставлю вас в очередь на завтра. Придёте, — он пробежался глазами по монитору компьютера, — а к шести вечера всё сделаете, и мы сразу отправим вашу кровь в лабораторию.        Юноша открыл было рот, чтобы попытаться прорваться с помощью ещё какого-нибудь аргумента, но мягкое касание материнской руки остановило его. Он бросил взгляд на грустное лицо женщины, кивком головы попросившей его согласится, и сам вынужденно кивнул.        — Вот и хорошо, — тон администратора сделался важным и от того противным. — Давайте мне ваши документы.        Не желая больше ни в чём разбираться, чтобы не злиться сильнее, Крис сунул документ мужчине и взял короткую бумажную анкету.        — Когда заполните, просто положите анкету на стол, а я пока внесу ваши данные… Стоп, — мужчина снова обратился к юноше, не успел тот и пары граф заполнить. — Кристиан Вайлет? Вы разве не были кандидатом на участие в эксперименте лаборатории «Телесфор»?        — Был, но я не прошёл отбор, — сквозь зубы проговорил Крис, чувствуя, куда дует ветер.        — Извините, — администратор встал, вернув парню документы, — вы не можете стать донором.        — Почему? — Крис поднялся следом, преграждая мужчине путь. Хотя рядом со здоровенным администратором, скорее всего являющимся альфой, его хрупкая, миниатюрная фигура выглядела не внушительно.        — Вы принимали участие во втором этапе, поэтому не можете стать донором… И не сможете ещё как минимум год.        — Но… но… — паника вырвалась из-под контроля, Крис начал заикаться. Печальный вздох матери, сидевшей рядом, ещё больше выбил из колеи. — Но ведь… такого пункта не было в соглашении, — Крис снова запнулся. Кир-то его как раз ещё в первый день предупредил о подобном нюансе. Но он говорил про сам эксперимент. О втором этапе речи не шло. — Препарат же плохо изучен, вдруг уже можно…        — Разрешение на такие анализы может дать только главврач, — отрезал мужчина, обходя юношу и демонстрируя тем самым, что разговор окончен.        — Хорошо. Где я могу…        — В Рождество не работает! Вызвать нельзя! — администратор предугадал вопрос и даже позволил себе огрызнуться. Но, переведя взгляд на убитую горем женщину, заламывающую руки, устало вздохнул и добавил уже мягче, обращаясь к ней: — Мы начали поиск подходящего донора, как только вы дали соглашение. Простите, но большего предложить не могу.        Едва мужчина ушёл, Крис обессиленно опустился на стул.        — Прости, — тихо прошептала его мать, уткнувшись лбом в плечо сына. — Это моя вина, я тебя попросила…        — Перестань, — парню безумно хотелось сейчас оказаться одному в звуконепроницаемой комнате, где он смог бы заорать во всё горло в попытке избавиться от болезненного узла, затянувшегося у него в груди. — Я и без твоих просьб… — слеза всё-таки сорвалась и скатилась по щеке. Юноша вытер её, всхлипнув. — Мы оба тогда считали, что это единственный путь к спасению Софи.        — Кто бы знал, что…        Голос женщины сорвался, Крис приобнял её, позволяя тихо поплакать себе в грудь, попутно глотая собственные слёзы. От его отчаяния пользы никому не будет. Юноша лихорадочно искал способ, хоть как-то улучшить ситуацию, но в голову ничего не приходило.        — Они… они не говорили, сколько у нас есть ещё времени? — наконец произнёс он, нарушая установившуюся тишину.        — Месяца два… Может, три.        — Ничего, — парень ещё крепче прижал мать к себе. — Время ещё есть. Может, они найдут донора… Или мы доберёмся до главврача…        Парень застыл, вспомнив, что есть ещё люди, которым можно задать вопросы. Уж кто лучше них скажет: можно Крису сдать анализы или даже не стоило лелеять надежду. Конечно, если бы у него был выбор, юноша предпочёл бы Артура, но за неимением возможности с ним связаться, придётся спрашивать Кира. Наверняка нарвётся на грубость, но в таком деле это не повод отступить.        — Я… я дома ещё кое-кого спрошу, — проговорил Крис, не вдаваясь в подробности. — Давай сейчас вернёмся в палату. Сможешь?        Сидеть и дальше в кабинете администратора смысла не было, тем более не хотелось, чтобы кто-нибудь зашёл и увидел их здесь, переживающих своё горе. Жалость ко кси мало кто испытывал.