Доверие оно хрупкое, и ничего не обещает взамен. А недоверие, напротив, обещает. Обещает одиночество...
Чёрно-белая мораль. Что хорошо, а что плохо. Казалось бы, всё просто, помог кому-то или был добр ко всем, это хорошо, а навредил, считай что это плохо. Но действительно всё так, как нам кажется на первый взгляд? Мы все привыкли давать друг другу роли, приписывать грехи и проблемы, но редко заглядываем за эту скрижаль жизни, где темные линии больше не отображаются и имеют свойство ломаться, сплетаясь с белыми. Или и того вовсе их заменять, даже не давая возможности различить их невооружённым глазом. И там нередко человек делает ошибки, смотрит и видит то, что ему показывают. И это самая главная ошибка, которую мы осознаем слишком поздно... В комнате повисло напряжение и скользящее чувство чего-то воистину плохого сдавило Мали горло. Думать о чем-то другом кроме предстоящего разговора и того, что в документах Алека какого-то черта покоится её личность она не могла, как не пытайся. Не получалось отвлечься — она отчётливо ощущала во рту призрачный вкус крови. Кислый металлический привкус, что как яд, горчил на кончике языка. Это был её страх. То самое противное чувство, что липким холодным потом и капельками дрожи покрывает постепенно одеревеневшие конечности и тело, где только сердце неспокойной птицей билось в ребра, так рьяно желая улететь. Активировать с помощью магии какие-то защитные заклинания, чтобы за чарами её не обнаружили Мали не могла. Слишком слаба. Да и её собственная магия стала достаточно сложной для того, чтобы контролировать её или банально удержать искорки в руках. Вспышка набегов, как огнем, обжигала изнутри, заставляя мучится в адской боли. Сейчас её держат лекарства, но прекрати она их пить сейчас, после истощения, то набеги вернутся и шанс что она их удержит минимальный. Если не призрачный. Да какой к черту минимальный, призрачный? Вообще не удержит. В прошлый раз она почти умерла от собственной магии, благо Дебора сохранила жизнь и чарами немного облегчила страдания пленницы. Да и то по приказу кого-то свыше. Мали то знала, что у Деборы она только на сохранение до определенного срока, всё же её роль иная, как говорила Хара. Она нужна Королеве... В целом это было понятно изначально. Амели, насколько ей было ведомо из поведения представительницы Архонтов, поняла что она подчиняется кому-то свыше. Однако это осознание пришло достаточно поздно, когда девушка стала свидетелем убийств и жертвоприношений во имя Архонтов. Тогда же, всё начало становится явным и проявлять кадры отчётливее и ярче. Лицо женщины стало как открытая книга — листай страницы и читай что хочешь, а если научишься читать между строк, то и того больше познаешь. Но вот многоуважаемая госпожа Мирабель Морелли — она же Королева Архонтов, была для Мали той ещё загадкой. О ней ей не удалось выведать и мизерную капельку информации, а ту, что говорила ей Хара, верилось с трудом. Но оно то и не странно, ибо как можно верить человеку, что всё время врёт. Мали при виде Деборы всегда придерживалась одной логики: не воспринимать всерьез критику и слова того человека, к которому бы никогда не пришел за советом. А ещё, кто врёт так же часто как и дышит. Однако сейчас, ирония заключалась в другом: судя по сложившейся ситуации, она сменила один плен на другой. И пока неясно, какой из них хуже... Куда её занесло? В последнее время этот вопрос стал как надоедливая муха летать в голове, мешая думать о чем-то другом. Слова оседали на языке липким и противным пеплом. От них становилось тошно, что для кого-то её жизнь — только игрушка. Девушка упёрлась спиной об стену и медленно сползла вниз, при этом изо всех сил сдерживая слезы. Что там было? Что Алек прячет от неё? Зачем она тут? Ведь её давным-давно могли вернуть домой, где она бы спокойно продолжила лечение. Но нет, карты выпали иначе. Всё менялось слишком быстро: и пространство, и люди. Даже Алек с калейдоскопной скоростью менялся в зависимости от смены событий под названием «Жизнь». И Мали даже потеряла эту нить сюжета, в несчитанной попытке предугадать настроение мужчины. Не выходило — его панцирь не позволял что-то узнать. Казалось бы, что будь Мали какой-то гадалкой-мошейницей, то ни за какие деньги не стала бы гадать Алеку на руке. А всё потому, что такие шарлатаны просто-напросто умеют читать людей и красиво подносить им всякий бред, под умелым словом «гадание». А вот Алека так просто не прочтешь, ибо единственное, что пишет у него на лице: холодный моралист и скептик. Но был ли он правда таким холодным?.. В миг как за спусковым крючком внутри активировался некий механизм, прокручивая все шестерёнки. Амели прижала к груди колени и положила на них голову, при этом вновь возрождая из пепла, как феникс, казалось бы, давно забытый вопрос: где и когда началась эта точка невозврата? На осеннем балу? В Каэлесте? Дома? Где захлопнулся этот капкан? И что самое интересное, как выбраться из западни, куда девушку из-за ошибки сгребли чужие руки? Всё из-за её порока сузилось и исказилось. Она понимала, что не будь такой наивной и легкомысленной дурой тогда, сейчас её жизнь бы сложилась иначе, а не кошмаром, от которого так тщетно пытается убежать уже который раз. Не выходит. Слишком плотно сжали ноги металлические клыки, проламывая кости. — Вот это меня и пугает. С того момента прошло столько времени. Она уже давно не маленькая девочка, но этот договор действует до сих пор... — отчётливым отлунием до девушки, через незакрытую дверь долетел женский голос. Дрогнув как осиновый лист на сильном ветру, Мали вскинула голову, прислушиваясь. Его она не узнала, но зато узнала собеседника. — Ты думаешь я настолько дурак? — прошипел Алек. — Да, может в какой-то степени старческий маразм и меня достиг, но касаемо этого, я мыслю трезво, Ребекка. Они приближались, и Амели поспешно поднялась с пола и придерживаясь за стоящее под стеной кресло отошла чуть в сторону, чтобы через щель прохода, её не заметили. Хотя, если та женщина что разговаривает с Алеком владеет магией, то она в любом случае её учует. Учует её ауру, пусть и слабую из-за состояния. И, если для Алека девушка могла быть как в слепой зоне, потому что не имея своей магии он не мог найти чужую, а вот касаемо этой женшины так не выйдет. Ависская сама уловила сладковатый шлейф магии. Значит, она права, та Ребекка, коим именем её назвал профессор — не изгой. — А я бы сказала что маразм тебя хорошо отымел, если уж ты такую дурь себе позволил! — невзначай прикрикнула Ребекка. Их шаги по коридору приближались к ней. Мали подошла к косяку и затаив дыхание, посмотрела в щель. Там она увидела удаляющегося профессора и высокую женщину с кудрявыми пшеничными волосами спадающими ниже лопаток. Они продолжали говорить, а после послышался хлопок двери. Вошли в кабинет Алека. Девушка навострила уши, в попытке что-то услышать, ибо предполагала, что тема может зайти и о тех бумагах, что Алек прятал. И, не мудрено, что и о самой Мали тоже, ведь её имя тоже там было. Поэтому несложно догадаться, что хоть и мельком, но её личность проскочит в диалоге. И ей хотелось бы знать, что именно. Что к ней относится, что от неё всё держат в тайне? «Так я ничего не узнаю... — ноги снова подкашивались. Мали ухватилась за спинку кресла и уселась на подлокотник, обдумывая, как