Созвездие вальса

[1] Медленно вдохнув холодный разреженный воздух, часовая подняла голову. Казалось, бы, мир Оутертейла стабилен и неизменен в красоте чарующего неба. Для тех, кто приходил сюда полюбоваться звездами, это было прекрасным времяпровождением. Звезды она любила, также как и другие монстры, но это чувство вместе с тем веяло тоской и тревогой: ведь где-то там, в восточной части созвездия Ориона находился их родной дом, куда они так стремятся вернуться. Но вернутся ли, на самом деле, неизвестно. Все зависит от проклятой решимости последнего ребенка, который явно еще где-то еще на путик к ним, в миллионах световых лет. А зависит главным образом потому, что даже вся вместе взятая существующая магия монстров абсолютно бессильна против одной человеческой души с чистой решимостью. Несправедливо. Если говорить о красотах, то и тут имелся один минус: само наличие этих светил тянуло как магнитом чужаков. Поначалу она была рада таким визитам. Еще бы! Кто бы отказался увидеть другого себя из альтернативной реальности? Но с каждым пришедшим сюда гостем смотрящая постепенно понимала, что лучше бы никогда не встречала их вовсе. Не от хорошей жизни появлялись тут такие посетители. У каждого оказывалась не самая хорошая судьба, а иногда и не самая уравновешенная психика. Куча психов, убийц и отшельников регулярно посещали это место. Она видела их слезы, слышала крики отчаяния. Боль утраты, откровения о содеянных преступлениях… Всё, что девушка могла сделать для таких созданий - дать возможность побыть наедине с собой. Если Оутертейл оказался единственным местом в мультивселенной где можно поплакаться, то в праве ли она отказывать в этом? Чужаки негласно называли ее Оутер, как, наверное, и принято было называть какого-либо альтернативного Санса в честь своего мира. Возможно, это помогало избежать путаницы да и проще определить из какой ау тот или иной монстр или человек. По большей части, ей было все равно как ее называли, поскольку не особо любила свое имя. Вернее, производное от имени. К тому же, раз ее называли производным именем, то означало, что живых после той катастрофы в Ядре действительно не осталось, и девушка могла жить спокойно. Относительно спокойно. Оутер всегда держалась на почтительном расстоянии, но чинно отстаивала свой пост, держа всех прибывших в поле зрения. Обычно такое не длилось долго: дав волю эмоциям, путешественники успокаивались, остужая таким образом свою голову, а после уходили прочь. Но с недавних пор приходящих сюда становилось все больше и больше. Это настораживало, поскольку местные монстры стали испытывать неудобства при виде снующих туда-сюда незваных гостей, которые подходили к их территории слишком близко. Настоящие неприятности начались, когда не самые добросовестные чужаки начинали вести себя шумно, а то и вовсе развязно и приходилось вмешиваться. Оутер нельзя было назвать слабой. Она могла быть грубой и имела весьма тяжелую руку. Вот уж в чем несравненный плюс ее широкостной комплекции. Но если раньше девушка просто уставала, то теперь просто выматывалась от свалившейся нагрузки. Почти всегда хотелось спать. Но сон не шел, только навязчивая дремота, которая наваливалась стоило ей в изнеможении присесть у какой-нибудь из своих штабных будок. Нужно было что-то предпринять. И как можно скорее. Кто бы мог подумать, что решение проблемы найдется среди этих самых чужаков? Тогда она и столкнулась с ним на одной из разборок. Потрепанный, уставший, дурно пахнущий скелет бесшумно оказался рядом и угрожающей тенью навис над нарушителями. Его впалые глазницы источали черную густую жидкость, но тусклый огонек зрачков, казалось, гипнотизировал их, словно держа на прицеле. И этого оказалось достаточно, чтобы присутствующие притихли и в страхе попятились назад. Промямлив какие-то извинения, нарушители спокойствия в итоге пропали с горизонта, прихватив с собой свой мусор и бутылки со спиртным. Да, одного только убийственного вида этого плохого парня хватило, чтобы здесь водворился порядок. На слова благодарности ее спаситель не обратил особого внимания: лишь махнул в знак понимания и пошел мимо, заковыляв стелющейся походкой вниз, в сторону самых темных неприглядных мест пустоши. Едва дойдя до скалистого выступа одного из архипелагов, скелет тяжело рухнул наземь и громко простонал от боли. Почуяв неладное, Оутер не задумываясь кинулась к нему. Физически он был еще плох, чем ей казалось: искалеченное тело пестрило многочисленными переломами, ссадинами и увечьями. Скрюченные в агонии пальцы с сильнейшими потертостями тянулись к собственной душе, находящейся вне тела. Она рябила, периодически то принимая форму сердца, то какого-то подобия мишени. Он пытался отползти от нее, прогнать прочь, но вскоре сдался, поняв, что девушка была слишком упрямой и со своей территории не уйдет, следовательно, не оставит и его. Протянув