Пока никто не видит

Сегодня у Инка состоялся День рождения. Он позвал всю свою компанию и заодно всю компанию Найтмера. Родители благополучно оставили молодежь без присмотра, отправившись на ночь в гости. Все же, как никак, некоторым, как и Инку, уже семнадцать. Вечеринка началась с игр по типу «Правда или действие», а закончилась алкоголем и танцами. И сейчас почти все, уставшие и подвыпившие, сидели по разным углам. Кто-то разговаривали, как Дрим с Инком. Кто-то, как Кросс с Киллером, что расположились на диване в гостиной, сидели молча. Между скелетами повисла тишина. Но уже не такая неловкая, как тогда, когда они стояли за школой и ждали своих друзей. В какой-то момент их взгляды встретились. Пьяный пустой взгляд Киллера и трезвый равнодушный взгляд Кросса. Вокруг кружил романтичный полумрак. Они сидели совсем рядом, едва не касались бедрами. И, заметив это, Киллеру показалось творящееся чем-то волшебным. Дурманящим. Так что, все еще глядя Кроссу в глазницы, он тихо спросил: — Засосемся? Кросс опешил и оторопело пролепетал: — Я, вообще-то, влюблен в кое-кого... — Я тоже, — не скрыл Киллер. — Так зачем предложил? — Ну, я слышал это приятно? — неуверенно проронил скелет. — Слышал? То есть ты никогда не целовался? — честно, монохромный даже удивился. — Ну да, — не стал скрывать Киллер. — Я влюблен в него лет с тринадцати, а ранее, как ты понимаешь, у меня отношений не было. Конечно, я мог бы встречаться с кем-то другим, но я не хочу. — Ого. Честно говоря, ты выглядишь как один из тех монстров, что в своей жизни пробовали все. Даже не думал, что ты даже не был в отношениях, — в какой-то степени Кросс был даже шокирован. — Ну... Да. Я крайне неопытен. Во всех смыслах. А что насчет тебя? — поинтересовался Киллер. — У меня были всего одни отношения, когда мне было четырнадцать, и продлились они всего пару месяцев, так что целовались мы не более десяти раз. А еще я как-то целовался с лучшим другом по пьяни. — С Дримом, что ли? — не понял Киллер. — Да нет. Я же не из этого города. Там у меня остался лучший друг. Кстати, про те пьяные поцелуи он не помнит и считает себя чистым натуралом. — Хах, ладно, это даже забавно, — усмехнулся пустоглазый. После наступила непродолжительная тишина, которую он нарушил вопросом. — Кого ты любишь? — Дрима, — честно ответил Кросс. — А ты? — Найтмера, — так же не соврал Киллер. Взгляды направились на своих возлюбленных. Инк уже куда-то делся вместе с Эррором, Хоррор и Даст уже ушли как полчаса назад, а Блу прийти не смог. Остались лишь Дрим и Найтмер, что о чем-то тихо беседовали и улыбались. — Честно говоря, — решил признаться Киллер, — еще я хочу поцеловаться с кем-то, чтобы потом, когда я буду целоваться с любимым, я не облажался. Близнецы решили уйти на балкон. Кросс, проследив за ними взглядом, решил про себя, что ничего же страшного, если он поможет. Поэтому он негромко предложил: — Если хочешь, можешь со мной попробовать. — Оу, — слегка растерялся Киллер, — Ну хорошо. Кстати, я только сейчас понял, что целовался ты по пьяни. То есть ты все же когда-то пил? — Ты действительно хочешь поговорить об этом? — изогнул бровную дугу Кросс, продвигаясь вплотную к скелету. — Нет, но мне просто интересно... — пролепетал Киллер, смотря куда-то в бок. — Тогда как-нибудь потом отвечу, — и монохромный положил руку ему на затылок. — Погоди, а с языком? Ты просто разве умеешь? — почти не поддавался Киллер, что начал нервничать и смущаться. — А то. Ты просто не представляешь, как целуется мой друг. Давай... — и он опустился до шепота, — Не стесняйся... — Я не стесняюсь... — так же негромко возразил пустоглазый и слабо вздрогнул, почувствовав чужие губы на своих. — Кстати, — обжигающе прошептал Кросс в самые губы, — не забудь следить за своими слюнями. Лично я не хочу в их опробовать, — звучало уже не так будоражуще. Но целоваться оказалось волнительно. Киллер послушно закрыл глазницы и открыл рот. Кажется, слишком широко, но Кросс не сказал ни слова, лишь взял за подбородок и слегка надавил, чтобы немного его прикрыть. Пустоглазый позволял собой управлять. Кросс слегка наклонил голову и ощутимей прижался к губам. Мягко проскользнул языком внутрь. Киллер забыл как дышать. Все, на что он обращал внимание — рука, греющая затылок; чужой язык, нежно круживший у него во рту; и жар, уползающий под футболку. Целоваться оказалось приятно. Тем временем Дрим с Найтмером целовались на балконе. За балконной дверью заиграла медленная музыка. Отстранившись, золотоглазый предложил: — Давай потанцуем? Вместо ответа Найтмер улыбнулся и притянул к себе его за поясницу. Дрим на это покрепче стиснул плечи брата и уткнулся в одно из них. И они начали медленно кружится. — Надеюсь, нас никто не увидит, — тихо проронил лиловоглазый. — Да ладно, мы ведь уже даже не целуемся, просто обнимаемся, — легко ответил Дрим. — Честно говоря, я рад, что ты меня сюда притащил. — Будь