можно поступить. — В идеале, конечно, нужно чтобы меня не заметили, однако Ребекка — маг, она меня быстро поймает, если я подойду к двери... — мысль кольнула разум иглой. — Защитные заклинания!» Но в тот же момент как за спусковым крючком появилось опровержение этой теории. Её магия практически не подконтрольна ей, так что если она попытается использовать её — это может закончится даже летальным исходом. Она на развилке, где каждая из дорог — убитый постоянной ездой путь. И каждый из них ведёт в никуда. Какая ирония. Казалось, есть начало, значит должен быть и конец, ведь не может быть такого, что что-то может продолжаться вечно. Всё имеет свойство заканчиваться. И плохое, и хорошее. В особенности хорошее... С одной стороны, если она останется, то не узнает ничего, однако если рискнёт, то... Одному Создателю известно чем это обернется... — Но вдруг я найду «ключ от дверей» чтобы уйти? — колеблясь как маятник старинных часов между двумя сложными и лёгкими одновременно выборами, Мали стала нервно потирать заледеневшие ладони. Нервы шалили, заставляя сердце бешено стучать в груди. Вдох-выдох... Холод спустился по позвонкам вниз. Снова вдох-выдох... К горлу подкатил противный ком. Мысли спутались и рвались, мечась между собой и кружась вереницей, в ярых попытках ускользнуть. — Нужно... — сквозь плотно сжатые зубы прошептала Амели приняв решение в пользу риска. Пойти и проверить. Иначе она тут останется на долго. А так появилась возможность что-то выведать и в будущем уйти отсюда. Поднявшись с кресла и отойдя от двери, Мали попыталась призвать чары с мыслью, что теперь, когда ей стало лучше, всё должно получиться. Но к её удивлению, или наоборот, к горькому ожиданию, у неё ничего не вышло. Однако на этом она не позволила себе остановиться и попробовала вновь. И снова. И снова, когда неудача ломала планы четвертый раз подряд. И только с пятого раза, с усилием, но удалось призвать тонкий поток чар. Руки тут же свело холодом, а плечи и позвонки противным спазмом от пробудившегося внутри льда. Магия льда. Одна из запретных видов чар, одна из самых опасных. И не менее опасное клеймо «Снежный страж» доставшееся Мали по наследству. Такое... Разностороннее чувство, что сковало сердце терновыми прутьями. Нет, не цепями, не нитями, не веревками, а именно прутьями с множеством больших и острых, как иглы, шипов, что с силой впивались в нежную плоть постоянно бьющегося органа, вызывая адскую боль. Мали было противно и больно от мыслей о том, что кто-то нагло решил, что чья-то сила может быть опасной и что она делает человека жестоким монстром и убийцей. Магов льда ненавидят и вечно истребляют первыми и с особой жестокостью и цинизмом. Как много раз она становилась свидетелем работы Ледяных охотников — патруля что охотится на магов льда и истребляет их, пока на земле Магического мира от них не останется и мокрого места. Жестокое зрелище. Очень жестокое. Казалось бы, что даже если управляющие фракций выдали закон на их поимку, то они могли принять более гуманный меток к таким людям. Не убивать сразу же, а избавлять магии, при этом сохраняя жизнь. Хоть после нейтрализации тоже жизнь не сахар, ведь люди без магии — больше не считаются магами, а изгоями этого общества и на них тоже охотятся. Одних истребляют, а одних, кому повезёт попасть на хороших охотников, отпускают с предлогом больше не попадаться на глаза. А что с ними происходит дальше, девушка не знала. Такое как правило не говорят и не разглашают, дабы не навлечь на кого-то беду и лишние неприятности, которых могло бы и не быть. Не быть... Могло бы не быть и этих вечных гонений наводящих страх и боязнь на многих людей различных рас. Ничего могло бы не быть, будь на стороне магов правда и честность, а не коррупция, во имя Архонтов... Старательно выкинув с головы негатив, Мали пыталась найти связь со своей магией, чтобы точно призвать нужную защиту — блокировку, чтобы её силы на какое-то время стали недоступными для других. Чтобы её не обнаружили по ауре, хоть и слабой. И ей это удалось. На вытянутой ладони появилась небольшая голубоватая сфера и маленькие снежинки. В миг глаза магия растеклась по телу и накрыла словно пеленой, а после секунды пропала. Она стала невидимым защитным куполом, который Мали тяжестью на себе ощущала. И не только тяжестью... Боль от всплеска сильного заклинания отдалась спазмом в области груди. Амели тихо простонала от ломоты и сдерживая поступающие слезы, мысленно ругала себя за это, пусть и обдуманное решение, что сейчас с первых же секунд приносит вред её организму. Она слегка согнулась словно в поклоне, рефлекторно хватаясь за грудь. Сжала область сердца ладонью, впиваясь как сумасшедшая пальцами в кожу под растянутой майкой. «Долго я не протяну...» — даже мысленно эти слова прозвучали словно их проговаривали сквозь плотно сжатые зубы. Но это была своеобразным сигналом, что ей не стоит надолго держать магию активной и не стоит задерживаться в своей малой разведке, иначе дела будут плохи, если не ужасны. И убереги её Создатель, чтобы всё обошлось. Простонав от боли и кряхтя, Ависская выровнялась и медленно пошла к двери. Открыла. Петли предательски заскрипели, выдавая её. Закусив губу и выругав себя за эту неосмотрительность, Мали мелкими шагами, на носочках подошла к дверям ведущим в кабинет профессора. Оттуда, как и предполагала девушка, доносился разговор, и достаточно громкий чтобы услышать, но не достаточно, чтобы услышать через стену. Волшебница приблизилась максимально к дверям и приложив ухо к гладкому полотну, насторожилась, улавливая чужой разговор. Хоть она и понимала, что поступает очень некрасиво по отношению к Алеку и Ребекке, нарушая их личное пространство, и ругала себя за это, но в данном случае это было необходимо. Каприз который необязательно навредит. По крайней мере Мали на это надеялась. — ...я до сих пор не могу понять как ты до этого докатился, Алек?! — судя по голосу говорила Ребекка, а вернее кричала от злости и негодования. — Откуда мне было знать чем это обернется? — даже не видя ничего, Амели могла сказать, что Алек сейчас развел руками. Она за это время хорошо заучила его рефлексию и жестикуляцию, которые он использует при разговоре. — Я не следил за этим так дотошно, как ты себе могла подумать. Да и в каком-то смысле после той ночи с Эдвардом, я уже и не надеялся, что пророчество вновь пойдет в ход. — А оно и не останавливалось. Оно всегда действовало и продолжает действовать, просто как замедленный механизм обратного отсчета до так называемого «судного дня». Ты не можешь так просто изменить судьбу сына, даже если это будет во благо ему самому, — продолжала Ребекка. — Да, до этого времени ты был спокоен, потому что думал что тот случай шесть лет назад с семьёй Ависских, исправит ситуацию и что судьба описанная в предсказании больше не коснется тебя и Дэна. Однако пророчество продолжает функционировать по сей день. А всё потому, что девочка Ависских жива и судьба сама свела с Дэном. Ты это понимаешь? Ни ты, ни он, не можете убежать от того, что и так должно произойти. Мали нервно сглотнула, услышав про свою семью. Да ещё не абы что, а о той кровавой ночи, забравшей жизнь её родителей и сломавшей её собственную. И теперь сердце защемило не только от магии, но и от страха о том, что о ней знают значительно