Национальный гимн

Мы сидели в по-домашнему уютном ресторанчике в центре города. Стены были окрашены в приятный бежевый цвет, окна украшали светло-розовые шторы с узором из порхающих с цветка на цветок бабочек, на столах красовались тонкие длинные бокалы с оборкой по краям, а рядом с тарелками, сложенные в причудливых птиц, стояли голубые салфетки. В общем, в какой-то момент могло показаться, что ты находишься в комнате пятнадцатилетней девочки, решившей выразить свой внутренний мир посредством украшения своего обиталища. Но мне нравилось, а Дэннил и подавно. Тем более, она ждала девочку. Наверное, комната дочурки Эклзов будет именно такой. Я лениво ковырялась вилкой в тарелке с салатом, исподлобья поглядывая на Дженсена, который разговаривал с животом Дэннил. Молодая пара, сидящая за соседним столиком, умиленно улыбалась, глядя на эту семейную идиллию. Наверняка они мечтали о таком же. Знали бы эти молодые люди, через что прошел этот союз — они бы, наверное, поверили в любовь. Только я здесь была не к месту. Конечно, я была безумно рада снова увидеть мистера Эклза. И это был именно тот мистер Эклз, который носил белые рубашки и темно-синие галстуки, обедал по расписанию и любил называть меня по фамилии. На пятнадцатой минуте беседы Дженсена с его дочуркой, Дэннил неловко кашлянула и сказала, что ей нужно отойти припудрить носик. Мистер Эклз отодвинул стул и помог подняться своей жене. Он даже вызвался проводить ее до туалета, но Дэннил отмахнулась и медленно поковыляла в нужном направлении, будто знала, что нам есть что обсудить. На самом деле, эта женщина была не по годам мудрой. Впервые за два с половиной месяца мы остались наедине. Я громко сглотнула и залпом осушила стакан белого вина, поданый к обеду. Дженсен тут же подлил мне еще. Вино было вкусным. Я почувствовала, как температура в помещении повысилась градусов на пять-шесть, и мои щеки налились ярким румянцем. — Ты потрясающе выглядишь, Рика, — ласково сказал он и хотел взять меня за руку, отчего я чуть не поперхнулась. Дженсен одернул руку и сделал глоток чая. Видимо, он отказался от алкоголя. — Тебе очень идет твоя новая стрижка. — Спасибо, — стеснительно буркнула я и машинально поправила волосы. Он смутил меня как пятиклассницу! — Как у тебя дела? — Все хорошо, — коротко ответил он. — Ты заставила меня поверить, что у меня все хорошо. Я потупила взгляд. Мало вина, черт. Неужели после нескольких месяцев молчания нам нечего сказать друг другу? Неужели простого дежурного „все хорошо“ достаточно в качестве ответа на этот вопрос? Мне на самом деле было интересно, что происходит в жизни моего психолога. „Бывшего психолога“, — подумала я и крепко сжала салфетку в руке. Вдох-выдох. — А как у меня дела, ты не спросишь? — хмуро продолжила я. — Нет, — безапелляционно сказал Дженсен. Я сердито сжала зубы. Опять эти игры с чувствами? Он вернулся в форму? — Почему ты решил встретиться со мной, к тому же в присутствии Дэннил? — не в бровь, а в глаз. — Хотел показать тебе, что прислушался к твоим словам. Думал, ты оценишь. Я теперь что-то типа примерного мужа и отца. — Когда ждать малышку? — от этого вопроса где-то в сердце кольнуло. Раз уж вспомнили об этом, то почему бы и нет? — Неделя, две… Я просил Дэннил лечь в больницу на сохранение, но она меня не слушает. Все время торчит со своей матерью у нас дома и готовит что-нибудь. А я ем. Я все время ем, Финч. Я набрал четыре килограмма, представляешь? Это звучало так глупо. Любой дурак заметил бы, как мы оба скучали по этим разговорам: я невольно улыбалась, Дженсен яро жестикулировал и выдал целый