***
— Эксхаурио, — протяжно произнес Симус и несколько раз взмахнул палочкой по направлению слева направо. Однако находящаяся в миске вода даже не подумала испариться. — Нет-нет-нет, — оборвал его профессор Флитвик, краем уха услышав неправильно произнесенное заклинание. Он резво спрыгнул с большой книги, которую использовал в качестве подставки, позволяющей студентам держать его в поле зрения, и просеменил к Симусу. Стоило профессору Флитвику остановиться перед партой, за которой сидел гриффиндорец, как он тяжело вздохнул, осознав свою ошибку: из-за небольшого роста мужчины единственным, что мог видеть сидящий с обратной стороны парты ученик, был надетый на седую голову преподавателя колпак. Воспользовавшись манящими чарами, Флитвик взобрался на опустившуюся перед ним книгу, на сей раз имея возможность видеть перед собой не ноги Симуса, а лицо, с которого вмиг стерлась веселая улыбка, стоило профессору возникнуть перед его глазами. — Правильно говорить ЭксхАурио, а не ЭксхаУрио, — указал профессор на очевидную ошибку в произношении. — Попробуйте еще раз. Произнеся заклинание, Симус взмахнул палочкой, но Флитвик вновь остановил его, обнаружив очередную грубейшую ошибку. — Мистер Финниган, если вы не намереваетесь затопить мой класс, на что я очень надеюсь, то прошу вас впредь не делать так, — профессор излишне эмоционально повторил движение Симуса, тем самым указывая на то, что оно является неправильным. — Чтобы испарить из миски всю жидкость, вам нужно взмахнуть палочкой слева направо, потом справа налево и снова слева направо. Симус утвердительно качнул головой и снова принялся произносить заклинание. Внемля советам преподавателя, ему удалось достигнуть нужного результата: вода в миске вмиг исчезла, не оставив на стенках ни единой капли. — Замечательно! — с улыбкой похвалил его профессор. — Спешу напомнить, что данное заклинание не позволит вам иссушить слишком большие вместилища воды наподобие озера, — обратился он уже ко всем студентам. — На сегодня наше занятие подошло к концу. К следующему разу прошу вас ознакомиться с параграфом, посвященным заклинанию «Диафанус Глассус». Собрав вещи в сумку, Гермиона хотела было подойти к Джинни и попытаться завести разговор, но та, смешавшись с толпой остальных студентов, стремительно покинула класс, лишая ее этой возможности. Несмотря на то что она больше не бросала в сторону подруги недобрых взглядов, на примирение Джинни идти не спешила. В какой-то степени успокаивало то, что ее отстраненное поведение распространялось не только на Гермиону. Наверняка ей нужно было чуть больше времени, чтобы оправиться от случившегося и прийти в себя. Никто не мог винить ее за это. Выйдя из класса Заклинаний, Гермиона в компании Айзека и Симуса направилась к главной лестнице. Девушка была несказанно рада тому, что недавняя ссора забылась и теперь она вновь могла вот так вот спокойно проводить время с друзьями. — У кого какие планы на оставшийся день? — поинтересовался Айзек, поправляя на плече лямку сумки. — Хотел бы я сказать, что никакие, но чертов Бинс задал мне написать эссе на тему «Магия охоты в древнем обществе», — угрюмо буркнул Симус, мысленно проклиная преподавателя по Истории магии. — Да еще и на двадцать пять страниц! Как вообще волшебники охотились в то время? Бегали за мамонтами, выкрикивая в их сторону убивающие проклятия? — А я говорил, что твой тихий час на его занятиях не останется незамеченным, — отшутился Айзек, припоминая другу все те разы, когда тот без зазрений совести похрапывал, лежа на парте, вместо того чтобы слушать преподаваемый материал. — Скажи спасибо, что Бинс не заставил тебя пересказывать историю магии от зарождения мира до наших дней. Тебе бы и всей жизни не хватило. Симус многострадальчески закатил глаза: слова Айзека никоим образом не облегчили его ношу. — А что насчет тебя? — обратился он уже к Гермионе. — Я собиралась зайти в библиотеку, после чего сесть за выполнение домашнего задания, — с невозмутимым видом солгала она, не посчитав нужным посвящать ребят во все подробности ее сегодняшних планов. Как минимум, ей не хотелось испытывать их терпение на прочность, в очередной раз упоминая о помощи Драко. — Годрик, я окружен заядлыми фанатами учебы, — Айзек положил руки на плечи друзей, весело посмеиваясь. — Такими темпами мне придется примкнуть к большинству, дабы избежать участи стать белой вороной. Как думаете, мадам Пинс разрешит мне поставить в библиотеке раскладушку, чтобы я мог днями напролет поглощать знания, не покидая святого храма мудрости? В ответ на его нелепый вопрос Гермиона весело хохотнула, а Симус недовольно пихнул приятеля в бок, но все же не сумел скрыть улыбку.***
Взяв из архива необходимые сведения, касающиеся студентов, обучавшихся в Хогвартсе за последние несколько десятилетий, Гермиона с трудом смогла донести их до заброшенного кабинета : вес коробок составлял по меньшей мере три стоуна. Слава Мерлину, она была волшебницей, поэтому имела возможность не нести это все на себе, а прибегнуть к помощи левитационных чар. Поднявшись на шестой этаж и дойдя до одной из развилок длинного коридора, Гермиона невольно бросила взгляд в сторону и тут же отступила на шаг назад, прячась за стеной. Она надеялась, что все-таки сумела не привлечь к себе внимание, потому как поодаль от нее стояла директор МакГонагалл, беседующая о чем-то с миссис Малфой, прибывшей в школу в сопровождении приставленного к ней мракоборца. И Гермиона была более чем уверена, что Драко не знал о визите матери. «Здесь твоя мама. Если ты вдруг не хочешь с ней пересекаться, то немедленно иди в комнату, потому что она уже на шестом этаже и очень скоро может зайти в наши покои», — мысленно произнесла Гермиона и отправила Драко Патронус. Дымчатая выдра достаточно резво пронеслась по коридору и скрылась за поворотом, чтобы доставить послание. При хорошем раскладе стоящие неподалеку люди не должны были ее заметить. Намереваясь поскорее попасть в башню старост и предупредить Драко, если он вдруг по какой-то причине не получил послание, Гермиона принялась красться по коридору, стараясь не создавать шума. Но сегодня удача была не на ее стороне. — Мисс Грейнджер, добрый день, — поприветствовала ее МакГонагалл, жестом подзывая студентку подойти к ней и рядом стоящим людям. — Раз уж вы здесь и, по всей видимости, идете в свои покои, то не могли бы вы оказать мне услугу и проводить миссис Малфой к Драко? Директор как-то странно взглянула на нее, словно безмолвно спрашивая, не будет ли Драко пойман с поличным, если в ближайшее время на пороге их с Гермионой гостиной объявится миссис Малфой? МакГонагалл прекрасно помнила его просьбу оставить все происходящее в секрете, но все же не могла запретить обеспокоенной матери проведать сына. Гермиона слабо кивнула, хотя не имела ни малейшего представления о том, получил ли Драко ее послание. Он вполне мог задремать на диване в гостиной, а посему находиться в неведении. Конечно, его внешний вид не то чтобы свидетельствовал о последствиях смертоносного проклятия, но Нарцисса явно почувствует неладное, если хотя бы даже обнимет сына при встрече: с недавних пор от Драко веяло хорошо ощутимым холодом. К тому же, он никоим образом не походил на человека, больного драконьей оспой, о симптомах которой каждый волшебник знал с ранних лет. — Да, конечно. Гермиона взглянула на миссис Малфой, стоило той с облегчением выдохнуть. С того момента, когда она видела ее на суде по делам Пожирателей смерти, женщина заметно похудела, отчего ее скулы заострились, а под глазами пролегли темные круги. Однако даже это не сумело повлиять на ее красоту: миссис Малфой по-прежнему оставалась утонченной и ухоженной женщиной, всем своим видом демонстрирующей благородное происхождение. — В таком случае я оставлю вас. Когда МакГонагалл покинула их, скрывшись за поворотом, Гермиона на