Национальный гимн

Мой номер оказался единственным на быстром наборе в ее телефоне. Я испытывал дежавю. — Рика, золотце, малышка моя, открой глазки, — я шептал тихо, еле шевеля губами, растирая запястье девушки, будто это могло помочь, будто от моих прикосновений ее пульс мог забиться чаще. Но сердце билось с той же едва уловимой частотой. Рика даже пальцем не шевельнула. Я чуть не взвыл от отчаяния и безысходности. Оглянувшись вокруг дико и пугливо, я обратился к проходившему мимо медбрату: — Кто-нибудь в этой проклятой больнице подойдет к нам? Дорога была каждая секунда. Каждая чертова секунда. В больнице стоял дикий шум в связи с поступлением нескольких больных в тяжелом состоянии, но в то же время я слышал, как тикают часы. — Молодой человек, успокойтесь, пожалуйста. Вы ждете всего две минуты. Из реанимации уже несут носилки. У нас правда не хватает оборудования, чтобы принять сразу всех, — быстро бросил он и скрылся в толпе. Почему именно моя малышка должна ждать? — Рика!!! Очнись! — закричал я, и несколько людей устремили на меня косые взгляды. Плевать, это же больница, здесь положено плакать и кричать. — Я ведь люблю тебя… Я хочу, чтобы ты наконец услышала это. Прости меня, малышка. Я буду любить тебя всегда. Я буду любить тебя до тех пор, пока эти чертовы часы не остановятся. Телефон зазвонил в десятый раз. Врач Дэннил на том конце трубки умолял меня поторопиться — воды отошли. Но я не мог оставить Рику в одиночестве в этом холодном коридоре с чужими людьми, которые даже не спешили помочь ей. Еще чуть-чуть, еще пару минут, я буду уверен, что она в безопасности и ей занимаются профессионалы, и я помчусь на другой конец Лос-Анджелеса, чтобы быть с Дэннил. Но, черт возьми, я хочу быть здесь. Меня трясло. Это неправильно? Почему я не могу просто-напросто раздвоиться? Я окончательно потерялся и в буквальном смысле не могу найти свое место. Двое парней с носилками оказались рядом со мной, я даже не заметил, как они подошли. Холодная тонкая рука Америки ускользнула из-под моей и безвольно повисла в воздухе. Санитары осторожно водрузили безжизненное тело Рики на носилки и понесли в направлении реанимации. Я растерялся и не успел ничего сделать, потом резко подскочил и понесся следом. Нагнав их у дверей, я наклонился и поцеловал Рику в лоб. Боже, ее кожа была такой холодной и бледной. Я сам побледнел от ужаса. Из носа Америки сочилась алая струйка, половину лица покрывала спекшаяся корочка крови, ссадины на губах и подбородке также алели в ярком больничном свете. На почувствовал, как ком подошел к горлу. Я закрыл глаза и вернулся к своей сумке. Подобрав ее, я вышел из больницы, закрыв рот рукой. Я чувствовал что-то невероятное. Поймав такси, я назвал нужный адрес и распластался на заднем сидении. В глазах — темно, в голове – шум, в груди — боль, отчаяние и какая-то неуместная радость от того, что через несколько часов на свет появится часть меня — моя дочь. Внезапно ужасающая мысль потрясла мое сознание: вдруг за рождение Джей-Джей мне придется расплатиться жизнью Рики? Вдруг за все мои скитания и боль, причиненную Дэннил и Америке, бог решил наказать меня? Вдруг одному человеку, дорогому моему сердцу, придется уйти, чтобы в эту жизнь вошел другой? Я был одурманен. Хотелось провалиться в сон и очнуться тогда, когда все будет хорошо. Или не очнуться вообще. Слишком много пользы я принес своим пациентам и слишком мало близким мне людям. Я проигрался. Я наладил жизнь сотни людей, но вот уже несколько лет не могу наладить