больше, нежели показывают. И может потому, она тут оказалась и потому не отпускают домой? Держат для своих планов? «Что значит судьба описанная в предсказании не коснется тебя и Дэна?» Однако и малейшего ответа не было. А Алек тем временем продолжил. — Да, каюсь в этой слабости и наивности, Ребекка, — наигранно протянул мужчина делая голосом акцент на словах «слабости и наивности». И почему-то Мали подумала, что он сейчас сгрозился. — Я действительно думал что это чем-то поможет, в особенности когда по новостях заявили не только про убийство Остина и его жены, но и об пропаже их дочери. А тут она нашлась живой. После тишина в одно мгновение и звук шуршания бумаги. Похоже Алек что-то искал и не мудрено, что те самые документы, где Амели нашла своё имя. — Полюбуйся... — по всей видимости он передал их Ребекке. Теперь Мали молилась, чтобы женщина прочитала хоть что-то в слух, но её надежды были разбиты в прах, когда после нескольких минут молчания что сопровождалось звуком перелистывания бумаг, Ребекка не продолжила: — И давно это у тебя? — вопрос, конечно, был риторическим, ибо хирург всё знала, и подслушивающая Амели ничего не понимала. Даже по интонации не нашла подвоха. — С тех самых пор. — Я вижу. Дата спустя месяц после убийства. — Да, но ты присмотрись на инициалы следователя, что вел дело. — «А.У.», ожидаемо, — Ребекка хмыкнула. Мали снова услышала только шуршание бумаг и ехидный женский смешок, что в одно мгновение звякнул металом. — Однако, насколько я знаю, между вами был договор, Алек. Что-то в изменившемся тоне хирурга насторожило Мали. Она медленно сделала шаг ближе, но тут же стисла зубы, ощутив как боль от холода чар пронзила тело будто иглой. Вот теперь магия давала о себе знать. Но она хотела достоять до конца, чтобы узнать что-то действительно стоящее. — Знаешь, я была уверена, что ты сразу сообщил ей обо всем случившемся. Только не надо говорить, что забыл, потому что я знаю, с какой яростью ты хранил эту бесовую бумажку с номером Агнессы. Не так ли? «Агнесса? Так звали маму Феликса. Не о ней ли речь?.. Она ведь была следователем в своё время до отъезда из Каэлеста, — синие глаза потемнели под опущенными бровями, разблокировав старые воспоминания. — Или они о другой женщине?..» Снова пауза, которую Алек, как казалось девушке, выдерживает специально, чтобы подыскать более точный и меткий ответ на вопрос коллеги. Так прошла минута. Вторая. Амели уже полным ходом ощущала как тело наливается свинцом. Ноги практически не держат, а перед глазами рябило и сапали россыпи искор, что хотелось бросить всё, отозвать чары и завалиться на кровать, пока силы не обожгли сильнее. Не вызвали страшные побочные эффекты. Но чёртова сила воли и дикое желание узнать всё брала верх и Мали осталась. Опираясь на стену руками чтобы не упасть, волшебница даже старалась дышать мельче, чтобы ненароком не выдать своё присутствие. Ибо если её здесь поймают, то беды не миновать. Внезапно, из-за двери вновь послышался диалог. — Да, я помню о договоре, Ребекка, и более того, вот эта бумажка и сейчас у меня. — Тогда я не пойму, чего ты ждешь? С моря погоды? Она же не жалкая цепная зверушка, которую можно посадить на цепь. Она живой человек, — желчью брызнула собеседница, словно акула, нападая на мужчину. — Вот скажи мне... — вдруг совершенно иным, приказным тоном, произнесла Ребекка, — ничего так знать не хочу, как то, почему ты бездействуешь? Ты прекрасно всё знал от самого начала, едва речь Остина пошла о дочери. Тем более тебе не составило труда тогда сложить достаточно простое уравнение. Однако я никак не возьму в толк, почему ты сидишь, когда у тебя всё на лицо? — Ребекка... — имя он проговорил сквозь плотно сжатые зубы. — Что Ребекка?! Что?! Ещё скажи, что ты не узнал её?.. Не узнал единственную дочь Остина и Адель, Амели Ависскую? Ты узнал... — тон стал вкрадчивым, почти интимным. — Ты узнал сразу маленькую Амельку, едва Дэн тогда занёс её в дом практически мертвую. Её не узнала я, каюсь, но не ты. Даже Дэниэл знает кто она. «Они... Знают?.. Всё?» — Мали навязчиво сглотнула. — Да, Алек, и ему известно. Дэниэл умный мальчик. Сразу же сложил два плюс два и получил желаемый ответ. А ты, сидишь дальше. — А что ты хочешь, чтобы я сделал? — внезапно огрызнулся врач, отчего Амели за дверью дрогнула и невзначай зашарудела, переступая с ноги на ногу в поисках более устойчивой позы. Мысленно выругавшись за это, она начала молится, чтобы её не услышали. — Что я хочу? — это «я» было сказано с таким акцентом, что Мали передёрнуло. Но она поняла, что Ребекке нет до этого дела, она хочет чтобы что-то предпринял Алек. — Я ничего не хочу. В конце концов, это не моя проблема. Я только так, для галочки. Но посуди сам, что этим твоим оттягиванием ты ничего не решишь. Чем дольше она здесь, тем хуже. Пойми, Дэна ты этим не спасёшь... — Да знаю я! — громкий крик профессора и удар по столу дезориентировал даже Амели стоявшую за дверью. Он был зол и очень. Не скрывал этого. — Но и ты пойми, что в данном случае это невозможно, пока идет слежка. Ты понимаешь, что девушка до сих пор в розыске, а это значит, что это дело ведётся кем-то из верхушки из-за Агнессы. Но она больше не следователь и наверняка, это дело передали кому-то. А теперь сама подумай, чем это обернется? И снова могильная тишина, что сопровождалась горящим огнем магии, начавшей очень больно обжигать изнутри. Сил стоять ровно уже практически не было — она упёрлась на стену всем телом, не только руками, и тихо простонала зажмурив глаза. Интуитивно притронувшись к груди и с жадностью сжав участок сердца, Мали почувствовала как сильно оно стучит, готовое выпрыгнуть наружу. Даже тело твердило о том, что нужно уйти отсюда, не испытывать себя, но чертовы гордость и любопытство не позволяли ей уйти, твердя об одном: «ты должна». Должна, но вопрос в ином: выдержит ли она?.. — Хорошо, тогда как собираешься выбираться из этого капкана? Похоже Ребекке не нравились эти заявления и круги, что Алек, как акула, наматывал вокруг неё в попытке обойти эту тему. Но она была непреклонной. — Не знаю, но нужно что-то делать?.. — тихий вздох и вновь тишь. — Алек, у тебя было столько возможностей. А теперь начни действовать, если до этого ты игрался. — А что ты предлагаешь?! Убить её? Увести что-то в организм и забыть как о страшном сне? Большой ком в горле перекрыл доступ кислороду и Мали в буквальном смысле замерла затаив дыхание. Она не верила в услышанное. Больно. Было больно от того, что оказавшись тут не по своей воли, её готовы даже убить, чтобы не мешала. Но за что?.. Что всё это значит? Что за пророчество и при чем тут она? Дэн? Все эти вопросы хотелось задать в слух и не себе, а Алеку и его коллеге. — Да, можешь и убить, если рука поднимется! — Ребекка! — мужчина снова прикрикнул, но, поняв, что его может услышать «оставшаяся в комнате» девушка, понизил тон. — Что ты вообще несёшь? Какое убийство, ты в своем уме? Я врач, я спасаю, а не убиваю. — Так это ты заявил об убийстве! Не я! Амели хотелось верить, что Ребекка сказала это только чтобы передразнить хирурга, а не заявила всерьёз о убийстве. — Милосердный Создатель, за что мне всё это?.. — голос поник, словно выдерживая паузу. Алек ещё что-то промямлил, но Ависская не могла разобрать и слова. И не было понятно почему. То ли из-за того, что