ватных ногах развернулась на месте и зашагала в сторону покоев старост, чувствуя на себе пристальный взгляд позади идущей женщины. В какой-то момент она даже посильнее расправила плечи, не желая предстать перед ней в образе сгорбленной девчонки, млеющей в присутствии чистокровной представительницы магического общества. Хотя за те недолгие минуты, что они провели лицом к лицу, миссис Малфой никоим образом не выразила враждебности или же превосходства, обусловленного «голубой кровью», текущей по ее венам. — У вас есть двадцать минут, — безэмоционально огласил мракоборец, когда портрет, за которым находился проход в гостиную, отъехал в сторону. — Я останусь здесь, но в ваших же интересах не давать мне повода зайти и применить силу. И уж поверьте, я не стану обращать внимания на то, что вы женщина. Если что-то пойдет не так, то сразу же сообщите мне, — на сей раз он обратился к Гермионе. То, как мужчина разговаривал с миссис Малфой, показалось гриффиндорке грубым. Однако его поведение было вполне предсказуемым, учитывая то, в каком положении находилось небезызвестное семейство после недавней войны. Вот только думать об этом и видеть своими глазами не одно и то же. Нарцисса не походила на человека, замыслившего нечто ужасное, да и, в отличие от Драко и Люциуса, ее предплечье не было заклеймено Темной меткой. Она была самой обычной матерью, обеспокоенной состоянием собственного ребенка. И сейчас Гермиона даже сочувствовала ей: она и представить себе не могла, как миссис Малфой удалось добиться разрешения на этот визит, учитывая отнюдь не дружелюбный настрой мракоборцев. — Я уверена, что все пройдет хорошо, — выступила в ее защиту Гермиона. — Если у вас есть дети, то вы должны понимать, что в подобной ситуации мысли человека уж точно не заняты обдумыванием злодеяний. В то время как мракоборец наградил посмевшую выступить против него Гермиону презрительным взглядом, округлившиеся от изумленния глаза Нарциссы, напротив, были полны благодарности. Наверняка она и подумать не могла, что девушка встанет на ее защиту. Как минимум, годы оскорблений со стороны Драко и недавняя пытка в Малфой мэноре, осуществленная Беллатрисой, явно не то, за что стоит оказывать помощь. Когда они переступили порог гостиной, Нарцисса неожиданно остановилась и повернулась к Гермионе. — Спасибо. — Вы не обязаны благодарить меня, — ответила она, в душе все же радуясь, что миссис Малфой оценила ее жест, а не приняла его как должное. — Этот мужчина не должен был говорить с вами в таком тоне. Не зная, что еще сказать, Нарцисса молча огляделась вокруг, изучая находящуюся в комнате мебель. Гермиона последовала ее примеру и со спокойной душой выдохнула, не обнаружив на тумбочке ранее оставленную посылку из Святого Мунго. Драконья оспа хоть и была достаточно опасной болезнью, но школьная целительница все-таки располагала противодраконьей сывороткой, способной ее излечить. Драко наверняка подумал о том же, поэтому заблаговременно убрал с видного места присланные зелья, чтобы не давать матери лишних поводов для беспокойства. Не теряя драгоценного времени, которого и без того было ничтожно мало, Нарцисса проследовала к винтовой лестнице, но на полпути она обернулась, вновь встречаясь с Гермионой взглядом. — Мисс Грейнджер, подскажите, какая из спален принадлежит Драко? — Та, что слева, — ответила Гермиона, чувствуя, как сердце в груди принялось отбивать бешеный ритм. Она поймала себя на мысли, что волновалась так, будто вся эта ситуация с обманом напрямую относилась к ней самой, хотя в действительности это было исключительно между Драко и его семьей. В случае, если секрет все же будет раскрыт, это никоим образом не отразится на ней. Но Гермиона до последнего не теряла надежды, что все сложится удачно. Когда Нарцисса скрылась из виду, Гермиона тотчас же опустилась в кресло, стоящее неподалеку от камина, и принялась нервно постукивать пальцами по подлокотникам. До ее слуха доносились приглушенные слова миссис Малфой, но разобрать их смысл не представлялось возможности. Конечно, Гермиона могла воспользоваться подслушивающими чарами, но сама мысль об этом казалась неправильной и, более того, отвратительной. Чем она была бы лучше того же самого мракоборца, находящегося в коридоре, если бы отняла у женщины право на приватную беседу с сыном? По прошествии десяти минут Нарцисса спустилась в гостиную и, оставив на низком столе плетеную корзинку, беззвучно осела на диван. По ее бледным щекам скатилось несколько слез, которые женщина поспешно смахнула, будто те были непозволительной роскошью, за которую ей непременно придется заплатить, если она вдруг окажется пойманной с поличным. — Он не позволил мне войти, — слегка дрожащими губами прошептала она. Нарцисса пыталась держать себя в руках, но подобное поведение со стороны родного сына, являющегося для нее единственной отрадой, физически истязало, не оставляя на сердце ни единого живого места. В ее голосе слышалось столько боли, что Гермиона даже испытала к себе отвращение за то, что не могла открыть миссис Малфой правду, тем самым обрекая женщину на преисполненное горестью неведение. — Миссис Малфой, я уверена, что Драко не хотел вас обидеть, — с сожалением в голосе произнесла Гермиона, стараясь хоть как-то утешить женщину. — Он просто боится заразить вас, так как знает, что чем старше человек, тем сложнее его организму давать отпор этой болезни. — Мне невыносима одна только мысль о том, что ему приходится справляться с этим в одиночку. Время от времени Драко присылает нам письма, в которых рассказывает о своем самочувствии, но он всегда так немногословен… — Нарцисса горько вздохнула и сцепила руки на коленях, пытаясь унять дрожь в пальцах. — Когда стало известно о нападении Пожирателей смерти, я места себе не находила, боялась, что они добрались до него. Знали бы вы, как я корю себя за то, что мы обрекли его на такую судьбу, - добавила она, отклонившись от первоначальной темы. — Я сражалась с Пожирателями смерти в тот день и готова поклясться вам чем угодно, что они не причинили Драко вреда, — все так же успокаивающе проговорила Гермиона, и Нарцисса слабо кивнула ей в ответ, радуясь хотя бы одной хорошей новости. — Мне понятно ваше беспокойство, ведь вы его мать, но Драко действительно идет на поправку, — Гермиона буквально ощутила во рту мерзкий привкус желчи, когда пустила в ход наглую ложь в попытке утаить правду. — Он ведет себя столь скрытно, потому как не хочет предстать слабым в глазах окружающих. Нарцисса шумно втянула воздух и на миг прикрыла глаза. Причина, по которой Драко боялся показаться уязвимым, была ясна для нее как день. Люциус. Именно он не поощрял проявление такого рода чувств, поэтому воспитывал сына человеком, вечно прячущим свои слабости и переживания глубоко внутри. В конечном счете, его действия дали соответствующие плоды, которые вовсе не радовали миссис Малфой: она не придерживалась схожего с мужем мнения. — В свое время я переболела драконьей оспой и теперь имею к ней иммунитет, поэтому директор МакГонагалл попросила меня приглядывать за Драко, — отчасти солгала Гермиона, стараясь убедить женщину в том, что Драко вовсе не был брошен на произвол судьбы. — Вам не стоит волноваться, миссис Малфой. Я правда не желаю Драко зла. — Время! — крикнул мракоборец, оповещая Нарциссу о том, что пора заканчивать семейную встречу. В этот момент Гермионе так и хотелось отчитать надоедливого мужчину, который, зная, насколько данный визит важен для миссис Малфой, все равно не мог вести себя по-человечески. С таким скверным характером он однозначно обречен провести остаток дней в одиночестве. Нарцисса не стала провоцировать конфликт, поэтому сразу же поднялась на ноги, и Гермиона последовала ее примеру. — Будьте так добры, передайте ему эту корзинку. Там яблочные шарлотки, которые Драко любил в детстве. Я подумала, что