Сухая гроза

Эдди ждет, пока Оливия закончит собирать вещи; герлскауты уже ушли, щенят унесли, но девушка еще возится с оборудованием, по-птичьи косясь на Брока одним глазом, блестящим стеклянной пуговицей. Она кусает губы, словно сдерживает улыбку; Эдди смотрит на тонкие, словно травинки, прядки, не вместившиеся в прическу и вьющиеся по шее, и сглатывает. Симбиот гуляет по телу, вызывая зуд в крови; хочется раздеться, чтобы хоть немного унять жар, поедающий вены изнутри, но Брок терпит и только улыбается Лив, чьи движения делаются все более неловкими. — Я помню про лавандовый раф и сэндвич, — говорит Эдди; Оливия мнется, смущенно поводя плечами. — Не стоит, мистер Брок, я же пошутила. — А я — нет, — в голосе пробивается рокочущий рык Венома, — я же пообещал. Разве можно нарушить слово, данное девушке? Слова отзываются резью в желудке; Эдди обманул и подставил Энн, знал, как важна для нее работа, но все равно сделал по-своему. Хорошо, что у Энн все в итоге наладилось, а вот Брок продолжает расплачиваться за свои косяки. Лив ни в чем не виновата; она не заслужила, чтобы ее во все это втягивали. Вздохнув, Эдди уже готовится придумать срочные дела, чтобы сбежать от Лив, как Веном, перехватив контроль над телом носителя, вынуждает его сделать шаг вперед и подхватить сумки Оливии. — Я помогу, — он взваливает на себя почти все оборудование фотографа, даже не чувствуя веса; девушка смотрит на него во все глаза, после чего заливается звонким, словно хрустальным, смехом и берет Эдди под руку. Брок до боли сжимает челюсти, пытаясь не дать разомлевшему Веному высунуться и облизать лицо Лив.