профессор говорил тихо, то ли из-за того, что заклинание начало действовать в обратную сторону — калечить. — Так, к этому вернемся позже. Может придет нормальная мысль. — Ты думай, но не затягивай, ибо ты знаешь для чего всё это делается. Игры Архонтов могут коснуться нас в любое время. — Знаю. А я больше всего не хочу подвести Эмму. Я дал ей слово уберечь её ребенка. — Эмме? — уточнила Ребекка. — Может Терезе? — Нет, именно матери Дэна, не мачехе, — изъяснил Алек. Мали за дверью прислушалась, в попытках разобрать эту вакханалию всяких веточек сюжета, что окружили её полностью. — Но Эмма умерла при родах, как ты мог дать ей обещание? — всё ещё недоумевала собеседница. — А мы говорили ещё до его рождения. Я не знаю, что на Эмму тогда нашло, но она говорила, что чувствует неладное касаемо беременности... — По здоровью?.. — перебила хирург. — Нет, это... Что-то более личное. Как шестое чувство. Ты же помнишь что про Эмму говорили, что она близка в властям из-за того, что могла чувствовать, а порою и видеть то, что не видели и чувствовали другие. — Помню. — Так вот. Тогда она знала, что у неё будет сын, однако чувствовала беду, исходящую от близкого человека, поэтому попросила меня уберечь ребёнка, — заключил Алек. — И не ошиблась. Дэну правда грозила беда от родного человека. От отца. Эдвард ту ночь был готов убить сына на ровном месте, лишь бы откусить лакомый кусочек власти. — Да, поэтому я говорил тебе, что эта игра началась давнее. Партию начали ещё родители, а продолжать её нужно детям. Однако в отличие от детей, родители начали играть эту партию на доске, а вот им придётся доводить дело до конца на поле боя, через кровь, боль и потери. Всё и всегда сводилось, и продолжает сводится к одному. Понимаешь? Может Ребекка что-то и поняла, но Мали ничего. Какие партии, игры, войны? Что всё это значит? И при чем тут она сама? Как она связана с жестокой войной начатой властями тысячелетия назад? А может, правда кроется гораздо глубже, нежели она могла предположить?.. — Как я полагаю, включены все? — смешок, ирония говорящая о недоверии. Похоже Ребекке смешно со слов коллеги. Но он ничего на это не ответил, или по крайней мере девушка не могла знать этого наверняка. Всё же единственное что она видела — стена и деревянная дверь перед собой, а не лица и действия тех, кто имеет желание её похоронить. И возможно даже живьём. — Кстати, я тут узнала кое-что... — после давящей минутной паузы продолжила Ребекка, — зачем Дэна вызвали на службу. — И? — Насколько мне известно, Архонты пошли штурмом на фракцию, и управляющие землями магов собрали охотников обеих сторон чтобы отбить атаку. Однако, это не всё. Вредная племяшка шефа нашего Дэна «шепнула» мне, что Архонты что-то ищут, или даже... кого-то, поэтому отводят глаза от того, что им нужно. И не мудрено, что это твоя серая мышка, что находится в соседней комнате. — Думаешь, Бель повысила ставки? — Она всегда это делала. Насколько я её знаю, это у её стиле: играть краплёными картами, хитрить, бесчестить. И всё в таком духе. Я была её лечащим врачом, помнишь? «Что за бред?.. Ставки? Поиски? И Бель?.. Не о Мирабель ли они говорят? Это вполне логично. После моего побега Дебора точно начнет искать меня. Но чтобы связываться с Королевой?.. Но Ребекка говорит о лечении... может одна из пациентов? — волшебница хорошо помнила в каких отношениях были высокостоящая лидерка Архонтов и её покорная слуга — Дебора Хара. И поэтому не верила в то, что она сразу же доложит обо всем Бель. Вероятнее всего захочет самостоятельно отыскать беглянку чтобы обойти наказание. Однако при этом она не совсем понимала, как связать всё это с Алеком. — Какую партию ты начала, Дебора, и кого в это втягиваешь? Невиновных». Как за спусковым крючком в голове появилась острая, как игла, мысль. Дэн ведь там сейчас. На поле боя, сражается с властями только потому, что они ищут её. Ищут Мали. И не только он там, но и другие невинные люди, что могут пострадать из-за неё... Но Дэниэл мелькал в мыслях совсем не покадрово — его облик отпечатался внутри как штамп, без возможности забыть. А что, если с ним что-то случится?.. Мали и сама не поняла, когда наглый охотник успел пленить её мысли, вытесняя всё остальное и заполняя образовавшуюся пустоту собой. Эти лихорадочно сверкающие малахитом глаза, иссиня-черные волосы, красивое лицо, манящие тонкие губы взывающие совершить грех, отточенное тренировками тело, бархатный голос, длинные худые пальцы, что так заботливо касались её лица отодвигая волосы, тёплые руки, от прикосновений которых участки кожи покрывались мурашками. О, милосердный Создатель... Почему она думает о нём, так нагло и жадно упиваясь красотой собственных фантазий, которые породил он? А ответ был простой. И слишком. Ей не всё равно... — А знаешь, Ребекка... — Алек продолжал что-то говорить, но Амели потеряла ориентацию и баланс окончательно. Ноги подкашивались, зрение расплывалось как речная гладь. Больше оставаться было нельзя. Слишком рискованно и опасно. Нужно уходить, иначе её найдут под дверью, и тогда беды не миновать. Так она и поступила. На ватных ногах, спотыкаясь на ровном месте и придерживаясь за стену, девушка кое-как дошла до комнаты и прикрыла дверь. «Сейчас бы дойти до кровати...» — уже не ощущая ничего кругом из-за боли и слабости, Мали практически не понимала, куда ей нужно двигаться, шла по памяти, попутно отозвав чары. Теперь её магия была видна всем, включая её саму. Набег. Первым делом она почувствовала сильный набег. Тело сводило спазмами, отчего и дышать было сложно. До кровати Мали так и не дошла, упала на пол возле нее, ударившись головой в острый деревянный угол. Было очень больно. Девушка просто заплакала, скорчившись от боли. С глаз начала дорожками стекать кровь. В груди всё горело, ноги и руки ломало, а голова будто раскалывалась на части. Вот они, снова те же чувства, что и тогда у Деборы. Набег убивал. — Помогите... Молю... — зайдясь кашлем, Амели начала выплевывать ошмётки собственной крови. Сильнее сжавшись в клубок на полу, она ощутила как к горлу подкатили рвотные позывы, но ела она в последнее время мало, так что рвать было нечем. Но это не мешало желудку сжиматься от спазмов. — По...моги...те... — глаза заплывали кровью. Волосы прилипали к лицу, а во рту было столько крови, что ею запросто можно было захлебнутся. И сейчас Мали молила о помощи, иначе, эта пытка, может её убить. Убить. Быстро убить. — Если отталкиваться от этого, то можно сделать вывод, что... — Погоди, Алек, — Ребекка жестом перебила рассказ мужчины. Нахмурилась. — Я ощущаю сильный всплеск магии... И мне это не нравится. — Что тебе не нравится? — Кажется набег. У той девочки. — Какой набег, Ребекка? Она под лекарствами, её магия не может вскипать сама по себе, — усомнился врач собирая бумаги со стола. — А я проверю. Как говорится — доверяй, но проверяй. С этими словами женщина поднялась на ноги и быстрым шагом направилась в среднюю комнату, где остановилась Ависская. Там, уже подойдя к двери, ей стало плохо от той магии что она уловила. Теперь сомнения улетучились, и открыв дверь, она с ужасом плещущимся в глазах, обнаружила на полу страдающую девушку. — Всевышний Создатель, — соколом подбежав к пациентке, Ребекка упала на колени и тут же перевернула Мали на бок, заставляя выплюнуть кровь, чтобы не