это может его порадовать. — Конечно. Нарцисса уже было дошла до выхода, как вдруг остановилась и повернулась вполоборота к Гермионе. — Мисс Грейнджер, спасибо, что помогаете ему, невзирая на прошлое. Не дожидаясь ответа, она вышла из гостиной, оставляя Гермиону наедине с собственным чувством вины. В последнее время девушка слишком часто испытывала его, хотя и старалась поступать по совести. Как жаль, что любые поступки, пускай даже совершенные из самых чистых помыслов, так или иначе ранят чьи-то чувства. Спустя некоторое время после ухода миссис Малфой в гостиную спустился Драко. — Ты все слышал? — не глядя на него спросила Гермиона, с обессиленным видом откинулась на спинку кресла. Почему-то она была уверена, что, в отличие от нее, Драко не постеснялся использовать подслушивающие чары. Хотя, по правде говоря, при данных обстоятельствах он имел на это полное право. — Да, — подтвердил он ее догадки. — Мне было так стыдно лгать ей. Остановившись позади кресла, на котором она сидела, Драко положил ладонь ей на плечо, вынуждая взглянуть на него. — Поверь, я понимаю это как никто другой, — разделил он ее переживания. Его взгляд был мрачным и полностью соответствовал душевному состоянию. Драко всегда старался оберегать мать, поэтому осознание того, что своими действиями он нещадно ранил ее чувства, буквально убивало его изнутри не хуже проклятого осколка. — Но я благодарен за то, что ты не нарушила обещание и сохранила все в тайне. Потерев лицо руками, Гермиона постаралась отогнать печальные мысли, поселившиеся в ее голове после встречи с миссис Малфой, и сконцентрироваться на чем-то другом. — Ты уже принял лекарства, которые прислали из Святого Мунго? — Да, но пока что не почувствовал каких-то кардинальных изменений. Сев на диван, Драко вперил взгляд в оставленную матерью корзинку. Мгновением позже его лицо слегла прояснилось: Нарцисса оказалась права, посчитав, что любимое лакомство из детства сможет хотя бы немного поднять ему настроение. Даже не попробовав эти самые шарлотки, он все равно почувствовал тепло на душе. Причиной тому были воспоминания о беззаботных днях, когда Драко был еще ребенком, не отягощенным вынужденной службой Темному Лорду и всеми вытекающими из этого последствиями. — Я перенесла бумаги из школьного архива в тот кабинет, где мы обычно собирались с остальными старостами, поэтому сегодня после отбоя мы можем начать их разбирать, если у тебя нет других планов. Драко иронично взглянул на Гермиону, тем самым напоминая ей о том, что в последнее время все его дела сводятся ко сну, приему лекарств и выполнению домашнего задания, которое и так уже было сделано на многие дни вперед. — Не смотри на меня так, — почти возмутилась Гермиона. — Вдруг за эти дни ты успел найти себе какое-то занятие, о котором я не знаю. — Ах да, как раз хотел сказать, что от скуки начал учиться вязать спицами, — Драко театрально потер подбородок, делая вид, что о чем-то задумался. — Увы, сегодня не получится: я планировал связать себе пару носков. Сперва Гермиона недоверчиво покосилась на него, но раздраженно цокнула языком, стоило Драко наградить ее насмешливой улыбкой. Черт возьми, как она вообще могла допустить мысль о том, что он и впрямь мог коротать вечера за изучением уроков вязания? Это же нелепо. — Мерлин, просто будь готов к десяти часам.***
Покончив с выполнением домашнего задания по защите от Темных искусств, Гермиона переоделась в джинсы и водолазку, после чего накинула теплый вязаный кардиган и спустилась в гостиную. На сей раз Драко явился в указанный срок. Он стоял у окна и, сцепив руки в замок за спиной, всматривался вдаль, словно там происходило нечто интересное. Гермиона бесшумно подошла к нему сзади и не смогла сдержать изумленный вздох, увидев, за чем именно так пристально наблюдал Драко. — Снег! Крупные белые хлопья плавно кружили за окном, медленно опускаясь на землю. Зима в этом году решила напомнить о себе чуть раньше положенного срока, что, в общем-то, не было редкостью в горных районах Шотландии. Находясь в школе, Гермиона каждый год с замиранием сердца ждала этого момента, потому как в ее родном Лондоне снег был достаточно редким погодным явлением, которое большинство местных жителей считали самой настоящей катастрофой по ряду причин. Как минимум, из-за снегопадов зачастую отменяли авиарейсы и приостанавливали движение общественного транспорта, что значительно затрудняло перемещение по городу. Правда, проблемой это было исключительно для маглов, не способных путешествовать посредством трансгрессии. — Любишь зиму? — Очень, — с яркими огоньками счастья в глазах Гермиона, мельком посмотрев на Драко. — Мне нравится, что все вокруг буквально светится в любое время дня и ночи. Драко по-доброму усмехнулся: детский восторг Гермионы, с интересом рассматривающей кружащие в воздухе снежинки, показался ему в какой-то степени милым. Сам он не испытывал подобного восхищения, глядя на падающий за окном снег. Многие любили зиму из-за сопутствующих праздников, которые проводились в семейном кругу, но эта традиция обошла Малфоев стороной. Конечно, Нарцисса старалась создавать для Драко праздничную атмосферу, когда тот был еще ребенком, но с годами это становилось все более затруднительным. Во всяком случае частые встречи сторонников идей Темного Лорда в Малфой мэноре как-то не увязывались с рождественской елью и праздничным ужином. Кто знает, быть может, первый снег мог бы быть для Драко приятным событием, если бы его жизнь сложилась иначе. Покинув башню старост, ребята отправились в заброшенный кабинет, стараясь не столкнуться с Филчем и Миссис Норрис, которые как раз должны были выйти на вечерний обход. Однако даже на случай неприятной встречи имелась какая-никакая легенда: Гермиона планировала прикинуться дурочкой и сказать школьному смотрителю, что перепутала расписание, решив, что сегодня их очередь патрулировать замок. Так или иначе, они с Драко были главными старостами, поэтому имели определенные преимущества, когда дело касалось ночных прогулок по школе. Но даже при таком раскладе Филч незамедлительно отправит их обратно в башню, лишая возможности изучить взятые из библиотеки бумаги этим вечером. Благо, им все же удалось добраться до нужного кабинета, при этом оставшись незамеченными. Лишь бы обратный путь оказался столь же беспроблемным. — Коллопортус, — произнесла Гермиона, запечатывая дверь магией, дабы лишний раз перестраховаться от визита нежданных гостей. — Оглохни. Драко проследовал к парте, на которой стояло несколько внушительного размера коробок и, отодвинув скрипучий стул, сел на него, сконцентрировав внимание на Гермионе. Черная рубашка натянулась на его мускулистых плечах, когда он скрестил руки на груди. Сейчас результат многолетних тренировок по квиддичу был заметен как никогда. Он и впрямь был в отличной физической форме, которой позавидовали бы многие мужчины. Заняв соседнее от него место, Гермиона невольно подумала о том, что раньше никогда не встречала одетого во все черное человека, чей внешний вид вызывал у нее не опасение, а восхищение. Как правило, этот цвет в ее понимании ассоциировался с мрачными образами опасных убийц, прячущихся под покровом ночи, но в случае с Драко ситуация обстояла иначе: на нем черный выглядел достаточно элегантно и притягательно и никоим образом не омрачал образ. Скорее, он добавлял ему таинственности. В нижней области живота вновь вспыхнуло теплое пламя, которое, кажется, всеми возможными способами старалось завладеть ее разумом. Подтверждением тому было вполне красочно ожившее воспоминание о прошлой ночи, когда Гермиона лежала в постели Драко, наслаждаясь его близостью. Она с силой зажмурилась, стараясь отогнать эти проклятые образы, которые буквально отпечатались на внутренней стороне век, не давая забыть о себе даже под угрозой смерти. Как будто кто-то намеренно играл