рассказ о каком-то итальянском блюде. Сказал, что Дэннил в последнее время помешалась на всем итальянском. — О да, — услышав наш разговор, сказала она и тяжело села. — Обожаю эту страну! Если бы я могла, я бы все бросила после родов и переехала туда с Дженсеном и малюткой. Перед глазами предстала картина: Дженсен и Дэннил на каком-нибудь живописном побережье, легкий теплый ветер, шум моря, а рядом с ними светловолосая малютка с маленьким хвостиком, обрамленным большим бантиком. Даже в моем воображении она настоящая принцесса. Этот ребенок не будет знать слова „нет“. Она станет настоящей папиной радостью. Я бы хотела вынашивать под сердцем частичку Дженсена. О боже, я действительно сейчас подумала об этом? — Как назовете? — быстро спросила я, будто Дэннил могла услышать мои мысли. Финч, не сходи с ума! Ты только избавилась от зависимости от Дженсена. И, по-моему, обрела ее снова. Но на этот раз ничего не будет. Мы из разных миров. — Джастис, — торжественно произнесла Дэннил. — Джей, — добавил Дженсен и горделиво улыбнулся, мол, да, здорово, и это придумал я. Я слабо улыбнулась. Обстановка не была напряженной, тишина не давила на уши, я даже в какой-то степени чувствовала себя частью грядущего события, хоть и понимала, что это ненормально. Дэннил нужно было идти на массаж. Мы с ней выпили по бокалу вина. Дженсен был очень недоволен, но его жена быстро успокоила его. Расплатившись, мистер Эклз помог женщине одеться. Втроем мы вышли на улицу. Я жадно вдохнула свежий теплый воздух: наконец-то весна. Когда я вытянула руку, чтобы поймать такси, Дженсен легонько дотронулся до моего локтя. — Я провожу тебя. На прощанье мы с Дэннил крепко обнялись. Мужчина пообещал забрать ее в шесть и, поцеловав в лоб, усадил в такси. Мы молча развернулись и побрели вдоль оживленной улицы. Пройдя несколько кварталов, мы оказались в пустом цветущем парке. В воздухе витали сладкие ароматы, ноги невольно подкашивались, а голова кружилась. Весенние цветы неописуемой красы обступили нас со всех сторон — это был настоящий радужный ковер из нарциссов, ирисов и крокусов. Солнце нещадно палило. Я сняла пальто и сложила его по швам. В груди разливалась необъяснимая радость. Все-таки настроение может зависеть от погоды. И от идущего рядом человека. Дженсен не меньше меня наслаждался природой парка. Тихо посвистывая, он лениво шел следом, оттягивая карманы брюк. Я села на белую скамейку, откинувшись назад и закрыв глаза, наслаждаясь светом и теплом. Мистер Эклз сел рядом и положил руку мне на колено. Открыв глаза, я увидела три тюльпана, сжатых в его ладони. Он взглянул на меня, будто провинившийся ребенок, и быстро убрал руку, оставив цветы на моей ноге. Они чуть было не упали, но я вовремя успела их подхватить. — Я очень сильно скучал по тебе, — признался он. — Я надеюсь, у нас получится начать все сначала. — Я чуть не задохнулась от гнева. Дженсен, увидев это, поспешно добавил: — Я хочу быть твоим другом. — Перестань вгонять меня в тупики. Он улыбнулся как ни в чем не бывало. В его глазах отражался солнечный свет. Мужчина поправил русые волосы, зачесанные набок. — Прости меня за все. Я знаю, ты пыталась отказаться от меня. Все это время я тоже пытался забыть тебя, но понял, что готов жертвовать собой каждый день, только чтобы видеть тебя. Я понял, что мне не важно, в какой роли ты будешь присутствовать в моей жизни. Главное, чтобы ты была. Вопрос в том, готова ли ты к такой жертве. Сегодня утром я вспоминала о том, какую боль испытала, когда думала, что вижу Дженсена в последний раз. Отпускать человека всегда труднее, если