Одностраничники

— ну вот, блять, почему каждый раз с тобой я в такое говно? — возмущённо мычит Серафим, — почему каждый день… — со мной, незабываем? — Глеб вообще его настрой не улавливает, Глебу хорошо. — он не незабываемый, он невспоминабельный блять какой-то нихуя! — всё так же недовольно и громче чем раньше. — это разве плохо? — сквозь смех, — разве не ахуенно, что мы можем натворить всякого и не думать о последствиях? Мы же ебучие рок звёзды, мать твою! — так мою мать не трогай. — отрезал он всё также холодно но громко рассмеялся, услышав извинения. — а вообще, с тобой хорошо. — да? — удивлённый приятной инициативе он поднял взгляд с грязных кроссовок на чистые серые глаза. — пизда. — и вновь звонкий смех, — а если серьёзно — мне с тобой ахуенно. — взаимно. — помедлил, переваривая услышанное, — я тоже люблю тебя брат. — любишь меня? — Серафим замер, будто впервые слышал эту фразу с его уст. — да. — в подтверждение своих слов он оставил на его щеке нежный поцелуй. По привычке ни к чему не обязывающий, но чрезвычайно искренний. — а сделай так ещё раз, — Серафим покраснел не, то от тёплого касания, не то от своей внезапной мысли. — так? — Глеб улыбаясь вновь потянулся но Серафим повернулся резко, так что наконец-то коснулись не только щеки. Поцелуй вышел двояким — с несмелым Серафимом и отдающим себя Глебом. Он долго пробовал губы младшего прежде чем углубить поцелуй. Но вскоре робкость сменилась настойчивостью и Серафим пересадил его с трухлявый лавочки на свои колени, ожидая что он будет ёрзать или как-то ещё попробует возбудить. Но Глеб, стоило Серафиму отстраниться, тут же вжался в него, обхватив за шею, так что ему не осталось ничего, кроме как прижать посильнее в ответ. — не хочу так, хочу чтобы ты запомнил. — спустя минуту он наконец-то смотрел на него, нежно держа руку на мелкой щетине. Изумленный откровенной фразой Серафим вновь поцеловал, но уже чувственней, пытаясь донести «я никогда не забуду этого, дурак» без слов.