Староста Том Реддл

Ворота Хогвартса с шумом скрипели, будто не желая затворяться. “Как я вас понимаю”, — подумал Том. Бронзовые кабаны с укоризной смотрели на него рубинами полированных глаз. Это профессор Диппет их сюда поставил — после очередного долгого путешествия по Италии. “Иль Порчелино” — так вроде его зовут — того вепря, с которого Директор изваял крылатую статую. Однажды она украшала сады Боболи, принадлежавшие Медичи, а теперь провожает с братом-близнецом ряды повозок, уныло плетущихся из Хогвартса. — Ты что, плачешь? Рыжеволосая Фоули была тут как тут — со змеей на своей шее. — Снег в глаз попал. — Том собирался было просить Диппета, чтоб его избавили от этой надоеды, но ничего не поделаешь: Старосты должны закрывать школу вместе. — Я тоже буду скучать по Хогвартсу. — как будто не слыша ответа призналась она. — Даже не верится: мы его закончили. Кто б мог подумать что вот так... Да уж, кто б мог подумать. Том впомнил: пустые стены с содранными факультетскими знаменами, свистящий ветер в заиндевевших ставнях и очаг, мгновенно потухший от присутствия дементоров. Сразу после известий от Эррола Хоукворта Директор созвал их в Большом зале и объявил послание Министра Магии. Леонард Спенсер-Мун не долго думая, распорядился эвакуировать школу целиком. До окончания войны на всю территорию Хогвартса наложен магический интердикт — его отдают под защиту дементоров и целого мракоборческого корпуса; управлять им поручено некоему Окулусу Фаджу (Его сын, Корнелиус, по видимому счастлив — Том один, да еще пара людей в Министерстве знали, насколько бездарным и податливым начальником он окажется), а над всей Британией будет полностью отключена трансгрессионная сеть. От себя же Директор объявил, что экзамены, намеченные на следующий год, отменяются, следовательно, все учащиеся седьмого курса с сего дня — волшебники и полноправные члены магического сообщества. “Позвольте, хоть и в это трудное время быть первым, кто обратится к вам так. — сказал он, а его колпак, как жало скорпиона, качнулся в такт дрожащей шее. — Будущее магической Англии… сейчас не на полях сражений и не в высоких кабинетах Визенгамота. Нет. Ее будущее здесь — передо мной. И я хочу попросить вас всех: сберегите себя. Сберегите это будущее” Том слушал и не верил своим ушам. Ему казалось, он все еще лежит при смерти на промокшей койке в Больничном крыле, а черные мороки Годрика грызут его разум. — Не грусти, Том, — Фоули попыталась улыбнуться — с ее-то безобразным лицом вышло скверно. — Школу уже закрывали раньше. Несколько раз кажется… — Три. — веско заметил Том. — Всего три раза. — Первый случился при Директоре Эверарде во времена Войн алхимиков — тогда же был открыт Философский камень. Колдуны Мантера созвали знамена, чтобы покорить Шотландию, английский король бездействовал и кастеллян Эддрик взял на себя смелость затворить замок. В следующий раз то была чума: Лондон полыхал в огне, а маггловские капелланы, виня во всем ведьм, объявили на них охоту. Собирать волшебников в одном месте стало небезопасно, и шесть последующих лет студенты Хогвартса прятались в лесах да пещерах, обучаясь как придется. Наконец, в начале прошлого века перед угрозой Наполеона тогдашний Министр Магии Артемизия Лафкин тоже закрыла школу — ворота запечатали, но лишь на четыре месяца: высадка французов вскоре провалилась и студентов вернули обратно. Это событие вошло в историю как “Хогсмидское сидение”, потому что никто за это время даже не успел уехать из Хогсмида. Кто знает, может и сейчас так будет… С надеждой, Том вгляделся в вересковый холм у хижины Огга — еще в этом году он помогал Директору его засеять и вот, белые цветы уже стали проклевываться из-под промерзшего дерна. “Сон королей” — не зря их так назвали. Даже дементоры, от чьего дыхания стынет земля, не способны были заставить их завять. — Красивые, да? — Фоули перехватила его взгляд. — Мы вместе их сажали, помнишь? На миг Тому явилась дряблая пятерня старика, всыпавшая ему в ладонь пригоршню зерен. “Теперь, господа Старосты, грядущее Хогвартса в ваших руках”. Он мотнул головой, отгоняя видение. — Мало ли, что я помню. Пошли: пора нам делом заняться. Повозки