к ней руку, парень ухватился за ее одежду, и, чуть улыбнувшись, принялся травить какие-то нелепые шутки и пересказывать всякие детские потешки и небылицы, которых одним звездам только известно где понабрался в таком количестве. Когда его состояние улучшилось, притих и забылся сном. Самым беспечным сном, на какой только способен монстр, страдающий от тяжести собственных грехов. После того случая часовая видела Киллера неоднократно. Иногда он пытался разговорить ее, но чаще всего держался самых укромных невзрачных мест. Лишь алое свечение души выдавало его присутствие. Когда Оутер не могла разрешить особо конфликтные ситуации, вновь помогал ей, не требуя ничего взамен. Мысленно девушка благодарила его, но относилась к нему с опаской. Все-таки он пугал не сколько своим видом в виде черных изливающихся потеков из глазниц, сколько своей непредсказуемостью и весьма острым языком. С каждым днем она замечала, что Киллер стал бывать здесь все чаще. Но его состояние оставляло желать лучшего: парень приходил и буквально падал к ее ногам, моментально проваливаясь в сон. Проспать он мог так практически сутки не вставая с места, а после уходил вновь. Ответа добиться было невозможно: как всегда отшучивался или увиливал. Так что, происходящее с ним тревожило не на шутку. Что с ним, звезды упади, вообще происходило? Пролил свет на ситуацию пришедший вместе с ним его друг, Колор (так назвался странный скелет с цветным пламенем из рассеченного черепа), который и поведал ей все. Упрямо стоящий на своем, Киллер, еще в своем мире больше сотни раз терпел геноцид за геноцидом человека, а после – сломался, пересек ту самую опасную черту, какую клялся не переступать. О том, как его душа наполнилась решимостью и стала уязвимой частью для того, кому нужен подчиненный. Так он стал наемником, убийцей, линчевателем без тормозов. Идеальная пешка для некоего повелителя кошмаров. Также Колор поведал о том, о чем сам немного знал о делах мультивселенной: о ее порядке и укладе. Это позволило Оутер расставить все точки над «и», собрать общую картину, которую она пыталась сложить в голове, исходя из ранее услышанного и увиденного. Дудлсфера, антипустота, противостояние между защитниками и бандой повелителя кошмаров… Борьба за альтернативные миры закончилась распадом команды Найтмера и этот скелет оказался последним монстром, которого тот не желал отпускать. Колору пришлось пойти на хитрость, чтобы вытянуть того из цепкой хватки осьминожьих щупалец босса. Видя то, насколько сильно цветной скелет печется о своем друге, смотрящая дала согласие на то, чтобы Киллер мог оставаться в Оутертейле. Потому, когда эксперименты с душой в его мире заканчивались, он возвращался в одну из заброшенных пещер на окраине Сноудина, где никто не мог бы его заметить. Зачем она разрешила ему остаться? Кто знает. Киллер явно был не из тех, кто доверился бы незнакомому монстру, но все же подпустил к себе, позволив быть рядом. Он первым пришел на помощь и продолжал помогать, несмотря на то, что сам испытывал страшные мучения. И этот факт заставил задуматься о многих вещах касательно собственной отрешенности и холодности к другим путникам. Все-таки не все же были плохими монстрами, ведь так? Совсем не важно, кто к какому миру принадлежал. Ведь все они находятся под одним небом - под «общей крышей» одной мультивселенной. И, конечно же, тайное рано или поздно становится явным. После того как ему стало лучше, Киллер заимел привычку ходить за ней повсюду, явно желая чтобы его заметили остальные. И, разумеется, на такого прилипалу обратили внимание местные зеваки и доложили Азгору. Оутер не осталось выбора кроме как взять за шкирку свой источник проблем и самолично прийти с ними в замок. Смотрящая знала, что короля беспокоили визиты чужаков, поскольку народ оказывался совершенно беззащитен против угрозы извне. Так что Пушистик ничего лучшего не смог придумать, кроме как предложить Киллеру кров и жилье в обмен на его «услуги». Можно сказать, что он нанял бывшего головореза, если упустить из внимания тот факт, что парень не особо нуждался в чьем-то одобрении для собственных действий. Однако присягу он принял как положено и даже покаялся перед ней за свои тяжкие грехи. Так ступивший на свой пост новый особый часовой оказался под ее «покровительством» и самого короля. Если задачей Оутер и ее брата по-прежнему было нести пост дабы не прокараулить прибытие последнего человека, то у Киллера значилось патрулирование пустошей и «урегулирование порядка». И с этим он справлялся отлично, показывая свои превосходные навыки и приобретенный опыт. Он умел красться как мышь, скользить как тень, сливаться с окружением, использовать грубую силу в умеренных количествах и острый язык. И, действительно, стало куда спокойнее. Ну, относительно спокойнее, учитывая тот факт, что новый часовой одним только своим присутствием