с ее сознанием в попытке помешать сконцентрироваться на том, ради чего они пришли в этот кабинет. — Ты решила лишить Филча всякого шанса застукать нас после отбоя? — невзначай спросил Драко, бросив взгляд на дверь, на которую Гермиона ранее наложила несколько заклинаний. — С твоей стороны крайне жестоко использовать против бедного сквиба неподвластные ему приемы. Гермиона достала из коробки первую партию свитков и разделила ее на две части. Положив одну из них перед Драко, она принялась изучать личное дело первого попавшегося в ее части ученика. — Если ты испытываешь желание встретиться с ним этой ночью, то самое время отправиться в его покои. Через час-другой он непременно вернется туда. Драко небрежно откинулся на спинку стула и, закатав рукава рубашки, также начал вчитываться в сведения, указанные на старинном пергаменте. В некоторых местах чернила порядком выцвели, свидетельствуя о приличном возрасте данного документа. — Пожалуй, я все же пас. Старики, питающие нездоровый интерес к кошкам, не в моем вкусе. Чрезмерная любовь Филча к Миссис Норрис всегда казалась окружающим немного странной, а некоторые и вовсе считали, что эта кошка когда-то была возлюбленной школьного смотрителя, которая после неизвестного заклинания перестала быть человеком, навсегда приняв образ животного. Конечно, это было не более чем слухом, но такая версия все же имелась. Когда со второй коробкой бумаг было покончено, Гермиона почувствовала, как желудок неприятно скрутило от голода. За сегодняшний день она успела перекусить лишь небольшим сэндвичем с курицей и помидорами, который удалось урвать под конец обеда. И это был далеко не первый раз за последние дни, когда ей не удавалось нормально поесть. Если так будет продолжаться и дальше, то в скором времени она рискует сильно похудеть, отчего ее фигура утратит какие-никакие женственные формы, отличающие ее от подростка до наступления полового созревания. Гермиона смущенно прикрыла глаза, когда ее желудок протяжно заурчал, что было хорошо слышно в тихом кабинете. Отложив в сторону уже, должно быть, трехсотый по счету пергамент, Драко достал из кармана брюк что-то, отдаленно напоминающее кожаный кошелек, и взял в свободную руку палочку. — Акцио, шарлотки. Внутренний карман кошелька тут же неестественно широко раскрылся, и из него вылетели два маленьких яблочных пирога, посыпанных сахарной пудрой. Без заклинания незримого расширения здесь явно не обошлось. Драко любезно протянул Гермионе шарлотки, упакованные в пергамент, после чего убрал кошелек обратно в карман и вновь приступил к чтению. — Учитывая твой ритм жизни в последнее время, я предполагал, что ты пропустишь ужин, поэтому решил взять несколько штук с собой, — ответил Драко, предугадав немой вопрос, вертящийся на кончике языка Гермионы. — Угощайся, я недавно ужинал, поэтому не голоден. — Спасибо. Гермиона аккуратно развернула пергамент, стараясь не испачкать себя и разложенные на столе бумаги сахарной пудрой. Мадам Пинс точно придет в бешенство, если увидит на документах из архива хотя бы одно пятнышко. Гермиона чуть ли не простонала от удовольствия, когда откусила от шарлотки первый кусок: тесто было настолько нежным, что таяло во рту за считанные секунды. Кисловатый вкус зеленых яблок идеально гармонировал с сахарной пудрой, вызывая желание съесть все до последней крошки. Человек или домовой эльф, придумавший этот рецепт, однозначно был кулинарным гением. Теперь Гермиона понимала, почему в детстве Драко так любил эти пироги. — Мерлин, это самое вкусное, что я когда-либо пробовала, — выразила неподдельный восторг Гермиона, доев последнюю шарлотку. — Я непременно передам Алфи твои слова. По всей видимости, Алфи был одним из домовых эльфов, прислуживающих семейству Малфой. Гермиона считала такое положение этих существ в волшебном обществе оскорбительным, но не стала выражать свое недовольство Драко: навряд ли он в мгновение ока одумается и решит освободить домовых эльфов его семьи, предоставляя им полную свободу действий. Однако она всем сердцем надеялась, что, начав работу в Министерстве магии, сможет разрушить эту многовековую традицию, присущую рабовладельческому строю. — У тебя сахарная пудра на губах. Услышав это, Гермиона прошлась кончиками пальцев по губам, стараясь стереть остатки недавно съеденной шарлотки. Повторив эту процедуру еще несколько раз, она вопросительно посмотрела на Драко, но тот лишь удрученно покачал головой и придвинулся ближе. Так близко, что запах его парфюма стремительно донесся до носовых пазух Гермионы. Проникая в тело, эта нематериальная субстанция, подобно сильнодействующему яду, заставляла сердце в ускоренном темпе разгонять отравленную кровь по венам. За считанные секунды температура ее тела поднялась на несколько градусов, словно девушка неожиданно провалилась под землю и угодила прямиком в преисподнюю. Этот свежий цитрусовый запах парфюма, смешанный с ароматом кондиционера для белья, казался дурманящим зельем, вызывающим легкое головокружение, смятение и безрассудство. Именно так можно было охарактеризовать состояние, в которое Гермиона впадала всякий раз, когда оказывалась с Драко в опасной близости. И ей было стыдно признаться себе в том, что она стала испытывать некую зависимость от этого вещества. Будто она в одночасье стала наркоманкой, осознающей всю опасность употребляемого зелья, к которому питала сильную слабость, но в то же время не испытывающей желания отказаться от возможности пустить по венам очередную порцию. Гермиона моментально застыла, стоило Драко прикоснуться к ней. Она с опаской наблюдала за тем, как он убирал оставшуюся пудру с ее губ, нежно проводя по ним подушечкой большого пальца. Слизеринец, в свою очередь, также неотрывно следил за собственными движениями, будто являлся лишь сторонним наблюдателем проводимого эксперимента. Его обрамленные густыми ресницами глаза впитывали каждую секунду этого момента, навсегда запечатляя его в памяти на случай, если этого больше никогда не повторится. Физический контакт с Драко был еще более губительным наркотиком, и Гермиона понимала, что рискует обречь себя на верную гибель, если позволит ему и дальше воздействовать на ее тело. — Ты нашел студента по фамилии Аддерли? — тихо спросила она, плавно переводя тему. Гермиона немного отстранилась от Драко и в ту же секунду почувствовала, как температура тела резко понизилась на пару десятков градусов, обращая горячую кровь в жидкий азот. Даже наконец расслабившиеся мышцы посчитали нужным напомнить о себе неприятной болью. Да что уж там, каждая клеточка ее тела не постеснялась выразить свое недовольство от прерванного контакта с негласно выбранным предметом обожания. Вот он, абстинентный синдром в чистом виде. — Нет, — с разочарованием в голосе произнес Драко и опустил руку на бедро, после чего сжал ее в кулак. Судя по всему, не только тело Гермионы было огорчено отсутствием продолжения, сулящего более яркие ощущения. — Я тоже. Думаю, мне следует наведаться по тому адресу, который назвал мистер Горбин. Драко резко повернул голову в ее сторону, вопросительно вкинув брови. — Не буду спрашивать, почему ты не сочла нужным сообщить мне о том, что узнала адрес этого выродка, — угрюмо отозвался Драко, после чего отвернулся и принялся складывать разложенные на столе пергаменты обратно в коробку. — Что же касается твоей сумасбродной идеи, мой ответ — нет, ты никуда не пойдешь. — Почему? — Потому что я не хочу, чтобы ты шла туда в одиночку, рискуя жизнью, пока я отсиживаюсь здесь, как последний трус, — довольно резко ответил Драко, будто был вынужден объяснять очевидные вещи. — Мерлин, Драко… — взмолилась Гермиона, в очередной раз возвращаясь к тому, что вынужденное пребывание в башне старост из-за проклятия он не глядя приравнивал к слабости, которую всем сердцем презирал и всячески сторонился. — Ты хоть представляешь, что этот человек может сделать с тобой, почувствовав, что ему дышат в спину? — поднявшись на ноги, Драко шумно опустил охапку пергаментов в коробку, совершенно не беспокоясь о том, что своими грубыми действиями может нарушить целостность старинных бумаг. — Помнится мне, именно Горбин отправил по твоему следу Пожирателей смерти еще пару дней назад. Не думаешь ли ты, что то место, которое располагается по названному им адресу, окажется очередной ловушкой? — А разве у нас есть выбор? — Да, мы можем отправиться туда вместе. — Нет, — тут же воспротивилась Гермиона. Она не собиралась подвергать Драко возможной опасности, учитывая его состояние. Если его худшие опасения все-таки оправдаются и в том доме начнется бойня, то она не хотела бы отвлекаться, чтобы убедиться, что проклятый осколок в груди юноши не решил напомнить о себе в самый неподходящий момент. При таком раскладе им обоим не уйти оттуда живыми. — Значит, можешь распрощаться с идеей наведаться в логово убийцы. Гермиона, окончательно утратившая последние крохи терпения, также поднялась на ноги, чтобы быть с Драко наравне. — Я не беззащитная девчонка и сумею за себя постоять, — нетерпеливо ответила она, не скрывая своего возмущения. Больше всего она ненавидела, когда кто-то пытался выставить ее немощной, ссылаясь на половую принадлежность. Порой женщина может оказаться более умелым воином, нежели мужчина. — Почему ты просто не можешь позволить мне поступить так, как я считаю нужным? — Да потому что мне не наплевать на твою жизнь, Грейнджер, — Драко ткнул указательным палецем в ее сторону, демонстрируя излишнюю эмоциональность, которая была для него несвойственна. — Потому что я не хочу, чтобы ты удостоилась той же участи, что и я. Но, вместо того чтобы понять меня, ты продолжаешь вести себя как самая что ни на есть настоящая гриффиндорка, с превеликим удовольствием готовая подставить голову под гильотину во имя спасения нуждающегося. Скажи честно, у вас на факультете ежегодно проходит какое-то долбанное соревнование по скорейшему самопожертвованию? В противном случае я не понимаю, почему тебе так не терпится умереть. Гермиона смотрела на него широко распахнутыми глазами, не в силах произнести ни слова. Так значит причина, по которой Драко не хотел, чтобы она проверяла тот дом, крылась вовсе не в том, что он расценивал ее помощь как признание своей слабости. Он переживал за нее. Переживал, что она может умереть. — Да, мне не наплевать на твою жизнь, — он снова повторил это, убеждая Гермиону в том, что она не ослышалась, стараясь выдать желаемое за действительное. — И я скорее использую на тебе Инкарцеро и запру в башне, чем позволю умереть, потому что мне, черт возьми, не все равно, — его дыхание порядком сбилось от непрерывного потока громогласных речей, но он все же продолжил. — Я далеко не хороший парень, Гермиона, поэтому без зазрения совести готов поступить подобным образом ради спасения небезразличного мне человека. Пусть лучше ты будешь ненавидеть меня до конца жизни, считая тираном и деспотом, чем умрешь, отправившись в тот дом. Часть произнесенных им слов можно было считать исповедью в грехах, на которые он пошел, чтобы уберечь родителей от расправы Волан-де-Морта. Безопасность близких всегда была для него превыше всего. Это и отличало некоторых волшебников, сражавшихся на стороне Темного Лорда, от членов армии добра: в то время как так называемые герои ставили на кон все самое дорогое, отстаивая ценности большинства, сражавшиеся за Волан-де-Морта маги, тем самым взявшие на себя роль злодеев, омрачали душу в попытке уберечь родных, хоть и не разделяли идей своего господина. Однако было между ними и нечто общее: все они так или иначе защищали свои семьи от общего зла. Просто кто-то пошел по пути меньшего сопротивления, не желая идти на риск. Но Гермиона даже подумать не могла, что стала для Драко тем человеком, ради которого стоило идти на крайние меры. От осознания этого что-то внутри нее щелкнуло, и тело само собой подалось вперед, стараясь оказаться как можно ближе к стоящему напротив юноше. Как будто именно этих слов ей не хватало, чтобы окончательно сойти с ума и поверить в существование тех чувств, что с недавних пор начали зарождаться в ее сердце по отношению к этому человеку. Тех чувств, что выходили за рамки банального физического влечения. Сделанный ею шаг не остался незамеченным: пробравшись руками под ткань ее кардигана и ухватившись за талию, Драко рывком притянул Гермиону к себе. Он выждал не более секунды, чтобы увидеть в ее глазах ответное желание, и, обнаружив в карей радужке то же исходящее изнутри свечение, что пронизывало его собственную, с жаром прильнул к ее губам. Это было двенадцатибалльное землетрясение по шкале Меркалли, разрушившее под ногами всю твердую почву. Ни одно ныне известное стихийное бедствие, некогда обрушившееся на землю, не могло сравниться с тем, что происходило сейчас. Гермиона с силой вцепилась в плечи Драко, чтобы суметь устоять на месте. Все то, что она испытывала до этого, находясь с ним наедине, блекло в сравнении с грандиозным фейерверком из множественных залпов, взорвавшимся в области груди в тот момент, когда он накрыл ее губы своими. Она была готова поспорить, что ослепла бы в ту же секунду, если бы решилась открыть глаза: все вокруг ощущалось так, будто кто-то выкрутил настройки мира на максимум, не упустив при этом яркость составляющих его красок. Вкус губ Драко пьянил сильнее любого высокоградусного алкоголя, а крепкие руки, скользящие вдоль ее спины, заставляли тело обращаться в желе. Еще никогда Гермиона не была так уязвима, как сейчас: необычайная сила, исходящая от юноши, выжигала в ней всю стойкость, вынуждая принимать поражение и повиноваться. И пугало то, что ей это нравилось. Ей на самом деле нравилось чувствовать себя слабой, быть хрупким цветком, окруженным колючей проволокой. Нравилось ощущать его требовательные прикосновения. Кто бы мог подумать, что она будет пребывать в состоянии истомы, оказавшись во власти человека, склонного к доминированию в вопросах, в которых, как ей казалось, не должно было быть главных. С трудом оторвавшись друг от друга, они с жадностью глотали воздух, нехватка которого отдавалась слабым жжением в легких. Гермиона скользила ладонями по плечам Драко, кожей чувствуя мягкую ткань рубашки. Его мышцы напрягались под ее прикосновениями так, будто с пальцев девушки срывались высоковольтные разряды тока, заставляющие сердце биться чаще. Извращенное подобие дефибриллятора, не иначе. Драко решительно шагнул вперед, заставляя Гермиону отступить назад и упереться в позади стоящую парту. Вся эта ситуация походила на финальный этап продолжительной охоты, в результате которой порядком изголодавшийся хищник наконец сумел заманить пугливую лань в ловушку. Правда, жертва была вовсе не против отдаться на милость зверя. Увенчавшаяся успехом погоня была спланирована обеими сторонами в равной мере. Желание еще раз испытать эти сводящие с ума ощущения окончательно взяло контроль над сознанием Драко. Подхватив Гермиону под бедра, он усадил ее на парту и вновь поцеловал. Одной рукой упираясь в стол, он буквально впечатывался в нее всем телом, вынуждая прогибаться в пояснице, повиноваться ему. Ее податливость была чистейшей порцией героина, вколотой в периферическую вену. Этот заброшенный кабинет в одночасье превратился в искусную копию Эдема, стоило сильнейшему наркотику спровоцировать повторный приход. Гермиона с жадностью ловила каждый его поцелуй, все сильнее нуждаясь в чем-то большем. Ей хотелось слиться с ним воедино, вобрать всего без остатка. Кожа к коже, плоть к плоти. Она готова была разорвать его рубашку, лишь бы получить хоть толику того, о чем так умоляло ее помутневшее от переизбытка чувств сознание. Еще недавно Гермиона бы пристыдила себя даже за малейшую мысль об этом, что уж говорить о желании претворить пылкие фантазии в реальность. Но в данный момент времени часть ее личности, вобравшая в себя всю рассудительность и здравомыслие, была заперта в самом дальнем углу сознания, не в силах повлиять на ситуацию. Единственное, что она могла делать — разбивать кулаки о стену в кровь и кричать, что есть мочи, с паникой наблюдая за происходящим со стороны. Поцелуй с Драко не был похож на тот, что был у нее с Роном: слизеринец отличался решительностью и настойчивостью. Он не боялся перейти рамки приличия, чтобы достигнуть нового уровня удовольствия, которого из раза в раз казалось недостаточно. Они оба хотели большего, оба были ведомы невесть откуда взявшимися инстинктами, толкающими на безрассудство. Они тонули друг в друге, шли ко дну, позволяя легким разрываться от губительного количества воды, совершенно не беспокоясь о том, к чему это может привести. Они целиком и полностью отдавались моменту, стараясь получить от него все до последней крупицы. Между ними была пылкая страсть, которая походила на химическую реакцию, способную возникнуть лишь между правильно подобранными элементами. Они были смесью водорода и кислорода, возле которой по неосторожности разожгли огонь, спровоцировавший мгновенный взрыв, разрушавший все на своем пути. В какой-то момент Драко все же оторвался от ее губ, боясь, что последующее промедление уже не позволит ему остановиться. Он не знал, была ли Гермиона готова к большему, поэтому не хотел, чтобы это решение она принимала на горячую голову. Не хотел, чтобы у нее появился повод ненавидеть его за невозможность исправить то, что уже было сделано. Они оба не понимали, как следует относиться к этим странным чувствам, возникшим по отношению друг к другу. Это было неправильно, невозможно, ненормально. Но это было. Оставалось только смириться и сделать выбор: выпустить чувства наружу, пуская все на самотек, или же постараться обуздать их из страха неизвестности финала. Каждый из них должен был принять это решение самостоятельно, полностью отдавая себе отчет о возможных последствиях. — Если таким образом ты хотел переубедить меня, то у тебя ничего не вышло: я все равно отправлюсь по тому адресу, — выпалила Гермиона первое, что пришло в голову. Это однозначно самое ужасное, с чего можно было начать разговор после умопомрачительного поцелуя, вывернувшего ее внутренний мир наизнанку. Должно быть, та самая часть, которая наконец-то вышла из-под принудительного заключения, теперь отказывалась делиться способностью думать, прежде чем говорить. Впрочем, она имела полное право обижаться. Гермиона чувствовала себя опустошенной, но в хорошем смысле этого слова. Будто лишний воздух вышел из грудной клетки, переставая сдавливать легкие и сердце. Этот поцелуй даровал долгожданное освобождение от ощутимого напряжения, неустанно копившегося внутри на протяжении долгого времени. Драко уперся лбом в лоб Гермионы, после чего соблазнительно усмехнулся. — Ты упертая, словно ре-эм.* — В таком случае ты уж слишком походишь на только что снесшую яйцо самку дракона, беспокоящуюся о своем чаде. Драко резко сжал ладони на бедрах Гермионы: сравнение с разродившимся драконом явно пришлось ему не по вкусу. Она, в свою очередь, невольно приоткрыла губы, словно моля его положить конец праздным разговорам и вернуться к тому, чем они занимались несколькими минутами ранее. — Драко, со мной все будет в порядке, — Гермиона нежно обхватила его лицо руками, стараясь заглянуть юноше в глаза. Казалось, что посредством зрительного контакта она сумеет загипнотизировать его и внушить желаемую информацию. — Обещаю. — Не стоит давать обещаний, которые ты можешь не выполнить в силу неожиданных обстоятельств. Драко все так же стоял на своем, не желая уступать. В этом они с Гермионой были до невозможности похожи: два упертых человека, каждый из которых был готов отстаивать свою точку зрения до победного. Если такие личности вступят в спор, имея диаметрально противоположные мнения, то рискуют никогда не добиться его разрешения за невозможностью найти компромисс. — Значит, остается надеяться, что судьба будет благосклонна к нам. — Боюсь, что тебе не стоит полагаться на нее, когда дело касается меня. Гермиона вымученно прикрыла глаза, не представляя, что еще сказать или же сделать, чтобы добиться своего. Драко четко обозначил свою позицию, приводя вполне разумные аргументы в ее защиту. Судьба и впрямь вела его не по самому легкому пути, щедро снабженному тяжкими испытаниями. Отрицать очевидное было по меньшей мере глупо. — Ты можешь повременить с осуществлением своего безумного плана? — наконец сказал он, видимо также осознав, что не сможет остановить Гермиону, не прибегнув к радикальным мерам вроде удержания силой. Такой вариант хоть и имелся, но все же был последним делом: едва ли связывание девушки где-то, кроме как в постели, благоприятно скажется на дальнейшем развитии отношений. — Да, но зачем? — недоуменно спросила Гермиона. Она совсем не понимая, к чему он клонит. — Мне нужно попросить маму прислать одну вещь. Драко отступил на шаг назад и протянул Гермионе руку, помогая слезть с парты. Стоило ей твердо встать на ноги и бросить взгляд через плечо, как страх моментально заполнил голову, подкидывая не самые приятные видения. — Мерлин, мадам Пинс убьет меня за это, — Гермиона с ужасом оглядела пергаменты, успевшие изрядно смяться за все то время, что двое молодых людей отдавались пламенным чувствам, не замечая ничего вокруг. Драко, не разделяющий ее волнения, томно ухмыльнулся, запустив руки в передние карманы брюк. — Думаю, я мог бы пойти с тобой и объяснить ей, как именно это произошло. Хотя, честно говоря, сомневаюсь, что мадам Пинс когда-либо доводилось заниматься подобным, поэтому она вряд ли войдет в наше положение. Но никто ведь не запрещает нам попытаться, не так ли? Гермиона с укором смотрела на Драко, всем своим видом демонстрируя негативное отношения к прозвучавшему предложению. В серьезности его намерений можно было не сомневаться: в отличие от нее, Драко был более раскрепощенным человеком, посему не видел ничего зазорного в пылких объятиях под покровом ночи. И в глубине души Гермионе нравилась это его качество, порой толкающее ее на схожие безумства.***
С того момента как они изучили взятые из архива сведения и, увы, не обнаружили желаемого, прошло чуть больше недели. Драко, как и планировал, отправил матери письмо с просьбой прислать какую-то вещь, предназначение которой по сей момент оставалось для Гермионы загадкой. И эта неизвестность до чертиков раздражала. Она привыкла держать все под контролем, но у Драко, как оказалось, были свои планы, делиться которыми он не собирался до тех пор, пока та самая вещь не окажется у него в руках. Однако неприятный осадок, вызванный невозможностью контролировать ситуацию, перестал так сильно беспокоить Гермиону, когда однажды утром Драко сказал ей, что чувствует себя гораздо лучше: присланные врачами из Святого Мунго лекарства все же возымели эффект. Темные извилистые полосы на его коже заметно поблекли, а пульс приблизился к более-менее здоровому ритму. Правда, Драко до сих пор ощущал неприятный холод в теле, поэтому вечера, как и раньше, проводил возле камина. Но разница была в том, что теперь компанию ему составляла Гермиона. Поначалу она лишь отстраненно сидела неподалеку от него, коротая время за чтением дополнительной литературы, необходимой для успешной сдачи экзаменов. Однако день за днем расстояние между ними ощутимо сокращалось, а в пятницу они и вовсе сидели плечом к плечу на ковре, беседуя о всякой всячине как старые добрые друзья. Вот только друзья вряд ли позволяли себе поцелуи, от которых вертикальное положение тел плавно переходило в горизонтальное. Но их физический контакт так и не перешел на следующий этап, представляющий собой нечто большее, чем простые