ты трезвым, ты бы говорил по другому, — он улыбнулся, вспоминая, как часто брат говорит о безрассудности проявления чувств в местах, где их легко могут увидеть. От Найтмера, как всегда, пахло сигаретами, и еще немного алкоголем. Столь горький запах был чем-то уютным и родным. Когда-то он казался неприятным, сейчас же в нем можно было раствориться. Окунуться в воспоминания. Как он ходил за Найтмером на балкон и он целовал его руки. Как он увязался за ним выбрасывать мусор и они целовались во дворе, сокрытые под темным покровом ночи. Как брат хотел закурить, когда вернулся домой четырнадцатого февраля, и те невероятные слова. «Любить и быть в ответ любимым — величайшее счастье», — сказал тот тогда. И Дрим разделял это мнение. Потому сейчас, чувствуя, как с любовью Найтмер обнимает его, и как он сам с любовью прижимается в ответ, золотоглазый ощущает себя самым счастливым монстром. Найтмер — все, что ему нужно, чтобы жить с улыбкой на лице и радоваться даже самому мрачному дню. Дрим поднял голову и потерялся в лиловых глазницах. В таинственном полумраке они сияли, как северное сияние. То самое, которому приписывают необыкновенную красоту. Теперь он видел его вживую. Он видел там нежность, от которой таят звезды с приходом солнца. Он видел тепло, согревающее даже в самую лютую стужу. Он закрыл глазницы, желая поцеловать любимого. — Ой, а, — нелепо прервал романтический момент Инк, — Эррору плохо, мы подышать вышли. — Ясно, — сухо бросил Найтмер и, взяв Дрима за руку, покинул с ним балкон. Инк открыл окно и Эррор на нетвердых ногах подошел и вдохнул живительного ночного воздуха. — Тош-нит? — спросил Инк. — А самого? — ответил Эррор. — Ай, выпил ма-ло, — все же говорить давалось ему с трудом. — Боюсь представить, что для тебя много. — Бо-сь, ты не сможешь столько выпить, — едва внятно ответил скелет. Эррор что-то неопределенно хмыкнул и посмотрел вверх. Вверху, на бездонном полотне неба, рассыпались звезды. Инк встал рядом и тихо спросил: — Романтично, да? А после положил свою руку на его. Эррор замер. Честно говоря, любить кого-то — это счастье. Но... Он любит двоих. Любить двоих — это проклятье. Душа Эррора уже давно находится в смятении. С детства он любил Блу, а когда появился Инк, то его начало еще тянуть и к этому придурку. И это безумно странно. Блу... Он такой правильный, добрый и понимающий. Он не станет пихать сигарету со словами: «В жизни надо попробовать все!». Он не станет напиваться как свинья на совместных прогулках со всеми вытекающими последствиями. Он не станет лезть с объятиями и в принципе туда, куда не просят. Он подходит ко всему тактично, не торопясь, создавая комфорт и желание раскрыться. Безоговорочно, его можно назвать лучшим другом. Между ними столько доверия... Когда Блу потерял родителей, он пришел именно к Эррору. Именно он утешал его. Именно он проводил бессонные ночи вместе с ним. Именно он был рядом в самый тяжелый период. Теперь между ними особая связь. Блу хотелось обнимать, подарить всю нежность, таящуюся в душе и любить особенно ласково и бережно. Инк же... Ужасный придурок. Как-то он уговорил попробовать его сигарету. Как-то он напился, когда они гуляли, и ему пришлось краснеть перед родителями этого мудака. Он обнимает при каждой встрече, слишком много болтает и лезет в личную жизнь. Он невозможен. Он подходит ко всему категорически не тактично, навязчиво и порою даже нагло. Его определенно можно назвать самым отвратным монстром, которого Эррор только знает. И как его только угораздило в него влюбиться? Однако... Никто так бурно не волнуется о нем. Никто так не разбавляет серые будни. Никто так яро не восхищается им. Никто. Даже Блу. Инка хотелось слать в пешее эротическое, с ним хотелось ругаться до хрипа в голосе и грубо целоваться до крови. С ним была особая связь. Особая живая страсть. И выбрать между ними казалось чем-то невозможным. Да и к тому же... Вдруг его любовь окажется невзаимна. Но... Сейчас Инк смотрит так... Томно?.. Их пальцы переплелись. И вот, Инк закрыл глазницы. Душа Эррора не верующе сжалась. Намекает на поцелуй? Любит? Неужто действительно любит? Боже. И что делать? Ответить? А как же Блу? Но... Если тот не любит? Тогда он упускает такой шанс. Эррор паниковал. Времени на раздумья не было. И он выбрал Инка. Прислонившись к холодным губам, по костям пробежались мурашки. Он кладет вторую руку ему на плечо и... Инк отталкивает его. А потом его тошнит прямо на Эррора. А, впрочем, пошел-ка нахуй этот Инк. И Эррор, абсолютно злой и огорченный самым худшим в мире первым поцелуем, уходит под: «Подожди!» от Инка. Вот ведь урод! Полез целоваться, когда его тошнило! Хотя он не лез... Но в любом случае, сказать-то можно! В любом случае Эррор уже ушел из дома Инка в отвратном настроении. В это время Кросс с Киллером расселись по разным углам. А Дрим же с Найтмером заперлись в ванной и продолжили ворковать уже там.