наводил шуму в землях Оутертейла. Как местные отнеслись к появлению еще одного Санса? Крайне неоднозначно, как и она сама. Монстры по своей природы добры, полны милосердия и любви, но не слепы. Многие сторонились, но не рискнули оспаривать решение короля Пушистика. Что до Киллера, то тот казался равнодушным к шепоткам за спиной. Он достаточно быстро нашел общий язык с королевской стражей Сноудина, также его достаточно часто можно увидеть в кампании Напстаблука или зависающим с Альфис. С первым он любил обсуждать электронную музыку. Вторую же активно снабжал особой мангой и всякими гиковскими штучками, к которым Оутер не проявляла никакого интереса. Складывалось ощущение, что Киллер хотел нагнать упущенное, вернувшись в то самое время, когда еще был самым обычным скелетом. И выглядел весьма довольным собой. Она могла бы также порадоваться за него, если бы не одно «но». Папирус. Ее брат был в восторге с тех пор как узнал, что в их краях прижился еще один представитель их расы. Укол ревности не заставил себя ждать: ведь так и должно быть, верно? Санс и Папирус, два скелебро, искренне любящих друг друга? Папирус наверняка тоже с самого начала мечтал именно о брате. Как и отец. И наблюдая за этим парнем, она все больше понимала, что в таком неспокойном мире как этот, бывшему убийце действительно здесь самое место. Он опытен и скрытен, и даже ее собственные успехи никогда не приблизятся к его уровню. Съежившись, она потупила взгляд, всматриваясь в холодную завесу небес. Для нее не впервой быть на вторых ролях. Таков уж ее, Сансары, вечный круговорот… Очнувшись от раздумий, Оутер поспешно заозиралась по сторонам: как бы ни было тяжело самой, ей не следовало давать волю эмоциям и уж тем более отвлекаться. Одно дело притворяться, а другое - потерять бдительность. Особенно здесь, в пустоши. Ей вообще нельзя давать волю эмоциям. Ни в коем случае. Хотя… такую слабину она могла себе позволить, когда в этих землях оказывался еще один гость. Оутертейл был также особым местом уединения для одного черного скелета, который всегда приходил один, и чаще всего сидел в самой отдаленной части архипелагов. Черный скелет всегда сидел там или неспешно прогуливался, стараясь не попадаться никому на глаза. Она слышала о том, что Эррор был разрушителем миров, что он злобный безжалостный монстр и агрессор. Но, сколько наблюдала за ним, ощущала в нем лишь одиночество и тоску. Они часто видели друг друга на почтительном расстоянии и всегда хранили молчание. Легкий кивок был их приветствием и венцом общения и подобное их вполне устраивало. Он не был настроен на разговор, а она всегда поглощена заботами. Одно радовало - если разрушитель находился здесь, то с уверенностью можно было сказать о том, что пока тот здесь, никто не сунется в эту часть пустоши. Но однажды на одной из своих прогулок Эррор решил таки заговорить с ней. Отдаленно. Непринужденно. Его голос был плохо разборчив из-за глючных помех, но часовая улыбалась и поддержала эту простую тему разговора не столь значимую для нее, но важную для него. Они по-прежнему сохраняли большую дистанцию: все-таки её также предупреждали о том, что излишний контакт с ним может повлечь за собой губительные последствия. Черный скелет также подтвердил эти слова, добавив, что обязательно уничтожит и ее мир, но сделает это в последнюю очередь. Возможно, перед своей кончиной. Девушка не смела оспаривать его мнение, видя, насколько собеседник имел понурый, обреченный вид. Их беседа тогда прошла мирно, они сидели на расстоянии, болтая о всякой ерунде и каламбуря. Наконец, Эррор медленно поднялся и, поблагодарив ее за чудесное проведенное время, ушел через глючный портал. И после этого разговора она его больше не видела уже больше месяца. Интересно, все ли с ним в порядке? Обычно он не пропадал с горизонта надолго. Все-таки глупо отрицать и лгать самой себе о том, что она не будет рада этому парню. Да уж, видимо, такова участь Оутертейла: быть самым посещаемым местом, находившимся под присмотром самых отъявленных авторитетных убийц. Поежившись от холода космического ветра, она плотнее укуталась в свою куртку и натянула до упора свой пушистый капюшон. Этот край был не только прекрасным, но и суровым местом: в нижних слоях атмосферы царила более устойчивая теплая температура, чего не скажешь о совсем дальних участках. Чем выше взбираешься, тем сильнее ощущаешь непостоянство холодного космоса. И лишь едва уловимый невооруженным глазом магический барьер, простирающийся вдоль всей оболочки стратосферы Эббот, служил напоминанием того, что край их безграничных высот все же существует. Потому ей стоило побыстрее завершить свой долгий обход. Хотелось по-настоящему расслабиться и попить чаю в уютной обстановке. И как хорошо, что в ее мире есть один монстр, который всегда готов встретить согреть дружеской беседой и новыми шутками. Только