Новая жизнь

Глава 3.       Он просыпается на все том же диванчике. И впервые в жизни он хочет проснуться. Хочешь встать и порадоваться новому утру. Он ХОЧЕТ этого. Хочет радоваться солнцу, что поднимается над горизонтом, даря тепло, хочет дышать полной грудью и даже хочет сказать Румпелю что…       Нет, это перебор, что-то он полез слишком далеко. Да и что за странные мысли в голову лезут. Что ещё за номер, называть крокодила Румпелем. Он этого не говорил, и не думал! Ладно, это перебор.       Потянувшись, он соскочил с дивана, тёмный с кем-то разговаривал в магазинной части здания. Но Киллиана сейчас это не интересовало. Нужно было продумать план. Для начала нужно как-то отвлечь взбалмошную семейку, а потом, собственно все. Дальше дело было предельно простым. Привести Питера к телу и проследить, чтоб никто им не помешал. Это выглядело сложно, да и было скорей всего так же.       — Ты должен нам помочь! — раздался разгневанный голос из-за ширмы и Крюк бросился посмотреть кому, что там нужно.       Это оказалась блондинка, ну кто бы сомневался. Она кричала на крокодила, чье лицо выражало полную степень незаинтересованности. Интересно, что теперь ей понадобилось и почему ей нужен именно тёмный? Хотя, это вполне логично, раз его сейчас нет, значит, семейка решила найти нового работника.       — Ты не понимаешь, без него мы не сможем попасть на корабль, на нем кровная магия! — Крюк замер, остановившись за кассой. Значит вот что ей нужно. Она ищет его, для того чтобы попасть на ЕГО корабль. Да что ж это такое, в самом-то деле?!       Он сел, и принялся, чтобы не зашипеть вылизывать лапу. Спокойно, Киллиан, спокойно.       — Он пропал, я нигде не могу его найти! Он не смог бы просто уйти, а маячок молчит, я думаю, с ним что-то случилось       Секунду он думал. Нет, он отказывался думать. А после, глубоко вздохнув, он попытался спокойно выдохнуть. Спокойно! Он спокоен. Но хвост, что дёргался и бился по полу, выдавая его с потрохами.       Да, он не спокоен, черт тебя побери! Она установила на него датчик! Да как она посмела! Он думал, они доверяют друг другу! А она, она… ррррррр! Он не знал, как можно словами выразить степень своей злости. Может быть, именно для этого голос превратил его в кота, чтобы он смог разобраться в людях, что его окружают. Нет, в таком случае он сам сведёт себя в могилу. Вокруг нет ни одного человека, которому он мог бы доверять, не боясь быть преданным.       — Мисс Свон, позвольте уточнить, — блондинка замерла, с недовольством уставившись на темного. — У, как вы изволили выразиться, вашего пирата, были причины, чтобы сбежать?       — Что?! Что вы несёте? Он любил меня, он никогда бы так не поступил! — ах вот как оно значит. Она могла бы сказать: мы любили друг друга и тд и тп. Но нет, она так не сказала, она намеренно выразилась именно так. Почему это, по её мнению, у него не было возможности от нее сбежать. Не потому ли она поставила слежку, что боялась, что он может не выдержать. Она не плохо так устроилась.       — Как давно его нет?       —Третий день, как, — ого уже прошло три дня, ничего себе. Он приподнял голову, желая посмотреть на Эмму, но наткнулся на задумчивый взгляд темного, что смотрел куда-то себе на руки. Похоже, он тоже шокирован таким поведением спасительницы.       — И вы заметили это только сейчас? — а ведь со стороны темного все, наверное, совсем не так как есть на самом деле. Хотя, разве он сам знает, как все было и как всё есть. В таком случае не ему и судить.       — Такое и раньше случалось, я думала он на корабле или ещё где-то. Он всегда возвращался, — плаксиво ответила Свон. Да-да, он возвращался, когда напивался до состояния что был готов вернуться туда. Он и, правда частенько уходил, желая побыть одному или подумать. Но каждый раз, когда он начинал копаться в себе, руки сами тянулись в бутылке. И все заканчивалось тем, что он забывал, почему до сих пор тут сидит и возвращался. Пожалуй, надо было раньше сбежать куда-нибудь, откуда было бы сложнее выбраться. Но с другой стороны, разве то, что он уходил, не было знаком, что что-то не так, или для Эммы это в порядке вещей? Хорошо, что он не мог влезть к ней в голову. Да, он хотел бы когда-нибудь узнать, почему же она такая. Может дело в синдроме сиротки, а может это передалось ей на генетическом уровне от кого-то из предков. Не суть.       — И вы уверены что он и сейчас не где-то там? — как бы ни старался, Киллиан не мог понять, что за нотки скользили в голосе крокодила.       — Нет, — похоже ситуация начала её выводить. Она закатила глаза и начала громко постукивать по столу. — У нас проблемы, с вашим папочкой, между прочим! Вы должны что-то сделать!       Тёмный поднял бровь, и окинул Эмму с ног до головы, словно пытался понять шутит она или нет.       — Я ничего вам не должен, — голосом, походим на сталь, ответил тёмный, и на миг Киллиану показалось, что его глаза потемнели. Это придавало ему некоторой жути, что так шла к его образу злодея. — Максимум, что я могу сделать – это сходить к кораблю вашего капитана и сказать там ли он, если вы не сможете туда попасть.       — Отлично, нужно идти, — Эмма резко развернулась и двинулась к двери. Крокодил потёр переносицу, слишком громко вздохнул и двинулся за ней.       Нет уж, так дело не пойдет. Решил Киллиан и бросился за ними, прежде, чем Голд успел бы запереть дверь.       — Значит, он все ещё живёт с вами? — задумчиво пробормотала Эмма, не решаясь, приблизится к нему. Усвоила урок, дрянь.       — Да, но я все так же не считаю это вашим делом, — не глядя на Мисс Свон, ответил крокодил. Та состроила недовольное лицо, но возмущаться не стала.       До корабля они дошли в почти гробовой тишине. Если не считать шума машин, людей и ветра, что все сильнее завывал в лицо. В какой-то момент Киллиан пожалел, что решил идти, но благо пути назад уже не представлялось, он продолжил двигаться, стараясь не отставать. На них постоянно кидали шокированные взгляды, люди, что попадались им по пути. Интересно, как там Реджина. И тут он вспомнил. Крокодил сказал, что для помощи Реджине понадобится кот, но ведь он так ничего и не сделал. А это значит,… что он понятия не имеет, что это значит. С одной стороны, может тёмный соврал, чтобы убрать Белоснежку, а с другой, может он и не вылечил Королевы. Загадка для гения, но Крюк таковым не был, а потому ответа у него не было. Зато появилась новая задача: а именно, сбегать разведать как там Реджина и что с ней. Видимо, пора писать список: 1) Разобраться с Питером. 2) Разобраться с собой. 3) Разобраться с Реджиной. Подумав, он добавил ещё один пункт. 4) Разобраться с Эммой.       Ну вот, теперь точно все. Если что-нибудь забудет, придется добавлять. Или убавлять.       Они остановились метрах в двух от корабля. С виду все казалось обычным, даже и не скажешь, что его защищают чары. Кстати о чарах, их он выбил у Черной бороды, ещё тогда, когда получил корабль себе. Для этого пришлось отдать нескольких членов состава, но это того стоило. Чары не пускали никого кроме него, и зайти на него можно было только с его позволения, и только когда он сам непосредственно присутствовал. Он мог прятаться там от мира и знал, что никто не мог его достать.       — Вот, я не могу туда попасть, — пожаловалась Эмма, и быстро преодолев оставшееся расстояние, упёрлась в барьер. Она постучала по нему и даже пнула, для наглядности. Но Киллиану это все равно не понравилось. Кто дал ей право ходить и пинать его защиту, она для того там и стоит, чтобы такие как она не могли попасть на его корабль.       — Что ж, работа искусная и заслуживает похвалы. Как вы узнали, что оно держится на крови? — крокодил тоже приблизился к защите, но не касался её. Будто знал, что он – Крюк чувствует каждое прикосновение к его борту. Это была одна из особенностей его защиты, он всегда знал, когда кто-то хотел пробраться к нему на корабль.       — Когда мы плавали на нем в Нетландию, Киллиан ворчал, что приходиться снимать защиту, и упоминал что-то о крови. Я тогда случайно услышала, но потом он рассказал мне об этом, — подслушивала, значит. Никакой личной жизни, совершенно. Интересно, ей самой понравилось бы, если бы кто-то лез к ней в личное пространство. Конечно же, нет, но разве она думает об этом, когда вытворяет такое с другими.       —Вы могли бы сломать защиту? — Киллиан чуть не подавился воздухом. Сломать защиту?! Она сейчас это сказала?! Он не ослышался?! Да она что совершенно не знает, чем это грозит для хозяина, или… ей на это плевать. Тёмный медленно повернулась на Эмму, несколько секунд он молчал.       —Вы знаете, чем это грозит хозяину? — боже, ну хоть кто-то подумал о последствиях.       — Да какая вам разница на какого-то жалкого пирата? — а ведь и вправду, зачем крокодилу ему помогать? Как таковых причин не было, но может он увидел что-то в будущем. Вроде он умел что-то подобное. Или же этот дар сгинул, когда он умер? А может он, просто имеет какие-то планы на него. Ну, тогда придется его разочаровать, Киллиана Джонса отныне не существует. Раз и нету, скинул.       — А разве не вы ходили и проповедовали, что он исправился и теперь заслуживает доверия, — ох уж эти издевательские нотки. Кажется, Киллиан начинал не понимать, что здесь происходит. Все катилось к каким-то чертям. И, похоже, решило там и оставаться.       — Но ведь вы так не считаете, — начала давить на больное, понял Крюк и на всякий случай отошел подальше, оказываясь ближе всех в кораблю. Кто знает, что сейчас случится.       — Что ж, похоже, теперь вы напротив, решили загубить чужую жизнь, не заботясь о последствиях, — ну да, его любимое, за магию приходится платить, крокодил слишком часто это повторял.       — Да какая вам разница на последствия?! Вы же тёмный, вам должно быть наплевать на людей! — не скрываясь, закричала Эмма. Киллиан уже всерьез подумывал над идеей убраться отсюда куда подальше.       — Знаете ли, Мисс Свон, вы это сейчас просите, но вы похоже не понимаете, что если я погублю человека ради вас, то никогда не могу заплатить за это, — крокодил, развернулся и быстро двинулся в сторону выхода.       — Сделка! — закричала Эмма и тёмный замер. Черт, намечалось что-то серьезное. А ведь это касается его, как того самого человека которого они решают убивать или нет. Дело было в том, что единственный способ сломать защиту – это убить того на чьей крови она держалась, и используя его кровь ПОСЛЕ того как он умер, войти на корабль. Тогда-то заклятье и падёт. Но, был ещё один способ, сложный и мучительный. Если использовать поистине темную магию, можно было разрушить защиту, но тогда человек что к ней прикреплен, будет испытывать адские мучения и когда порог падет, умрет. Что-то ни один из этих вариантов ему не нравился. Надо было что-то делать.       — И что вы предлагаете, Мисс Свон? — нет, прошу, только не это. Он впервые в жизни почувствовал, что готов отдать все что угодно лишь бы остаться живым, как же это сложно и непривычно. Но теперь у него была надежда, тот небольшой просвет, за который он уцепился, хоть и не пытался в него залезть. Может, это его судьба умереть от того что кто-то будет разрушать его защиту. Да, ему не позавидуешь, что сказать.       — Это должно быть что-то поистине стоящее, чтобы я согласился на нечто подобное,       — вряд ли у Эммы есть что-то что сможет заинтересовать того у кого-то и так все есть.       — Ты сможешь попросить вас что хочешь. Ради моей семьи я готова на это. Питер Пен представляет угрозу, и мы не можем позволить ему вновь сеять хаос и раздор. Ты как никто другой должен это понимать, но ты ничего не делаешь. С каждым днём становится все опаснее, чем дольше мы не знаем где он и что задумал, тем серьезнее может стать угроза. — В её словах была правда, и ни Киллиан, ни крокодил не смогли бы ей возразить. Но она ошибалась, скорей всего и, не доведываясь об этом. Питер вовсе не хочет напасть на них или причинить вред, но они об этом не знают, а потому-то они боятся. Он бы тоже страшился неизвестности. И как убедить тех, кто уже все решил, что они не правы? Верно, никак. Этого уже не изменить, они уже все для себя решили и ни за что от своего не отступятся.       Может быть, крокодил думал о чем-то подобном, ибо он вновь развернулся и двинулся ещё быстрее.       — Мне ничего от вас не нужно. И если корабль вам нужен только из-за этой проблемы, то могу вас обрадовать, Пен не собирается вас порабощать и вредить, так что лучше не трогайте его, и он поскорее уйдет.       Киллиан двинулся за ним, оставляя ошарашенную Эмму наедине со своими мыслями. Скорей всего слова не достигнут своего эффекта, но попытаться стоило. Говори это он, никто бы и не поверил, но темного могли и послушать и если не внять, то хотя бы задуматься над его словам.       По возвращении в магазин, крокодил углубился в какую-то работу из вещей за ширмой. Ничего интересного не происходило, так что Крюк позволил себе отдохнуть. Он проснулся, когда почувствовал движение рядом. Как оказалось, крокодил решил полежать на диване. Что ж, его право. Не желая, находится так с ним близко, Киллиан спрыгнул на пол. Тут было холодно и твердо, но гордость не позволяла ему вернуться на удобное местечко. Пришлось смириться с тем, что найти удобное положение не удастся.       — Они не такие так мы, и у нас нет с ними шансов, — Крюк замер, крокодил говорил это ему?! Зачем? Почему? Может ему показалось. Но больше тот ничего не сказал, и Киллиану осталось лишь метаться в мыслях, правда ли, или это происходило только у него в голове. Мысль и вправду была дельной, так что пират пришел к выводу, что это его мозг голосом темного, для эффекта, разумеется, подал ему мысль для размышлений. Правда это или нет, но слова были правдивы. Им никогда ничего не светит, если они продолжат хвататься за людей из другого мира. А ведь крокодил, наверное, теплый, пробежала в голове странная мысль. Ну а что странного, тёмный, как и он умирал и теперь в той же ситуацию. Нет ничего такого в том, что он хочет найти человека, который понимал бы его. К которому можно было бы прижаться и греться, вновь чувствуя тепло, которое ему так не хватало. Тепло не могло подарить ни теплые вещи, ни огонь, ничего, чтобы он не перепробовал, не могло его согреть. А он пробовал, пытался, желая почувствовать то, что было ему недоступно со времён смерти. И каждый раз, когда теплее не становилось холод, казалось, становился все сильнее, заставляя дрожать, и обнимать себя в надежде отогнать ледяные руки, что обнимали его, не желая отпускать.       Крокодил читал, не догадываясь, что за мысли летали у него в голове. А может и знал, кто ж его знает, этого темного.       