со студентами уже укатили, и дорогу запружали одни грузовые двуколки. Том двинулся мимо них к воротам, досматривая каждую: мокрые от снега шелковые стенки светились от находящихся внутри магических предметов. Реликвии Хогвартса — они тоже подлежали эвакуации. Камень Предвидения, Шетка Правды, зуб легендарного Харальда Синезубого, доспехи Герпия Злостного, Распределяющая Шляпа и даже зеркало Еиналеж… Том сбавил шаг, подходя к забинтованной раме. Сквозь толщу махровых простыней стекло источало бледно-фиолетовый свет. На мгновение его обуяло желание заглянуть под покрывала, еще раз увидеть тот мираж — дразнящий, далекий, почти недостижимый, где он бессмертен и всемогущ, высится над всем миром, но Том быстро подавил наваждение. Следующая карета была нагружена золотыми и бронзовыми кубками, наградами школы и подарками от Совета Попечителей, которые хранились в зале Трофеев. Фестрал, еле тащивший всю эту тяжесть, жадно фыркнул на Тома, радуясь видимо, что может хоть немного постоять на месте, и ткнулся ему в плечо. — Пойди прочь. — О! Так ты тоже их видишь? — Фоули зашла с другой стороны, тронув коня за холку. — Ах, да… ты же был с Миртл. “А ты — нет”. Том с подозрением вгляделся в девицу. Верно же говорят — в тихом омуте черти водятся. Ему бы и в голову не пришло, что этой пуффендуйской размазне выдалось познать смерть. — Кого ж ты мертвым видела? — Да многих: и зверей, и людей. Поучись с мое на Пуффендуе, начнешь понимать, что мы видим смерть почаще прочих — и мертвых щенков шишуги, и дромарогов, попавших в капкан. Даже один раз — эрклинга, съевшего маггловского ребенка — его профессор Кеттлберн вскрывал на одном из наших занятий. Это за две смерти считается. Но тебя ведь интересуют не они, да? Хочешь знать, кто был первый? — Не очень. — Том собрался было идти к следующей повозке, как вдруг вспомнил: Гектор Фоули, бывший Министр Магии, уже лет десять ходит во вдовцах. — Постой, я знаю: твоя мать. — Не в бровь, а в глаз. Молодец. — Фоули опять безобразно улыбнулась. — Мне тогда шесть было. Говорят, легче всего потерять близкого, если он болен. Тихая смерть на кровати в окружении любящей тебя семьи — что может быть прекрасней? Но по мне так уж лучше, чтобы мою мать кто-нибудь убил. Ах, Том, порой я тебе завидую, ведь ты никогда не увидишь такую смерть — не будешь месяцами стоять возле мокрого тела, к которому ты привязался, носить ему воду, менять тряпки, а задним умом понимать, что все это — будущий труп. Ты лишь продлеваешь его муки и непонятно уже, чья рука делает хуже — та, что ставит таз для кровавой рвоты, или та костлявая, что избавляет от этого всего. — Хороший вопрос. — холодно согласился Том. Не желая продолжать разговор, он кивнул ей на следующую повозку. — Перед смертью моя мать жутко кричала. — Глаза Фоули смотрели ему в спину, не мигая. — Когда ее тошнило кровью, она говорила мне “Не смотри. Не смотри вниз”. Но я смотрела. Это совсем не страшно, если подумать. Страшно было, когда она, потеряв рассудок, стала метаться в бреду. Не помню, сколько это продолжалось — может и целые сутки, но для меня это было все равно что вечность. Вечность я смотрела за тем, как некое существо, похожее на мою мать, выворачивается от боли, рыгает и делает под себя. “Дурашка” — только и помню она кричала, когда я пыталась привести ее в чувство. “Дурашка”. А потом ее зубы начали грызть мои пальцы. “Дай мне руку — она хрипела. — Дай же руку”. Я пыталась держать мать ладошкой, но она все отбрасывала ее. “Мне больно, мама” — говорила я, но то, что осталось от моей матери уже давно потеряло остатки разума и только выло, закатывая глаза. ”Дай руку” — Великий Мерлин, когда я буду умирать, то и тогда это вспомню. У самих ворот их ждали Элдж Гатри — Смотритель Хогвартса, и братья Крепты. Джим показывал козу дементорам, кружившим над подлеском, а Джордж пытался его остановить. — Прекрати, а то они нас заме… — При виде Тома, он выпрямился. — Господа Старосты, а мы тут... — Крепт толкнул в бок своего брата близнеца. — Мы дожидались вас. — Явились, не запылились. — улыбнулся Джим, а потом вдруг резко помрачнел. — Ну, делайте свое дело: мы все коридоры прочесали — в Хогвартсе