для Оутер была открыта та самая таинственная дверь, таящая в себе множество секретов и тепло домашнего очага. [2] Дом смотрительницы Руин встретил ее привычным уютом и ароматом вкусной выпечки. Оутер сидела в уютной гостиной, на одном из старых кресел, что располагались возле камина. Пододвинувшись к огню поближе, она с наслаждением протянула свои заиндевевшие руки к огню. Часовая привыкла к холодам, но ни за что не променяла бы тепло здешнего домашнего очага на вечный холод космоса. К тому же, именно здесь Оутер могла по-настоящему быть сама собой: без притворства, без той натянутой улыбки на лице. Так уж вышло, что общение для нее и для старой леди стало настолько близким, что в какой-то момент тук-тук шуток оказалось недостаточно. В один прекрасный день массивная дверь отворилась и они смогли вживую увидеть друг друга. С тех пор часовая и бывшая королева стали по-настоящему неразлучны и проводили досуг вместе. Они читали вместе книги, писали свежие шутки, придумывали новые каламбуры. Девушка также делилась с ней свежими новостями, приносила свежих улиток. Ториель рассказывала о том, что происходило в Руинах, помогала по самым разным жизненным вопросам. Все-таки помимо не имеющего для нее особого значения титула, она была и заботливой мамой. А мама всегда остается мамой, даже после потери собственных детей. Последнее Оутер ощущала особенно остро, поскольку сама с детства не знала подобной любви и потому оказалась не против проявления родительской заботы по отношению к ней. Сейчас часовая была предоставлена сама себе, пока хозяйка дома творила чудеса готовки. Она могла бы помочь ей на кухне, но, учитывая, что Ториель использует собственную огненную магию, не рискнула бы лишний раз лезть под руку. Да и невольно вспоминались уроки готовки Андайн, которая точно могла задать жару. — Еще пара минут и пирог будет готов, — прозвучало из кухни и хозяйка дома появилась на пороге с чайным сервизом в руках. Улыбнувшись, она аккуратно разложила посуду на стол и, поправив чуть съехавший белоснежный фартук, добавила: — А еще я успела закончить то, что обещала. — Как? Уже? Прошла всего пара дней с того дня как она обратилась к ней за помощью с подготовкой к танцам. Если специальные книжки они нашли без труда, как и репетитора в Новом Доме, то вот с нарядом появилась проблема. А все из-за ее нестандартной фигуры. Это при том, что она скелет, да. Пусть всегда этот факт обращался в шутку, на душе оставался неприятный осадок. Невольно вспоминалась Инк, которая, по словам Киллера, долго скрывала свой пол под слоем многочисленной одежды, поскольку ее комплекция считалась нормальной по меркам ее расы. По сравнению с ней Оутер действительно выглядела крупнее, несколько шире в плечах. Потому ей не особо было нужно как-то маскироваться или натягивать гору тряпок на себя, чтобы притворяться. Ограничивалась своей пушистой теплой курткой. Как говорится, Санс есть Санс, каким и должен быть. Ничего особенного, а значит никаких расспросов и меньше интереса со стороны чужаков. Однако из-за этого конкурса танцев в некоем Дэнстейле, ей пришлось крепко задуматься. По словам разрушителя и других, Оутертейл считался самой красивым миром из всех существующих. Звучит весьма внушительно, а значит ей следовало придумать в чем ей пойти туда, ведь повседневная одежда тут точно не подходила. Потому, она и обратилась за помощью к своей подруге. И, похоже, что она довольно быстро смогла помочь ей. — Да, все оказалось не настолько сложным как мы думали, — произнесла Ториель, словно читая ее мысли. Выглянув из-за кухни и указав на один из шкафов с книгами, добавила: — Оно вот там. Я рискнула добавить еще несколько деталей к наряду. Надеюсь, тебе понравится. Изменения? Звучит интересно. Девушка крайне скептично относилась ко всем брендовым МТТ-штучкам, которые ей настоятельно рекомендовал брат. Да и нужно было как-то экономить бюджет, не ущемляя порывы счастья Папируса. Потому приобрести наряд в лавке у Кетти и Бретти ей показалось не такой уж плохой идеей. Лучше довериться в таком деле более опытному монстру, знающему толк. По крайней мере, вальс, который Оутер так нравился своим завораживающим стилем казался достойным выбором для выступления. Для нее он был идеальным воплощением самого значения танца. Именно вальс разучивали в школе Нового Дома, а представители королевской знати так и вовсе знакомы с ним едва ли не с детства. Шик и блеск моды приходит и уходит, чего не скажешь о неустаревающей классике. Она бессмертна. Так что в плане выбора у нее не оставалось сомнений. Подойдя к одному из шкафов, часовая привстала на цыпочки и дотянулась до знакомого черного кожаного чехла, в котором находилось то самое платье. Сняв его с крючка, Оутер осторожно села обратно в кресло и осторожно открыла, потянув молнию на себя. И тут же потеряла дар речи от увиденного. Некогда бесформенное