Dualis

      Следующие пять дней прошли на удивление спокойно: осмелюсь сказать, что оправилась от произошедшего, насколько это вообще возможно. Мои чувства к Мэг вернулись в обычное русло, я даже убедила себя, что хранить большую и странную тайну, которую никто не поймет, по-своему интересно.       И все же мой взгляд на мир ожидаемо изменился. Я почувствовала это в один из вечеров, когда гуляла в одиночестве по парку: я замерла, различив шорох в кустах, и несколько минут простояла, сосредоточенно прислушиваясь. Сквозь дальний шум города угадывались шелест листьев, перебежки мелких животных (наверное, ящериц и белок) и даже возня насекомых в траве. Чем дольше я слушала, тем больше примечала, но, как ни старалась, не могла рассмотреть источники звуков, хоть парк в темное время освещается фонарями. И я вдруг подумала: «В мире есть невидимые слои, о которых мы редко думаем, но они различимы в тишине — такой тишине, что не нарушается даже мыслью». В тот момент мне стало не по себе — показалось, что кто-то пялится из тени. Непрестанно оглядываясь, я поспешила домой, выбирая светлые и людные дороги. Знать не знаю, было это предчувствие или паранойя.       Подошел к концу испытательный срок на работе, меня официально приняли в штат и без проволочек перечислили первую зарплату — сумму скромную, но очень приятную, ведь я заслужила ее собственным трудом! Саманта вновь подняла вопрос о переходе на вторую смену: тем двоим, что уволились по внушению Зегала, осталась неделя, а замена так и не нашлась. Весь тот день я напряженно думала над предложением: «С одной стороны, я выручу коллег, которым неудобно работать по вечерам. С другой… меня не отпускает противное чувство, что я ведусь на манипуляцию Зегала, который подстроил эту ситуацию, чтобы совместить наши режимы».       В конце концов я рассудила, что таким образом он планировал сблизиться со мной ДО того, как откроет правду, так что теперь это не имеет значения — я дала согласие, но с тем условием, что вернусь к прежнему графику при первой возможности. «Все равно я решила избегать Зегала и Лео до самого полнолуния, так какая разница?» — Однако человек предполагает, а Бог (ну или кто там?..) располагает.       Релаксируя пятничным вечером в горячей ванне с морской солью, я получаю сообщение, и телефон едва не присоединяется к водным процедурам. Сжав его куда сильнее, чем нужно, я сажусь, напряженная всем телом, и читаю:       «Здравствуй, Агнес! Этикет понуждает меня спросить: "как поживаешь?" — но я и так чувствую, что твоя энергия пришла в относительное равновесие. Не могу не восхититься твоим самообладанием))       Пишу сообщить, что у группы завтра концерт в клубе "Девиант". Я подумал, что ты захочешь прийти — как минимум потому, что тебе по душе их музыка, как максимум — чтобы увидеться. Я с радостью провожу тебя до дома (хочешь — долгой дорогой, хочешь — короткой) и отвечу на вопросы, которых у тебя наверняка немало.       В общем, я высылаю билет, а приходить или нет — решай сама.       До скорой, надеюсь, встречи!»       Следом за сообщением действительно приходит вложенный PDF-файл.       Возможно, я пересидела в горячей воде, но у меня кружится голова. Ополоснувшись под душем, я обтираюсь и нервно мечусь по маленькой ванной (Мэг сейчас дома — не хочу, чтобы она видела мое волнение).       Я все решила, разве нет? Десять раз взвесила, пришла к очевидному выводу, что так будет лучше, но стоит Зегалу поманить пальцем, как я готова забить на доводы рассудка. Это… прямо-таки унизительно! Впрочем, разве он не прав? Разве у меня совсем нет вопросов к настоящему, мать его за ногу, демону, который к тому же лично знал меня в прошлой жизни?!       «Вопросы вопросами, но дело ведь совсем не в них,» — парирую я собственный аргумент. Что правда, то правда. Я хочу видеть его не из любопытства, а… потому что хочу! Потому что никто прежде не вызывал во мне столько сильных и противоречивых чувств. Мне даже бояться его как будто в кайф — разве это нормально? Он — хитрое, беспринципное, высокомерное и совершенно точно опасное существо.       За мыслями о Зегале я не замечаю, как начинаю поглаживать себя: по шее, плечам, животу и груди — подсознательно воображая, что руки вовсе не мои. Очнувшись, вздрагиваю и прекращаю. «Нет. Нельзя с ним видеться. Нельзя, и точка!» — Вновь принятое решение кажется твердым, но таким оно казалось и в первый раз. Лежа ночью в постели, я продолжаю торговаться с собой: ведь можно явиться на концерт, послушать задаром хорошую музыку, прислушаться в очередной раз к себе, а в миг сомнения или дискомфорта уйти. Зегал не кинется вдогонку прямо со сцены, верно? Никаких рисков.       Постепенно эта мысль укореняется, приобретая неожиданный окрас. Не знаю точно, на что способны демоны, но раз однажды Зегал нашел меня среди пестрой толпы, значит, он и теперь почует мое присутствие — принять приглашение, подразнить его, а потом оставить с носом кажется приятно подлым планом. «Не такая уж великая месть за то, что он без сожалений играл моими чувствами!» — с этой горько-сладкой (и нетипичной для меня) мыслью я засыпаю, а просыпаюсь — растеряв за ночь остатки сомнений.       Кажется, вечер наступает быстрее обычного — возможно, оттого, что сегодня я впервые дней за десять сумела вывести хоть что-то на листе бумаги, пусть и забраковала под конец все наброски. Готовясь к выходу, я чувствую себя, словно ребенок, который затеял розыгрыш и ждет не дождется реакции «жертвы».       Пока Мэг трещит по телефону на кухне, я оглядываю свою половину вешалок в шкафу и думаю, не вспомнить ли подростковые годы, нарядившись сообразно мероприятию? Черная одежда, мрачный мейк, стальные и кожаные украшения — будет забавно! Но в конце концов я пожимаю плечами и достаю серые джинсы с любимой блузкой (той самой, которую Мэг купила якобы себе), а макияжу вовсе уделяю пять минут. Наверное, получи я такое приглашение год назад — постаралась бы соответствовать, но сейчас не вижу смысла изменять своим привычкам, чтобы влиться в толпу ряженых незнакомцев. Да и кто на рок-концерте станет рассматривать человека за пределами сцены?       Перед выходом приходится соврать Мэг, что я ужинаю с папой в честь первой получки: не хочу, чтоб она навязала мне свою компанию или обиделась, что я ее не пригласила, или — того хуже! — припомнила музыканта, подарившего мне розу на прошлом концерте группы.       Охваченная тайной радостью с привкусом желчи, я выхожу во двор, просматривая карты в телефоне. Неформальный клуб «Девиант», о котором я мельком слышала, находится в получасе ходьбы от моего дома — когда я туда добираюсь, часть зрителей уже поджидает у входа. Я пристраиваюсь в хвост небольшой пока очереди, заранее открываю электронный билет (который, кстати, оказался VIP) и затыкаю уши музыкой, глядя то себе под ноги, то в медленно вечереющее небо.       Интересно, демон уже занял место Лео? Как вообще они скрывают свою «особенность» от других участников группы? Случалась ли смена ролей в неудачный момент — например, посреди выступления? Когда Зегал уйдет, надо расспросить несчастного музыканта об их совместной жизни.       Когда Зегал уйдет… а что вообще будет между мной и Лео, когда это случится? Не верю, что люди, вместе пережившие такое, могут взять и разбежаться — мы повязаны знанием, которым не сможем поделиться с другими. К тому же… я не разбираюсь в принципах реинкарнации, но раз в прошлой жизни Лео был мне братом, значит ли это, что наши души так и так связаны? «Наверное, да. Только вот связь эта какая-то… неправильная,» — думаю я, вспомнив тревожный оттенок любви между Грегори и Аннет.       