Dualis

      Когда Агнес выходит, Лео сдвигается вбок и встает против двери, чтобы видеть, как она идет по коридору. «Фигура хорошая. Да и сама молодцом, — печально думает он, поджимая губы. Когда девушка скрывается в ванной, достает из ящика вейп и вдыхает пар со вкусом колы. — У Зи нет сомнений, что он ее поимеет. Я чувствую. И похоже, он прав. Бля…» — Лео зависает, глядя, как поблескивают грани подвесных светильников, и бормочет себе под нос:       — В конце концов, это эндорфины в мой организм…       В голове возникают картины, от которых яйца сходу начинают «гудеть». Не удивительно: демон никого не снимал с того дня, как они встретили Агнес, то есть больше трех недель.       А как долго Лео лично сексом-то не трахался?.. Плоская блондинка с лоснящимся лбом… Нимфоманка, наверное, — приклеилась, как похотливая пиявка, отсосала в туалете качалки и поминай как звали. Выходит, у него не было секса — сколько? — год и десять месяцев. У него — нет, а у его тела — был.       Лео отходит к окну, морщась от боли, что вспыхивает при каждом движении, и задумчиво пАрит, глядя на соседнюю многоэтажку. Ничего, как только Зи отцепится, можно будет заняться своей личной жизнью, да и жизнью в целом. Принято считать, что в комплекте с членом идет полигамия, но от калейдоскопа развратных лиц и потных тел, мелькающих в памяти, как обрывки снов, делается тошно.