ни одной живой души. — Ни одной живой — призраки не в счет. — уточнил Джордж. — Они останутся. “И Анейдра — тоже”, — подумал Том. Сейчас он почему-то жалел, что не попрощался со змеем Слизерина. Какие же глупости лезут ему в голову — интересно, так вот отчаяние выглядит? Том почувствовал, как ему стало грустно — и вовсе не от дементоров, круживших рядом. Мистер Гатри потер раскрасневшиеся от мороза руки. — Ну-с, время прощаться, так что ли? Эх, видели бы вы свое лицо сейчас, мистер Реддл — смотритесь так, будто с дементором целовались, хе-хе. — Сквиб прочистил горло. — Как Смотритель Хогвартса смею доложить, что окрестности замка пусты: можете закрывать ворота. Меньше всего на свете Том хотел однажды услышать эти слова. Сто тридцать один Староста был до него, но лишь он снова закроет школу. — И это, мистер Реддл… — Гатри сжал губы так, будто слова дались ему с трудом. — Было приятно работать с вами. Славные деньки. С любовью буду вспоминать порядок, который вы тут учинили. Чую, не скоро уж будем подвешивать нарушителей дисциплины за палец над пропастью у Северной башни. Том улыбнулся — вполне искренне, как ему показалось. — Спасибо, сэр. — Ну-ну, розовые сопли приберегите напотом. Сначала дело. И верно, дело. Том ступил вперед, к самым вратам, коснувшись ладонью значка Старосты. — Приложи палец к значку, — сказал он Фоули. — И дай мне свою руку. Сделав как велено, девчонка на секунду замешкалась — тогда Том понизил голос: — Не бойся: я не твоя мать. Грызть не буду. Не обращая более на нее внимания он прочислил горло и начал распевать в ворота магические слова. Заклятие, которому следовало быть сейчас произнесенным отличалось особой силой. Магия самого Хогвартса оберегала эти стены, и потому, чтобы с ней совладать, под Врата всегда отправляли двух чародеев — с тех пор как кастеллян Эддрик погиб, пытаясь самолично закрыть замок. Урок этой трагедии учли: теперь в школе неизменно по два Старосты и два Префекта для таких неотложных дел. Закончив наложение чар, Том дал знак Фоули, чтоб та приготовилась: заговор надлежало читать в один голос: — Proxima Magus! — воскликнули они, и чугун зашатался на петлях, сливаясь переплетами в зеленом пламени. — Proxima Magus! — Том почувствовал, как горят его жилы, как тяжело дается каждое слово. — Proxima Magus! — обрушилось в третий раз, и кабаний визг наконец сообщил им, что врата соблаговолили закрыться. Выдохнув, Том ощутил, как нечто огромное свалилось с его плеч. Теперь он не Староста Хогвартса. Не часть Хогвартса. Даже не студент. Кусок его жизни будто взяли и отсекли — последний живой кусок, который был хоть как-то значим. Том разжал руку Фоули, двинувшись прочь не разбирая дороги. Хогвартс исчезал вдали — за чугунной оградой и шеренгами золотистых, еще не опавших осин — но он больше ни разу не взглянул на него. Он знал, что если обернется будет только хуже. На следующее утро их ждали в Хогсмиде. Директор велел созвать всех Старост и Префектов в таверне “Один веник” — там же разместили профессоров с почетными гостями. Том хорошо знал это место: говорят еще когда Энгист из Вудкрофта бежал в Шотландию от магглов, то первым пристанищем избрал этот дом. Смешно ли, что теперь, когда весь Хогвартс бежит от напасти, Диппет решил снова собрать их здесь? Ах, пусть это будет просто совпадение… Потянув скрипучую дверь, он вошел. Посреди общей комнаты стоял, подбоченившись, очень толстый мужчина с торчащим вперед подбородком. Эд, как его здесь величали, владел этим пабом еще в те времена, когда на вывеске заведения не было ни одного веника — лишь прутик, повязанный магической тесьмой. — Ба, кого я вижу! Мистер Реддл! Проходите-проходите, вы как всегда рано. — Он зевнул, прикрыв рукой рот. — К вам кстати, сова прилетала. — Простите, сэр… сова? — Слух вас не обманывает. Пока Хогвартские совятни закрыты, все письма студентам идут через нас. Распоряжение Министерства. — Ну да, конечно. — Том сделал вид, что не был удивлен. — Кто мне пишет? Пожав плечами, трактирщик лишь запустил руку в халат и достал оттуда запечатанный сверток. Черный воск, золотые тесемки... И надушен пергамент, видно, тоже соответственно — апельсин с корицей — даже лишившись всякого обоняния Том знал, что он именно так пахнет. Вальбурга обожала присылать ему письма, пропитанные этой гадостью. В любой другой раз он бы немедленно взялся за ответ, но после всего, что с ним случилось, после закрытия школы и теперь, когда Блэк-старший во главе Совета Попечителей, а вместе с ним и весь Совет потеряли всякий смысл… — Вы ведь не можете сделать так, чтобы оно затерялось, сэр? — Том улыбнулся ему одной из своих самых невинных улыбок. — Шутите? Я только от того серого домовика избавился. Эта образина с меня слово взяла, что я не… Ах, вот же он, опять! Не успел Том отойти от дверей, как из них показались обвислые серые уши. — Господин! Кикимер видел, как вы заходите. Кикимер ждал вас, сторожил здесь всю ночь! “Не сомневаюсь”. Том окинул домовика взглядом: черные надрябшие веки свешивались вокруг его глаз, а на руках чуть ниже локтя темнели ожоги. — Подарок от Вальбурги? — О, Господин, пустое! Кикимер сам виноват: когда моя Госпожа узнала, что вы попали в больницу… Ах, какое то было горе! Какое горе! Кикимер не мог прислать вам писем, не мог даже принести вам лекарства. Хозяйка верно поступила, что прижгла мои бесполезные пальцы. — Экий садизм, узнаю Вальбургу. Так что же, она шлет мне привет? — Господин не писал моей Хозяйке вот уж полгода… — Эльф скривил рожицу — как показалось Тому вполне обиженную. — Однако Хозяйка послала Кикимера увериться о вашем здоровье и передать, что всегда рада видеть вас в родовом поместье Блэк. Теперь, когда Хогвартс закрыли, у Господина нет дома — так сказала она. И Кикимер с радостью… — Не сомневаюсь, — “Горе мое поклевать пришел. Стервятник”. — Но я, увы, обойдусь сам. — Прошу, Господин, — Кикимер согнулся в поклоне. — Неужто вам не надоело делить кров с магглами? Столь родовитому волшебнику не подобает так унижать себя. Вам нужен дом — настоящий дом. Задумывался ли Господин хоть раз, где будет жить после Хогвартса? Господин теперь — свободный человек и волен идти куда пожелает. Неужто он вернется обратно в этот грязный приют? О, Кикимер ни за что не пожелал бы ему туда вернуться! “Конечно не пожелал бы — ты пожелал бы видеть меня в постели Вальбурги”. Напоминание о приюте его укололо. Как смеет этот урод толковать о том, что ему следует делать? Уняв подступившую желчь, Том улыбнулся — пусть Кикимер поймет это как хочет. — Господин… не против? Если так, то я обо всем распоряжусь. — Распоряжения здесь отдавать буду я. — Магией, он толкнул домовика к проходу. — И вот тебе первое: воротись к хозяйке да передай, чтоб ждала ответа. Будь свидетелем — письмо я получил. — Том принял из рук трактирщика свиток. — А теперь пошел прочь! — Но Господин, Хозяйка наказала мне вернуться с ответом, не то… — Выбирай, — отрезал Том. — Получишь пару новых ожогов от Вальбурги или от меня. Домовик благоразумно растворился. — Зря его так. — посетовал Эд. — Вы что-то сам не свой, мистер Реддл. “Да. Я перестал притворяться”. Обернувшись к трактирщику он, однако, снова нацепил на себя маску любезности. — Просто… не каждый день твою школу закрывают, сэр. Эд призадумался. — Что-то заканчивается, а что-то начинается. Жизнь наша полна сюрпризов. Том хотел было уже ответить ему какой-нибудь остротой, как по деревянной лестнице сошел Слизнорт в кампании Эйвери и Нила Флетчли. Последний о чем-то оживленно спорил, пока взгляд профессора не остановился на Томе: — О, мальчик мой, какая радость, с выздоровлением! Мы так волновались! — Декан Слизерина неуклюже взмахнул руками. — Армандо тоже вас сюда позвал? Впрочем, ничуть не удивлен: вы — Староста и должны знать обо всем в первую очередь! Да, Нил? Мы с мистером Флетчли как раз обсуждали новость: кажется, Дамблдора что-то задержало в Европе. Уже месяц как от него никаких вестей — все это очень тревожно. — Драконы… — завороженно проговорил Флетчли — по виду пуффендуйца можно было сказать, что он не спал пару ночей. — Они видели их в армии Грин-де-Вальда. И циклопов. Профессор Дамблдор несомненно попытается обойти этих зверей — вот почему он молчит. Любая магия может его выдать. Нейдж кашлянул. — Германия проигрывает эту войну. Сомневаюсь, что у Нурменгарда нашлись бы