захлебнутся. — Алек! Иди сюда! — прокричала она, вновь обращая внимание на девушку в своих руках. — Господи, милая, что же это?.. — По... — Амели вновь попыталась что-то сказать, но зашлась кашлем пуще прежнего. Теперь это и без того болезненное личико выглядело ужасно. Полностью залитое кровью и с прилипшими к щекам прядками волос, оно вызывало только страх и отвращение. «Бедная девочка...» — Что произошло... — Алек с диким ужасом застыл на пороге, глядя на восставшую перед глазами картину. Но гневный взгляд Ребекки и фраза «у неё набег» заставили протрезветь. Мужчина не долго думая подошёл к кровати и принялся набирать в шприц лекарства, что заранее приготовленные для этого стояли на прикроватной тумбочке. Он что-то проворчал себе под нос, но его никто особо не слушал. — Потерпи моя хорошая, — аккуратно подхватив девушку и пристроив у себя на коленях, Ребекка прочитала одно заклинание и на протянутой руке появилась небольшая зеленая сфера лечебных чар. Алек не любил использовать магию при набеге, но иногда приходилось. Таким был и этот случай. Когда нужно было действовать магией, а не препаратами, потому что они бы не дали быстрого эффекта, как лечебные силы. А судя по состоянию пациентки, помощь ей нужна быстрая. Ребекка провела рукой по телу Амели, останавливая только на груди, при этом продолжая что-то шептать в попытках вылечить больную. Профессор смотрел на это закатив глаза, а после вовсе отвернулся, занимаясь своими обязанностями. — Молю... — голос становился шёпотом. В диких конвульсиях билось худощавое тело волшебницы, пока лечебные чары не подействовали и Мали не провалилась сперва в дремоту, а после в сон. Она обмякла в руках хирурга, откидывая голову назад, а руки в стороны. Теперь она казалась безжизненным трупом — холодным и неестественно бледным, перепачканным в собственной крови — таким наводящим на душу и разум лишь ледяной ужас и чудовищный страх, что сейчас отличался прискорбным холодом. — Сейчас набег я приглушила, однако, мне неизвестно как это скажется на ней. Магия всегда ведёт себя непредсказуемо. В конце концов, её организм сейчас слабый физических, Алек, и я даже не представляю, как ты с ней справлялся ранее. — С ней морок хватало, но лекарства всегда действовали безотказно. Тебе и Дэн это подтвердит, — фыркнул носом профессор. Ребекка лишь промолчала, и без лишних слов подхватила девушку поудобнее, подняла словно она и вовсе ничего не весит, после чего уложила на кровать. — Я бы мог и сам. — Худышка, — будто не слышав коллегу подметила женщина, беря в руки смоченный в спирте кусок ваты. Она принялась отмывать это запачканное кровью лицо, где маской застыл немой испуг. — Но мне интересно, как это произошло? Лекарства меня ни разу не подводили. — Ты очень надеешься на это, но как врач ты должен знать, что организм может привыкнуть к ним, и перестать реагировать, или может пойти аллергическая реакция, что ещё хуже. Но... В данном случае я не знаю что тебе сказать. Я только ощутила набег и кинулась сюда, а она уже билась в конвульсиях от набега. Скорее всего она могла пробовать призвать магию, и в последствии случился набег. — Я пока запретил ей пользоваться магией, а она не из тех, кто нарушает правила. Тихая мышка, которая боится кота, — фыркнул Алек делая укол пациентке. — И мне любопытно в кого она такая. Я знаю Остина лично, и Адель тоже. Они не из слабых магов. — Ты нашёл с кем сравнивать. Она могла пережить ужасную передрягу и уничтожить своё здоровье. И не только физическое, но и ментальное, — отметила Ребекка смотря прямо на кровавые подтёки стекающие с глаз. — Не пойму почему у неё начали кровоточить глаза. — Это болезнь. Гемолакрия. Когда человек плачет кровью. Знаешь? — Гемолакрия?.. — хирург прикинула в голове. — Да знаю, выделения крови вместо слёз. Достаточно жуткое зрелище. — Жуткое, не жуткое, но я хочу знать в чем дело, — Алек стоял на своём, да ещё так глумливо говорил, словно был рад, что девушка находится между жизнью и смертью. — Было всё нормально, а тут тебе такой сюрприз. — Ты сам недавно заявлял о смерти... — А ты нет? — парировал собеседник сердито глядя на коллегу. Ребекка нахмурилась. — У тебя есть шанс, действуй, — она указала на шприц в его руках, — пока не поздно... Убей...***
По окнам автомобиля немилосердно хлестал холодный ветер. Чем ближе они к горам, тем холоднее становилось. Вечерние сумерки окрашивали малиновым небо — на их розовом фоне, при искажении света все деревья которые качал ветер казались практически черными. Как на какой-то эстетичной фотографии. Малиновый закат и кружево листвы деревьев-гигантов. Словно странное волшебство... Как иронично. В мире где живёт магия, даже нелепо думать, что что-то не волшебное. Дэн засмотрелся, игнорируя всё кругом происходящее. В старой военной куртке с нашивкой, растрёпанными волосами и рвущей чувства паникой в глазах и теле он выглядел крайне нелепо. Но поделать ничего не мог. Руки с силой сжимались в кулаки, спина натянута как струна уже отдала пульсацией, а плечи расправленные как крылья у птицы от нервов. Обычно люди когда нервничают — они сжимаются в комок в попытках спрятаться от грешного мира в личном домике из одеяла и подушек, или мыслей, а вот Дэниэл наоборот. Тело напрягается до хруста, боли и искор в костях, чем выдает все то, что маг пробует скрыть за молчанием. Даже не за фальшивой улыбкой, ведь Дэн не умеет фальшиво улыбаться. — Ты чего такой нервный? — маг дрогнул от неожиданности, когда впереди грубым басом прозвучал голос водителя. — Неужто храбрый Дэниэл боится? Дэн поднял глаза, посмотрел вперёд. Водитель лукаво шкирил зубы, и этим вызвал негодование. Вот зачем он это спросил? Здесь все на нервах из-за произошедшего, и все боятся что миссия закончится неудачно. И он в том числе. — Я в своих мыслях повяз, может быть, — голос залился холодом, и маг игнорируя всех присутствующих в автомобиле, снова отвернулся к окну. Рядом с ним сидел не менее дёрганный Дарвин, а на переднем кресле возле водителя Феликс, что мало чем отличался от остальных. Судя по ним, Дэн, как психолог, понял, что они испытывают на самом деле. Тот же страх перед неизвестностью и тылом врага, что всяческий желает загнать жертву в капкан, упиваясь её жалким и ничтожным видом, когда в попытках убежать, она пораниться в колючие клыки. — Обычно ты всегда болтаешь больше чем все охотники вместе взятые. С боку послышался тихий смешок Дарвина, но он тут же подавил его кашлем, едва понял неловкость ситуации. Черноволосый парень посмотрел на него украдкой, но по взгляду понял, что этой фразе, а именно сравнению, он передал особого внимания. Его это и рассмешило, а вот Дэна не очень. Маг в целом не любил, когда его личность вот нак нагло раскрывали первым встречным. Да ещё и такие нелепые и зачастую не правдивые факты, которые кто-то придумал. А лгали про про Дэна часто — все кому не лень. В основном те, кому парень не нравился, а обычными путями обходить не могли, поэтому опускались до лжи, обмана, хитростей, подставы и всё тому подобное. Это делал и тот же Уилл — один из тех особей, что желали съесть Дэна с потрохами, дай им только такую возможность и чем-то запить. Из-за этого у них и были постоянные войны между собой — сошлись на дороге два упрямых барана, олин из которых ещё и злопамятная и меркантильная тварь, готовая