Сухая гроза

На диване мало места для них двоих, поэтому Оливия закидывает ноги на колени к Эдди, так, что ее ступни лежат на подлокотнике. Она подкладывает под спину подушку, держит стеклянную миску с поп-корном, пахнущим оливковым маслом, а Брок все никак не может оторваться от печенья. Оно сладкое, твердое и хрустящее; чай давно кончился, поэтому Эдди запивает шоколадным молоком; его ладонь лежит на голени Лив, просто лежит, хотя тянет помять и погладить. Фильм журналист толком не смотрит; глаза — в экран, однако различает только смену цветных картинок, крики и голоса актеров, брызги искусственной крови и вид заснеженных гор на фоне неба. Все его внимание сосредоточенно на девушке, которая сидит практически на нем. С Энн у них все развивалось более медленно и плавно, Эдди дико боялся напортачить; с Оливией не тянет осторожничать. Наоборот: хочется грызть камни и ломать лбом стены, лишь бы ее впечатлить. Наверное, это все обычаи симбиотов; Брок очень сомневается, что Лив оценит такие таланты. — Мне вот интересно, — задумчиво начинает Оливия; на экране, рассекая сугроб, несется острый акулий плавник. — Как они дышат под снегом? И плавать же невозможно, снег плотный и рыхлый… значит, они роют норы и ползают? Тогда почему у них плавники, а не лапы? — Эту тайну мы никогда не узнаем, — насмешливо хмыкает Эдди и, не сдержавшись, щекочет девушку под коленом. Лив взвизгивает, дернув ногой, подкидывает миску с поп-корном, и несколько зерен воздушной кукурузы падает на пол и на диван. — Эй, полегче, баунти хантер! — девушка, обнимая миску, притягивает колени к груди. — У меня дома, будь добр, веди себя прилично! — А что бы было неприлично, нужно выйти во двор? Или можно крыльцом ограничиться? — Брок поддевает пальцами подол юбки Лив, делая вид, что хочет его задрать. Веном вытягивает щупальце продолжением вены носителя, хочет забраться под платье девушки, но Эдди вовремя отдергивает ладонь. — Позволь, Эдди, — умоляет симбиот, — если Лив не захочет, я остановлюсь. — Если она кого-то и захочет, то точно не тебя, — цедит журналист сквозь зубы; тогда Веном в отместку практически швыряет его на девушку. Брок едва успевает выставить руки, чтобы не упасть всем телом на Оливию, которая, сдавленно пискнув, втягивает голову в плечи. — И чего это ты задумал? — спрашивает она, широко распахнув глаза. Эдди багровеет лицом, замерев над Лив; журналиста отделяет от нее только миска с поп-корном, взгляд затягивает бледной пеленой, алеют губы, которые Оливия взволнованно кусает. Эдди наклоняется чуть ниже, останавливается, следя за реакцией девушки: она не шевелится, настороженно ловя каждое движение журналиста, и тогда он продолжает. Брок придвигается все ближе и ближе к Оливии, смотрит, не отрываясь и не моргая, готовый прекратить в любой момент. Он слышит, как колотится сердце Лив, его собственный пульс пытается успеть за ним, становится жарко, воздуха будто не хватает. Симбиот растекается по всему телу носителя, соединяется с ним от кончиков ногтей до корней волос. Эдди чувствует, как дергается правое нижнее веко, и прикусывает язык, запрещая Веному в это вмешиваться. — Знаешь… — Брок говорит неразборчиво, словно пьяный. — Если я вот сейчас… лягу, то едва ли быстро встану. — А что быстро встанет? — усмехается Ливи и тут же хохочет, зардевшись, жмурится и отворачивается, когда Эдди опускает голову. Быстрый поцелуй приходится в пылающую вишневым румянцем скулу, затем — в висок, в подбородок, в лоб. Эдди целует, словно дурачась, не пытаясь поймать губы девушки; край стеклянной миски упирается ему в живот, бедро прижимается к бедру Лив, ее кудряшки мажут Брока по лицу, когда Оливия принимается крутить головой, будто уворачиваясь. Эдди, отпрянув на секунду, наклоняется, чтобы звучно чмокнуть девушку в лоб, и тихо смеется вместе с Лив, которая толкает его коленом в бок. — Отвали, громила, — требует она и бросает в Эдди поп-корном; зерна бьют его по лицу, не больно, но немного оскорбительно, и журналист коварно щурится. — Не нарывайся, малышка. Иначе зомбо-Эдди вновь выйдет на охоту. — Не смей пугать меня в моем же доме! — округляет глаза Лив и заходится смехом, стоит Броку снова вытянуть нижнюю челюсть, подражая ожившим мертвецам. — Где тут у тебя самый лакомый кусочек, малышка? Укушу-у… — хрипит парень, щелкая зубами; Оливия зажимается, заслоняясь ладонью, Эдди ревет и трется щетинистой щекой об ее пальцы, а Веном, выскользнув щупальцем из рукава Брока, забирается в волосы Лив, перебирая тугие локоны. Девушка не видит и думает, что это все Эдди, поэтому упирается коленом ему в ребра. — Щекотно, — хихикает Оливия, — или отпусти, или… — Или — что? — выдыхает парень. — Ничего! — бросает Лив и стремительно садится; Эдди не успевает среагировать — или это Веном нарочно его тормозит? — девушка бьет журналиста лбом в переносицу. Кажется, раздается хруст, в глазах темнеет, и Брок валится на спину, прижав ладонь к лицу. Теперь уже Оливия склоняется над ним. — Боже, Эдди!.. Прости, прости, пожалуйста! Сильно я тебя?.. Подожди секунду, я сейчас принесу лед! — Н-не надо, — бормочет парень, — лучше поцелуй, чтобы не сильно болело. — Совсем что ли? — восклицает Лив, однако прижимается мягкими губами к его лбу, чуть повыше места ушиба; Веном от удовольствия фырчит, словно мотор феррари, Эдди обмякает на диване и не сдерживает разочарованного вздоха, когда Оливия все-таки убегает на кухню за льдом.