знаешь, что больше никогда не вернешься к нему. Если я сейчас скажу „нет“ и уйду, эту боль испытает Дженсен. Слабый огонек мести зародился во мне, но я поняла, что просто не смогу заставить себя произнести это слово. Он по-прежнему мог удержать меня, но уже не знал всего. Время лечит. Пусть на одну сотую, но я охладела. Начало положено, главное не свернуть с этого пути. — Мне нужно идти, Дженсен, — я не выдержала и поднялась. Нераспустившиеся тюльпаны бесшумно упали на истоптанный толпами асфальт. Мой бывший психолог явно не ожидал такого развития событий. — Почему бы тебе просто не оставить меня в покое? — Мне действительно нужно было идти на работу. Заметив, что мужчина торопливо поднялся и выпрямился, я добавила: — И не надо меня провожать. — Хорошо, — обескуражено ответил он. — Мы еще увидимся? — Просто позвони мне, если тебе будет нужна помощь. Я решила, что такой ответ будет самым уместным в сложившейся ситуации. Я развернулась на каблуках и направилась к выходу из парка, на ходу надевая свое светлое пальто. Голубизна неба в буквальном смысле сводила с ума: у меня даже закружилась голова. Это самое потрясающее время года. Не знаю, можно ли утверждать, что пережив трагический разрыв отношений с Дженсеном, я нашла свое место, но мне определенно нравилась моя новая работа. И пусть моя нынешняя должность немногим отличалась от предыдущей, мне здесь нравилось. Я по-прежнему могла знакомиться с новыми людьми, разговаривать с ними, помогать им, но теперь я стала чуточку счастливее, видя счастье в лицах других. Здешняя аудитория многим отличалась от посетителей супермаркета: вместо усталых лиц, плетущихся между рядами с корзиной в руках, я видела в большинстве счастливых людей. Колокольчик над дверью забренчал, оповещая Ванессу о моем приходе. Черноволосая кудрявая девушка обернулась на входную дверь и, быстро улыбнувшись, кивнула мне. Она сосредоточено перебирала блестящую ленту и карандашом делала отметки на белом столе через каждые пять сантиметров. Я смахнула со стола свежие обрезанные листья в мусорное ведро и от безделья стала пересаживать плюшевых медведей в порядке возрастания. Голова кружилась от множества разных приятных запахов. Колокольчик зазвенел вновь. В магазин вошел молодой светловолосый парень в коричневой кожаной куртке и стал растерянно оглядываться. Я замерла с медведем в руках, не веря своим глазам. Молодой человек оценивающе взглянул на меня и прищурился, будто пытаясь узнать во мне свою давнюю знакомую. Я поставила медведя на место и неловко вытерла внезапно вспотевшие руки о юбку. — Быть не может, — мотнув головой, тихо буркнул он и по привычке взбил пряди волос. — Рика, неужели ты? Я виновато улыбнулась и пожала плечами типа „да, я“. Парень еще с минуту тупо топтался на месте, а потом бросился ко мне и заключил в крепкие объятия. Кости глухо хрустнули, я слабо пискнула и притопнула ногой. Ванесса отвлеклась от своего увлекательного занятия и, зажав карандаш в зубах, вопросительно изогнула бровь. Я лишь неловко похлопала по спине своего приятеля и отстранилась, тяжело выдохнув и разгладив помявшуюся рубашку. — Какая встреча! — радостно воскликнул посетитель. — Господи, сколько же мы не виделись, Рика? — Понятия не имею, — честно ответила я. Ванесса все еще не спускала с меня глаз. Девушке стало обидно, что ее не посвятили в подробности. Брюнетка вытащила карандаш изо рта и обиженно поджала губы. — Ванесса, знакомься, это Джозеф, мой друг, — представила я парня. Тот улыбнулся еще шире и кивнул моей напарнице. — Соответственно, Джозеф, Это Ванесса. Ванесса одарила меня скептичным взглядом и вернулась к работе. Конечно, девушка не знала о моем безбашенном прошлом: здесь я была примером скромности и целомудрия, часто молчала и отвергала молодых людей, пытающихся завести со мной беседу. Но ее осуждающий взгляд вполне бы оправдал себя, если бы она знала, что именно Джозеф в свое время затащил меня во всю эту аферу с «всегда говори „да“», „жизнь — омлет, нужно разбить пару яиц, чтобы омлет получился вкусным“ и прочее, и прочее, и прочее. Да, это дало свои всходы. Да, если бы не эта неадекватная, буквально внушенная мне позиция, я бы никогда не встретилась с Дженсеном, и еще пару месяцев назад я бы раскланялась перед Джозефом, но не сейчас. Сейчас я молила господа о том, чтобы он не выдал ничего в своем духе. — Чем могу помочь? — приступив к своим прямым обязанностям, спросила я. — Как твои дела, Рика? Как ты живешь? Что нового? — накинулся Джозеф с расспросами. — Ты так изменилась! Тебе идет эта стрижка!  — Да нормально живу… А ты? Все еще кричишь на каждом углу о том, что нужно испытать все удовольствия жизни? Чем зарабатываешь? — Веду лекции по философии, — грустно усмехнулся он. — А из увлечений — байк. Ты же знаешь, я любил скорость. — О да, я не одну машину из-за тебя угнала, — рассмеялась я. Все-таки даже после всего случившегося вспомнить о былом приятно. – Так, значит, все-таки пропагандируешь? Ванесса закашляла и уронила ножницы, глаза девушки непонимающе округлились. Джозеф звонко рассмеялся. — Нет. Повествую о смысле бытия, — он опустил глаза, — хотел бы я вернуться назад… 9 роз, пожалуйста. На меня тоже нахлынула грусть. Я подошла к огромному прозрачному холодильнику для цветов и спросила, какой нужен цвет. Джозеф сам выбрал желто-оранжевые розы в белой вазе и попросил украсить их веточками. Пока я делала букет: обрезала концы, срезала шипы, добавляла веточки и оборачивала в блестящую пленку, Джозеф неотрывно смотрел на меня. Потом он попросил упаковать принесенную им коробку в подарочную бумагу. Ванесса занялась этим, а я вручила симпатичный собранный букет парню. — Знаешь, мы могли бы встретиться как-нибудь, — предложил он. Я выразительно взглянула на букет в его руках. — Это сестре, у нее день рождения, — тут же стал оправдываться он. — Раньше я так радовался, когда ты расставалась с очередным парнем, — признался он. Ну, конечно, я знала. — Просто… мы встретились вновь, в маленьком магазине в огромном городе спустя столько месяцев. Вдруг это судьба? Мы ведь совсем перестали общаться с тех пор, как тот психолог стал изучать твой случай. Как его там? — Мистер Эклз. — Ты до сих пор к нему ходишь? — взволнованно спросил он, будто мой ответ будет значить для него что-то. — Нет. — В ночь с субботы на воскресенье я участвую в уличных гонках на Мелроуз. Ты бы не хотела посмотреть? — О, Мелроуз. Я давно там не была. Клево, — смущенно ответила я. — Я оставлю тебе свой номер. Джозеф взял карандаш у Ванессы и быстро начеркал несколько цифр на обратной стороне куска подарочной бумаги, затем вручил его мне и, видимо решив ретироваться прежде, чем услышит отказ, забрал коробку и вышел из магазина. Я осталась стоять посреди цветов с растерянным видом, открытым ртом и кучей обвалившихся на меня воспоминаний о бесчисленных разноцветных граффити на стенах Мелроуз и местных хулиганах. Ванесса набросилась на меня с расспросами, и я как-то на автомате рассказала ей несколько деталей из своего яркого прошлого. Девушка не верила своим ушам, а я по-прежнему пребывала в каком-то трансе. Перебирая цветы, я вспоминала о Дженсене, Джозефе и о том, как когда-то угнала полицейскую машину.