Сколько Киллиан пролежал на полу, он не сказал бы, даже если б захотел. И вот, когда он почувствовал что готов сдаваться, крокодил поднялся, отложил книгу и ушел, готовиться ко сну, или что он там ещё ночью делал. Как он уже говорил, у каждого свое. Они все равно внешне похожи на мертвецов, бледные и холодные, что еще нужно. Дрожа, он запрыгнул на диван. Нужно было расслабиться, заставить себя поверить в то, что он в тепле. В то, что все хорошо. Но каждый раз мысли убегали в сторону приоткрытой двери, за которой был тот, рядом с кем он смог бы почувствовать то тепло, которое уже давно не ощущал. Тот случай, когда он его поднял с улицы, не считался, тогда он не соображал и не смог до конца прочувствовать всю полноту ощущений.       А что, если коснутся его, когда тот спит? Это сумасшедшая мысль родилась в его голове как-то сама собой и уже очень скоро заполнила все его мысли. Хорошо, сказал он сам себе, он коснется его, но только на миг, одно касание и все, он сразу же уйдет оттуда.       Чтобы быть уверенным, что его не застукают и не прогонят, он прождал настолько долго, что луна уже начала опускаться к горизонту. Дело было не совсем в том факте, что он ждал, когда крокодил уснет, скорее в его внутренней борьбе, между списком за и против. В итоге, он замёрз от этого настолько, что зубы начали стучать. Раньше он не доводил до такого. А сейчас, он начинает терять контроль.       Уже заходя в комнату, он знал, что хорошо это не кончится, но остановиться уже не мог.       По тихим вздохам он подобрался к темному вплотную. Тот спал на двуспальной кровати, находясь как назло далеко от края, где оказался Крюк. Наверняка, прежде здесь могла находиться только Бель, но ведь сейчас её здесь нет, правда ведь. Он решил не думать о том, что оскверняет ложе своим присутствием, от этого становилось слишком жутко и странно.       Крокодил зашевелился и вдруг Крюка придавило. Черт. Чужая рука была такой тёплой, такой… такой. Если бы мог, он бы застонал от подобных ощущений. Но сейчас единственное что он мог это мурлыкать, стараясь не разбудить хозяина кровати.       Нужно было уходить, но он. уже потерялся в этих ощущениях, погряз в них с головой. Он не мог бы сейчас уйти, даже если бы очень захотел. Нудно было скинуть с себя чужую руку, но она дарила ему то, о чем он слишком давно мечтал. То, о чем он думал лёжа в холодных подворотня или находясь в объятьях Эммы. Он помнил, какая была она, но это… черт, это его личная погибель.       Крокодил вновь шевельнуться на миг убирая руку, и в этот же момент Киллиан отскочил. Рука вернулась на тоже место, словно ища что-то. А ведь крокодил чувствовал все тоже, что и он. Он должен был почувствовать его тепло. Зря он все это затеял, но минувшего не воротишь. Да это было ошибкой, но он не жалел об этом. Наверное, полгода, что он просуществовал, изменили его. Заставили пересмотреть всю свою жизнь. Свои принципы и действия. Если раньше тот факт что его коснулся крокодил, привел бы его в бешенство, то сейчас он, сам позволил этому случиться. Тёмный тоже прошел через это, а значит и сам должен его понять. Странно то, что до превращения в кота, он не думал о подобном способе возвращения в жизнь. Может его для этого и превратили, чтобы показать, что крокодил уже не такой и что пришло время меняется. Им бы только поговорить как цивилизованные люди, и чтобы никто не мешал. Вроде крокодил сегодня уже начинал разговор, может это просто были мысли вслух, но он же вроде как обращался к кому-то. Вот бы он только мог говорить, они смогли бы все обсудить. Или хотя бы он смог нормально его коснутся, как человек, а не так… кто-то запертый в теле животного. Может, стоит найти этого неясного человека, сказать ему, что он его любит и сбежать к Румпелю. Ну вот опять, его так вообще никто не называет, но не суть. Это же его мысли, кто узнает об этом, никто, а значит, как хочет так его и будет называть. Румпель.       Румпель, как же это классно звучит, вновь зашевелился и вдруг резко сел. А что, если он почувствовал чужака? Бежать, пора было бежать!       Стараясь действовать тихо и незаметно, он соскользнул на пол. Догадается или нет, кричали голоса в его голове. Догадается, если продолжим тут ошиваться, заткнул он их и выскользнул из комнаты. Но останавливаться было рано, он пересёк комнату и, поднырнув под шторой, оказался в магазине. Не придумав ничего лучше, чем запрыгнуть на прилавок, он улегся, изображая, будто все время только тут и был. Только бы успокоить сердце, что словно бешенное неслось в груди. Но как бы он не старался расслабиться, как бы спокойно не дышал, сердце продолжало нестись как угорелое. Это было так… странно, непривычно, ново. Он не мог понять, почему так происходит, но это словно грело его. Ему нравились этим странные чувства, пусть он и не мог понять, почему они вдруг появились. Может, дело в том, что он ощутил тепло и теперь не может перестать радоваться. Да, это определенно имело смысл.       Тут до него донёсся звук шороха ткани и на вид показался тёмный. Окинув быстрым взглядом магазин, он остановился на нем. Черт, он все знает, определенно все знает. И теперь выгонит его. Он и не заметил, что стоило Румпельштильцхену показаться, как его сердце словно забилось быстрее. Он списал это не панику, и не обратил должного внимания.       