***

      После бессонницы и горячего душа я окончательно «уплываю» — с мыслью «прилягу на полчасика» скидываю джинсы и забираюсь под одеяло, а когда открываю глаза, за окном уже тают сумерки. Как бывает после дневного или вечернего сна, мое тело тяжелое, мозг ватный, сердце усиленно бьется, а вены на висках неприятно шуршат по наволочке.       «Блин… уснула с мокрой головой — замучаюсь теперь укладывать.»       Лежа на боку, я нащупываю включатель прикроватного торшера и зажигаю блекло-оранжевый свет, как вдруг что-то прокатывается поверх одеяла, обрисовывая мое бедро. Я цепенею.       — Добрый вечер, прелестница… Демон лежит позади меня. Мы одни. В полумраке. На большой кровати. И совершенно очевидно, к чему это идет. Я взволнованно предвкушаю его следующий шаг — он заползает под одеяло и придвигается ко мне. Становится жарко. Забываю дышать. Его рука вновь проходит по моим изгибам, на сей раз кожа к коже — вверх по бедру, вниз к талии и на живот. Замирает, растопырив длинные пальцы.       — Ты подумала?       Дальше не двигается, ждет. На память приходят слова Лео о «капитуляции» — взывая к самолюбию, немного меня отрезвляют.       — Агнес-с?..— шипит искуситель, прижимаясь так сильно, что я явственно ощущаю его… намерение.       — Я еще вчера сказала: мне не нужны псевдоотношения на пару недель. Изыди, — бормочу, старательно изображая усталость и скуку — будто близости с ним предпочту еще немного покемарить — хотя внутренний голос так и вопит: «Не слушай меня! Продолжай настаивать!»       На несколько секунд повисает молчание. Щекоча волосами, демон склоняется к самому уху:       — С огнем играешь… — Будто меня недостаточно пробирает от низкого и немного грозного шепота, он скользит, едва касаясь, языком по моей шее — я ахаю и поднимаю плечо, защищая чувствительную кожу. Зегал продолжает так же вкрадчиво: — Я люблю игры, но терпение мое на исходе. Лео подсказал тебе решение: прикажи мне отступиться раз и навсегда или прекрати отталкивать!       И вновь тишина, полная томления. Голос разума, как и сам Зегал, дает последний шанс одуматься: «Если откажу, это будет безоговорочное торжество моей воли над его колдовским обаянием… А если прикажу больше со мной не заигрывать, то и соблазна почти не будет. Всего пять слогов: "haz-mi-vo-lun-tad"— давай, вслух!» — Однако самоуговор не работает. Ведь я хочу, чтобы он со мной заигрывал. И хочу, чтобы он меня…       «Я точно пожалею, но… гори оно огнем!»       — Я жду, — вновь шепчет Зегал. — Да — да, нет — нет.       — Да… — еле слышно выдыхаю я.       — Да — что? — Даже не глядя на демона я вижу перед глазами его несносную ухмылку.       — Я хочу тебя…       — Это самоочевидно. — Он кусает меня за мочку, заставляя вздрогнуть. — Говори, как чувствуешь. Я сглатываю и тяжело дышу. Неужели мне придется сказать это вслух?!.       — Пожалуйста… возьми меня… — Слова оставляют на языке привкус унижения — я почти готова забрать их обратно, но не успеваю: услышав желаемое, демон без промедления приступает к делу — откидывает одеяло, поворачивает меня на спину и глубоко целует, одной рукой придерживая сзади за шею, второй задрав на мне футболку и лифчик. Я млею, осознав, как сильно тосковала по вкусу этих губ, пусть на самом деле они ему не принадлежат.       Не разрывая поцелуя, он оглаживает мою грудь и опускает руку под резинку трусов. Я лихорадочно вздыхаю. Разморенное тело разгорячилось настолько, что пальцы, мягко плавающие вверх-вниз по самой чувствительной точке, кажутся едва теплыми. Отстранившись, Зегал демонстративно кладет их на язык — не знаю, это больше смущает или заводит, но щеки мои, в любом случае, вспыхивают пуще прежнего.       — Лакомая,— шепчет он, снимая с запястья резинку, и собирает волосы в хвост, — но я не распробовал.       Щекотка вниз по ляжкам и голеням — мое белье отлетает за кровать. Хоть я пошла на близость сознательно и с большим желанием, стыдливость побуждает меня свести ноги, на что Зегал отвечает тихим смехом. Он гладит мои колени, медленно разводит их и пролагает себе путь кусачими поцелуями. Языком и губами, жаркими, в отличие от пальцев, ласкает меня между бедер… Я с трудом верю, что это происходит, смущена до дрожи в ногах, но ощущения такие головокружительные и Зегал так ловко ими управляет, заставляя меня то нежно таять, то выгибать спину, что трех минут не проходит, как я задерживаю дыхание, ожидая оргазма. Демон тут же останавливается.       — Не спеши, — подразнив напоследок самым кончиком языка, он вытирает губы, стягивает с меня остатки одежды и раздевается сам. Пристально смотрит, очерчивая пальцем линию моей челюсти. — Боишься? — утверждение, замаскированное под вопрос.       — Немного.       — Меня? Или что будет больно?       — И то и то… — честно отвечаю. — Но в данный момент скорее второе.       — Оставь. Все ощущения — тут. — Улыбаясь, Зегал касается моего лба. — Держи сознание открытым, и я вознесу тебя на небеса!       Он выпрямляется и подтягивает меня к себе, подхватив под ягодицы, хотя мог и сам придвинуться. В этом действии есть что-то — бескомпромиссное? властное? собственническое? — от чего я вмиг покрываюсь мурашками.       Наконец он… упирается в меня. Осторожно проникает внутрь и достигает преграды. От волнения я стискиваю в руках простынь. Придерживая меня за талию, он отклоняется назад и резко входит до упора. Стиснув зубы, я подавляю вскрик. Судорожно сжимаюсь вокруг него. Зегал замирает в таком положении — его глаза горят ярче, чем когда-либо до этого. Медленно выдохнув, он наклоняется:       — Потерпи немного… — и целует меня у кромки роста волос. Тепло его губ проходит под кожу и, кажется, обволакивает мой мозг — горячая боль утихает, тело немеет и расслабляется. Глядя в глаза, Зегал начинает двигаться — неспешно, позволяя мне привыкнуть.       В первые минуты я не чувствую ничего особенного, лишь то, как он скользит внутри, но постепенно это ощущение обрастает… оттенками. Болезненно-тянущее удовольствие — когда он входит. Мучительно-тянущее нетерпение — когда отступает. Закрыв глаза, я погружаюсь в небывалые для себя переживания, а Зегал мягко качает меня, будто на волнах — и каждый новый прибой отрадней предыдущего.       Но стоит мне по-настоящему вовлечься, нащупать что-то такое — «то самое», как демон странно меняет ритм: три дразняще быстрых тычка на один предельно глубокий. Сперва такая четкая последовательность удивляет (даже слегка забавляет), но если я что и поняла про Зегала: он всегда знает, что, как и зачем делает. Суть чуднОй перемены проясняется, когда контраст между томлением и секундной усладой становится невыносимым — настолько, что мне хочется взвыть, взмолиться, подцепить ногами бедра демона, силой удерживая его внутри! Вместо этого я выпускаю простынь, которую неосознанно мяла все это время, и требовательно вонзаюсь ему в плечи ногтями. Он вспыхивает взглядом, втягивает воздух сквозь зубы, и меня вновь окутывает туман его чар — ощущения так обостряются, что с моих губ впервые срывается стон, вульгарный, громкий и протяжный. Хищно улыбаясь, Зегал возвращается к обычному, но более порывистому, чем в начале, ритму, а я стенаю под ним, будто излишне старательная порноактриса!       — Как я ждал… — хрипит он, обеими руками зарываясь мне в волосы и сжимая их у корней. Вдруг отстраняется и закидывает мои ноги себе на плечи — угол проникновения меняется, я взвизгиваю и упираюсь ладонями в его колени, силясь оттолкнуть, но он удерживает меня за ляжки и продолжает двигаться — резко, амплитудно, пристально глядя в лицо. Не думала, что можно почувствовать себя голой, будучи голой фактически, но именно так я нахожу себя под этим взглядом, слой за слоем раздевающим душу.       Не знаю, как долго все это длится. Полчаса? Час? Или больше? Несколько раз Зегал подводит меня к наивысшей точке, но издевательски гасит ощущения до того, как я ее достигаю.       — Если ты… надеешься… что я… буду тебя… умолять… то хрен!.. — шепчу между вздохами, когда Зегал опять ложится сверху. В ответ он легонько прикусывает мне шею.       — Поспорим?       — Н-не надо…       Он смеется (чувствую, как вибрирует его грудь) и присасывается губами к месту укуса. В животе тягуче и сладко пульсирует — на этот раз демон позволяет наслаждению раскрыться во всей красе. Я откидываю голову, сжимаю его торс дрожащими ногами и испускаю крик абсолютного, непристойного счастья.       Довольный собой, Зегал держит ритм еще несколько минут — мои мышцы успевают расслабиться, а сердцебиение стихнуть. Наконец он ускоряется, возбужденно шипит и выходит из меня, брызнув на живот густым и теплым. Лишь тут до меня доходит, что мы совсем не защищались, но испуга запоздалая мысль не вызывает. Слишком хорошо...       Демон глубоко дышит, уткнувшись мне в висок влажным лбом.       — Моя Агнес…