***

Ясное звездное небо куполом накрывало дворы и улицы. Толпа восторженно ревела. Первым финишировал некий Алекс. Победитель слез со своего стального коня и поцеловал длинноволосую блондинку, подбежавшую к нему. — Дай этим людям хлеба и зрелищ, и они забудут свои имена, — задумчиво сказала я. Я наблюдала за всем со стороны, облокотившись о столб, стоящий за несколько метров от самостоятельно огражденной мотоциклистами дороги. Не знаю, что оглушало меня сильнее: рев толпы, ветра или мотоциклов. Джозеф не участвовал в первом заезде и стоял рядом со мной, рассказывая о правилах. Участники огибали несколько улиц и дворов, в то время как за ними следили специальные люди, расставленные на неких „точках“. Теплый колючий зимний свитер и кожанка не спасали: холод пробирал до костей. Из-за сильного ветра мои короткие волосы ужасно спутались, лезли в рот, на лицо и мешали смотреть на происходящее. Тем временем Алекс продолжал купаться в лучах мимолетной славы, теперь он откупорил бутылку вина и безжалостно хлестал с горла. — Ты тоже так сделаешь, если приедешь первым? — фыркнула я. — Как он будет соревноваться дальше, он же выпил? — Нет, я уже перерос это, — Джозеф рассмеялся. — Мне пора. Парень обернулся на призывной свист своего товарища и по-дружески похлопал меня по плечу. Я пожелала Джозефу удачи и пообещала держать за него кулачки. Он подбежал к своему мотоциклу, с легкостью забрался на него, застегнул куртку по самую шею, надел черные кожаные перчатки, газанул несколько раз, дав толпе то, чего она требовала, и стал ожидать, пока соберутся его соперники. Еще несколько парней вышли из толпы и, проделав буквально то же самое, выстроились в одну ровную линию перед стартом. Длинноногая брюнетка в куртке и джинсовых шортах (меня даже передернуло от холода при ее виде) подняла вверх клетчатый черно-белый флаг и прошлась вдоль мотоциклов. Толпа загудела от нетерпения. Незнакомка махнула флагом несколько раз. Старт был дан, мотоциклы сорвались с места, разжигая асфальт под колесами. Я привстала на цыпочки, пытаясь разглядеть Джозефа, но тут какой-то парень схватил меня за руку. Я испуганно обернулась. Передо мной стоял смуглый брюнет. — Через 5 минут Джозеф будет в следующей точке, я могу провести через дворы, не хочешь посмотреть? — спросил он и улыбнулся. Я видела этого парня рядом со своим приятелем и поэтому согласилась. Присоединившись к небольшой группе людей, мы пробежали несколько плохо освещенных дворов и вновь оказались на огражденной улице. Прямо передо мной располагалась разрисованная стена: граффити изображало маленького мальчика в наушниках, вокруг него витали ноты, из них складывалась надпись „Музыка – все, что есть у меня“. Рев моторов был где-то рядом, я оглядывалась по сторонам, пытаясь по звуку определить, откуда выедут гонщики. Все замерли. Через пару секунду в тишину ночного города ворвался оглушительный визг шин об асфальт, фары ослепили меня, и я долго вглядывалась. Джозеф и Алекс, в отличие остальных участников, были без шлема. — Почему Алекс участвует в гонках? — я возмущенно обернулась к незнакомому брюнету. — Он же пьян! И почему Джозеф без шлема? Честно говоря, я начинала волноваться. Колея мотоциклов пролетела мимо нас настолько быстро, что поток ветра, создавшийся мотоциклистами, оттолкнул зрителей на несколько шагов от барьера. Под ложечкой засосало, живот свело, сердце начало биться все чаще и чаще. Бог мой, до какой скорости разогнался Джозеф? Сто пятьдесят? Сто восемьдесят? Здесь же сплошные повороты. От нетерпения я заерзала на месте. — Слушай, где следующая точка? — Мы не успеем, — брюнет отрицательно мотнул головой. Пришлось возвращаться к старту. Каждая минута тянулась медленнее предыдущей. Я стала метаться из стороны в сторону, начала грызть ногти и расчесывать пальцами волосы — в общем, от волнения во мне проснулись все мои самые вредные привычки. Наконец, вдалеке послышался знакомый рычащий звук. — Джо! — крикнул кто-то. — Я слышу, это его мотоцикл!!! — Джо? — я начала пробираться сквозь толпу ближе к старту. К тому моменту, когда я оказалась у ограждения, на финишную прямую выехал Джозеф. Он был предельно