В начале восьмого очередь сдвигается и минут через десять доходит до меня. Девушка-билетер сканирует qr-код на моем телефоне и застегивает у меня на запястье браслет с надписью «VIP-девиант». Хотя концерт начнется только через час, клуб встречает гостей громогласной рок-музыкой. Не уделяя внимания интерьеру, который напоминает о любом ночном клубе в любом кино, я иду по указателям, поднимаюсь в VIP-зону по винтовой лестнице и нахожу свое место — на диване у перил и с отличным видом на сцену. Пожалуй, так Зегал не только почувствует, но и сможет меня увидеть. «Любуйся на здоровье, красавчик,» — думаю я с невольной ухмылкой и тут же качаю головой. Вся эта история плохо на меня влияет. Да, я бываю злорадной (а кто безгрешен?), но обычно не перехожу от едких мыслей к подлым действиям. А впрочем, сейчас я имею дело с нечистью, так что чем черт не шутит?       Чтобы скоротать время и отвлечься от переживаний, я залипаю в телефон, но слышу высокий женский голос сквозь фоновую музыку:       — Мисс Агнес Барлоу?       Удивленно поднимаю глаза — передо мной официантка с синими волосами и с разносом в татуированных руках.       — Э-э-э, да.       — Это вам! — Опустив разнос ниже, она снимает с него безупречную красную розу и маленький конверт. Рабочая улыбка подкрашена искренней эмоцией — видно, что девушка находит свое задание интригующим. Моя ответная улыбка выходит немного нервной:       — Спасибо…       — Так же сегодня все напитки для вас за счет мистера Грина. Желаете заказать?       Такого обхождения я не ожидала! Заказав безалкогольный мохито, откладываю цветок на стол и открываю записку, выведенную знакомым каллиграфическим почерком:       «Здравствуй, Агнес.       Я скучал и боялся, что ты не придешь. Спасибо, что не сторонишься — для меня это очень важно!       Желаю приятного вечера и жду с нетерпением встречи! Мне многое надо тебе сказать…»       На миг я готова поддаться волнению с оттенком стыда, но отмахиваюсь от слабенькой манипуляции демона. «Он столько лапши мне на уши навешал, что места для новой уже не хватает,» — с этой мыслью я сминаю записку и бросаю себе под ноги.       Постепенно клуб наполняется зрителями, и, надо сказать, для местечковой группы “Ianus Lacrimae” пользуются успехом! Когда за моим столиком не остается свободных мест, я нагло думаю, что, раз уж Зегал начал предо мной выпендриваться, то мог бы выкупить его целиком. Все бы ничего, если б напротив меня ни устроилась парочка влюбленных готов: то, как явно они поглощены друг другом и как беззастенчиво лобзаются, одновременно смущает и действует на нервы.       Наконец наступает долгожданный момент: музыка стихает, свет гаснет, секундное затишье сменяется бурными овациями, и члены группы появляются из прохода за сценой — проскользив черными тенями, занимают свои места и застывают, будто статуи, в ожидании тишины. Вдоволь выразив почтение и радость, публика смолкает, а я замечаю, что перестала дышать и вцепилась в металлические перила.       Затишье длится ровно столько, чтобы по залу расползлось предвкушение, не переходящее в раздраженность, — и нарушается низким, щемящим звуком, будто щекочущем тебя изнутри. Звуком виолончели. Я впиваюсь глазами в фигуру, чьи плавные движения и вытягивают мелодию из инструмента. Тревожно-печальное и в то же время чувственное интро болезненно резонирует с моими ощущениями — не лежи этот трек в сети уже с полгода, я бы подумала, что Зегал обращается непосредственно ко мне.       Мелодия протяжно сходит на нет, секунды три в зале царит чуть ли не благоговейная тишина, потом — взрыв света и резкое созвучие разом всех инструментов! Могучие басы пробирают до костей, а зрители разражаются аплодисментами и криками. Проморгавшись после яркой вспышки, я вновь нахожу взглядом интересующую меня персону и упираюсь подбородком в сложенные на перилах руки.       