А между тех, тёмный медленно приблизился к нему. Черт, он же сейчас умрет от страха. Или сам не выдержит и сбежит куда подальше.       Бывший крокодил остановился прямо позади него. Ну все, только и успел подумать он, как вдруг почувствовал чужие пальцы в своей шерстке. Черт, это было так приятно, так нежно, так… тепло. Это жутко пьянящее тепло, на которое можно было подсесть не хуже чем на ром. Но только если ром можно было пить хоть до посинения, получить этот наркотик было сложно, но от этого ещё более желанно. Он был словно самая дорогая награда, приз, что невозможно выиграть. Но вот только он не был готов сдаваться так просто. Он был готов снова и снова участвовать, чтобы рано или поздно выиграть, готов был прыгнуть выше головы, чтобы получить невозможный приз. И все это мог дать ему только один человек, которому от него ничегошеньки не нужно. Он ничего не может ему предложить, чтобы получить приз. Это как его невыполнимые сделки, но в этот раз он был готов выполнить её, лишь бы только была надежда, шанс на успех, а этого было достаточно, чтобы бороться.       Пальцы исчезают, и он разочарованно выдыхает. Он ведь и вправду подсел, как никогда прежде. Но он же сих пор не мог понять, почему в голове вертится мысль, что он что-то упускает.       День прошел скучно, пару раз в лавку приходили люди, просили что-то продать. Ничего интересного. С Питером видеться было нельзя, будет так часто туда ходить, и они его отследят. Нужно подождать хотя бы один-два дня. А тут как пойдет. Пора было начинать думать о плане. Но все мысли так или иначе возвращались к теплоте, что шла от темного. Она словно витала в воздухе, и он никак не мог её надышаться. Ближе к вечеру, когда Румпель вновь занял диван, а Киллиан побоялся подойти к нему. У него появился, хотя какой-то план. 1) Нужно было сходить к склепу, где они его держали. 2) Убедится, что в тот день, когда они решать совершить налет, все будут заняты чем-то важным. 3) Как-то объяснить Питеру, что на склепе заклинание, чтобы он его снял, а не ломанулся натыкаясь на уведомляющее заклинание. 4) Побыстрей сбежать и спрятаться. 5) Убедится, что они сбежали из города. А уж потом можно заняться своими проблемами.       Дождавшись раннего утра, когда тёмный ещё спал. Он выскользнул из магазина через окно, которое давеча отпер тёмный. Он хотел его закрыть, но Киллиан не позволил и, похоже, Румпель и сам все понял, так что просто пожал плечами и, как показалось Крюку, даже шепнул: будь осторожен. Но он не был уверен, так что оставил это на полочке не считается. Относительно своего списка за и против.       Гулять в столь раннее время было здорово, на улице не было ни души. Стояла на редкость прекрасная погода, даже ветерок, казалось, перестал задувать. Солнце ещё только показывалось из-за верхушек темных деревьев, но у Крюка не было времени, чтобы любоваться подобной красотой. Он не мог быть уверен на сто процентов, что Питер будет там, но им пора было начинать действовать. Пусть сегодня и не получится, но они хотя бы начнут что-то делать.       Около колодца было пусто, он на всякий случай даже несколько раз оббежал всю поляну по кругу. Заглянул в лес, но и там не была ни намека на чужое присутствие. Похоже, он пришел слишком рано, или вообще не туда. Так, думай Киллиан, куба ещё мог придти Питер. Ну конечно!       Резко развернувшись, он бросился обратно в город. Солнце поднялось уже почти на половину, когда он, наконец, добежал до пристани. На всякий случай внимательно все, оглядев, он запрыгнул на корабль. Это вышло плохо и неудачно. Он чуть было не свалился за борт, в последний момент, цепляясь за доски. Когти оказались весьма кстати, оперевшись на них и спереди и сзади, он смог взобраться на палубу. Там, как он и ожидал, он обнаружил Пена. Тот, не больно то и скрываясь, валялся посреди палубы, всем своим видом показывая, что ему скучно. Когда Киллиан двинулся к нему, тот лишь повернул голову на бок, наблюдая за ним.       — Я знал, что рано или поздно ты догадается, — Питер вернул голову обратно и как-то слишком печально уставился на небо. — Мы идём?       Киллиан кивнул и Питер моментально вскочил. На его лице было крайне удивленное выражение, похоже он не ожидал, что они все же пойдут.       Так, а теперь самое главное, нужно было предупредить о защите.       Киллиан показал лапой на корабль, потом на себя, а после на Питера.       — Что? — не понял тот. — Ты хочешь спросить, как я попал на твой корабль? Так ты же сам мне дал разрешение, помнишь? — Крюк отрицательно покачал головой, думая, как можно объяснить кому-то нечто настолько сложное без слов, имея под рукой только кошачьи лапки. Что ж, начнем сначала.       Он подошёл к краю корабля и показал на то, место где начинался барьер.       — Защита? Ты это хочешь мне сказать? — Питер двинулся за ним, останавливаясь возле барьера. Крюк кивнул и вновь показал на Питера и на барьер.       — Вот бы ты мог говорить, — обречённо простонал Пен, падая на корабль, — пора бы тебе снимать проклятье, я ведь далеко не последний кому ты должен многое сказать. И откуда он все это знает? И если может понять все это, почему не может понять, то, что он так старается до него донести. Он недовольно зашипел, вызывая у Питера лишь приступ смеха.       — Ладно-ладно, — чуть смеясь, сказал Питер, поднимая руки, словно говоря - сдаюсь. — Давай ещё раз.       В итоге, солнце успело полностью встать, а они смогли понять только то, что Питер должен снять какое-то проклятье. Решив, что большего он все равно от него не добьётся, Киллиан вместе с величайшим злодеем их сказки, двинулись к склепу. Им пришлось передвигаться медленно и осторожно, так как на улице уже почему-то попадались редкие люди.       — И чего им не спится, ворчал Питер, и в кое-то веке Крюк был с ним согласен.       На кладбище было пусто, хоть за это спасибо. Но какое-то неведомое предчувствие заставляло Киллиана нервничать и торопится.       Он остановился около склепа и показал на него лапой, но прежде чем Питер без разбору кинулся бы туда, он поднял лапу и показал на него, а потом на Питера.       — На нем заклятье, да? — ничего себе, а на корабле они убили кучу времени, чтобы дойти до слова заклятье. А тут смотрите – сразу догадался.       Крюк кивнул и для верности отошёл в сторону.       Пен несколько секунд буравил дверь взглядом, но та оказалась крепкая и не поддалась на провокации. Парень, глубоко вздохнул, после чего подряд руки и закрыл глаза. Наверное, он концентрируется, подумал Киллиан и отошёл ещё дальше. С кончиков пальцев парня сорвалось все-то же темно-зелёное свечение и в следующий момент оно полностью покрыло склеп. Наблюдать за волшебниками всегда было так завлекательно. Они медленно, но плавно творили своё волшебство, завораживая всех вокруг.       Момент и дымка исчезла, растворившись в воздухе. Парень, встряхнув руками, двинулся к склепу.       — Сложное заклятье, но уже все, пошли, не время откладывать, — в его голосе так и слышалась твердость, так несочетаемая с тем парнем, коем он выглядел. И пусть, в душе ему было намного больше, чем самому Румпелю, снаружи так зачастую было не сказать. Но ведь именно этого он и добивался, у каждого свои тараканы, и они не вправе его осуждать, за то, что делали и сами. И пусть герои строили из себя святых, они поступали точно так же так и Питер мечтавший вернуть свою любовь. Когда их истинным угрожала опасность, они готовы были пойти по головам оставляя кучу трупов позади, лишь бы спасти свою любовь, так чем они тогда лучше злодеев? Тем, что утверждают, что поступаю так только из-за правого дела. Тем, что они сами нарекли себя чистейшими и праведными, а у самих сердце наполнено тьмой. Тоже мне чистейшие и идеальные, от таких по коже мороз бегает, решил Киллиан и поспешил за Питером.       На первый взгляд тут было тихо и мрачно. Но здесь таилась не одна темная тайна и множество умерших секретов. На полочках стояли книги по супер темным заклинаниям и кучи баночек с различными зельями. Но Питер даже не взглянул на низ, он шёл дальше, будто зная куда идти.       И вот, он оказался перед ним.       Феликс лежал на чем-то, похожем на стол, его руки кто-то сложил на груди, отчего он напоминал Белоснежку.       Питер замер, он смотрел на него таким взглядом, что на миг Киллиан пожалел, что он не Феликс.       Ну же, чего же он ждет. Нужно всего лишь его поцеловать и проклятье спадет.       — А что, если он меня не простит? — дрожащим голосом прошептал Питер, всё как же не решаясь, приблизится к нему.       Поняв, что Питер боится, Киллиан аккуратно коснулся его.       —Тебе не понять, ты же так и не смог… — он замер, и вновь перевел взгляд на Феликса. В его взгляде появилась решимость, он резко подался вперёд, словно боясь передумать. Он вцепился руками в чёрную рубашку, что кто-то одел на Феликса. Крюк даже отсюда видел, как сильно тряслись у него руки. Он медленно склонился над ним, после чего покрыл глаза и поддался вперёд касаясь его губ своими. Момент и рядом пронесся мощный всплеск магии, который случался каждый раз при истинном поцелуе. Феликс зашевелился и, не прекращая поцелуя, притянул Питера к себе. Последний застонал и чуть ли не улёгся на Феликса.       — Я знал, что ты вернёшься, — прошептал Феликс, стоило Питеру разорвать поцелуй. Поняв, что воссоединение затягивается, Киллиана замяукал, привлекая к себе внимание. Парни посмотрели на него.       — Точно, нам пора идти, — вспомнил Питер и отошёл, давая Феликсу встать.       — Ты завёл кота? — донёсся до Крюка тихий голос Феликса. Тот всегда, сколько Киллиан его помнил, говорил тихо, но всегда по делу, пугая своим голосом новичков Нетландии. Казалось, что Питер единственный, кто, не скрываясь, балдел от его голоса, чем пугал всех остальных, отпугивая от себя и от Феликса слабовольных и тонкокожих детишек. Потому как им было наплевать на мнение и реакции тех, кто жил с ними в непосредственном контакте. А что, это страна Питера, что-то не нравится, валите отсюда. Вот только он их не отпускал, но это уже совсем другой разговор.       — Не поверишь, но это Крюк, — со смехом ответил Пен, когда они выходили из склепа.       Феликс одарил его заинтересованным взглядом, но от комментариев отказался. Они быстро добрались до города, но вот чего они не ожидали, так это того, что они проводятся там так долго. В городе уже вовсю кипела жизнь. Повсюду сновали люди, и добраться до корабля было невозможно.       — Я думал, у тебя есть план, — пожаловался Питер, укоризненно смотря на Крюка. Ну вот, что это такое, возмутился Киллиан, почему это чтобы не случилось, виноват в этом он. Это они там час возились.       Ладно, нужно было что-то делать. Куда-то девать этих горе-беглецов. На ум не пришло ничего лучше, чем привести их в лавку. Да, Румпель будет не в восторге, да и Питер скорей всего тоже. Но выбора больше не было, и Киллиан решил рискнуть. Они вновь перебирались по богом забытым улицам, стараясь не попадаться на глаза случайным прохожих.       — Я надеюсь, ты сейчас не ведёшь меня туда, куда я думаю, — прошипел Питер и Крюк подтвердил свою теорию о желании Пена видеться с сыном.       — Да, — ответил Питер, видимо на тихий вопрос Феликса, который Киллиан прослушал, или он сказал так тихо, что Крюк просто не расслышал. Питер тихо ворчал что-то себе под нос, но стоило Феликсу хоть что-то сказать, как он моментально замолкал, и создавалось ощущение, что он готов даже поселиться у своего сына, лишь бы Феликс был доволен. А ведь Питер даже не актив, возмутился Крюк, думая как же конкретно нужно вести себя в отношениях.       Они остановились позади магазина. Что делать теперь, он не знал. Нужно было обходить магазин, но тогда их точно заметили бы. Видя его растерянность, Питер, подошёл к запасной двери, имеющейся у каждого магазина и немного пошаманив, отворил её.       — Странно, заклинание простенькое, — задумчиво пробормотал он, подходя к двери. — Тут точно что-то не так.       Господи, такими темпами они просили тут до завтрашнего утра. Прошмыгнул мимо Питера, он замер возле прохода. Дверь была открыта, но тут было что-то ещё. Что-то чего он не мог увидеть, но мог почувствовать.       Громко мяукнув, он пристально уставился в темноту.       — Ты что творишь, он же нас услышит? — громко зашептал Питер.       — Он этого и хочет, — вдруг довольно громко сказал Феликс, отодвигая Пена, который моментально стал покладистым. Ой-ой-ой, и это гроза героев и спасителей, грозный монстр, похищающий детей? Да уж, с обретением своего истинного, Питер изменился, причем сильно. Интересно, когда он – Киллиан, найдет свою любовь, ему тоже придется сильно меняться и сможет ли он это сделать? Что если у него не хватит сил, или его истинным окажется кто-то, кто ненавидит злодеев и откажется с ним быть, только из-за его прошлого.       Но от тяжёлых дум его отвлекли приближающиеся шаги. И вот перед ними предстал тёмный во всей красе.       — Ну конечно, — проворчал Румпель, после чего махнул рукой и странная дымка, что застилала проход в дом, исчезла.       — Вы можешь остаться здесь до утра, а там сможете уехать, — начал тёмный, когда они все расположились в рабочей комнате.       — Тогда дай нам провианта на первое время, — вякнул Питер, не смотря на сына. Похоже, это была их первое общение после его возвращения.       — Всё будет готово, — все так же отстраненно ответил тёмный.       Феликс пихнул Питера в бок, после чего тот, собравшись с мыслями, вскинул голову.       — Я не злюсь на то, что ты мне не помог. Но я же сказал что вернусь, для меня это важно. Пусть ты не понимаешь, но я правда люблю его, и ради этого я готов изменится. Я уже давно другой человек, — он стих, растеряв весь запас.       — Ты понимаешь, почему я так поступил, — все же ответил Румпельштильцхен.       — Тогда и ты должен понять меня, — в сердцах выкрикнул Питер и упёрся лбом Феликсу в плечо. Им хочется чувствовать друг друга, понял Киллиан. Понял это и тёмный, так как поднялся и ушел в магазин. Недолго думая, Крюк последовал за ним. День потянулся скучно и долго. Посетителей почти не было и тёмный занимался исследованием каких-то черно-магических книг, написанных на непонятном для Крюка языке. Спустя, наверное, час такой обстановки, он почувствовал, что он мало-помалу погружается в состоянии полудремы.       — Если бы я не простил его, то просто не пустил бы к себе домой, — не отрываясь и не поднимая глаз от книги, ответил Румпель на вопрос, что все это время мучил Киллиана.       А что, он прав. Это его дом, и его заклятье, если бы и вправду не хотел бы этого, то попросту захлопнул перед ними дверь. Но он не то что укрыл их от посторонних глаз, но и разрешил остаться и обещал помочь с побегом. А ведь это многое значило. Так не поступаешь относительно своего врага, или того, кто тебе неприятен.       