свою. Парадокс. — Приехали, — таксист обернулся и вопросительно протянул ладонь. Я отдал ему несколько смятых купюр и вышел из машины. Нужно привести себя в порядок, прежде чем появиться перед Дэннил. В больничном туалете я умылся ледяной водой и зачесал волосы. Руки тряслись, и я несколько раз ронял злосчастную расческу на голый кафель. Звон удара о пол бил по вискам. Пришлось даже надавать себе по щекам, чтобы сфокусировать взгляд на своем жалком отражении. Мои глаза от стресса налились красным. Дежурная медсестра проводила меня в родильное отделение. Честно говоря, я был совсем не в том расположении духа, чтобы присутствовать на родах, но не мог расстроить Дэннил еще больше, поэтому покорно позволил ассистентке надеть на себя бледно-зеленый костюм и шапочку. Переобувшись, я вошел в родильную комнату. От одного вида гинекологического кресла и хирургических приборов, выложенных на столе, я чуть было не потерял сознание. Ассистентка акушера быстро сориентировалась и подбежала ко мне, удивительно крепко вцепившись в предплечье и поднеся к моему носу пробку от нашатырного спирта. — Мистер Эклз, ну наконец-то! — врач Дэннил радостно всплеснул руками и представил меня акушерке. Женщина лет сорок приятно улыбнулась. Дэннил испытующе смотрела на нас снизу вверх. В ее глазах горел огонь, если бы взглядом можно было убить, нам бы не поздоровилось. Ее лицо выражало одно: «Притроньтесь ко мне, и я вас убью». Видимо, не я один это заметил: акушерка взволнованно переглядывалась с врачом. Тело моей жены изредка дергалось, будто в судороге, но она мужественно терпела, стиснув зубы. — Родная моя, прости, что заставил ждать. — Я присел рядом с ней на корточки и погладил по мокрым волосам. Лицо Дэннил блестело от пота. Она лишь кивнула, видимо, не решившись сказать что-либо. Бедная Дэннил боялась раскрыть рот, чтобы не сорваться на крик. — Схватки идут уже сорок минут, — констатировал врач, глядя на часы на белой стене. — Дэннил, милая, как Вы себя чувствуете? Она неопределенно мотнула головой и тут же дернулась. Я сжал ее запястье. — Мистер Эклз, может быть, стоит повесить шторку? — осторожно спросила ассистентка, решив, что я из тех слабонервных мужчин, которые при виде рожающей жены шлепаются на пол, но меня больше беспокоила больничная обстановка, нежели тот факт, что из моей Дэннил вот-вот вылезет человек. А вот этой мысли мне уже стало не по себе. С трудом подавив рвотный позыв в горле, я сделал несколько глубоких вдохов, подавая Дэннил пример. Она растерянно взглянула на меня и начала усердно дышать вместе со мной. На ее висках проступили темные полоски вен. Моя жена побагровела на глазах, ее взгляд неосознанно метался по родильной комнате, пытаясь остановиться на чем-то одном, в глазах читался дикий животный страх и вопрос «за что это мне?» — Малыш, смотри на меня, — ласково проговорил я. — Я здесь, я рядом. — Дэннил, вы ходили на курсы для беременных? — спросила акушерка. — Да, — я ответил вместо Дэннил. — Вас учили дышать во время схваток? — И акушерка начала наглядно объяснять, как это нужно делать. Я, как дурак, стал повторять за акушеркой, и Дэннил даже слабо улыбнулась. Этот кошмар продолжался полтора часа до тех пор, пока не начались роды. Вот тут мне действительно стало плохо, и я не отказался бы от шторки, но было поздно. Дэннил кричала. Кричала так, что клянусь, на несколько секунд в ушах вместо ее крика стоял шум. Я ненавидел себя за то, что ничего не могу сделать, не могу забрать боль Дэннил себе. Я был бы