ради авторитета и естества убрать кого угодно. Лишь бы возвеличить себя во всей красе. Дэн лично этого не практиковал, да и не понимал, будем честны. Не понимал, как ради власти, можно даже убить человека... В каком-то смысле Уилл напоминал магу самих Архонтов. Такой же алчный и жадный до власти и могущества. — Ты тоже не из тех тихих, — парировал Дэниэл, кося гневный взгляд на водителя. Последний фыркнул носом, но не перечил. — Болтать это одно, но мне тут Эрик шепнул, что ты снова правила нарушаешь. Что это ты снова чудишь? От слов про Эрика и миссию тогда в Старом городе, собеседник заметно дёрнулся. Лицевые сухожилия свело от призрения и даже гнева. «Эрик, гад. Всем успел разболтать? — зелёный малахит сверкнул холодом. — Как это понимать? Что он себе позволил? Решил, что если полковник, то ему всё можно?» — но больше Дэна пугал тот факт, что это может дойти и до начальства. А там в подобных случаях не станут церемонится — акт и выпрут со службы. Интересно, как далеко долетели слухи?.. — А тебе, прости, какое до этого дело? Я сам со всем разберусь. От такого количества злости в голосе Дэниэла, Феликс с Дарвином заметно дёрнулись, словно от удара, и украдкой посмотрели на виновника шумихи. А водитель так и вовсе побагровел, но не так от стыда за своё любопытство, как от того, как его отшили. — Это простой вопрос, без каких-либо намерений тебя задеть. — Что-то у тебя это не вышло, — маг не унимался, и сейчас его совершенно не колебало то, что о нем подумают. Да и кто-кто, а Феликс с Дарвином его в особенности не волновали. Два охотника с которыми их связало общее дело. — Не стоит лезть не в свои дела. Ясно?.. В автомобиле повисло молчание на краткий миг. После олин из парней продолжил говорить. — Многие охотники правила нарушают, потому что большая часть из них это стали откровенным бредом. «Охотники не должны делать то. Охотники не должны делать это», — было неожиданно слышать злость в голосе Дарвина. Тихую, практически не ощутимую слуху и текущую как расплавленный литий. Дэн скрипнул зубами, мысленно вырисовывая перед глазами облик синеглазой брюнетки с нездоровой бледной кожей и синяками по всему худому телу. Не горячем и соблазнительном, но красивом по-своему. Обозвать её грубым словом он не мог, да и не хотел невиновного человека, однако то что она может стать главной деталью многих его проблем на службе это факт. Хоть и не по своей воле, ибо это балласт он взял на себя сам. Порой Дэн уже и начал подозревать, что чем больше он совершает добра, тем сильнее потом ломает его жизнь преподнося на фарфоровом блюдечке с красивой каёмочкой проблемы. — А они когда-то были не бредовыми? — на слова Феликса Дарвин только передёрнул плечами, пряча сомнительный взгляд под пушистые ресницы голубых глаз. Похоже слова которые он хотел сказать о том, что это вполне реально, казались ему смешными и нелепыми, поэтому он промолчал, давая возможность высказать другим. Но вот никто ничего не подливал в этот разговор, а Даниэл так вообще отвернутся к окну, даже не желая смотреть на всё это. — Идиотизм. Да, Дэни? — водитель снова стал докапываться до молчаливого мага так, словно желал испытать того на стрессоустойчивость и крепкие нервы. На него посмотрели свысока. Теперь малахит полыхал огнем отображающий гнев. Нет, Дэн не был стрессоустойчив и нервы не были крепкие, да и вообще вывести его из себя у всех получалось на раз плюнуть. — Мы всё ещё обо мне говорим? — брови опустились. — Не пойму я, чего ты так лезешь? Игр с огоньком захотелось? — игнорируя вопрос продолжил мужчина. — Да, блять, захотелось, как и тебе в своё время! Или тебе напомнить как начальство хотело тебя из органов вышвырнуть за твои игры? Ланиты мужчины вспыхнули пунцовым румянцем от этого, а грозный голос Дэниэла звенел в ушах неистовым громким колоколом. — Нет? Не надо? — не унимался тот, даже когда вновь повисло молчание. — Тогда закрыли тему, я не хочу об этом говорить, а если тебе хочется, то давай, у меня аргументов полная колода. С начальством, знаешь ли, порой полезно поговорить, столько ножей можно отыскать в длинном ящике. Столько что и себе с десяток можно взять! На любой вкус и цвет! Водитель поднял руку в знаке «конец», который охотники поняли сразу, потому что знали жестикуляцию сослуживцев. Дэниэл счёл это своей маленькой победой и под презрительные взгляды сбоку, откинулся на спинку кресла. Отвернулся от окну, ощущая во рту кислоту за сказанное. Нет, ему не было стыдно, на какой-то отголосок в душе всё же имелся. Молчание затянулось. Ветер всё хуже хлестал по окнах, наигрывая свою мелодию как на флейте. Но Дэн находил в этом что-то... Своё... Он прикрыл глаза в этой суматохе, и ощутив странную слабость, расслабился, после чего и вовсе уснул... Кругом стоял молочный туман, закрывающий тело до самых кончиков заледеневших пальцев. Дэн впервые ощутил на себе холод. Скрипучий и мерзкий, он стекал по телу, ложась волнами дрожи по гладкой коже и даже под ней. Маг потёр ладони, в попытке согреть их, но не получалось. Словно он был больше не здесь, не в реальном мире, а где-то поза его гранью; не существовал, и поэтому не мог вернуть телу былое тепло. Преподнеся ладони к тонким губам, парень попытался согреть их дыханием, при этом стараясь рассмотреть хоть что-то кругом себя. Не вышло. Ни то, ни другое. Молочная дымка ломала зрение, а тонкие пальцы всё так же дрожали. — Что за?.. — голос терялся в чётком эхе, что сопровождалось не только его словами, но и какими-то шагами... Кажется это шаги, или фантазия сама начала рисовать что-то несуразное. Нет, не верь — твердил внутренний шёпот, царапая душу когтями. Дэн выпрямился, старательно щуря глаза четкости ради. Не выходило, картинка по прежнему кривая, словно осколки битого стекла, которые кто-то щедро насыпал ему под ноги. В них отображалоись чернота, страх и боль. Боль. Именно её он отчётливо видел так, как будто она была чем-то живым и яро тянула к нему свои когти, чтобы схватить. И ему бы уйти по-хорошему, чтобы не быть пойманным. Пойманным этой неизвестностью, что своим зловонным и прискорбным молчанием заглатывала его как ненасытный зверь с множеством острых, как иглы, клыков. Теперь он не доверяет своему розуму... Всё неприятности, как бы странно это не звучало, но всегда находят именно тех, кто их не ищет. Забавно, но если так подумать, то вся эта история с Архонтами смахивает не так на игру, сколько на простую неприятность, при том поражает своей живучестью. Люди всё пытаются и пытаются что-то сделать, не понимая, к чему этот риск может произвести. Какие последствия стоят за словами: «Я смогу»? И будь ты со властью, или без неё, но за ошибки всё равно придется отвечать по полной программе — всё же у каждой своя цена. Порою Дэн задавался одним логичным вопросом: а не пора бы начать думать, прежде чем начать что-то совершать? Казалось бы, всё логично — подумал, прикинул все «плюсы и минусы», но маг уже не раз убеждал себя в том, что мания к опасностям и риску слишком велика. Уже не один пример имеется в его копилке, что прямиком доказывает его одержимость опасностью. И даже зная это, он продолжает испытывать удачу, играя с огнем, и даже не собираясь принять факт своей предрасположенности к саморазрушению, или в некоторых случаях саморазвитию. Маг не сразу осознал, что привело его к таким мыслям — странности кругом, холод, туман или тьма? От последнего в голове поднялся целый тайфун различных мыслей и домыслов, что пока никак не могли соединится в одну целую картинку. Всё кадрами мелькало пред размытым взором, как вдруг, вдали этой бескрайней тьмы послышался женский плач. Дэн остолбенел, задаваясь одним единственным вопросом: кто здесь кроме него? Власти? Твари что породил его разум? Плач продолжался. Маг нервно сглотнул появившуюся во рту слюну и несмело пошагал вперёд, рассекая размашистыми действиями рук холодный воздух. Он близко. Словно загробный шепот он блуждал коридорами разума, скрежетом звучал в ушах. Виски закололо болью, Дэн сам того не заметил как в этих ощущениях сцепил зубы. Да так что челюсть заныла. «Иди...» — кто-то прошептал у самого уха. Этот голос... Он шелестел словно доносился с самой могилы, но был не знаком, но почему-то отражался тяжким сердечным стуком, сотрясая грудную клетку — находя отклик. — Дэниэл, подойди... — теперь он прошвучал ещё отчётливее. Дэн содрогнулся в ужасе, когда до него дошло, что эти низкие горласто-шипящие звуки он слышал от покойной бабушки, когда она сошла с ума! Когда говорила всякий бред о беде и потусторонних силах, которые, как она считала, сведут её в могилу. На ватных ногах он пошагал дальше, цокоча зубами словно на диком морозе, что по факту не должен его волновать. Что-то внутри словно выворачивало ребра наизнанку — чужая энергия сейчас лилась водопадом. Она ощущалась слишком ярко, остро, что собственная иссякала, как будто большой валун впал в реку, ограждая ей путь от берега до берега. Вместо этого перед глазами мелькала голубоватая дымка. Впервые не молочная, а бледная голубая. Магия. Такая сладкая, но постепенно горчила на языке. Дэн замер увидев в этом ореоле тьмы фигуру. Хрупкую женскую фигуру повернутую к нему спиной. Эти худощавые плечики, что девушка обнимала в попытках успокоить себя, вздрагивали каждый раз, когда она сжимала пальцы. Даже издалека маг видел с какой силой она впивалась в собственную кожу. В страхе перед этой неизвестностью он шагнул ближе. Волосы незнакомки покачнулись, ложась водопадом на спину. Парень мог бы поклястся, что этот силуэт был знаком, вот только понять что в этой фигуре так его привлекало — на данный момент он не мог. — Эй... — против собственной воли шепнул парень, но касаться не смел. — Ты... Он осекся также внезапно как и заговорил в холодную пустоту, которую лишь своим присутствием заполняла дама. Незнакомка вновь дрогнула и вскинула голову. Чёрные локоны — теперь он их разглядел отчётливее — как ветви деревьев на ветру слабо покачнулись. Она замолчала, и что-то в этом молчании насторожило. — Ты пришёл... «Она... — тяжёлый вдох, но такое ощущение что в горле появился большой ком. — Мали...» — теперь он был уверен, кто стоит перед ним. Этот сиплый голос скромной и тихой волшебницы, отдающий сладостью не с чем было перепутать. И когда она обернулась, его догадка подтвердилась. Перед ним стояла, словно живой человек, а не плод воображения, низкая черноволосая волшебница. Но такая, какой он её нашел за пределами Старого города. Раненую, испачканную кровью и грязью после побега по высокой траве, которую умыл слепой по-летнему теплый проливной дождь. Худую, испуганную до предела, находящуюся практически на грани между жизнью и смертью. От неё сейчас так и тянуло могильным холодом кладбища и ужасом, словно она и правда выползла из гроба, где её закопали живьём, не жалея рук копала к верху. «Милосердный Создатель, — первая мысль наталкивала только на ужас, что взял тело в ледяные оковы. — Такой она была...» Заплаканное лицо синеглазой Амели заставило сердце уйти в пятки. Щеки сжимала соль, а покрасневшие глаза смотрели на него с таким ужасом и болью, что ему самому стало до жути противно. Отчего же она плачет. Почему явилась перед ним, да ещё такая... Дэн не хотел больше видеть её такой. Не хотел видеть страдания той, кому в каком-то смысле был обязан жизнью. Но сейчас судьба снова была немилосердной и сводила к одному — ужасным пережиткам прошлого. — Ты... — он потянулся рукой к покрасневшему из-за слёз лицу. Мали дрогнула, опуская брови как будто в угрозе. Синие глаза налитые горькими слезами смотрели не то с укором, а не то с отвращением. Маг пытался что-то разглядеть в этих запачканных кровью и грязью чертах лица, но видел только боль. Боль в виде соли слез сжимающей кожу щек и дрожащих губ, что в немом ужасе были готовы кричать: «Я так больше не могу!» И он ей верил. — Как ты мог... — ломкой залился голос. Дэн опешил, не понимая что и когда он мог сотворить. — Как ты мог так подло поступить? — Что?.. — Как можно было втоптать в гразь чью-то свободу?.. Амели по-прежнему говорила надломоенно, изо всех сил пытаясь держаться стойко. Но магу, понимающему человеческое состояние уже всё было ясно, однако он никак не мог уловить сути: почему она и о чем говорит? Вернее, в чем она его обвиняет? О какой свободе сейчас идёт речь? В конечном итоге он мог бы поговорить с ней и понять в чем проблема её столь ужасного состояния однако суть заключалась в другом, он догадывался о кое-чем. И эти мысли давящим грузом падали на плечи — он знает! Он знает! Он всё знает! В груди все тугим узлом сжалось и закололо, словно от выстрела. Он всё понял! Картинка перед ним показалась отчётливо, но маг продолжал прокручивать её в голове, доводя до кристальной четкости. Однако от этого становилось плохо — слишком много жестокости, слишком много алчности, и слишком много боли за ошибки, что были сотворены чужими. Дэниэл это прекрасно знал, и более того, осознавал какого это. Осознавал, как тогда, в ту ночь, он практически ощутил на себе смерть от родного человека. Ощутил, как ошибки, пускай и родного отца, но сломали его жизнь, строя преграду, между всем что было «до» и тем, что будет «после»... А сейчас, в такую клетку поместили её — невинную девушку, что желала вернуться домой. Не по своей воле, пусть и для её блага, но она оказалась в чужом доме, в чужих «руках», без какой-либо возможно вернуться. И судя по всему, в Дэна свои домыслы касаемо того, почему Алеку понадобилась девушка. Маг не нашел слов ответить и только молча сглотнул вязкий ком. Мали наблюдала за ним, а глаза сияли от слез как драгоценные фианиты. Сколько боли было в этом взгляде. — Как ты мог?.. Тебе верили, а ты... — вот теперь он услышал злость. — Это не так... — сквозь зубы прошипел Дэниэл ощущая как огонь внутри обжигал солнечное сплетение. Ему было обидно о тех словах что сказала Мали. Он помог, а ему плевок в душу... — Не так как выглядит на первый взгляд. Губы дрогнули, Дэн сам не заметил как повысил тон, и готов был сорваться как злая цепная собака, из-за мелочи. Но вот девушка оставалась холодной и бесстрастной, когда тот час, Дэниэл в уме вспоминал её звонкий голосок и смех, который он слышал в доме. Сейчас же она такой не была — черствая и противная. Нет, не внешне. Внутренней собой. Сейчас она была не той. Дэн словно смотрел на неё совершенно другим взглядом, но в ответ наблюдал лишь безжизненный сапфир, постепенно тускнеющий. Он слышал с каким грохотом падали её волосы на ей плечи. Это грохот водопадов жарким летним вечером, не меньше. Ей хватило пряди одной, чтобы заставить его дрогнуть. Ему вдруг вспомнилось, как она была в их доме, как в её