Киллиан прервал размышления и внимательно посмотрел на Румпеля. Тот, чувствуя его взгляд, оторвался от работы и посмотрел на него. Несколько секунд они внимательно наблюдали за друг другом, после чего Киллиан отвёл глаза. Не может этого быть. Он не стал бы, если б знал. Но если он не знал, то почему сделал? Так не бывает, но если все же бывает, как он должен об этом думать?       Ближе к вечеру в магазин вошла особа, которую он больше всего не хотел бы встречать.       — Мистер Голд, я, похоже, знаю, зачем Питер вернулся в Сторибрук, — ага, будь его воля он бы не возвращался в этот захудалый городок. Похоже, они слишком высокого о себе мнения, раз считают, что он намеренно вернулся сюда из-за них.       — И что, по-вашему заставило Питера Пена вернутся? — уровень ехидства был зашкварный, но Эмма толи не услышала, толи просто проигнорировала.       — Ему нужно то, что он здесь оставил, то, что принадлежит только ему – тот парень Феликс. Он вернулся за ним, — а она ничего, быстро сообразила. Видимо, последние мозги ещё не отбила.       — Похвальная теория, но как нам быть уверенным в этом, нельзя же сразу бросаться с головой, — хоть это и звучало как полный бред, но это было бредом лишь для тех, кто знал, а для тех, кто строит свое предположении на теории, это могло быль весомым аргументом.       — Это не теория, я была в склепе и видела, что его нет. Я знаю, что он ваш отец и что вы его прикрываете, но ему нельзя верить, чтобы он не сказал, — она говорила спокойно, сдержано, хотя в её глазах прыгали чертики.       — В таком случае с чего вы взяли, что я к этому причастен? — по его голосу нельзя было сказать, что он в замешательстве, или что он растерян. Все тот же сдержанный и холодный тон.       — А кто ещё мог ему помогать? Вы единственный кто был близок к нему до первого проклятья, — черт, если её мозги не совсем заржавели, она могла и догадаться. Кто знает, что она тогда предпримет, когда он вернётся. Он уже точно решил что вернётся, он сделает это, и никто не в силах ему помешать. — Я не верю вам, и знаю, что за всей этой маской скрывается трус и слабак. Я найду его, и он пожалеет, что воскрес. — Зло выплюнула Эмма и почти бегом покинула магазин.       — Нужно срочно их вывозить, — не глядя на Крюка, произнес Румпель, после чего нырнул под кассу, собирая вещи. Не теряя ни секунды, Киллиан бросился в комнату. К его удивлению они уже были готовы.       — Она точно ушла? — спросил Питер, выходя в магазинную часть.       — Нельзя быть до конца уверенным, — не отрываясь, ответил тёмный, продолжая пихать, что-то в чёрную сумку.       — Ну и девчонку ты себе нашел, — не отвлекаясь, проворчал Питер, не глядя на него. На миг, он застыл, но похоже никто не обратил на это внимания, а потому он тоже поспешил поскорее забыть.       Питер и Феликс вышли с заднего хода, им предстояло обойти улицу с так сказать, «задней» стороны. В то время как Румпель отгонит машину и заберёт их с того конца улицы. После чего, он с помощью магии перенесёт их на край города, где они и разойдутся.       — В чем-то она права, — совсем тихо прошептал Румпель, когда они объезжали улицу и Киллиана вновь пожалел, что не может говорить. Но ведь в этом и смысл, он сможет снять проклятье когда…       — Ну что вы так долго?! — прервал его размышления крик Питера. А ведь он был так близок, он почти понял что-то важное. Знать бы только что.       Весь оставшийся план прошел на удивление удачно. Но ему было не до этого. Он пытался понять, что же ускользает от него. Очнулся он только когда, Питер обнял Румпеля и что-то сказал ему почти в самое ухо. Странно, но от этих, обычных на первый взгляд, действий по коже пообедали мурашки, а странное ощущение вопило и требовало каких-то действий.       Но вот они разошлись, машина тронулась, увозя парей в новый мир, туда, где им уже никто не сможет помешать быть счастливыми.       — Нам пора, — как-то отстраненно позвал его Румпель, и Киллиан недолго думая позволил, взять себя на руки.       Миг и вот они уже дома. За окном темнеет, а тёмный выглядит каким-то раздавленным. Эмма. Понял капитан, её слова возымели свой эффект, они задели его. Тёмный двинулся в спальню, и Киллиан понял, что он ему нужен. Пусть тот и не скажет об этом, но он это знал, просто знал.       Румпель сел на край кровати, углубившись в свои мысли. Крюк запрыгнул ему на ноги, стараясь вывести из несчастливых дум. Нельзя! Не думаю об этом! Но он не мог говорить, а надо, впервые в жизни надо, так что если он сейчас не скажет, потеряет все навсегда.       — Она права, я трус и слабак. Тот, кто недостоин счастья, — нет, прошу, остановишь, не говори так. Но выходит лишь жалкое мяуканье. Он готов плакать и умолять богиню, лишь бы он смог сказать хоть что-то. Если это нужно, очень сильно нудно. Так как никогда.       — И, похоже, меня никто никогда не полюбит, — он может, может сказать это. Не потому что должно, а потому что он знает что чувствует. Вот она, правда, вот то, что должно было случиться.       — Я тебя люблю.