Больно, жутко…
Иногда ей кажется, что вся её одежда пропитана кровью, что она ссохлась на её руках, волосах, лице. Тогда она царапает кожу до розовых полос, лишь бы избавиться от этого отвратительного чувства. – Мне жаль. Уверена, он был хорошим человеком. – Лучшим их всех, кого я знала. Сэбёк чувствует, как холодные пальцы Джиён осторожно касаются её руки. – Уверена, он был бы рад узнать, что вы свободны и вместе. Сэбёк не хочет плакать, – не перед этой девушкой, – и из последних сил берёт себя в руки. Чувство вины снова накрывает собой, будто пуховым одеялом. Если бы она тогда не струсила, вернулась бы за ним… – Он бы гордился тобой. – Надеюсь. Ну, что ты ещё хочешь узнать? – Много чего, но ты и так рассказала больше, чем хотела, и я это ценю. Спасибо. Есть что-то, что ты бы хотела узнать обо мне? Где ты берёшь деньги? Для чего тебе это? В чём подвох? Вопросы давят на мозг Сэбёк, пытаясь сжать его, расплющить, и она инстинктивно опускает взгляд на тонкие руки, скрытые тканью рубашки и пиджака. Вспоминается вдруг, что никогда раньше она не видела Джиён в футболке или хотя бы рубашке с коротким рукавом – всегда только водолазки, бомберы, пиджаки. Когда их глаза встречаются, сердце на секунду замирает – Сэбёк не видит зрачков, только радужку такую же чёрную, как августовское небо или море ночью. Она чувствует, как эта бездна постепенно будто бы утягивает её в себя, но, к удивлению, не боится, а будто бы этого хочет. Интересно, что же на самом деле прячется там, в глубине этих бездонных глаз. – Нет, не думаю. – Хорошо. Вот, – Джиён вытаскивает из кармана четыре жёлтых купюры по пятьдесят тысяч и протягивает Сэбёк. – Завтра сделаем тебе карту, чтобы мне не приходилось каждый раз носить с собой наличные. – Хорошо. Как скажешь. – Вот и отлично, – она смотрит на часы, и красивое лицо всего на секунду искажается гримасой раздражения. – Ладно, мне пора. Позвони вечером, если хочешь.***
К вечеру идея согласиться на предложение Джиён перестаёт казаться нелепой. По дороге с работы Сэбёк заходит в магазин и аптеку, и денег хватает не только на лекарства и крупы, но даже на пару пачек молока, овощи и столь любимые Чолем бананы. Оставшиеся деньги девушка предусмотрительно прячет во внутренний карман куртки, – не нужно, чтобы мама знала, как именно она их заработала. – Привет, парень, – она треплет его по спутанным тёмным волосам и улыбается. Чоль старательно, закусив кончик языка, выводит на белой бумаге решения сложных, по его мнению, примеров. – Это задания для продвинутых? Очень круто! – Спасибо. Учительница сказала, что, если я буду стараться, то в будущем смогу стать учёным. – Конечно, у тебя обязательно получится, – Сэбёк присаживается рядом с ним на корточки и смотрит сверху вниз. Врачи говорят, что для своих семи лет он очень мал и худ – сказывается недостаток витаминов, и Сэбёк иногда хочется себя ударить. Если бы она работала больше, то могла бы дать маме и Чолю всё, что они заслуживают. Может, стоит найти ещё подработку? – Держи, я купила это для тебя. – Бананы! – Мальчик крепко обнимает её за шею и целует куда-то в волосы. – Спасибо. Сэбёк старается быть тише, потому что мама только недавно вернулась с работы и теперь крепко спит, но, кажется, её сердце стучит о рёбра громче, чем поезда о рельсы. Она думает о Джиён и том, в какую, чёрт возьми, игру та пытается играть. Деньги – ценный ресурс, самый ценный, если вы спросите Кан, но она раздаёт их так, будто они ничего не значит. И что подумают её родители, когда увидят, какие суммы пропадают с их счетов? Может, они с Джиён и не друзья, но Сэбёк не хочет для неё неприятностей. Она вспоминает её тонкие длинные пальцы, обнимающие картонную кружку карамельного латте, каштановую чёлку, спадающую на бездонные глаза, слабую улыбку и бледно-розовые губы. Джиён не пугает, а скорее возбуждает и так разбушевавшееся любопытство. Сэбёк хочет понять, зачем она это делает, узнать её получше, но просто не решается сделать первый шаг. У неё нет на друзей ни времени, ни сил.***
Бывают дни, когда всё становится ещё отвратительнее, чем обычно. Когда Сэбёк просыпается от того, что слышит, как Чоль задыхается в приступе кашля, а потом видит, как трудно маме встать с кровати, потому что её растянутая мышца снова начинает болеть. Она не хочет идти в школу, но от этого зависит её будущее, поэтому приходится, стиснув зубы, брести туда, где почти все её ненавидят. Сэбёк чувствует на себе всё больше взглядов, и ей хочется вернуться домой, забраться с мамой и Чолем под огромное одеяло и просто забыться за просмотром очередной нелепой романтической комедии. Она как раз думает об этом, когда случайно натыкается на кого-то маленького. – Осторожнее, – Джиён беззлобно улыбается. – Ты вообще смотришь куда идёшь? – Я задумалась. – Вижу. Их взгляды встречаются, и Сэбёк внезапно теряет дар речи. Она не знает почему, но Джиён всегда удаётся выбить из неё самообладание. В низу живота появляется странное чувство, а кончики пальцев начинает покалывать, и Сэбёк сжимает ладони в кулак, чтобы случайно не сделать очередную глупость. В конце концов, это просто Джиён – её странная одноклассница, не стоит так из-за неё переживать. – Ты в порядке? Джиён тыкает пальцем ей в живот, и Сэбёк будто просыпается. – Что? – Ты просто стоишь и молча пялишься на меня. Всё в норме? – А, да. Хорошо. Извини. – Тебе не за что извинятся. Неудивительно, что ты так на меня смотришь, я же красивая. Сэбёк закатывает глаза. Да, красивая, но это раздражает ещё больше. – Просто пытаюсь понять, для чего тебе всё это. Во что ты играешь? – Ни во что, – Джиён пожимает плечами. – Тогда зачем ты даёшь мне деньги? – Мне скучно, а твои реакции меня забавляют. И мне нравится смотреть, как ты смущаешься. – Я никогда не смущаюсь. – Тогда почему ты так покраснела? Сэбёк отгоняет от себя мысли о том, насколько же до смешного очаровательно сейчас выглядит Джиён в этой нелепой школьной форме. Взгляд цепляется за пирсинг в носу, и она не может не подумать, есть ли у Джиён ещё проколы. Может, на языке? Чёрт! – Просто очень жарко. – Конечно, тут же я. Сэбёк старается игнорировать взгляды других учеников, но всё равно чувствует их на себе, будто чьи-то грязные руки скользят по её телу. Она хочет уйти, но это было бы проявлением слабости, верно? Нет, так нельзя, она останется и прямо сейчас покажет всем этим ублюдкам, что ей наплевать, что они о ней думают. У неё есть цель и плевать, кто или что мешает её достичь, Сэбёк в любом случает это сделает. – Боже… – Когда-нибудь ты научишься ценить мой юмор. Сэбёк до сих пор не может понять, почему из всех людей в этой школе Джиён выбрала её. