Осень

Отворив дверцу шкафа, где висело высокое зеркало, Сергей плюхнулся перед ним, неторопливо пытаясь развязать сбившиеся узлом волосы. Влад уже давно просто смотрел в блокнот, краем глаза привычно следя за близнецом. Видя, как тот мучается с хвостом последние пару минут, старший Разумовский отложил свои записи и потянувшись, прошелся по спальне. Спать еще не хотелось, а молчаливый подавленный брат напрягал. Сергей забыл закрыть ящик своей тумбочки и взгляд ненароком упал туда. Среди обычных бытовых вещей блеснуло что-то явно выбивающееся, и мальчик, недолго думая, взял блестевшую маслянистым светом безделушку. «Для Марго подарок… — на ладони увесистым грузом лежал серебряный гребень, — Ага, как же!» А он ведь изначально знал, что заколка самому Сергею понравилась, и подруга вряд ли ее дождется. Влад задумчиво-довольно ухмыльнулся своей прозорливости. Но раз та все так же покоится скрытая ото всех, почему бы уже не дать ей возможность побывать там, где ей и положено находиться. Слегка обернувшись, мальчик кинул хитрый взгляд на близнеца. Тот, сидел, по-турецки скрестив ноги и, подняв высоко над головой руки, активно пытался стянуть резинку с безнадежно запутанного хвоста. На нем были привычные бледно-синие шаровары, выполняющие роль пижамы и уже до неприличия растянутая майка без рукавов, когда-то та была ярко-оранжевого цвета, сейчас едва ли сохранила легкий персиковый оттенок. Сергей отчего-то еще блюл традицию переодеваться в ночную одежду, когда старший близнец уже давно откинул подобную домашнюю привычку, предпочитая наедине с одеялом оставаться в одних трусах. Только в совсем уж холодные осенне-зимние ночи он все же не брезговал утеплятся. Быстро подойдя к сидящему на полу брату, делая вид что просто смотрит на его тщетные попытки разобраться с причёской, Влад, довольно резко выдернув руку из-за спины, быстро вставил гребень тому во все еще спутанные волосы, ловко уселся рядом, дожидаясь реакции. Сергей заторможенно обернулся и не сразу понял, что случилось, только через пару мгновений рукой коснулся заколки, а потом с очень вопросительным видом посмотрел в сторону близнеца и, извлекая блестящий гребешок, сильно смутился. — Подарок для Марго значит? — лицо мальчика украсила ехидная улыбочка. Сергей, потупив взгляд, пристыжено рассматривал блестящую заколку, оправданий, почему она так и храниться среди его вещей, у него не было. — Я… — поджав губы мальчик быстро думал, что соврать, — Я на день рождение собирался ей подарить! — М… Ну-ну, — всем своим видом показав, насколько не верит в подобное оправдание, старший Разумовский вновь потянулся к гребню, — И когда оно? — В августе… — А точнее? Обреченно вздохнув, младший мальчик отвел взгляд на зеркало и убрал заколку подальше от протянутой руки. — В конце. — Ты мне числами давай, — съёрничав, собеседник, опершись локтем на колено, ладонью подпер щеку и продолжил все с тем же ехидством рассматривать сконфуженного брата. Ответом был тяжелый выдох, он понятия не имел, когда родилась подруга, да и отдавать «подарок» также не собирался, но и у себя держать такое было странно. Видя, как Сергей уже потерял все свои доступные отмазки, Влад с абсолютно спокойным видом добавил: — Тебе же самому нравится, признавайся. Близнец еще немного помолчал, потом с откровенным стыдом посмотрел в его сторону и вновь смущенно опустил глаза. — Ты ведь издеваться будешь… — с бесцветной грустью, тихо подал голос Сергей, смирившись уже со сложившейся ситуации, нужно было раньше лучше прятать украшение. — Буду! — абсолютно буднично откликнулся брат, — Но, какая разница, тебе ведь она нравится! Мальчик недовольно скривился, не отрывая взгляда от алых страз. «Хоть бы соврал что ли…» Влад, видя смятения собеседника, подсел впритык, намереваясь повторить свое действие, но Сергей цепко впился в гребень не позволяя его вырвать из своих рук, все с тем же недовольством посмотрел в глаза. — Ну что? — на лице брата красовалось привычное ехидство, казалось, он и родился с этим выражением. — Ладно… — видя, как Сергей то ли грустно, то ли презрительно вглядывается в него, добавил, — Буду, но сильно… Все равно же никто не видит, — снова попытался выдернуть заколку, но не вышло, а младшенький так и не переставал смотреть, начиная вводить его в какое-то некомфортное состояние. Мальчик молчал, пристально глядя в карие глаза брата, но теперь уже тот их отвел, будто и сам начал смущаться. Но Сергея не провести, он был абсолютно уверен, что такие нежные эмоции как смущение для него были недоступны, впрочем, и банальный стыд Влад также вряд ли мог испытывать. А раз так, то эти действия для чего-то, но заколку он брату не отдал, значит тот задумал что-то еще, примитивно отвлекая его внимание своими пристыженно зарумянившимися щеками. Если Марго хотела бы быть белкой, то Влад — это чистый лис. У Сергея ни на секунду бы не возникло мыслей сопоставить его еще хоть с кем-то. Такой же рыжий, наглый, вредный и чертовски изворотливый. Любая детская сказка, которую он знал, в которой фигурировала хитрая лиса, описывала точную копию его брата. Единственная разница, что во многих рассказах рыжая плутовка могла избежать наказания, а вот Влад за свои выходки отхватывал всегда, а иногда и не за свои, да и просто создал себе такую репутации, при которой получал нагоняй просто за то, что есть. Но в этом были и плюсы, на его фоне Сергей выглядел невинным агнцем, даже если косячил, скрытно косячил, все равно сначала накажут старшего. Хотя потом оба отхватят, но первым под раздачу попадет близнец. Влад, уже чувствуя привычный трепет, медленно расползающийся где-то в груди, собирался встать и уйти в кровать. Он надеялся на долгие неловкие оправдания и мучительные попытки доказать, что он все не так понял, а то, что получилось в итоге, интереса совсем не представляло, только вытянуло наружу очередную волну собственной неловкости. Нечего подкармливать эти эмоции, да и то, что они так и норовят при любой возможности к нему прилипнуть, ужасно бесило. И ведь это не какое-то насекомое, которое просто злит, летая вокруг, от любой мошки можно избавиться, а здесь… Сергей не долго еще смотрел на украшение, чувствуя себя крайне глупо и видя, что брат отвлекся на собственные мысли, пришел к выводу: лучшая защита — это нападение. Старший мальчик упустил момент, когда рука брата резко дернулась и так же быстро опустилась ему на голову, чем-то не очень приятно царапнув кожу. — Э… — поняв, что сидит уже с девчачьей заколкой в собственных волосах, мальчишка резко дернулся, но Сергей крепкой его удержал, расплываясь в глумливо-довольной улыбке. — Ах, ты! Мелкий гаденыш! — Тебе идет! — Бл*…– брат все так же держал и его, и заколку, не давая вырваться. — А ну, пусти! Голубые глаза наполнились привычным жалобным блеском. — Тебе жалко, что ли? — Я не люблю такие штуки. Пусти! — Ну… — вид Сергея быстро начал излучать ауру вселенской печали, и брат хотел того или нет поддался. — Все равно никто не видит! — парировав его же доводом, мальчик уже начинал делать больно, слишком сильно удерживая заколку, от чего старший брат на мгновение притих. Понимая, что у него осталось только два варианта: либо смириться, либо они сейчас подерутся, еще раз посмотрел на близнеца, второй вариант используется слишком часто, перестал сопротивляться. В целом, если Сергею так хочется, ничего же не случится, если он пару минут посидит с этой дурацкой заколкой. Самолюбие уже не пострадает, нечему страдать, когда готов прогнуться под любую просьбу видя грустный вид близнеца. Недовольно скрипнув зубами, мальчик кинул язвительный взгляд на собеседника. Вот и весь он, младший брат может им пользоваться и вить веревки как заблагорассудится, хорошо хоть Сергей от своей наивности, а может и детской глупости этого не понимает и не может сознательно пользоваться. Тот, видя, что Влад сдался, едва ли не засветился, давая ему очередной повод задуматься о своей безотказности. Да и рука, легшая на руку брата, давно позабыла что конкретно ей нужно сделать и сейчас просто держала ладонь Сергея, получая удовольствия от этого соприкосновения. — Я тебе это припомню… — ядовито сощурившись, мальчик всё-таки опустил руку и обернулся на зеркало, позади сел Сергей уже растерявший весь жалостливый вид и теперь довольно улыбался. — И зачем? — А тебе зачем было? — Просто… — Ну и я просто, — младший мальчик, протянув руку, поправил блестящее украшение так, чтобы оно не выпало, — А тебе правда идет… Вся эта недолгая возня на пару минут отвлекла младшего Разумовской от неприятного состояния, но сейчас усталость вновь накатилась, заставляя мальчика опереться ладонью об пол. — Это худшее, что ты мог сейчас сказать! — Ты сам начал, — Сергей неопределенно повёл плечом, по которому проскользил комок стянутых резинкой волос, — Поможешь развязать? *** Было больно смотреть с каким остервенением брат дерет свои волосы и не выдержав, старший близнец быстро отобрал у него расческу, сел за ним, беря процесс в свои руки. Сергей и не сопротивлялся, сразу же откинув кудри назад, продолжая диалог. Незатейливый разговор ни о чем постепенно перешел в обсуждение сплетен. Хоть мальчики и считали свою жизнь обособленной, в которой детдом лишь вынужденное обстоятельство, но как бы им не хотелось, обитатели этого места так или иначе постоянно вмешивались в их жизненный распорядок. Перемыв кости всем одноклассникам и соседям по этажу, разговор ушел в сторону общей подруги. — …Марго думает, что ты спалил сарай! — Сарай? — Влад непонимающе приподнял бровь. Сергей неопределённо дернул плечами показывая куда-то в сторону двери. — Который возле озера, я ей рассказал, что тут пожар был, и она теперь думает, что его развел ты. — Мм… — незаинтересованно промычав, мальчик посмотрел в зеркало, слегка поморщившись, словно попытался скрыть какую-то ненужную эмоцию, продолжил расчесывать пряди. — И почему? — Она тебе про крысу не рассказывала? — не дождавшись ответа, Сергей торопливо продолжил, — В общем я хотел ей сказать… Не знаю, помочь хотел, вот. Рассказал, как над нами издевались и что ей нужно просто подождать, ну и про сарай вспомнил. А она и решила, что раз они над нами издевались, ты их и спалил. Влад тихо усмехнулся, вновь о чем-то задумавшись. — Понятно… Я-то думал с чего она на меня так пялиться стала. В его голосе звучала сплошная ирония и младший мягко улыбнулся, но он всё-таки ожидал немного другую реакции и думал, что вместе повеселятся со странных выводов Марго, но Влад как-то совсем не проявил интереса к этой теме. — Тебе не интересно? — слегка нахмурившись, Сергей посмотрел в отражение, желая перехватить взгляд брата, но тот лишь сосредоточенно смотрел вниз. Он только неоднозначно пожал плечами, его скорее заботил неподдающийся колтун, нежели, о чем думает девочка. — А должно? — Ну… Она же наша подруга… Я думал тебе интересно будет. — Твоя. — коротко отозвавшись, мальчик кое-как смог частично распутать сбившиеся волосы. — Что? — Марго твоя подруга, не моя. — Но, мы ведь вместе играем. Я думал ты с ней подружился. — Ну… — задумчиво вздохнул, словно на уроке ему задали вопрос, на который он не знает ответа, — Она человек, который меня раздражает меньше, чем все остальные, а друзей у меня нет. Сергей замялся, такое откровение ему действительно было странным, ведь он наивно полагал что старший брат относится к девочке так же, как и он, но… С другой стороны, свое отношение он полностью испоганил, а раз Влад не чувствует к ней ничего подобного, наверное, это даже хорошо. — А я… — А ты… Это другое, — перекинув расчёсанные пряди брату через плечо, вновь всматриваясь в зеркало, Влад тоскливо улыбнулся. — Ты на маму похож. — Кхм, — язвительно хмыкнув, Сергей посмотрел туда же, — А ты будто не похож? — Неа… У тебя глаза такие же, а у меня нет… — А… — младший мальчик слегка обернулся, рассматривая лицо брата, которое стало выражать какое-то мрачное сожаление, ему вообще нельзя вспоминать про родителей иначе завтра это может сказаться полным отсутствием желания что-либо делать. Сергей уже давно уловил связь между безразличным состоянием Влада и диалогами или кошмарами, которые были ранее. Но ведь он сам начал… — У папы были как у тебя, — тихо попытался приободрить младший, отчего-то казалось важным сообщить ему эту информацию, словно она могла того хоть как-то порадовать. — Я не помню… — повисла давящая тишина, в которой были слышны только методичные движения расчески по волосам. Сергей уже абсолютно уверенный в том, что завтра брата, скорее всего, нельзя будет трогать, мрачно посмотрел на зеркальную поверхность. Вот и зачем тому захотелось испортить вечер, ему и без близнеца тошно было, а теперь приходится переживать еще и за Влада. — Так… Что за крыса? — старший слишком резко решил поменять тему, от чего мальчик даже слегка опешил, пытаясь понять про что он. Но быстро собравшись, на радостях что может и обойдется его завтрашний прогноз, быстро и сумбурно начал рассказывать. Влад в пол-уха слушал щебет младшенького, пристально вглядываясь в зеркало, думая о чем-то своем. Постепенно и вовсе позабыл, что брат о чем-то рассказывает, теперь он просто рассматривает его отражение. Смотрит на его мимику, движения, на то, как тот останавливается, выпрашивая внимания и убеждаясь, что его слушают, продолжает. Влад и сам не заметил, как привычно стал любоваться им. Такой живой, такой яркий, и он рядом… Совсем не такой, будто и вовсе жалкая тень пытающаяся прижаться ближе, чтобы хотя бы попасть в одно отражения рядом с Сережей. Сместив внимание с близнеца на себя, уже смотрел в собственные глаза. Какой же собственный вид гадкий и жалкий, почему всматриваясь в него, он кажется себе таким некрасивым, уродливым, неприятным. Ему не нравится это тело слишком худое, слишком длинное и слишком слабое. Это лицо оно все какое-то слишком острое, слишком тонкое, слишком белое и слишком грязное в россыпи мелких веснушек. И брови на нем отвратительные лохматые гусеницы, слишком густые, слишком широкие. Он ненавидит эти глаза, даже смотреть в них не хочется слишком большие, слишком темные, слишком отталкивающие. Ужасный тонкий нос, слишком длинный, слишком острый и губы всегда поджатые, слишком тонкие их практически не видно, сливаются с бледной кожей и больше напоминают шрам. В нем все «слишком», и не так как хотелось бы. Будь возможность изменить всю свою внешность, он не задумываясь бы сделал это. Но… Вот же рядом сидит идентичный ему брат — и он идеален, идеален во всем, все в нем прекрасно. Его тело не худое и долговязое, а стройное и утонченное. Лицо не вызывает отвращение, оно изящное, аккуратное, кожа гладкая и приятная, а веснушки практически незаметны, только дают ему какой-то привлекательный и милый шарм, напоминающий о чем-то теплом. Яркие губы, постоянно искусаны и оттого нижняя слегка припухшая, и это так очаровательно и пленительно, глядя на них можно спокойно терять самообладание. Внутри снова все перевернулась, уже было плевать и на разговор, и на обстановку. Только вязкой патокой по телу потекло непонятное приятное чувство, нежный трепет, в котором хочется сдавить брата в крепких объятиях, уткнувшись носом ему в плечо. И не отпускать. Никогда. Щеки старшего брата вновь залились стыдливым румянцем. Сергей замолчал, уже закончив рассказ, слегка ерзает, видимо того что-то начинает смущать, но близнец только перевел взгляд на его глаза, неуверенно смотрящие в это же зеркало и пытающиеся понять, что же случилось. Темные брови слегка хмурятся, но они никак не портят общий вид, лишь только подчеркивают яркий светлый взгляд. «О, черт», — старший мальчик делает глубокий вдох, опять пытаясь не смотреть в отражение. Эти голубые глаза для Влада были и вовсе чем-то особенным и даже сакральным, такие огромные, такие притягательные и прекрасные, кажется ими он мог любоваться целую вечность, забывая обо всем и просто тонуть в их бездонной глубине. Мальчик не замечает, насколько долго и пристально всматривается в их отражение, механически продолжая движения расческой, но это видит младший брат. Он, смотря в зеркало, не понимает, что случилось, но чувствует, как брат начал нервничать, сильно и очень ощутимо для него, но не понимает причины. Сергей аккуратно гладит ладонь, лежащую на его плече, разговор про крысу видимо совсем не то, что действительно волновало близнеца. Ему плохо? Или грустно? Или может быть и вовсе страшно, из-за чего тот вдруг так резко стал нервничать? — Люблю тебя, — лицо озаряет легкая светлая улыбка, он давно этого не говорил, сейчас голова идёт кругом, а внутренние ощущение какие-то слишком специфические, брата что-то очень беспокоит и хочется как-то его приободрить. Эта фраза не несет в себе подтекста, просто констатация факта, но Влад слышит ее иначе, воспринимает так, как он хотел бы слышать. Но он прекрасно знает, что все не так, как хочется. Расческа тихо легла на пол, и мальчик, снова увязший в гадостных мыслях, наклонившись, кладет лоб на теплое плечо. Почему все так сложно и главное неправильно, такое можно испытывать, и он не против подобных чувств, но не к Сергею. Ладонь робко и стеснительно касается расчёсанных волос, гладит, чувствуя каждый их изгиб, каждую завивающуюся волну. Они тоже идеальны, такие мягкие и гладкие, от них пахнет дешёвым мылом, но даже этот приторный запах, который он терпеть не может на себе, от Сергея воспринимается чем-то приятным. Непослушные густые локоны, шелковой нитью просачиваются сквозь пальцы. Такие яркие, такие солнечные, такие как и сам Сережа, словно это и не волосы вовсе, а жидкое пламя, струящееся по его плечам. А что у него… Рыжий мусор, цвет которого больше напоминает ему что-то старое, грязное и изъеденное ржавчиной. Лохматое гнездо, которое постоянно приходится заплетать в косу. Влад и сам не смог бы припомнить, когда распускал ее дольше чем перед сном, чтобы расчесаться и снова заплести. Почему так? Они же одинаковые, но Сережа идеален в своей прекрасной гармонии. В нем нельзя ничего менять, ни единого пятнышка веснушек, здесь все так как и должно быть. А он… Огородное пугало, в котором просто ничего нет. Он пустой, безжизненный, тусклая тень, видимая только в свете младшего брата. — И я тебя, — тихо отозвавшись, мальчик неловко притрагивается губами к обнаженному плечу. Безумно хочется прикоснуться к коже близнеца таким образом, почувствовать его тепло, его запах, но… Это не поцелуй! В этом нет ничего странного, просто он крепко прижимается к брату. Так он успокаивает себя и руки невольно, неуклюже обнимают Сергея, крепко придавливая к себе и позволяя прижаться к нему всем телом. Тот словно вовсе не против. Хотя Влад понимает — так только кажется, Сергей расценивает это как-то по-своему и откидывается чуть дальше. Он вновь кладет свои руки на его, будто пытается поддержать или успокоить. Старший мальчик грустно про себя усмехается, глупый Сережа своим желанием помочь