вытянутое тряпье теперь оказалось четко поделенным на корсет и пачку. Все следовало по всем правилам пошива, которые они вместе вычитали, когда занимались первыми примерками. Вместо длинных рукавов на наряде красовались оборки в виде тонких золотистых лент. А тянущийся вдоль талии шелковый пояс, ранее сложенный в несколько нелепых слоев, превратился в роскошную накидку-вуаль. Глубокое декольте, складки из фатина оказались бережно собраны вместе и крепились к платью, образуя причудливую драпировку… Низ платья имел пушистый золотистый мех, аккуратно прошитый тонкой золотой тесьмой по краю. Это действительно ее платье? Не веря в увиденное, она хлопнула себя пару раз. Нет, точно не сон… Да, оно. Все еще не веря она впилась пальцами в переливающуюся ткань подобно звездам. Ториель проделала титаническую работу за каких-то пару дней и проявила чудеса смекалки: даже те когда-то длинные рукава от платья никуда не делись: они лежали рядом и теперь походили на… Гетры? Да, именно так. Полосатые гетры с все тем же пришитым золотистым мехом. Теперь те большие помпоны на шнуровке действительно смотрелись к месту. Но достойна ли она такого подарка? Да, они дружат, но… Может быть, здесь ошибка и там был другой чехол, в котором по-прежнему лежит ее старый наряд? Может быть… — Ну как? Знаешь, я давно хотела найти старой одежде применение и, похоже, оно пришлось к месту. Значит, все-таки это оно. И оно идеально. Слишком идеально. Но что если она подведет их? На нее ведь нельзя положиться… [3] — Разумеется. Чего еще ожидать от пустого места? — Его высокий голос и презрительный взгляд пронизывали насквозь. — Но ведь я лишь хотела помочь… Жалкая попытка оправдаться перед собственным создателем оказалась тщетна. — И этого оказалось достаточно, чтобы подтвердить гипотезу о дестабилизации твоего генома. Я допустил ошибку в эксперименте и теперь пожинаю плоды. Радуйся, Сансара, что я настолько великодушен, чтобы позволить тебе жить. Осознание суровой правды полоснуло душу нестерпимой болью. Она не была нужна ему. Не нужна своему отцу, что всегда мечтал о сыне. Она слабая и бесполезная, обрекающая всех на поражение. Ведь на самом деле именно поэтому король Пушистик взял Киллера на ее место, ведь так? Он отлично справляется с ее работой. Тогда зачем ей пытается стать лучше? Чтобы по-прежнему быть любящей сестрой? Или лучшей смотрящей? Или дочерью, достойной своего усопшего отца? — Ты всегда будешь бесполезной. Я никогда не смогу на тебя положиться, даже когда буду нуждаться в этом больше всего. — … — Лучше бы тебя вовсе не существовало. Монстры ведь сделаны из любви, надежды и сострадания. Тогда почему от него исходит губительный холод, заставляющий свет ее собственной души гаснуть? Он был прав в ее бесполезности. Ведь то, что произошло тогда — ее вина. Возможно, этого бы не случилось, если бы ее не существовало. Она всегда сплошное «не». Недостаточно сильная. Недостаточно умная. Тогда в чем смысл… Зачем вообще пытаться стремиться хоть к чему-то? — Ох, дорогая… Что с тобой? Раздавшийся рядом голос вывел из потока собственных мыслей. Она резко дернулась и не сразу поняла, что находится рядом с хозяйкой дома. Что-то теплое стекало по щекам, а горло отдавало нестерпимой горечью. —Иди сюда, — произнесла Ториель и склонилась, нежно обняв её. Скрипнув зубами, та едва сдержалась, чтобы не заплакать навзрыд. Оутер не любила когда ее утешали, поскольку сама не могла после этого остановиться. Именно так работали ее эмоции. Крики и угрозы подействовали бы куда лучше и могли бы действительно устранить поток никому ненужных слез. К счастью, Тори умела успокаивать не только обнимашками. — Ну-ну, кто же мою девочку обидел?– произнесла она, нежно проворковав. Отстранившись, она воинствующе выпрямилась и закатала рукава своего длинного платья.— Неужели это из-за того скелета? Хочешь, я зад ему надеру? Такой неожиданный вопрос подействовал отрезвляюще. В голове тут же представилось как добрая старая леди отворяет дверь Руин и хорошенько надирает костяной зад одному из лучших бывших убийц мультиверса. Самая подходящая карма для него. Прыснув, Оутер тихо засмеялась, смахивая приставшие слезы. Звезды, Ториель точно знает, что сказать в нужный момент. — Нет, Киллер тут не причем,— проговорила она, успокаиваясь. Душу еще неприятно щипало, но не так сильно как минуту назад. — Но я передам твои слова. Глядишь, уймет свою привычку убивать другим настроение. Ториель согласно кивнула в ответ. — Раз так, то лучше пойдем за стол. Ирисково-коричный пирог уже заждался. И уговаривать не пришлось. Очаг мирно потрескивал, возвращая спокойствие и прежний уют который дарил этот дом. [2] Во время чаепития и поедания пирога, Ториель как обычно завела разговор о том, что происходило в Руинах и то, что она успела вычитать нового из книг, которые принесла Оутер из библеотебки в прошлый четверг. Многие