Выбирая мне место, Зегал явно учитывал свое положение на сцене, ведь нас разделяют всего метров пять. Разумеется, любоваться «адским» музыкантом — сплошное удовольствие: его слаженность, пластичность, погружённость в процесс и… как же ему идет сценический костюм! Наблюдая за ним, я почти сомневаюсь в своих изначальных намерениях, но чувствую не столько нежелательное влечение, сколько… уффф!.. Безумно глупо, но на ум приходит фраза из мультфильма «Отважный маленький тостер», который я сотню раз смотрела в детстве: «Похоже на тот момент, когда в тебя заряжают новый ломоть хлеба!» — и это чувство напрягает даже сильнее, чем моя новообретенная мстительность.       Но когда песня-«открывашка» заканчивается и фронтмен “Ianus Lacrimae” Закари обращается к толпе с приветственной речью, все неожиданно встает на места: пользуясь моментом, виолончелист скользит глазами по VIP-сектору и останавливается на мне. Один взгляд, и я понимаю: на сцене блистает не Зегал, а Лео!       Хоть я задавалась вопросом о смене ролей, я не ожидала встретить его сегодня (ведь все мои мысли вращались вокруг демона), как не ожидала увидеть его таким расслабленным, воодушевленным и полным жизни. На подмостках Лео в своей стихии, и… я искренне рада, что Зегал не вытеснил из его жизни все хорошее!       Пока мы смотрим друг на друга, я улыбаюсь и незаметно машу рукой. Он тоже растягивает подкрашенные черным губы, быстро делает жест «следи в оба» и маскирует его, сложив пальцы «козой», на что часть зрителей реагирует одобрительными возгласами.       Концерт продолжается, фанаты веселятся и танцуют, влюбленные напротив меня, слава богу, отлепились друг от друга, а я, кайфуя от музыки и общей атмосферы, слежу за Лео, чтоб уловить сакральный миг перевоплощения. В ночь, когда Зегал мне открылся, он был ослаблен и держался до последнего, оттого все случилось до жути внезапно, но в обычных обстоятельствах эти двое, очевидно, имеют больше контроля — по крайней мере, сегодня они меняются аккурат во время перерыва, пока на сцене, развлекая толпу впечатляющим соло, остается только клавишник. И вновь одного взгляда достаточно, чтобы понять: группа вернулась в измененном составе — взгляда, который вскипятил мою кровь и заставил испытать с десяток эмоций за несколько секунд! Зегал, как до этого Лео, обращается ко мне жестом, делая вид, что адресует его всему залу — широко взмахнув рукой, он шлет воздушный поцелуй, чем поднимает волну женских визгов. Может, это психосоматика, но я чувствую, как мои губы теплеют.       Пока на сцене играл Лео, я наслаждалась представлением, на время задвинув все дилеммы подальше, но с Зегалом это попросту невозможно! Я не могу от него оторваться, но, чем дольше смотрю, тем сильней моя душа страдает в корчах. Какой-то психологический мазохизм! В один момент я мечтаю подойти после выступления и засосать его на глазах изумленной публики, в другой — измыслить более унизительную месть, чем та, которую я запланировала, в третий — ничего не выдумывать и просто с ним поговорить!       Но вот завершается очередная песня, и музыканты вдруг выходят на поклон. Я вздрагиваю: «Неужели все? Вечер пролетел так быстро!» Они скрываются за сценой, но традиционный вызов на бис дает мне немного дополнительного времени. Мои ладони взмокают, живот ноет, а пульс безжалостно долбит в виски! Как же я, в конце концов, должна поступить?!       Однако сложный выбор кажется таковым недолго: перед началом заключительной песни я снова замечаю обращенный на меня взгляд — взгляд и самодовольную ухмылку, которую — ух! — так и хочется стереть! Не думая больше ни секунды, я беру со стола розу, примеряюсь и бросаю ее пусть не совсем к ногам, но в поле зрения Зегала.