Национальный гимн

Весь воскресный пасмурный день я провожу в кровати, отсыпаясь и остывая после очередного выплеска адреналина. Угнать тачку у копов, скажу вам, дело не простое. Никогда не забуду это чудовищное волнение, головокружение, когда бешеный стук сердца отдается в висках, легкую дрожь в коленях и то, как я оборачивалась назад каждые десять секунд. Волосы на затылке все еще встают дыбом, когда я вспоминаю, как Дженсен размеренным шагом подходит к столу полицейского, сморит на меня своими изумрудными глазами, давя эмоции внутри себя. Мистер Эклз никогда не кричит на меня, но лучше бы он кричал, потому что в таком состоянии мог высказать мне в лицо все, что думает. В противном же случае он не выказывает никакого отношения, лишь изредка осуждающе смотрит, когда раскаляется до предела, обозленный моим поступком. В глубине души он уже сам не рад, что согласился вести меня, но теперь в нем говорит профессиональный интерес. Не каждый день встретишь девушку, которая в силу обстоятельств соглашается на все, лишь бы было о чем вспомнить на старости лет. Вечером я готовлю ужин для нас с Лили — сегодня моя очередь. Хлопаю дверцами подвесных шкафчиков, звеню столовыми приборами и крышками кастрюль, вслушиваясь в голос диктора новостей. Телевизор не новый, но и не старый — смотреть можно. Я раскладываю спагетти по тарелкам и заправляю их томатным соусом, разливаю виноградный сок по бокалам, все еще косясь на голубой экран. Однажды меня показывали в новостях, и с тех пор по городу пошла слава, что Америка Финч сумасшедшая, способная на все ради веселья. В своем районе я кто-то вроде шута. Покупатели в супермаркете не упускают возможности увидеть меня, расспросить о чем-либо, предложить бессмысленное пари. И я, скрепя зубами, вежливо улыбаюсь и соглашаюсь. В такие одинокие тихие вечера я признаю свою ущербность и хочу бросить все, но каждый раз, когда я говорю слово «нет», со мной случается что-то нехорошее. Однажды меня укусила собака после того, как я отказала назойливому парню в клубе. Теперь я предельно осторожна, и когда подобного рода предложения поступают от напившихся ублюдков, еле волочащих языком, я предпочитаю категоричное «нет» цитрусовому коктейлю в наглую рожу. Это мне посоветовал мистер Эклз, который неоднозначно дергался, когда задавал вопросы о моей интимной жизни и о том, как моя уступчивость влияет на нее. Помню, что я жутко раскраснелась и предложила Дженсену позвать свою секретаршу, чтобы та принесла кофе. Он понял, что я испытала видимый дискомфорт, и больше к этой теме мы не возвращались. За ужином с Лили мы говорим о работе и о планах на следующие выходные, в которые входит поход по магазинам и поездка на пикник. Тусклый свет играет на рыжих волосах девушки, и я улыбаюсь, наблюдая за тем, как переливаются цвета. Моя соседка вызывается вымыть посуду и отправляет меня в комнату, ведь я должна успеть переодеться — сегодня я работаю в ночную смену. Рабочий день был ужасно скучный. До сеанса остается еще два часа, и я успеваю принять душ и накраситься. Лили закатывает глаза, видя, как я усердно крашу ресницы, широко разинув рот. Она давно подозревает о том, что я неровно дышу к своему психологу, но стараюсь утаить это всеми силами. Лили молчит, не желая смутить меня. Один раз у нас заходил разговор о том, что он женат, но ни к чему хорошему это не привело. Разве что я набралась вина и замочила простыни слезами. Я пытаюсь перебороть это притяжение, но пока что все мои попытки тщетны. Надеюсь, в один прекрасный день я перестану стараться сосчитать его веснушки, и меня не будет волновать, что он говорит жене, когда уходит по ночам, чтобы вызволить меня. Я запрыгиваю в автобус и хватаюсь за верхний поручень, оглядывая пассажиров. Лица серые, через несколько остановок я выйду к городским высоткам и не вспомню ни одного из людей, сидящих передо мной. За окном привычный монотонный пейзаж, так что смотреть не на что, и я прикрываю глаза, про себя отсчитывая остановки — не дай бог пропущу свою. Я выхожу на людную шумную улицу, визг шин автомобилей и гул голосов людей заставляют меня приспустить наушники, ведь все равно я не могу различить слов главного исполнителя. Я перехожу дорогу на зеленый свет и миную забитую машинами парковку, тут и там снуют служащие торгового центра, увозя