человеческие термины и определения были ей до сих пор непонятны, а потому старая леди с удовольствием просвящала ее в самые разные аспекты гуманитарных наук. Все-таки она всегда мечтала быть учителем. В ответ Оутер делилась о том, что происходило по ту сторону двери. Наконец, когда разговор оказался более оживленным, а тук-тук шутки смоги сбросить напряжение, Ториель решила вернуться к теме их предыдущего разговора. — Итак… Расскажешь, что тебя беспокоит? — спросила она, отставляя кружку. Вздохнув, девушка опустила глаза. Она знала, что та все равно расспросит об этом. Но что ей ответить? Поведать о прошлом, воспоминания о которых никто не помнит, не имело смысла. А то, что происходит по ту сторону двери она и так знает, пусть и без излишних подробностей. — Ничего, все хорошо, правда, — ответила она, выдавив улыбку. Нахмурившись, старшая подруга лишь покачала головой. Конечно, она не поверила ей. Но не стоило расстраивать ее: ей и своих переживаний и кошмаров хватает. Невольно задержав взгляд на детском стуле, стоящем рядом, Оутер тихо произнесла: — Просто… Это оказалось слишком приятной неожиданностью и я расчувствовалась. Это было правдой, пусть и отчасти. Ей ведь никто никогда подарков не делал. Кроме брата, конечно же, который периодически дарил ей всевозможные аппликации из спагетти. Пусть они и могли общаться и делиться сокровенным, но никогда не затрагивали прошлого и не лезли в душу без спроса. Только подбадривали друг друга как могли. — Понимаю, дорогая. Я сама родом из простой семьи и воспитана так, что думала о себе только в последнюю очередь. И я вижу, что ты очень сильно любишь брата и заботишься о нем, отдавая всю себя, без остатка, также как делает любящая мать. Потому я решила помочь тебе, в меру своих сил и возможностей. Ведь показать то, что ты ценишь кого-то нужно не только словами. Оутер понимала, что та имеет ввиду. Папирус ведь привязан к ней не меньше, чем она к нему. — Так что тебе стоит беречь себя, — подытожила Ториель, наливая еще чая в кружки. — Я думала, что с приходом нового часового у тебя станет больше свободного времени для себя. О, ей бы тоже этого хотелось. — Киллер помогает, более чем. Но все же иногда доставляет неприятности, — произнесла часовая, потягивая ароматный напиток. Этот костеголовый прилипала не только поднимал на уши весь архипелаг и окрестности, но и успешно сувал свой любопытный нос куда не следует. Так или иначе, дорога в МТТ-курорт ему теперь точно закрыта, после того как додумался в прямом эфире жонглировать ножами для готовки, потешаясь над Метатоном. Тот, в отместку за украденное внимание к своей персоне и за случайно разбитые яйца для готовки, принялся возмещать ущерб с помощью новой фирменной бензопилы. Может быть, решение короля о назначении нового неизвестного монстра из другого мира было несколько преждевременным? Все-таки состояние Киллера неустойчиво, как и говорил его цветастый друг. Что если его переклинит как недавно в Ватерфолле? В конце концов, она ему не нянька, но несет за него ответственность. — Вот как… — протянула Ториель, наблюдая за собеседницей. — Раз ты его защищаешь, то хочу тебя спросить вот о чем. Что ты о нем думаешь? Такой вопрос заставил ее неожиданно резко сглотнуть напиток. По закону подлости, чай не вылетел назад, а пошел вниз по костям, обжигая нутро. Она замерла и инстинктивно вытянулась от столь неприятного ощущения. Наконец, когда оно прошло, Оутер судорожно разошлась в приступе кашля. — Что я о нем думаю?— прохрипела она, переспрашивая. — Да. Как ты к нему к относишься? — Хозяйка дома прищурилась, прожигая ее любопытным взглядом. Звезды, почему разговор вообще свернул в эту сторону? Он что, подговорил ее? Как мелочно, подкатывать таким образом. — Я считаю, что он несносный скелет, который отнял мою работу, — буркнула она, крепче вжимаясь в спинку своего стула. И оторопела, поняв, что ее подруга смеется. — Тори! — Прости-прости, но у тебя все на лице написано. Всю ее невозмутимость как рукой сняло. Отлично. Просто отлично. — И ты туда же. Хотя бы ты можешь сказать, что с моим лицом не так?! Хихикнув, та лишь загадочно улыбнулась, наслаждаясь тем, как лицо собеседницы приобретает пунцовый оттенок. — Полагаю, он молод и горяч? — Скорее ленив и надоедлив, — проворчала Оутер в ответ, моля звезды о том, чтобы женский разговор точно не состоялся. Хотя бы не сегодня. Но, похоже, что это было бесполезно. — Уверена? — Да. Сомнений быть не могло: чей-то болтливый язык и здесь успел побывать. Ничего, он еще поплатится сполна. Вжавшись плотнее в стул, девушка готовилась к очередной атаке, но ее не последовало: пожав плечами, хозяйка дома сделала вид, что занята помешиванием остатками содержимого своей чашки. Девушка понимала, что Ториель хочет как лучше, но это явный перебор. Тем более Оутер еще не отошла от того, чем закончились ее попытки завести отношения с немногословным, но, безусловно, горячим барменом. Что до представителя своей расы, то она не собиралась сходиться с ним. — Тори, Киллер не то чтобы мне не не нравится. Он просто... Иногда слишком надоедает. Хуже всего то, что над его каламбурами в мой адрес все смеются. Даже над моими шутками никто так не реагировал. — Может быть, дело вовсе не в шутках? — Это исключено, — отрезала она, отведя взгляд. В целом, скелет не проявлял агрессии к окружающим. Если бы не его убитый внешний вид и перепады настроения, то можно сказать, что вел себя как самый обыкновенный лентяй— спал на рабочем месте, распивал кетчуп и бросал кости стражникам. К местным монстрам он был добродушен, чего не скажешь о чужаках: если кто-то по его мнению переходил черту дозволенного, тогда начинал вытворять такое, что от увиденного невольно душа уходила в пятки. И очень хорошо, что хранительница Руин не видела его выражение лица в такой момент. — Попробуй посмотреть на него под другим углом. Может быть… Нет, не нужно ее сводить с кем-либо. Если он не выходит из ее головы все двадцать четыре часа в сутки, не означает, что из них получится пара. — Он убийца, который уничтожил родной дом собственными руками. И то, что он творил в других мирах... Это ничего не изменит и не исправит. И тут же осеклась, поняв, что сболтнула на эмоциях лишнего. Она не рассказывала ей о том, насколько оказывалось темным его прошлое. Но сделанного не воротишь. Вздохнув, Оутер отодвинула от себя тарелку и в нерешительности подняла глаза на свою собеседницу. Как и ожидалось, та выглядела потрясенной услышанным. Ее губы дрожали, но она старалась взять себя в руки. Повисшая тишина была неловкой. Оутер вздохнула. Как бывший судья, Киллер совершенно четко понимал, что даже сделанный им сброс своего мира не спасал положение. Ведь последствия геноцида нельзя исправить. Потому, когда на него накатывали особо тяжелые приступы вины, он держался в стороне, стараясь не столкнуться ни с кем из монстров. Подобные перепады настроения часовая замечала достаточно быстро и спроваживала своего подопечного на отдых, подменяя на посту. Ведь если он сорвется, кто знает, что произойдет тогда? Оутертейл может постичь та же участь и это страшнее всего. Жалобно скрипнул стул и хозяйка дома медленно поднялась со своего места. — Слишком много всего происходит за пределами Руин... — Сгорбившись, она неотрывно смотрела на плещущийся огонь в камине. — Я знаю, что ты не застала времена моего с Азгором правления, но, после того как я потеряла своих детей, что-то умерло во мне. И наши шутки через дверь, разговоры здесь… Это единственное, что согревает меня каждый день. Словно в подтверждение ее слов, огонь заплясал, потрескивая своими языками. Она продолжила: — Но то, что я узнала через тебя о других мирах, заставляет меня ощущать смешанные чувства. Все эти создания также несчастны как и мы... Страдания вымораживают и их души, постепенно вытягивая огонь жизни, данный им с рождения. И если это происходит постоянно, тело словно превращается в безликую оболочку, не ощущающую боли. Оутер обратилась в слух и затаила дыхание, стараясь не нарушить откровения своей королевы. О ком она говорила сейчас? О себе? О ней? Или о Киллере, который казался многим бесчувственным убийцей? В любом случае, все словно сводилось к одному общему знаменателю: они действительно несчастны. И словно в ответ ей вспомнились некогда услышанные слова в пещерах Ватерфорлла: — Глупо верить… В эти ваши "надежды и мечты". Вот она, суровая правда: монстры в любом из альтернативных миров всегда несчастны. Это было бессменной аксиомой их существования. Монстры не имели настоящего счастливого конца. Даже если достигали счастливой концовки, то рано или поздно, все возвращалось к точке отсчета решимости человека. — Проявление заботы и любви — один из способов вернуть тепло и свет жизни в тело другого монстра. Как и прощение. Я не уверена в том, что сама готова простить некогда любимого монстра, но… Что до Киллера, то, Азгор часто ошибался и раньше, но раз ты позволила такому монстру жить вместе с нами, значит, на то была весомая причина. Возможно, все это лишь бред одной старой сентиментальной козы, но сейчас уверена только в том, что в нашем мире есть монстр, которому я могу довериться абсолютно во всем. Это — ты. Ториель повернулась и тепло улыбнулась, сложив руки вместе. Появившийся рядом с ней крохотный огонек подобно маленькой искорке света заплясал и направился в сторону Оутер. Часовая протянула руки вперед, навстречу этому сгустку магии. Тронуть его не решалась, хотя он так и просился в раскрытые ладони. Ей было достаточно ощутить то самое знакомое тепло, наполняющее ее собственную душу, когда она приходила сюда. — Иногда для того, чтобы увидеть свет чьей-то души, потребуется познать много тьмы и хаоса, что сотворили его. Если этот мультивселенский вечер танцев будет способен вернуть тепло другим монстрам, то я сделаю все возможное, что ты тоже оказалась там. Ты достойна того, чтобы пойти в то место в качестве представителя нашего мира. Никогда не сомневайся в собственных силах. Никогда не бойся неизвестности, ведь с тобой свет наших звезд. Крохотный огонек исчез, растаяв в потеплевшем воздухе. Ториель продолжала стоять на месте, смотря куда-то за свою собеседницу. И лишь тихий всхлип прервал создавшуюся тишину. — Тори! В ту же секунду Оутер оказалась рядом и крепко сжала в объятиях. Слезы… Ее слезы последнее что она хотела бы видеть когда-либо. Она ее друг. Лучший друг, которого она ни за что не даст в обиду, несмотря ни на что. И она сдержит обещание, чтобы ни случилось. Ведь она не одна. С того момента как пришла в Сноудин. С момента их знакомства и их встречи… — Спасибо тебе за все, Тори.. Спасибо. Оутер шептала это, повторяя снова и снова.. Как же она сильно заблуждалась во всем. Она и есть часовая Оутертейла и никто не сможет заменить ее, забрать друзей или брата. У каждого свой путь и если чьи-то пути пересекаются, значит так суждено звездами свыше. — Тебе спасибо. За то, что стала светом, который согревает мою душу. — А ты - моим. Ториель мягко отстранилась, успокаивающе погладив по голове. — Что до Киллера, то тут все просто: только тебе решать, впустить его к себе в сердце или нет. А теперь давай приступим к самой приятной части нашего досуга. Время летит очень быстро когда его проводишь вместе. — Да, конечно… Так, что там у нас дальше? Готова слушать тебя вечно, развесив уши! — Выглядишь великолепно, дорогая, — подытожила Ториель, снимая очки и убирая их в сторону. Прошел еще час их приготовлений, прежде чем был сделан финальный штрих. Оутер медленно кружилась возле зеркала, с изумлением рассматривая себя со всех сторон. Удивительно, насколько способна преобразить монстра простая, казалось бы, одежда. Наряд получился действительно красивым, при этом удобным, не стесняющим движения. Платье, гетры смогли подчеркнуть достоинства ее фигуры и скрыть недостатки. Найденные среди вещей длинные перчатки и босоножки подчеркнули образ, добавив долю классичности и нужного винтажного шарма. Вдобавок, Оутер словно стала визуально выше ростом. Последним штрихом стали надетый медальон и самодельный ободок: простая позолоченная бижутерия, сделанная когда-то Папирусом, казались теперь точно к месту. Медальон она всегда носила с собой как оберег: выгравированная на нем символика колеса Сансары имела для нее особое значение. Чтобы ни случилось, она не станет с ним расставаться, тем более в такой день. Что до ободка, то… Он подозрительно напоминал золотую корону, которую носил один из звездных защитников. Интересно, что он скажет, если увидит ее в таком образе? Наверняка, это произведет неизгладимое впечатление. Не удержавшись, она встала в начальную стойку и, отсчитав до трех, завальсировала. Все тревоги словно испарялись куда-то, оставляя в душе лишь то живое тепло очага. Каждое движение расслабляло ее, рождая в собственной душе уверенность в собственных силах. Чтобы ни случилось, она не подведет свою королеву и свой народ перед жителями других миров. Ториель с улыбкой наблюдала за ней, говорила о том, насколько она хороша. Насколько идеальной кажется сейчас… Оутер не спорить с ней. Она впервые ощущала душевный трепет, заставляющий забывать обо всех переживаниях которые ранее испытывала. Хозяйка дома говорила что-то еще, но та настолько оказалась поглощена своими впечатлениями, что лишь согласно кивала на каждое утверждение своей подруги. И очень жаль, что задремавшее где-то на задворках сознания шестое чувство, вернуло ее в реальность слишком поздно. Оутер резко остановилась, заметив что глаза Ториель вновь загорелись маленькой искрой озорства. Так на что она там, звезды упади, согласилась? И когда Ториель озвучила это снова, то в ужасе попятилась назад. — Нет! Ни за что! Она ведь просто ослышалась! — Тори, я ведь не... Но поздно. Хозяйка дома безапелляционно взяла ее за руку и потянула за собой. — Первое слово дороже второго! — произнесла Ториель и, хихикнув напоследок, закрыла перед ее носом дверь Руин. Проклятье! Помянув пару крепких слов услышанных от разрушителя миров, Оутер развернулась и фыркнула. Да уж, в ее случае витать в облаках точно не следовало. Стоит потерять бдительность и вот, пожалуйста! Вдохнув морозный воздух, Оутер медленно пошла вперед, направляясь к своему ближайшему наблюдательному пункту. Ей не хотелось, чтобы кто-то увидел ее в этом наряде раньше положенного и придал огласке, но тратить магию на такую мелочь как телепортация она точно не собиралась. Сейчас часовая была решительно настроена свести счеты с одним долговязым болтуном, что смог за ее спиной провернуть всю эту авантюру. Пора проучить его, устроив настоящую расправу за излишнюю самоуверенность.