волосы был заплетенный бархатный шепот, состоящий из слов не для радио и лишних ушей. Как в уголках губ прятались тени магии, так и наполняя чужую голову коснуться к ним... своими, упиваясь страстью. Вспомнилось как в быстрых движениях её рук и прикосновениям к шее водопадом лилась аура, которая, как тень жарким днём, крепко и неслышно обнимала сзади за худые плечи. Как мурашки легионом пробегали по её коже и даже под кожей от жарких слов, что хранила память. Сперва она казалась ему недоступной и тихой, но ведя с ней разговор один раз и узнав её чуточку получше, мнение поменялось. Но даже тогда пейзаж был чудесный. Это... словно переломный момент, когда всё становится на круги своя, а не переворачивается вверх ногами, строя иллюзорные лабиринты в нашей голове. Но до чего же они бывают яркие — в злости, гневе и обиде. Особенно в обиде, когда гдань слишком тонкая и незаметная, что человеку бывает сложно определить, где реальность, а где вымысел. В обиде мы способны на многое, а там, если постараться, то да гнева и злости не далеко. А действия сотворены в злости, как правило, невозможно исправить. Но при этом, нам переворачивается эта скрижаль жизни, и мы можем видеть человека совершенно другим, таким, каким он и близко не казался в первую встречу. И Дэн это осознал, едва худощавое, усыпанное синяками тело появилось перед ним снова, как тогда. Словно боль обрела сущность человека. «Она ведь не жалкое животное..., и тут, что было её вины», — в миг пришло осознание всей пробоемы. Как за спусковым крючком в голове появилась мысль, что наводила ужас от одного только упоминания. Профессор что-то скрывает — не даром же Дэниэл видел в его бумагах документы касаемо Амели... Тогда, конечно, он думал, что ему показалось, но как оказалось, Эш, был прав, корень проблемы гораздо глубже. — Почему ты здесь? Лишь завидев скорченое в злости на этот вопрос лицо девушки, Дэн пожалел что делал этот вопрос. — А ты не знаешь? Я ведь по твоей вине тут. — По моей? Я ничего не делал. Помог только и... Загубил. Это слово внезапно прозвучало сразу изо всех сторон, осекая и словно отвечая на поставленный свыше вопрос. Яро толкуя страшную правду, котора, так или иначе не по душе парню. Но от неё было не скрыться. «Кто здесь?» — слова остались на губах липким и вязким пеплом. Но уже в следующий миг, уши пронзило нечеловеческим визгом, и дребезжанием стекла. Дэн закрыл их ладонями и с силой зажмурился, теряя на миг дыхание. Не скрыться — шептал голос, въедливым и насмешливым тоном, но был он настолько различим среди этого шума, словно звучал прямиком в голове, заставляя подсознание покрываться трещинами. Беспощадно. Вдох-выдох. Вдох-выдох. На глаза от боли навернулись скупые слезы, но маг всячески пытался держать равновесие, чтобы не упасть прямиком в чёрное ничто. Помоги. Прошу. Я люблю тебя... Тварь! Умри! Такие как ты не заслуживают жизни! Не надо, прошу. Ты мне нужен. Ненавижу тебя! Слышишь? Ненавижу! Странные слова, словно разговор двух женщин звучали одновременно с обеих сторон. Такие разные и залитые разными голосами и намерениями. Одна любит, а другая жаждет убить. Но вот разобрать кто говорил и что хотел этим сказать, маг не мог. Единственное что он услышал прежде чем пелена тьмы поникла перед глазами окончательно были слова: «Ты снова остался один...» В странном ужасе сжимающим горло Дэниэл распахнул сонные глаза и с удивлением обнаружил кровь на своих губах. Не сразу осознав что произошло только что, охотник интуитивно зарзираося, в попытках отыскать ответы. Но единственное, что он нашел, почти гробовую тишину в автомобиле, что по прежнему двигался к конечной точке. Теперь после минуты гляделок, он понял что просто уснул в этой тряске. Но, сон был таким реалистичным, что странное ощущение, что он по-прежнему находится в странной пустоте укутакый дымкой чужой магии и могильной тишины никак не покидало его. Напротив, какой-то тяжестью ложилось на плечи. Дэниэл тяжело выдохнул, вновь откидываясь на спинку кресла, при этом всячески пытаясь выбраться из реалий сна порождённых фантазией обратно в суровый реальный мир, что в каком-то смысле перестал радовать. «Приснится же такое... — он притронулся к лицу и с не объяснимым страхом поймал пальцами пару соленых капелек. Слезы. По щекам текли слезы. Он, плакал? Разве может он плакать просто так? Из-за сна? — Мали. Что же ты мне снится начала? Хотя... подумал о ней вот и приснилась, — да ещё так ярко, словно живая стояла перед ним. — Бред какой-то», — фыркнул охотник размазывая по коже мокрые следы соли, чтобы никто не увидел. Хотя всем всё равно. Команда как-то сухо сложилась в этот раз, не так как привык Дэниэл. Перспектива работать с другими капитанами, да и с охотниками в целом, его ну никак не привлекала. А самостоятельно организовать сопротивление ему никто не позволит. Начальство за такое поведение мигом вышвепнет из органов, ещё и ворох проблем устроят. С этим он лично сталкивался и не раз, в особенности когда нарушал правила охотников из-за того, что спасал людей что оказались за пределами фракции. И не важно кто они и по своей или чужой вине там находятся. Смерти никто не заслуживает. Дело Амели Ависской было таким же. В очередной раз маг оказался вне правил, отстаивая свою точку зрения, хоть при этом прекрасно знал, что за его выходки, его по голове не погладят. Мали просто оказалась за пределами фракции, как малый и беззащитный котёнок — напуганая до смерти и раненая, желающая в тот момент лишь о том, чтобы выжить. Дэн размышлял об этом не раз и не два, что уступи он тогда место Уиллу, то девушка сейчас была бы мертва. Охотник бы её пристрелил на месте. Уилл не тот кто станет играться, вернее, не станет спасать, а издеваясь над несчастным человеком убьет. Дэниэл стиснул зубы до противного скрежета, представляя, что действительно было бы, попадись ему Мали на глаза. Он бы нагло и бесстыдно замучил её до смерти, а на последних минутах жизни убил бы её одним выстрелом в лоб. Скотт уже не раз видел эту картину вживую, и не раз из-за этого между ними завязывалась драка. Ведь он не знал, что руководит человеком, что он может так жестоко относится к другим. Под руками Уилла, вот так, на миссиях, погибло уже не мало людей. А в особенности девушек, которых маг «безумно» любил. Любил до такой степени, что без капли совести изводил до смерти, а некоторых отодрал как жалких шлюх. Это уже тайком поведали Дэну сослуживцы из отряда "Evil", которым как раз таки заправлял Уилл. И от тех историй кровь стыла в жилых, а тело холодело. Дэниэл по правде говоря искренне поражался этой мерзостью со стороны сослуживца и не понимал, зачем всё это нужно. Развлечения ради? Да зачем оно если на кон ставится чья-то жизнь? «Нет, власть, — выправил себя маг. — Уиллу приятна власть над другими. Не раз он брал миссии просто ради того, чтобы вновь держать в руках корону. Как цинично с его стороны, начинать игру против своих же...» Хотя есть ли кому-то до этого дело? Впервые Дэн задумался об этом. Что есть ли дело до всего этого другим? До проблем общества, властей, игры ради которой многие погибли верной смертью? Как оказалось, нет. Никому нет до этого жадного дела. Многие только прикрываются тем, что помогают. А на деле, готовы втоптать в грязь. — Что ж... — шепнул чей-то голос в голове, — мы тоже поиграем...