Сухая гроза

Эдди бросается вперед как квотербек, однако Веном удерживает его, сковывает гранитной тяжестью ноги, вынуждая двигаться медленно, заторможено, как под водой; жилы во всем теле натягиваются, застывают мышцы, на висках вспухают, пульсируя вены, когда Брок сопротивляется симбиоту, силясь вернуть под контроль собственное тело, которое едва ощущает кончиками накалившихся нервов. — Не торопись, — рычит Веном серьезно, хватая руки Эдди изнутри. Черная субстанция, вязкая и текучая, будто минеральное масло, въедается в кровь, пропитывает кости, журналист уже не ощущает себя целым; живо только сознание, крохотный огонек в беспросветном болоте, и перед глазами все красно от бешенства и страха за Лив. От напряжения в глазу лопаются сосуды, чернота проступает на веках, расползается по коже пятнами; каждый шаг дается с трудом, но Брок упрямо продвигается вперед; красное уже не просто капает на юбку Оливии, а льется, тянется нитью. Девушка не шевелится, только мелко вздрагивает; видно, что ей очень плохо, а Веном не пускает ей, не дает помочь. Ладонь Эдди цепляется за угол мусорного бака, пальцы, черные у ногтей, сжимаются с такой силой, что мнут тронутый ржавчиной металл. Противный лязг оглашает переулок, но тонет в вое полицейской сирены, и Веном от пронзительного звука плещется в крови, немного ослабляя хватку. Броку хватает секунды, чтобы вновь стать хозяином собственного тела и подбежать к девушке, несмотря на звенящую мигрень в голове. — Осторожнее! — ревет симбиот. — Она может испугаться! — Твою мать, что ты несешь, сопля?! Кто испугается? Лив? Ты видишь, в каком она состоянии?! — рявкает парень, уже не скрываясь. Похер, если его увидят и сочтут психом, сейчас Эдди волнует только Лив, и Венома он почти не слушает. — Эдди, это моя вина. Я не хотел, но… так получилось. — Слушай, ты можешь заткнуться на пару минут?! — огрызается журналист и бережно касается плеча девушки. — Эй, Ливи… малышка, ты как? Потерпи немного, сейчас я что-нибудь соображу… — Ей нельзя в больницу, — возражает Веном, — там ничем не помогут. — И что ты, блять, предлагаешь?! Здесь ее оставить? Ты в край ебанулся?! — Не ори на меня, — гулкий бас симбиота заполняет голову, давит на барабанные перепонки, и Брок прижимает ладони к вискам. — Я этого не планировал! Ну, знаешь, такое и у людей иногда случается… — Ты о чем?.. — нервно тянет Эдди, облизывая пересохшие губы. — Ты что?.. Ты опять?!.. Ты… ты знаешь, кто ты?! Ты херов мудила, Веном! Блять, ты же мне обещал! — Прости, — гудит Веном, скользя жидким холодом по венам, — я правда не хотел, но когда вы с Лив поцеловались, было столько гормонов… слишком большой выброс эндорфина, и… — Пиздец, — изрекает Эдди, запуская пальцы в волосы, — это просто пиздец. Ты хоть понимаешь, что натворил? И что теперь делать? Как быть с Лив? Как я ей все объясню?! — Я могу с ней поговорить, — с готовностью предлогает Веном, но Брок строптиво дергает подбородком. — Не надо! Ты уже натворил достаточно! Лучше скажи, как нам теперь достать из Лив твою… твоего… ребенка?.. — Зачем? — удивиляетсясимбиот. Парень яростно всплескивает руками, не заботясь о том, что практически кричит на весь переулок. — Затем, блять, что не всем нравится ходить с подселенцем в собственной печени! Думаешь, Лив обрадуется тому, что в ее теле поселилась космическая глиста?! — Не ругай малыша. Он ни в чем не виноват! — Правильно, во всем виноват ты, инопланетный плевок. Чтобы я еще хоть раз поверил твоему слову. Пиздабол ты, Веном. Просто гребаный, лживый