рад забрать себе и боль Рики. За всю свою жизнь я не помнил ни единого момента, когда мне было хуже, чем сейчас. Последний нечеловеческий крик. Крик, приведший меня в настоящий ужас. — О господи, — я забормотал как в бреду и невольно выпустил руку жены. Мне казалось, что я никогда не смогу забыть этот момент, а крик Дэннил навсегда останется в моей памяти. В родильной комнате раздался оглушительный детский плач. Первые несколько секунд я даже не мог сообразить, откуда появился ребенок, но когда в моей голове все стало на свои места, я замер. — Хотите перерезать пуповину? — осведомился врач, помогая акушерке отжать теплые полотенца. Мужчина довольно улыбался. — Нет, — я отрицательно замотал головой. — Дэннил? Дэннил уже закрыла глаза. Врач сам перерезал пуповину и, аккуратно вытерев малышку, обмотал ее в теплое полотенце. Дэннил слабо приоткрыла глаза и словно на автомате стала тянуть трясущиеся руки к ребенку. Я помог Дэннил приподняться, и она взяла Джастис на руки. Маленькие закрытые глазки Джастис дрожали, а рот раскрывался в детском крике. — Я люблю тебя, — прошептал я, осторожно коснувшись маленького носика. — Я люблю тебя, золотце. Дэннил умиротворенно улыбалась, вновь прикрыв глаза. — Дайте… — слабо проговорила она, — дайте ее Дженсену… Я медленно взял девочку на руки. Я боялся дышать. Мой алмаз. Мой маленький алмаз. Мое сердце наполнилось теплом и спокойствием. Я не мог поверить в происходящее, я был слишком счастлив. Я и забыл, что это такое. В груди раскалялся огромный шар, он, словно снежный ком, несущийся по склону вниз, становился все больше и больше с каждой секундой. Я никогда не чувствовал себя настолько хорошо и светло. Именно светло. Впервые за несколько месяцев я почувствовал себя светлым и чистым. — С-с-спасибо, — прошептал я, и на глаза навернулись горячие слезы. Я осторожно поднес малышку к своему лицу и поцеловал ее в лобик. — Мистер Эклз, мы должны ее унести, — положив руку мне на плечо, тихо сказал доктор. — Конечно, я понимаю, — с напущенным спокойствием согласился я, на самом деле боясь отдавать это маленькое чудо в чужие руки. — Вы скоро снова ее увидите, — ласково сказала акушерка и забрала Джастис из моих рук. — Я хочу пить, — шепотом сказала Дэннил и поморщилась. Я сбегал к автомату с напитками и принес ей бутылку минеральной воды. — Я не хотел тебя расстраивать и говорить об этом до родов… Дэннил вопросительно взглянула на меня. — Я должен идти, — с последним словом я опустил голову, как провинившийся ребенок. — У тебя какие-то дела? — спросила она, и в вопросе проскользнул упрек. Она даже не пыталась скрыть обиду в голосе. Правильно, я все это заслужил. — Рика попала в аварию, она без сознания. Я оставил ее одну в больнице. Я быстро, правда. Просто нужно связаться с ее соседкой, привезти ее вещи и узнать, нужны ли ей какие-нибудь лекарства. Ну, или вдруг нужно палату оплатить. Утром я буду здесь, обещаю, — на одном дыхании выдал я. — Хорошо, — она кивнула. — Я все равно просплю всю ночь, а Джастис принесут только к завтрашнему обеду, так что хорошо, — повторила Дэннил и закивала головой как болванчик, стараясь не расплакаться. — Спасибо, — я с облегчением выдохнул, — правда, спасибо тебе. Ты удивительная женщина. А я козел. — Да-да, я знаю, — она грустно улыбнулась. – Все, проваливай. Где акушерка? Переложите меня на нормальную кровать. У меня глаза закрываются. И скажи моей маме, чтобы приготовила мне еды на завтра. И пусть не забывает, что мне еще грудью кормить. Я со всех ног