сосредоточен и напряжен, его руки намертво вцепились в кик. Несколько секунд, и он уже пронесся мимо взорвавшейся в крике толпы. Брюнетка, стоя с краю дороги, яро махнула флагом. Джозеф был победителем. Кто-то толкнул меня вперед, красно-белая лента разорвалась под напором, и я вылетела на дорогу. Джозеф затормозил в нескольких метрах от меня. Парень слез с мотоцикла, оставив его прямо посреди дороги, и расстегнул куртку. Толпа радостно улюлюкала. Я растерянно моргала глазами и отошла на несколько шагов назад, чтобы вернуться на место, но Джозеф быстрыми уверенными шагами подошел ко мне и крепко обхватил мое лицо своими трясущимися от перенапряжения ладонями в кожаных перчатках. На его лице было несколько ссадин. Я не успела опомниться, как его теплые губы накрыли мои. Я как тряпичная кукла беспомощно обмякла в его руках. Крики стали еще сильнее. Финишировал второй. Третий. А Джозеф все еще стоял, прижавшись своими губами к моим. Я не сопротивлялась, но и не отвечала на его поцелуй взаимностью. Телефон в моем кармане настырно вибрировал, а я до сих пор не могла пошевелиться. Один из следующих финиширующих вдруг заорал что есть сил: — Копы!!! Они на хвосте у Майка, он едет последним и пытается их увести!!! Наконец, Джозеф оторвался от меня и ошарашено огляделся. Его мотоцикл валялся недалеко от нас. Любители уличных гонок хлынули по сторонам, за несколько кварталов от нас послышалась давно мне знакомая полицейская сирена, но времени ностальгировать не было. Парень схватил меня за запястье и потащил к своему мотоциклу, я пыталась пятиться, но все было безуспешно. Телефон не переставая вибрировал. Мой спутник поднял свой байк и приказал мне сесть и держаться за него. — Нет! — трусливо крикнула я и, не выдержав, достала телефон. Это был Дженсен. — Я не сяду! — ноги налились свинцом, от испуга в глазах потемнело. — Рика, быстрее! — рявкнул Джозеф. — Нет времени капризничать! — Ааа! — я растерянно смотрела то на светящийся мобильный, то на Джозефа, и мотала головой. Парень покраснел от подкатывающего гнева. — Америка, мать твою, садись немедленно! — И тут он подъехал и взглянул в мои полные ужаса глаза: — Скажи, наконец, „да“! Ты же всегда говорила „да“! Я, одеревенев от страха, забралась на сидение и нерешительно обняла Джозефа сзади. Пока мотоцикл набирал скорость, я ответила на звонок. Из-за шума ветра и воя сирен не было слышно практически ничего. — Рика, где ты? — взволнованно спросил Дженсен. — Рика, почему ты не берешь трубку? Рика… помощь… делать… приезжай… — Дженсен, скажи громко и ясно, что произошло! — проорала я в телефон. Джозеф обернулся и зло блеснул глазами, чтобы я убрала телефон и крепче держалась за него. — Мне сейчас вообще неудобно выяснять отношения! — Дэннил рожает!!! — услышала я на том конце трубки. — Приезжай, пожалуйста, ее только что увезли! Я сейчас с ума сойду! — надрывался он.  — Матерь божья, — тихо выдохнула я. — Дженсен, собирай вещи и езжай в больницу! Слышишь? Скинь мне адрес СМС-кой! Я приеду, обещаю! Дженсен, ты меня слышишь?! — Хорошо, — он отключился. Я быстро убрала телефон в карман куртки и всем телом прижалась к спине Джозефа, обняв его обеими руками за талию. Сейчас мы оторвемся от копов, выедем в центр, и я отправлюсь к Дженсену. Отправлюсь к тому, с кем мне хорошо, и попытаюсь успокоить его. Мне было неприятно, что Джозеф поцеловал меня, и я надеялась, что сегодняшняя встреча будет последней. Еще больше я надеялась, что мне не придется с ним объясняться. Джозеф выругался так громко, что сквозь весь этот несусветный шум мне удалось услышать каждое слово. Я выглянула из-за его плеча и увидела страшную картину: впереди на асфальте лежал мотоцикл, а на краю тротуара распласталось безжизненное тело Алекса. Того самого, который выпил бутылку вина, прежде чем отправиться на второй заезд. — Тормози! — завизжала я. — Мы должны помочь ему! Джозеф резко ударил по тормозам, мотоцикл застыл в воздухе, и через несколько секунд нас мотнуло в сторону. Нас все ближе вело к столбу, а парень все отчаяннее сжимал ручки мотоцикла. Еще секунда безуспешной борьбы с машиной, и мы врезаемся в столб. Темнота проглатывает меня.