Диалоги

Иногда нужно умереть, чтобы начать жить. Пауло Коэльо

      Наташа морщится из-за того, что солнечный луч светит прямо в глаза. Для осознания реальности, если ее можно назвать таковой, требуется некоторое время, прежде, чем она резко распахивает глаза. Этого не может быть. Я мертва. Но ощущение собственного тела и боли в правой руке после сна в неудобной позе, доказывают реальность происходящего. Черт, мы все-таки живем в симуляции. Или все попадают после смерти сюда? Что это, буферная зона? Ее окружает луг с цветущими полевыми цветами. Слишком зеленая трава. Слишком голубое небо. Не похоже на ад, в который она совершенно точно должна была попасть. Досадно. Так хотелось встретить Люцифера. Сильный запах озона и будто из пара материализуется мужчина.       Она его сначала не узнала. Он потерял былую стать, резкость движений, высокомерное выражение лица и дьявольскую улыбку. На нем черные брюки, будто армейские, эдак восемнадцатого века, и темно-зеленая рубаха без пуговиц, лишь с завязками сверху, которые безвольно свисали, тем самым обнажая аристократически белую кожу. Локи сел рядом с ней, сорвал нежно-голубой цветок и принялся крутить его в руках. Никто не хотел начинать разговор. Наташа обратила внимание на свою одежду. Платье. Нежное струящееся, розового цвета. Она никогда не носила такого. Порой завидовала тем, кому шли подобные наряды. Ей же шли образы роковой красотки, подчеркивающие сексуальность. Быть нежным цветком ей не позволила жизнь. А когда она уже могла выбирать, желание было лишь одно — застрелиться.       — Где мы?       Лафейсон оторвался от созерцания цветка в руке и посмотрел на девушку.       — Я не знаю, — столь бесцветный голос не может принадлежать Локи. А может это и есть Люцифер в обличие Локи?       — Ты умер пять лет назад. Тор… — что стоит говорить в таких ситуациях? На ум не приходит ничего дельного.       — Он жив, это главное, — уголки губ мужчины приподнимаются и возле глаз образуются морщинки. Локи спешит отвести взгляд, устремляя взор на горизонт.       — Тут много людей? — Наташа крутит головой. Вокруг не видно никого, лишь бесконечный луг.       — Нет, — брюнет почесывает подбородок слегка нахмурившись. — Редко, кто появляется. Никто надолго не задерживается. Только я.       — Что потом?       — Никто не знает.       На некоторое время устанавливается тишина, прерываемая лишь пением птиц. Наташа вдыхает полной грудью и решается задать вопрос.       — Ты догадываешься почему другие уходят, а ты остаешься?       — Да.       — Почему не сделаешь то же, что и другие? После чего они исчезают?       — Мы говорим об их жизни, о том, о чем они мечтали, о чем сожалеют.       — Хочешь я первая начну? — Локи кивает. — Я жалею что убивала. Жалею, что наговорила отвратительных слов тем, кто меня воспитал. Жалею, что не нашла в себе сил простить родителей. Жалею о пожаре в больнице, о дочери Дрейкова, о Сан-Хосе. Жалею, что не призналась в любви… он должен был знать. Ужасно мало говорила о том как люблю всех, закрывалась в себе, уходила, чтобы оборвать связи. Отрицала себя, свою суть. — Наташа замолчала, смотря на свои руки, сложенные на подоле платья.       — Я трус, — девушка поднимает голову и удивленно вскидывает брови, — поэтому я все еще здесь. Больше всего в жизни врал себе. До сих пор тону в болоте вранья, где оказался в поисках истины, которая всегда была рядом, но слишком резала глаза. Мне не нравилось причинять другим боль, но чем я еще мог поделиться? Переполненный злобой, обидой, я пошел против отца и брата, напал на Мидгард. Думал, что со мной начнут считаться, станут уважать и… любить, — Локи прочищает горло, — жалею, что не видел ничего, кроме собственного эго. Жалею, что отверг ту, которую любил больше всего. Боялся слабости. Боялся, что она однажды остынет ко мне. Рубил на корню. Жалею, что не попрощался с ней и не сказал Фригг, как много она для меня значит, — слезы скапливаются в уголках глаз трикстера, а руки мелко дрожат.       Наташа подползает ближе и обнимает, нежно поглаживая по спине.       — Теперь я могу позволить себе все. Все что хочу. Раньше не понимала этого. Глупая.       — Спасибо за… это. Возьми, — Локи протягивает цветок.       Наташа принимает василек и робко улыбается, прикрыв глаза, вдыхает аромат. Ей сто лет не дарили цветов. Когда Романофф открывает глаза, чтобы поблагодарить Локи, его не оказывается рядом. Лишь примятая трава рядом и василек в руке.