делает только хуже. Его ладони такие теплые, Влад аккуратно вытаскивает свою руку и перекладывает поверх Серёжиной, слегка раздвигая пальцы пропускает сквозь них свои, сцепляя в легком замке. Когда они последний раз хотя бы за руки держались? За последние полгода точно ни разу, да и взрослые они для такого, но вот сейчас старший брат очень жалеет о том, что недостаточно часто держал руку Сергея в детстве, пока было можно. Но откуда он мог тогда знать, что в будущем этот обыденный жест может стать чем-то настолько приятным и даже интимным. Неприятное состояние накатывает волнами, то отступая, то с головой накрывая вновь. И каждая последующая волна наваливается с большей силой. Сергей понимает то, что он чувствовал еще час назад, было просто легкое недомогание, сейчас же становится действительно плохо. Головокружение делается слишком отчетливым, и если бы он сейчас не был зажат в руках брата, то скорее всего потерял бы сознание. Но и причины подобного не ясны, он не болен, не отравился, а для взрослых проблем с сердцем или сосудами они еще не доросли. Тихо вздохнув, мальчик, полностью расслабившись, лег на грудь Влада, позволяя тому сцепить руки еще сильнее. Какая разница, все равно придется терпеть до утра, а в объятых брата очень тепло, приятно и так хорошо, такое далекое, но родное ощущение дома, защиты, собственной нужности. Разговоры давно закончились, и мальчики не замечают, сколько времени прошло. Сергей, уже сдавшийся на милость времени, в ожидании, когда его отпустит, а Влад в тщетных попытках справится с эмоциональным вихрем, образовавшемся на ровном месте и сейчас полностью уносящий все его мысли, сознание и естество. Еще и младшенький такой податливо-ласковый, словно намерено подкармливает взбунтовавшиеся чувства. Уже нисколько не стесняясь, вжимаясь лицом в шею Сергея, Влад ловил очень непонятное удовольствие, не осознавая почему настолько приятно. Ему нравится запах близнеца, нравилась гладкость кожи, отдающая тонким летним ароматом. Ему нравился весь Сергей, целиком и полностью. Влад вновь прижимается губами чуть выше и теперь это уже не похоже на случайное касание. Но мальчик уже и не пытается оправдаться перед собой. Целует, неловко подбираясь к шее. Сергей слегка отстраняется, чувствует, что происходит что-то неправильное, оборачивается и вопросительно смотрит ему в глаза, но старший только снова отводит взгляд. Все происходит в абсолютной тишине, это действительно становится чем-то совсем странным, но Сергей пока просто не понимает, думает, что близнец решил таким способом… Извиниться за утро? А может и еще что-то, редко можно догадаться, что творится в его голове, но понятно, что происходит в собственной. Хотя вся атмосфера слишком странная, младший Разумовский чувствует уют, ему нравится и не хочется отталкивать брата, а хочется просто глубже провалиться в эти объятия и наконец уснуть, забыв мерзкое внутренние состояние. Нервозность Влада уходит на второй план, оставляя только собственное желание продлить этот момент как можно дольше. Давно он не испытывал подобного спокойного чувства, давно не было приятных вечеров, когда можно залезть к близнецу под руку и просто лежать, читая очередную книгу. Может просто состояние вялости так действует, и он слишком устал, от того и хочется нежиться в руках брата. В них ощущения собственной слабости уходят, заменяясь чувством полной защищенности. Влад как охранник, как его сила, как крылья, способные унести или укрыть от любой неприятности. Только слишком своенравные, неконтролируемые, безрассудные. И от них бед, наверное, больше, чем пользы, но все равно он безгранично рад, что они есть друг у друга. На пару мгновений глаза сами прикрываются, непередаваемо комфортные ощущения. Сергей слабо улыбнулся, раздумывая