поцелуи. Прошло слишком мало времени, чтобы идти на этот шаг, особенно не имея четкого представления, что это будет значить для них. По крайней мере, такого мнения придерживалась Гермиона. Она постоянно думала о том, как тот вечер в заброшенном кабинете повлиял на их с Драко отношения. К какой категории они относились после этого? Влюбленные? Но ни один из них не признавался другому в чувствах. Друзья? Мерлин, это даже звучало абсурдно. У Гермионы был поцелуй с Роном, которого она считала лучшим другом, но он не был настолько умопомрачительным и трепетным, как с Драко. Неужели за всю историю человечества они были единственными, кто оказался в такой ситуации, и теперь не знали, как классифицировать эти неподдающиеся описанию отношения? Ей было крайне интересно узнать, что обо всем этом думал сам Драко. Но он даже не пытался завести разговор на эту тему, продолжая делать вид, что ничего такого не произошло. Самой же Гермионе не хватало смелости, чтобы сделать первый шаг и излить ему душу, пускай она и нуждалась в этом, как ни в чем другом. Почему-то вся ее храбрость вмиг улетучивалась, когда дело касалось таких щепетильных вопросов. Еще недавно она без раздумий отправилась в опасное путешествие с целью отыскать и уничтожить крестражи Волан-де-Морта, а сейчас не могла заставить себя задать банальный вопрос, касающийся отношений. Мерлин, как же это смешно. Отношения с Драко, к какой бы категории они ни относились, были путешествием по тернистому пути. Ты никогда не знаешь, что будет дальше. Слизеринец не относился к числу тех, кто делился душевными переживаниями по поводу и без, поэтому Гермионе оставалось лишь плыть по течению, надеясь, что вся эта ситуация в итоге разрешится. Быть может, в конец устав от неизвестности, она лично поднимет эту тему в надежде добиться какого-никакого ответа.***
Утро субботы началось для Гермионы достаточно рано, хотя после нападения Пожирателей смерти руководство школы временно наложило табу на посещение Хогсмида, поэтому у старосты девочек не было необходимости просыпаться с первыми птицами, чтобы начать готовиться к грядущему походу. Все дело было в том, что она просто-напросто не могла пойти против выработавшегося режима и позволить себе провести в кровати пару лишних часов. Да и, по правде говоря, сна у нее не было ни в одном глазу. Спустившись на завтрак к самому его началу, Гермиона обнаружила, что, за исключением нее, в Большом зале находилось лишь трое студентов, которые также были жаворонками, не привыкшими спать до полудня. Не имея возможности пообщаться хоть с кем-то из друзей, которые сейчас наверняка видели седьмые по счету сны, даже не думая просыпаться в ближайшее время, Гермиона вполне быстро покончила с завтраком и, прихватив с собой яблочный скон, поспешила вернуться в башню. После того как она попробовала присланные из Малфой мэнора шарлотки, ее желудок неожиданно воспылал любовью к выпечке с яблочной начинкой. Правда, к ее сожалению, приготовленные школьными эльфами булочки не оказались и вполовину такими же вкусными и ароматными. Интересно, согласится ли Драко попросить маму прислать еще несколько тех шарлоток с сахарной пудрой? Гермиона искренне надеялась, что он опустит момент с колкими шутками по этому поводу и все-таки окажет ей услугу. Нет, ну серьезно, это была самая вкусная выпечка, которую ей когда-либо доводилось пробовать. Взяв из спальни книгу по теории Нумерологии, Гермиона спустилась в гостиную и, удобно устроившись в кресле, приступила к чтению. В последние месяцы она уделяла изучению дополнительной литературы не так много времени, как раньше. Конечно, это не сказывалось на получаемых оценках, но ей все же стоило наверстать упущенное, чтобы с отличием сдать ЖАБА. Она должна была показать себя, чтобы добиться желаемой работы. Второго шанса не будет. Спустя полчаса и двадцать хорошо изученных Гермионой страниц в гостиную спустился Драко. Судя по учебнику по защите от Темных искусств и нескольким пергаментам, он также собирался уделить время учебе. Поприветствовав ее, он сел на диван и незамедлительно погрузился в чтение. Гермиона же благополучно распрощалась с ранее имевшимся настроем, который покинул ее, стоило объекту воздыханий появиться в поле зрения. Всякий раз, когда она пыталась сконцентрироваться на материале, изложенном в параграфе, ее взгляд неминуемо возвращался к Драко. Она как завороженная следила за тем, как он перелистывал страницу за страницей, изредка выписывая какие-то фрагменты на пергамент. Как ни пытайся, она не могла перестать наблюдать за его изящными пальцами, попутно вспоминая, как они касались ее кожи в моменты их близости. Вскоре Драко оторвался от чтения, словно почувствовав, что за ним наблюдают, и бросил в сторону Гермионы ответный взгляд. Его губы мгновенно растянулись в хищной улыбке, стоило ему подловить девушку за этим занятием. Однако он не попытался пристыдить ее за непрекращающееся подглядывание: видимо, неподдающееся контролю желание гриффиндорки смотреть на него было расценено как нечто приятное, нежели раздражающее. Гермиона же смущенно опустила взгляд в книгу, однако так и не обрела шанса понять смысл написанных перед глазами предложений. Если раньше ее мысли были всецело поглощены романтическими фантазиями, то теперь она была вынуждена выслушивать заслуженный выговор со стороны здравого смысла. Неужели отныне она обречена превращаться в полоумную дурочку всякий раз, когда Драко будет находиться рядом? К слову, в отличие от нее, он был более умен и сдержан, чтобы не смотреть на сидящего напротив человека с нескрываемым обожанием, попутно заливая учебник слюнями. Быть может, Драко и вовсе не испытывал схожих чувств, посему не видел никаких трудностей в совместном пребывании с Гермионой наедине в замкнутом пространстве. Что ж, если это так, то ему можно было только позавидовать. От самобичевания ее отвлек отчетливый стук в окно. Драко также оторвался от выполнения домашнего задания и перевел взгляд в сторону источника шума. Поняв, что к чему, он отложил книгу и поднялся на ноги, чтобы впустить сидящую на карнизе птицу внутрь. Опустившись на подоконник, черный филин встряхнул крылья в попытке избавиться от воды, образовавшейся в результате таяния снега, ранее осевшего на густых перьях. К одной из его лапок была привязана маленькая посылка, которую Драко поспешно забрал, чтобы не задерживать уставшую за время полета птицу и своевременно отпустить ее на заслуженный отдых в школьную совятню. — Что это? — спросила Гермиона, наблюдая за тем, как Драко закрывает окно и возвращается обратно к дивану. Недолго думая, он сорвал упаковочную бумагу, в которую была завернута обшитая черным бархатом коробочка, уж очень напоминающая одну из тех, в которых обычно дарят ювелирные украшения. Так и не дождавшись объяснений, Гермиона встала с кресла и, положив книгу на стол, подошла к Драко со спины. Ее догадки подтвердились, когда он открыл крышку и достал из коробочки старинное платиновое кольцо с изумрудом, обрамленным мелкими бриллиантами. — Это фамильное кольцо, принадлежавшее моей бабушке, — все же ответил Драко, пускай и с неким опозданием. — После ее смерти мама забрала его, чтобы в будущем я вручил его своей невесте. Ты позволишь? Драко кивком указал на левую руку Гермионы, чем вогнал девушку в ступор. После недолгого промедления она все же протянула ему ладонь, прекрасно понимая, что за этим последует. Правда, к такому повороту событий она не была готова от слова совсем. Все внутри волнительно сжалось, когда Драко бережно надел кольцо на ее безымянный палец. Видимо, Гермионе следует привыкнуть к тому, что этот человек будет постоянно удивлять ее своими действиями, многократно превосходя вызываемый в прошлые разы шок. — Неужели ты решил поступить как благородный рыцарь и предложить мне руку и сердце после тех поцелуев? — Гермиона попыталась