пустые тележки обратно в помещение. Приемная мистера Эклза находится на четырнадцатом этаже, между туристическим агентством на тринадцатом и стоматологическим кабинетом на пятнадцатом. В лифте большие зеркала, и я с интересом разглядываю себя. Волосы цвета темного шоколада собраны в пучок, бледные пухловатые губы искусаны после ночи, проведенной в изоляторе, один глаз накрашен лучше и ярче другого — типичная женская проблема. Характерный звон оповещает меня о прибытии на нужный этаж. Протискиваясь между тощей блондинкой и полным старичком, пропахшим нафталином, я морщусь и оказываюсь в просторном коридоре с большими окнами, выходящими на стоянку. Маршрут знакомый. Я тяну ручку первой двери на себя и захожу в заставленную приемную, выполненную в светлых и спокойных тонах. Секретарша Дженсена Лиза поливает цветы, не оборачиваясь к двери, когда та хлопает. Она знает, что я никогда не опаздываю. Я молча снимаю куртку и держу ее в руках, пока девушка не оборачивается ко мне и не кивает на диванчик. Лиза подает кофе и сообщает, что к мистеру Эклзу приехала его жена Дэннил, и мне придется подождать его здесь несколько минут. Я, конечно, могу полистать журналы, посмотреть телевизор и обсудить с ней парочку свежих сплетен, но не хочу. Воздушный шарик внутри меня сдувается, как только я слышу приглушенные голоса из-за двери с табличкой с именем Дженсена. У Дэннил приятный мелодичный голос. Я впервые за последний месяц слышу его. А голос Дженсена как бальзам. От легкой хрипотцы внизу живота все ноет и тянет. Я слышала от наших общих знакомых, что в кругу друзей Дженсен не кривит душой и не прочь спеть и сыграть на гитаре. Я бы все на свете отдала, чтобы этот мужчина спел для меня. Из размышлений о несуществующем концерте в мою честь меня выхватывает хлопок дверью. Дэннил не удостаивает меня и взглядом, лишь гордо вскидывает подбородок и держит спину, словно вместо позвоночника у нее стальная трость. Каштановые волосы водопадом ниспадают по плечам и спине. На ней приталенный кожаный плащ кирпичного света. Жена моего психолога подвязывает пояс, берет сумку и все же небрежно кивает мне. — Что? — спрашиваю я Лизу, в спешке опустошая чашечку с кофе и неуклюже поднимаясь с диванчика, стоит Дэннил ступить за порог приемной. Немой вопрос застывает в карих глазах девушки. — Ругались? — Одергивая свободную рубашку цвета шампанского, я поправляю выбившиеся из пучка пряди волос. — Да, он не в настроении, — подтверждает она мою догадку. — Постарайся не дерзить ему, хорошо? Я согласно киваю и подхожу к двери, ведущей в кабинет. Делаю несколько глубоких вздохов и неуверенно дергаю ручку на себя. Волнение перед встречей сдавливает горло. Я не хочу расстраивать Дженсена. Кабинет в разы больше приемной. Здесь много места и света. Огромные окна, белая мебель, бледно-голубые обои и прозрачные стеклянные столики, заваленные журналами. На диванчиках и паре удобных откидывающихся кресел куча светлых подушек. Здесь все располагает к спокойствию и чистоте. Видно, что мистер Эклз угробил немало денег в интерьер, чтобы расположить к себе клиентов побогаче и посолидней. Сегодня окна не занавешены, и свет заливает комнату, отражаясь на всех гладких поверхностях. Дженсен стоит у окна, спиной ко мне, ссутулившись и задумавшись. Он провожает взглядом отъезжающую с парковки машину Дэннил, тяжело вздыхает и оборачивается ко мне. Мужчина нехотя кивает на одно из кресел и все еще украдкой смотрит в окно. Солнечные лучи играют с его профилем, очерчивая идеальные черты лица. Я люблю аккуратный нос Дженсена. Интересно, ему его хоть раз ломали? — Если вы хотите, то мы можем перенести сеанс на среду, — неловко кашляю я, стоя в дверях. Дженсен снова жестом приглашает меня присесть и трет переносицу, пытаясь сосредоточиться на работе. Надеюсь, у них с Дэннил все хорошо. Я могу здраво рассуждать и понимаю, что здесь мне ничего не светит. Дженсен достоин именно такой женщины, которая знает, чего хочет, и ни за что не отступит. Роскошной, расчетливой, благовоспитанной. Я могу продолжать перечислять ее положительные качества до конца сеанса, но мистер Эклз щелкает пальцами перед моим лицом, вынуждая прийти в себя. — Финч? — говорит он, возобновляя щелчки. — Слышишь меня, Финч? Я всю жизнь за глаза зову его по имени, а он меня — по фамилии.