какие глупости лезут ему в голову. Как же ему всё-таки мало надо от близнеца, чтобы чувствовать себя спокойно, или просто отсутствие таких моментов заставляют его ценить то, что происходит сейчас. А может и вовсе на фоне общей слабости все воспринимается именно так. Реальность давно потеряла четкость, все будто в полусне, а вдруг он уже спит и это просто очень яркие картинки мира грез. Но он чувствует себя счастливым, и это ощущение настоящее. Губы близнеца еще несколько раз касаются его шеи, заставляя слегка съёжится, слишком уж странный метод примирения выбрал Влад и еще щекотно и… как-то неловко. — У тебя все нормально? — голос слегка взволнован, а поднявшаяся рука легла на затылок старшего, желая его слегка оттащить от собственной шеи. Но тот не отвечает, только сильнее уткнулся носом в его волосы, оставляя на коже легкие касания горячего дыхания, еще крепче обнимает, будто пытается удержать, а то и вовсе предупредить попытки вырваться. «Ладно…» — расслабившись лег обратно в его руки, немного смущает, такого близнец еще не делал, но если ему нравится, то Сергей в общем-то и не против. Просто странно и не более, но и для окружающих они тоже странные, значит, все в порядке, тем более уже слишком сморило, и мальчик чувствует, как балансирует на грани то ли сознания, то ли сна и реальности. Впрочем, уже неважно, еще пару мгновений и он наверняка уснет. Сергей не отгоняет и не пытается отстраниться, только смирно лежит в его объятиях, слегка прикрывая глаза, может это и есть тот самый момент. Может стоить попробовать, а вдруг близнец поймет… Влад неуверенно приподнял голову, стыдливо и неловко ухватив брата за подбородок, снова аккуратно разворачивает к себе. С ним явно что-то не так, слишком податлив и смотрит странно. Небесная голубизна глаз словно затянута легким туманом. Но вдруг на него обстановка так действует, ведь он и сам сейчас не особо рационально мыслит. Да чего уж, он давно перестал нормально думать, когда брат касался его, к счастью, тот не всегда был контактный и настроение баловаться было нечастым. И без того затянувшаяся тишина наполняется каким-то пронизывающим чувством стыда и неловкости. Они смотрят друг на друга, пристально, долго и странно… Щеки младшего мальчика слегка розовеют, а мир все сильнее плывет и сквозь него пробивается чувство неправильности, что-то не так во всем этом. Но отстраняться не хочется, а может просто нет сил, и он ждёт того, что пытается сделать близнец. Пытается, но безмерно боится. А Сергей ждёт, чего он ждет — он сам не знает, голова кружится, таблетки видимо не помогли, уже кажется стоит моргнуть и тело отключится, а брат все тянет. Мальчик не уверен хочет ли знать, почему Влад так непонятно всматривается в его губы, не знает хочет ли получить развязку сложившейся ситуации, он уже ничего не знает, но почему-то ждёт. Что бы сейчас не случилось он вряд ли оттолкнет брата. Близнец рассматривает его, гладит костяшкой указательного пальца по щеке. Эти движение необычно нежные и даже ласковые, отчего-то заставляют еще сильнее смущаться и опустить глаза в пол. Братья слишком давно молчат, но кажется понимают друг друга и при этом вовсе не понимают. Влад наклоняется ниже, дистанция становится пугающе близкой, и старший брат уже чувствует теплое, приятное дыхания Сергея на своих губах, но все ещё робеет, не зная разрешает ли Сергей себя трогать или просто ждёт, когда он отстанет. Пальцы отпускают лицо и пробегаются по волосам, обхватывают его голову, будто на каком-то первобытном рефлексе желая его удержать. Может, брат не откажет, и тогда наконец станет понятно, чего требуют навязчивые мысли, а может они сейчас просто столкнутся губами и посмеются, поняв какую глупость сделали. Или… Глаза непроизвольно закрываются и