разрядить скопившееся внутри напряжение, но вскользь оброненные слова возымели противоположный эффект: волнение в стократ усилилось, ведь она завела разговор на тему, которую они ранее не решались поднять. — Увы, у меня нет белого коня, да и высоких моральных качеств, присущих, как ты выразилась, прекрасному принцу, — спокойно ответил Драко, не расценив ее слова как призыв к действию. — Это кольцо позволяет общаться со всеми членами семьи Малфой на расстоянии. Нужно лишь мысленно озвучить то, что ты хочешь передать. Я подумал, что оно может оказаться полезным, когда ты отправишься по тому адресу. Как минимум, я буду в курсе происходящего. — Думаешь, твои родители будут рады услышать мой голос в своей голове? — саркастично усмехнулась Гермиона, заранее зная, каков будет ответ. Она бы многое отдала за возможность увидеть лицо Люциуса в тот момент, когда ужасное осознание обрушится на его голову непосильным грузом. Наверняка он бы запустил в себя убивающее проклятие, не в силах справиться с позором, вызванным осквернением фамильной реликвии. — Кто знает, — задумчиво протянул Драко, видимо представляя в голове те же образы, что и Гермиона. — Но если ты все же не хочешь ставить их в известность, то просто сконцентрируйся на мне, когда соберешься передать послание. Тогда твои слова услышу только я. Давай, попробуй сказать мне что-нибудь. Драко опустился на диван и скрестил перед собой руки, ожидая от Гермионы ответных действий. Девушка искоса посмотрела на него и неосознанно коснулась кольца, как будто рассчитывая почувствовать исходящую от древнего украшения магию. Однако чуда не произошло, поэтому она все же постаралась сконцентрироваться на Драко, попутно раздумывая над тем, что сказать. Как назло, в ее сознании не было ничего, кроме того самого небезызвестного перекати-поля. «Гиппогриф». Драко деланно закатил глаза, оповещая Гермиону о том, что ее послание было благополучно доставлено. По крайней мере, ничто больше не могло вызвать у него такую реакцию на пустом месте. — Ради Салазара, это и впрямь первое, что пришло тебе в голову? Гермиона вмиг прыснула от смеха, осознав, что напомнила Драко о не самом приятном, но крайне нелепом моменте в его жизни. То, как он вел себя после того случая, на самом деле было забавно, особенно если учитывать, что масштаб раздутой катастрофы ограничивался исключительно порванным рукавом мантии. — Очень рад, что вся эта ситуация тебя забавляет, — елейным голосом произнес он, недовольно сощурив глаза. — Прости, — ответила Гермиона, наконец совладав с неожиданным приступом смеха. — Сама не знаю, почему вспомнила именно это слово. Вновь сев на кресло, девушка выставила перед собой ладонь, чтобы еще раз взглянуть на кольцо. Она и представить себе не могла, что когда-то наденет подобное украшение, вне всякого сомнения, стоящее целое состояние. Что-что, а Малфои явно любили окружать себя ценными вещицами, о которых многие и помыслить не могли, не то что приобрести. Конечно, Гермиона не стала его полноправной владелицей, ведь кольцо придется отдать, как только она вернется после своего небольшого путешествия, но все же. Возможность поносить его хотя бы день казалась настоящим подарком судьбы. Кто знает, может, это ее единственный шанс примерить столь дорогое украшение. — Если вы имеете возможность общаться телепатически, то почему ты отправляешь родителям письма? Во втором случае на получение ответа уйдет куда больше времени. — Я и сам придерживаюсь того же мнения, но моя мама питает слабость к бумажным перепискам, так как они позволяют сохранять воспоминания в материальном виде. Однако мы нарушаем эту традицию, когда есть необходимость в срочном порядке оповестить друг друга о чем-либо. Гермиона молча кивнула, принимая его объяснение. В общем-то, Нарцисса была права: возможность ненадолго вернуться в прошлое, имея под рукой письменные упоминания о нем, и впрямь дорогого стоила. Она и сама хранила все те письма, что когда-либо получала от Гарри и Рона, чтобы с трепетом перечитать их, когда захочет придаться теплой ностальгии и вспомнить беззаботное детство. — Но почему ты надел мне это кольцо именно на безымянный палец левой руки? — озвучила Гермиона интересующий ее вопрос. Драко наверняка было известно, что это место предназначалось для обручального кольца, поэтому ей хотелось узнать, каковы были его мотивы, ведь он, по сути, мог выбрать любой другой подходящий по размеру палец. — Мои предки считали, что именно через безымянный палец левой руки проходит канал, соединенный с сердцем, — начал Драко, коснувшись своего фамильного перстня. — Что-то вроде артерии любви, через которую человек сможет черпать это чувство, когда будет в нем нуждаться. Магия в кольце работает только тогда, когда оно надето на нужный палец. В противном случае это обычное украшение. Гермиона с изумлением ловила каждое его слово. Кто бы мог подумать, что предки Драко окажутся такими романтиками: вместо того чтобы бездумно заколдовать кольцо ради достижения необходимого результата, они с ответственностью подошли к продумыванию таких вот мелочей, вкладывая в семейную реликвию столь глубокий смысл. Это делало украшение ценным не только в материальном плане, но и в духовном. — Когда ты собираешься претворить свой план в действие? — серьезно спросил Драко, словно по щелчку пальцев переключившись на деловой тон. — Завтра. — МакГонагалл знает об этом? — Нет. Я уверена, что она не разрешила бы мне идти туда, учитывая недавние события, — озвучила она очевидное. — Раз уж посещение Хогсмида сейчас находится под запретом, то глупо надеяться, что мне позволят покинуть территорию школы и отправиться в Лондон. Как минимум, МакГонагалл решит уведомить Министерство, а на рассмотрение ее прошения может уйти слишком много времени. Да и с недавних пор я не слишком то хочу, чтобы мракоборцы занимались этим делом, — она мысленно прокручивала в голове воспоминание о недавнем визите миссис Малфой и о неуважительном поведении боевого мага по отношению к ней. — Их предвзятость к тебе и твоей семье значительно замедлит процесс. Все то время, что Гермиона делилась своими мыслями, Драко не сводил с нее взгляда. Наверняка его поразило то, что она высказывалась о мракоборцах подобным образом, хотя раньше безоговорочно верила в их добросовестность. Она отреклась от прежних убеждений, встав на защиту угнетаемой семьи, частью которой он являлся. Ее поступок дорогого стоил. — Не думаешь, что МакГонагалл придет в бешенство, если вдруг узнает о том, что ты сделала? — дал ей Драко пищу для размышлений. У Гермионы все еще был шанс отказаться от этой затеи и уберечь себя от печальных последствий. — Думаю, но все равно не могу поступить иначе. Она хорошо помнила недавний разговор с директором и в особенности ту его часть, что касалась упоминания о неминуемом исключении из школы в случае повторения подобной выходки. Но даже это не останавливало ее от запланированного. Чем больше времени она проводила с Драко, тем сильнее хотела помочь ему излечиться от проклятия. Гермиона хотела, чтобы у них был шанс на какое-никакое будущее, пускай и в качестве приятелей. Она и впрямь успела проникнуться к нему симпатией, посему боялась потерять. Она даже не могла думать о том, что с ней будет, если им не удастся найти лекарство. А что будет с Нарциссой, которой Гермиона так нагло лгала в глаза, говоря, что с Драко все хорошо и что он идет на поправку? Возненавидит ли она девушку, все это время скрывавшую правду об истинном состоянии ее сына? И это была лишь часть вопросов, на которые Гермиона надеялась никогда не получить ответа. У нее были веские причины, чтобы идти до конца, поэтому завтра утром она без промедлений трансгрессирует в Лондон и отправится по адресу Уотфорд, Кросс стрит дом двадцать три. Лишь бы на сей раз все обошлось без битвы, на кону которой будет стоять ее жизнь.