такие силы, как циклопы — не говоря о драконах. Как мы можем быть уверены… — Боюсь, мы ни в чем не уверены. — Слизнорт пожал плечами. — Но прошу меня простить… — Глаза профессора обратились к Тому. — Соболезную, мальчик мой. Не думал я, что буду отпускать любимого ученика вот так… Надеюсь, вы успели подумать о своем будущем? У меня, знаете, прекрасные связи в Министерстве. Просто прекрасные! Мистер Мун и я давние приятели — благодарение “Одному венику”, очень давние. Помню, Леонард сидел со мной вон за тем столом… — Оттопырив мизинец он указал куда-то вдаль на очаг, увешанный оленьими рогами. — Мерзавец все время обыгрывал меня в карты. Эх, молодость! Знайте, мой мальчик: одно только слово — и я тотчас шепну ему о вашей нужде. От застывшей на лице улыбки у Тома заныли зубы. — Спасибо, сэр. Но не думаю, что политика — мое предназначение. — О, так многие думают, пока политики до них не добрались, Том! — хохотнул Слизнорт. — Поверьте, это меньшее что я могу сделать. Предрекаю, лет через пятнадцать вы могли бы и в Министры пойти. — Боюсь, моих денег не хватит, чтоб все это время слать вам засахаренные ананасы. По губам профессора пробежала озорная улыбка. — А, так вы помните наш разговор! — Я все помню, сэр. — Что же, возвращаясь к нему… — Приобняв Тома за плечо, Слизнорт увлек его в сторону. — Помнится, вы также интересовались судьбой профессора Вилкост? Прежде я не мог ответить вам, так как был связан профессиональной этикой, но раз школу закрыли — не все ли равно? Слух верен, Том: Галатея оставит свой пост до конца года. Похоже когда Хогвартс откроют вновь нам потребуется новый преподаватель Защиты от Темных искусств. Том едва сдержал вздох удивления. — Сэр… И у Директора уже есть кандидат? — Думаю, Армандо задает себе тот же вопрос. Но мы можем помочь ему определиться. — Слизнорт заговорщически подмигнул. Защита от Темных искусств… Прежде Том лишь интересовался такой возможностью — столь значимый пост открыл бы ему многие двери, но что важнее — позволил бы без лишних подозрений работать с запретными артефактами. Такой род занятий объяснял бы для посторонних его близость к черной магии и к тому же давал ту власть, которой он столь отчаянно добивался. Профессор Хогвартса, воспитывая юных волшебников и чародеев, имеет огромное влияние на умы тех, кто вскоре станет будущим магической Британии. Владеть этим будущим, повелевать юностью, вести ее в нужное русло — не это ли достойно великого Лорда Тьмы? Может быть, среди его студентов и найдутся пригодные последователи, кто знает — тогда он получит армию, сильнее и больше той, о которой Грин-де-Вальд и помыслить не мог… И Хогвартс — то единственное место, к которому он привязан больше, чем к любому живому существу — Хогвартс останется его домом. При этой мысли Том почувствовал воодушевление. Еще столько секретов, столько тайн, которые хранит этот замок, остались нераскрытыми. Став преподавателем, он получит достаточно времени, чтобы постичь их все и отыскать еще больше. — Вы сможете убедить Директора принять мое прошение, правда сэр? — Сделаю что смогу, мой мальчик. Армандо, конечно, покривляется на счет вашего возраста, но когда это возраст что-то да значил? Юность, Том, вещь поправимая — а вот старость, увы, нет. Через пару часов зал стал наполняться гостями. Первой после Тома явилась Анетт Риверс, Префект Пуффендуя. Правый глаз у нее заплыл и через все лицо тянулась воспаленная рана: последнюю ночь она пробыла на ногах, загоняя с Кеттлберном огневиц и грифонов — по распоряжению Министерства их тоже надлежало вывезти. Следом за ней прибыла Фоули, перемазанная в зеленой крови нунду, угрюмая Джинн Оупли и Корнелиус Фадж, новоиспеченный Префект Когтеврана — один он и был радостный: — Мистер Реддл, сэр! — на пухлых губах мальчишки чуть не просияла улыбка. — О, какое горе! Как только я узнал, что Хогвартс закрываю… — Прекрати. У тебя плохо выходит лгать. — Виноват, сэр. Но вы должно быть слышали: мой отец назначен управляющим над школой. Все, как мы и хотели — даже лучше! — Заметив, что на его слова обернулась Оупли, Фадж понизил голос. — Полагаю, должен сказать вам “спасибо”. Убийство Трэверса — вещь, по видимому, не из легких, но… — Мы все скорбим, — напомнил Том. — Его смерть — большая трагедия. — Огромная! — Префект поспешно закивал. — Теперь, когда отец получил пост в Отделе магических происшествий и катастроф, я, наверное, смогу вернуть вам услугу, что скажете? “Скажу, что ты идиот, — подумал Том. — Только идиот и может сыпать щедростями сразу после назначения”. Зря все таки он рассчитывал на Фаджей — от них больше шума, чем проку. — Разве что твой отец заново откроет Хогвартс… — Том скривил рот. — А так — считай это ценным вложением в будущее. И помни, кто его тебе дал. — Не имея желания продолжать беседу, он кивнул и отправился к двери. Директор уже должен был здесь — непонятно, что его задержало. Или кто. Снаружи поток фургонов и телег все так же тек из замка в город. Главная улица Хогсмида превратилась в грязевую мешанину, школьные домовики галдели, вымотанные долгой ночью перехода и бесконечными разгрузками. Тому сообщили, что Диппет еще не прибыл. — Как?! — Не гневитесь, господин Староста, — запричитал один из эльфов. — Директор велел обождать. Срочные дела в Визенгамоте, сэр. Что за дела, интересно. С начала войны магический суд редко проводит заседания. Эррол Хоукворт, нынешний верховный чародей, как он слышал, даже носа из дому не кажет — так боится агентов Грин-де-Вальда. С горестным вздохом, Том отступил назад. У дверей, подбоченившись, его уже ждали Нотт, Мальсибер и Эйвери — последнему как видно, удалось улизнуть из компании Слизнорта только сейчас. — Расскажешь мне все, что слышал, Нейдж. И про драконов — тоже. — Да, мой Лорд. — Этот пуффендуец Флетчли что-то знает. Знает больше других. Не своди с него глаз. — Том обернулся к остальным. — Уиллан, Фредди, что с нашими приготовлениями? — Ты про тот домишко в маггловском селе, как его… — Уиллан Нотт брезгливо приподнял бровь. — Литтл-Хенглтон, верно? Перезимовать там можем, но не более, мой Лорд. Фредди видел туда возвращаются крестьяне. — Не крестьяне, а армия. Они и машины пригнали летающие — те, что как птицы, но железные только. Похоже, штаб хотят ставить. И если на них наткнемся… — Понимаю, — “Час от часу не легче”. — Ладно, мы что-нибудь придумаем… Где Кетти? — Здесь, — Девица вынырнула у него из-за плеча. В руках она держала букет каких-то белых цветов. — Это кстати тебе, мой Лорд. Том сощурился. — Вереск? — Ага, он самый. — Кетти скорчила рожицу неровными зубами: сквозь ее десны уже начали выступать жала. — Видела вчера, как ты на него смотрел с той дурой Фоули и подумала, дай нарву: пусть у тебя будет хоть какое-то напоминание о Хогвартсе. — Так ты наблюдала за нами. — Том не спрашивал — утверждал. — Как долго? Она одарила его грязной улыбкой: — В небесах долго не посидишь — дементоры сцапают. Да и не хотела я… Ну хорошо, признаюсь, когда ты с этой девкой мне гадко. Но чтобы шпионить… О, такое в мои планы не входило. — Как знаешь, — Он коснулся крохотных цветков и те засияли в ладони. — Их называют “Сон королей” — темная сила слепнет, едва приближается к ним, а отвар из лепестков может погрузить в забытье даже дракона. — Могучая вещь, мой Лорд. — Мертвая. — Том растер бутон меж пальцев. — Пользы от него много, пока он в земле. Твой же букет завянет и умрет, что с него проку? Собираясь было ответить, Кетти открыла рот, но внезапный порыв ветра оборвал ее слова: треск сжатого воздуха сухо прогрохотал меж домами, выплюнув из трансгрессионной воронки открытый экипаж. Том быстро спрятал цветок за пазуху. Над ним возвышался до безобразия толстый человек с желтой, зачесанной вбок шевелюрой. Накладки с серебром на длинной шерстяной мантии долженствовали изображать языки волшебного пламени. Перчатки были окованы железными нашлепками и едва сидели на пухлых розовых руках. Только по глазам Том узнал, что перед ним — Окулус Фадж, новый распорядитель Хогвартса. — Возмутительно! Просто возмутительно! По какому праву вы тут собрались!? — Жирный подбородок его так и трясся при каждом слове. — Я спрашиваю и еще раз спрашиваю! По какому праву…— Взгляд толстяка остановился на Томе. — О! Вы похожи на того, кто знает, не правда ли? — Пальцем он указал на значок Старосты, приколотый к его мантии. — Да, да, я не ошибся! Так, задам вопрос еще раз: почему Директор собрал вас здесь? — Сэр… — Том помедлил с ответом. Как знать, не навредят ли его слова Директору больше, чем молчание? — Уверяю, нам ничего пока не известно. — Все равно, — отрезал Фадж. — Любые собрания волшебников запрещены — это-то вам должно быть известно! Президиум Визенгамота счел сшествия магов опасными. Идет война, молодые люди. Шпионы Грин-де-Вальда повсюду — и чем больше мы даем им повода к действию, тем наглее они становятся. Недавно секретаря мистера Хоукворта схватили прямо в Косом переулке на глазах у сотен людей! Представьте только, какой подарок мы им устроим, собрав половину Хогвартса в столь незащищенном месте. “Тут ты прав, толстяк, — подумал Том. — Настоящий подарок, действительно. Остается надеяться, что Грин-де-Вальд не настолько умен, чтобы напасть сейчас” — Директор, безусловно, имел веские причины… — Бросьте. — Фадж прищурил утонувшие в жиру глазки. — Вы и сами в это не верите — вполне справедливо, кстати. — Покачнув карету, толстяк сошел вниз. — А теперь я приказываю вам, господин Староста — приказываю, да-да — выведите всех из этого кабака и продолжайте эвакуа… ах, черт, — Он пошатнулся на неверных ногах и чуть не упал. — Что за чертовщина такая, ничего не вижу! Том ощутил, как его грудь прожигает пламя. Вересковый букет, спрятанный им под мантией, вспыхнул белым огнем. Не потому ли он потянулся за палочкой — или все таки увидел, как “Фадж” готовится произнести Империус? — Отойди от него, Том! Взрезавшая воздух оранжевая молния пролетела буквально в миллиметре от лица. Затем он услышал треск портала. Армандо Диппет в рваной шерстяной мантии вышел из мерцающего водоворота и принял боевую стойку — за ним это сделали еще четверо мракоборцев, появившихся следом. — Everte Statum! — раздалось изо всех пяти глоток, и сноп густо-желтых искр покрыл Лжефаджа, вывернув его в воздухе и отбросив на землю. Том дернулся, точно от оплеухи. Авроры в серых плащах быстро обступили карету; один из них приложил ко лбу распластанного толстяка какой-то кристалл и тот преобразился — ни брыл на щеках, ни заплывших жиром глаз — только на губе небольшой шрам. Нос крючком, куцые рыжие волосы за ушами, борода… Лицо это было ему совсем незнакомо. — Хельмут Краффт, — констатировал мракоборец, склонившийся над телом. — Наконец-то попался, мерзавец. — Он кивнул в сторону Директора. — Спасибо за содействие, сэр. Без вас мы бы еще долго за ним гонялись. Диппет развел руками. — Благодарите не меня. — Крючковатый колпак Директора наклонился к Тому. — Прошу прощения за задержку. Видите ли, на то была причина. — В самом деле, сэр… — Том обратил взгляд к волшебнику, на котором спешно застегивали магические оковы. — Так это из-за него вы нас тут собрали? — И да и нет, Том. Вы, может быть, слышали о похищении секретаря мистера Хоукворта? Эррол, конечно, трус и на войну с Грин-де-Вальдом бы не отважился, но оставлять безнаказанным такое преступление — себе дороже. Я знал, что сторонники Геллерта в Англии не упустят случая попировать на нашем горе, вот и предложил Хогсмид для засады. — Директор проводил взглядом мракоборцев, волокущих своего пленника по земле. — Но я также знал, Том, что лучшего случая поговорить для нас не представится. Мистер Фадж — настоящий мистер Фадж — вне всякого сомнения скоро сюда прибудет. К тому времени над Англией закроют трансгрессионную сеть и мы будем отрезаны от остального мира — кто знает, насколько долго. Нурменгард собирает силы, готовится к отчаянному бою за Германию — пусть даже тот будет и последним на его веку. Грядет решающая битва, Том. Но боюсь, мы к ней не готовы… — Сэр? Директор вдруг замолчал, выжидая, пока авроры отойдут на достаточное расстояние и лишь затем позволил себе продолжать: — То что вы услышите, Том, я доверяю лишь малому кругу людей и прошу хранить в строжайшей тайне. Так вот, совсем недавно мне стало известно, что профессор Дамблдор попал в плен. Его держат где-то в горах — скорее всего, одной из крепостей Грин-де-Вальда. Том не поверил своим ушам. Дамблдор, по признанию многих — величайший в мире волшебник — и в каком-то плену! — Так его схватили, сэр? — изумленно вымолвил он. — Но как же… — Ему недоставало слов. — Как же это случилось? — подсказал Диппет. — Боюсь, Том, ответ тут один: оправдываются наши худшие опасения. Драконы встали на сторону Нурменгарда. В местечке, откуда последний раз мне писал Альбус, вся стерная обожжена дотла — и не простым пламенем. Наши друзья во Франции подтвердили, что нашли кровь… Изумрудную кровь, Том. “Кровь драконов”. — Но сэр, что мы тогда можем? Если все так, то не лучше ли уведомить Министерство, поднять Визенгамот, просить помощи у Шармбатона или Салема пока есть такая возможность? Американские маги, хоть нас и разделяет океан, думаю, откликнутся на ваш зов. Грифельно-серые глаза Директора посмотрели на него с какой-то невыразимой тоской: — Пусть их магглы и воюют за Англию в войне, маги их не столь жертвенны. Что же до Министерства — едва ли оно будет способно выслать отряд теперь, когда все силы сосредоточены на защите Хогвартса. Нет, Том, я хочу обратить свой зов к единственному волшебнику, который, как мне видится, только и может нам помочь. — Кому, сэр? — Вам. — На этих словах, Диппет достал из-за пояса меч и поднял перед собой. Страшное воспоминание так и ожгло череп, когда он увидел серебряную гравировку. — Клинок этот принадлежал некогда Годрику Гриффиндорскому. По легенде, в миг высшей опасности он явится истинному его последователю и дарует взявшему волшебную силу дабы тот смог одолеть любого врага. Но я в легенды не верю, Том. Я хочу, чтобы вы нашли Дамблдора и вручили ему это оружие сами. — Сэр… — вымолвил он, до крайности напуганный такой мыслью. — Но меч же… мне не подчинится. Мой дом — Слизерин. — “И я уже пробовал на себе его сталь”, — чуть не сказал Том, но вовремя осекся. Лицо Директора озарила какая-то странная улыбка: — Верно, Том. Вы ведь помните, что именно Салазар Слизерин был в свое время лучшим другом Годрика? Их соединяла связь — связь, безусловно магическая. Я думаю, их связь не исчезла и посейчас. Кто как не лучший выпускник его факультета сможет найти путь к темнице другого? Кроме того, вы не просто слизеринец, вы — Староста Хогвартса, самый одаренный молодой волшебник, которого мне довелось видеть… и я спокоен поверить вам самое ценное, зная, что вы распорядитесь им с умом. — Вдев клинок обратно в ножны, Диппет протянул его Тому. — Держите. И не бойтесь — меч сей противится только руке черного мага. “Моей руке”. Том отступил на шаг. — Но сэр, как же Оупли? Она — наследница Гриффиндора, в ее роду Раэнлоги. Не лучше ли будет доверить это дело ей? — Признаюсь, есть еще одно, Том, почему я вас выбрал. — Диппет понизил голос. — Как наследник Слизерина вы — змееуст, а драконы, как и змеи, изъясняются на одном наречии — пусть их язык в деталях и отличен. — Не понимаю тогда, сэр, кого вы хотите, чтоб я нашел: Дамблдора или дракона? — Боюсь, это одно и то же, Том. Кто бы ни был тот змей, но он стережет замок Грин-де-Вальда со своим пленником. Попасть внутрь можно только его одолев — что само по себе практически невозможно — или хитростью, обманув чудовище. Вот еще одна причина, по которой я выбрал вас, а не Джинн Оупли. Боюсь, пылкость Гриффиндора сыграет здесь дурную службу и она предпочтет первое второму. — Понимаю, сэр… — Том осторожно перевел взгляд на клинок и обратно. — Но нести меч должен все равно гриффиндорец. — Вы так настаиваете, Том? Что же, тогда вам придется взять с собой еще кое-кого. Помимо мисс Фоули конечно, я полагаю, пойдут несколько ваших друзей, — Директор кивнул в сторону “Одного веника”, где по прежнему стояли его Пожиратели, и направил туда шаг. — Но соседство Гриффиндора, которое я предложу, боюсь, вас не устроит. — Кого вы предлагаете, сэр? — Преступника. Убийцу. Низкого человека — хотя и человеком его назвать трудно. В любом другом случае я бы не просил вас идти с ним, но дабы сохранить все в тайне другого гриффиндорца мы едва ли здесь отыщем. Тем более он имеет опыт обращения с магическими существами — весьма печальный опыт, с которым вы хорошо знакомы. Том остановился, уставившись на Директора так, будто видел его в первый раз в жизни: — Но не думаете же ли вы, сэр… — Да, Том. Рубеус Хагрид. Он пойдет с вами.