сердце, казалось бы, не может биться еще сильнее, но нет, оно готово вырваться из груди, и либо сотней бабочек вспорхнуть ввысь… Или медным колоколом оборваться, навсегда пригвоздив любые поползновения в сторону младшенького. Сейчас! Мальчик быстро наклоняется, губы брата всего лишь в нескольких сантиметрах. Грохот. Серебряный гребень лежит на полу и мальчики, молча на него смотрят, будто впервые видят и не понимают, откуда он взялся. Первым нарушает тишину Сергей, встрепенувшись, будто только что проснулся, быстро отстранился, подхватывая заколку и выпутываясь из рук брата будто бы из какого-то морока. — Уже два часа, пойдем спать? Влад слегка мнется, все еще прибывая где-то в неловком омуте мерзких желаний. Как же стыдно. Это ведь просто глупость, навязчивая идея, продиктованная какой-то сломавшейся мыслью, а он глупец, который с радостью ей следуют. Сергей все еще вопросительно смотрит, будто ожидая разрешения и теперь, глядя в эти же светлые, яркие глаза, его собственные наливаются злостью. Все. Момент упущен. Не найдя ничего лучше куда можно было бы сбросить накатившееся раздражение, мальчик вновь наклонился к плечу брата, еще такое теплое, приятное, соблазнительное… Но сейчас неимоверно бесящее своей очевидной недоступность. Недолго думая, старший брат резко укусил Сергея, злясь на него, на себя, на чертов гребень. -Ай, — мальчик резко одернулся, потирая место болезненного укуса. — Ты чего?! — Ничего! — мрачно буркнув, Влад, быстро встав, занырнул в свою кровать, с головой накрываясь одеялом и продолжая злиться. Бестолковый, глупый, наивный Сергей! Но, с другой стороны, брат ведь даже не сопротивлялся, а он сам два часа занимался какой-то ерундой, значит не так уж это все и надо было, значит не так и хотелось. Младший Разумовский еще пару минут сидя на полу, не понимая, что произошло, потирая плечо, смотрел на комок одеяла, как-то слишком нервно дышащий. Но решив, что это очередная придурь старшего близнеца, вспомнил, что ему все еще плохо, задул догорающие свечи и быстро лег к себе. — Спокойной ночи. — Ага, — очень злое и недовольное, будто сейчас они не сидели и обнимались, а потратили последние пару часов на выяснение отношений и ругань. «Ну и черт с тобой», — все настроение брат окончательно испортил всего лишь несколькими звуками. Выяснять причины и еще сильнее заморачиваться над его поведением Сергею не хотелось. Своих проблем хватает, а этот самодур, наверняка, не найдя причины поссориться, разозлился на само отсутствие причины и теперь капризничает. Усталость в этот раз быстро взяла свое, забирая Сергея в тяжелый беспокойный сон. Но за Владом спасительное забытие приходить не собиралось, оставляя мальчика рассматривать темный прямоугольник потолка. Ночь проходит бессонно и мысли бегают, вспоминая упущенный момент, но может и наоборот спасительный. Вдруг Сергей просто не понимал, что происходит, оттолкнул бы, или, что значительно хуже, Влад и вовсе опротивел ему. Тогда лучше так, хотя бы трогать себя позволяет. Но долго ли еще так можно будет? Ведь многие детские касания, которые раньше были нормой, сейчас уже уходят в разряд табу. Возможно, скоро Сергей прекратит его даже обнимать. А может так и надо. Да и вообще, это все ни что иное как вина младшего близнеца, ведь Влад не особо заинтересован во всех этих нежностях. А брат слишком ласковый и мягкий, вот он и поддается, а все эти эмоции всего лишь следствие его безотказности. Переложив всю ответственность на глупого брата, внутри стало немного легче, ведь он — несчастная жертва, которая вынуждена терпеть подобные мучения из-за неумения Сергея нормально себя вести. В этих раздумьях мальчик проворочался до рассвета, и только когда потолок начал окрашиваться в мягкий сероватый оттенок, он наконец смог уснуть.