бросился на улицу, на ходу снимая с себя больничную одежду. Дома у Рики я собрал огромную сумку вещей. Ее соседка взволнованно щебетала что-то и бегала вокруг меня, собирая нужные документы. За это время я успел сделать рассылку родственникам о том, что у меня родилась дочь, заказать две огромные корзины цветов (одну в палату к Дэннил, другую в больницу к Рике) и выпить несколько чашек горького крепкого кофе, чтобы не уснуть. Телефон начал разрываться от звонков и СМС с пожеланиями здоровья малышке и поздравлениями молодой четы с пополнением, но на свой страх и риск я выключил его. — Ты знаешь, где она была сегодня ночью? — спросил я ее подругу по дороге в больницу. — Нет, она мне ничего не говорила, — девушка всхлипнула. — Она уехала вечером и ни разу не позвонила. Как ты узнал об аварии? — Мне позвонили из больницы. Мой номер оказался на быстром наборе, — поджав губы, сказал я, будто извиняясь за это. — Тебе не привыкать вытаскивать ее из задницы, — она горько усмехнулась. Я улыбнулся, вспомнив о том, как последний раз вытаскивал ее из полиции. Эта чертова дура угнала полицейский автомобиль и вылезла сухой из воды (конечно, не без моей помощи, но все же). Она всегда была сумасшедшей. Наверное, я разбил ее своим отказом, ведь именно после этого она забыла обо все этих выходках. Может быть, это всего лишь очередной раз, когда я просто должен быть рядом? Очередной раз, когда я должен взять ее за шкирку и отвести домой, предварительно отчитав как пятилетнего ребенка? Я определенно ей нужен. — Ты был для нее кем-то вроде ангела-хранителя. — Я знаю. Оставшуюся дорогу мы провели в полной тишине. — Америка Финч, — повторил я в больнице, наклоняясь через стойку и глядя на монитор. — Кем вы ей приходитесь? — женщина на регистратуре тяжело посмотрела на меня из-под очков, взглядом указав мне на мое место. — Мы помолвлены. Я ее жених, — не растерявшись, ответил я и показал кольцо. Кольцо Дэннил. Замечательно. Соседка Рики выразительно взглянула на меня. Я лишь пожал плечами. — Девушка сейчас в реанимации. — Когда я смогу ее увидеть? — Не думаю, что это возможно, — сухо ответила моя собеседница. — В смысле? Почему? Я хочу увидеть свою невесту! — в моем голосе начали проступать истеричные нотки: больничная обстановка давила на меня. — Мисс Финч впала в кому, — женщина щелкнула мышкой и прищурилась, глядя на экран, — полтора часа назад. Если вы хотите, я могу оформить перевод в платную палату. Перед глазами пошли разноцветные пятна. Я неопределенно кивнул, крепко сжал столешницу стойки и закрыл глаза. Мой эмоциональный диапазон не способен вынести столько за один день. В ушах зазвенело, я вспомнил крик Дэннил, и руки начали трястись. Боль пронзила все тело. Я вновь хотел плакать. Нет, я хотел реветь как мальчишка. Хотел забиться в угол и реветь, реветь и реветь, пока не закончатся слезы и силы. — Этого не может быть, — охнув, взвизгнула соседка Рики, и ее лицо тоже исказила гримаса боли. Девушка раскрыла рот и сомкнула глаза. На ее щеках заблестели дорожки слез. — Мне жаль, — опустив глаза, сказала работница больницы. — Мы с вами свяжемся, как только доктору что-либо понадобится. Оставьте свои контактные данные. — Я подожду здесь. Мы привезли документы. У Америки есть страховка. — Но… — Я подожду здесь, — отрезал я и, взяв сумку, тяжело плюхнулся на жесткое кресло. - Да, оформляйте перевод в платную палату. Я согласен. — Езжайте домой, выспитесь… Я не слышал ее. Я готов был ждать сколько угодно, несмотря на обещание, данное Дэннил.