пиздабол, и после такого ни одному твоему обещанию нельзя верить. — Ну… может, все обойдется? — симбиот робко высовывается из уха журналиста. — Энн же нормально отреагировала. А Лив добрая, щеночков любит. Разве я хуже собаки? — Ты хуже чумы и ядерной войны вместе взятых, — презрительно выплевывает Эдди; его самого колотит от гнева, от давящей паники, от тревоги за Оливию; что будет, когда она узнает… поймет, чем стала? Вдруг этот паразит окажется еще хуже Карнажа, или начнет отторгать тело Лив, и тогда… Парень болезненно жмурится, трясет головой, отмахивается от Венома, который, утешая, тычется выпуклым лбом ему в щеку. Это он виноват; не симбиот, а Эдди, который слишком расслабился, прямо как в прошлый раз с Кэссиди. Но ведь сегодня не было ни крови, ни укусов, они с Лив только поцеловались. Неужели этого оказалось достаточно? — Эдди, — Веном легонько прихватывает кончиками зубов ухо журналиста, — надо уходить. Давай отнесем Лив к нам домой, там и так бардак, если малыш немного намусорит, то не страшно… я сам все уберу. — В самом деле? Что-то в последнее время это мне за тобой разгребать все приходится, — у Брока еще есть, что высказать симбиоту, однако не может стоять и орать на Венома, пусть и за дело, когда Оливию чуть на изнанку не выворачивает. Потерев ладонью лицо, парень тянется к Лив без малейшей осторожности, но отдергивает руки, когда девушку начинает колотить, будто в припадке. Оливия запрокидывает голову, судорожно захрипев, совсем оседает на асфальт, пачкая платье, и сучит вытянутыми ногами. Эдди пытается удержать ее щиколотки, однако Лив извивается с такой силой, что Брока ведет в сторону, едва не протаскивает по земле, когда Оливия внезапно подскакивает, чуть не заехав подошвой сандалии по лицу журналиста. Качаясь из стороны в сторону, уронив безвольные руки, девушка испуганно смотрит на Брока, которому от вида крови, запекшейся под ее носом, хочется сломать себе челюсть. — Малышка, не бойся, — шепчет он, жалко улыбнувшись, — все будет хорошо… — Эдди, — беспомощно стонет Лив за секунду до того, как ее глаза затягивает белесой пленкой. Тень растекается вокруг век, девушка пятится на нетвердых ногах, и маслянистая субстанция, ярко-алая, будто свежая артериальная кровь, начинает затягивать ее кожу, тянется, сплетается узлами, растет и ширится, поглощая собой Оливию. Девушка успевает только вздохнуть перед тем, как симбиот выходит наружу. Раскинув когтистые жилистые руки, симбиот, высокий и тонкий, какой-то даже изящный по сравнению с грузным Веномом, смотрит на Эдди раскосыми молочно-белыми глазами без зрачков и, распахнув широкую пасть, ревет, брызгая слюной и исступленно кромсая когтями воздух. Веном страдальчески воет, забираясь носителю под кору головного мозга. — Твою мать… опять красный… но он с Лив, поэтому все будет… Симбиоту не дают договорить: с гортанным ревом паразит, занявший тело Оливии, хватает Эдди за воротник куртки и, размахнувшись, швыряет журналиста в стену. В полете Брок меняется, выпуская Венома. Они переворачиваются в воздухе, ловко приземляясь на две ноги; асфальт трескается под их ступнями, по земле прокатывается дрожь, а красный симбиот, рыча, с силой отталкивается от земли, в один прыжок достигая второго этажа. Когти выбивают пыль из кирпичей, симбиот проворно карабкается вверх. Он цепляется за подоконник, заставленный горшками с геранью, подтягивается и снова прыгает, на сей раз дотягиваясь уже до крыши. Веном, хищно облизнув клыки, выбрасывает черное лоснящееся щупальце.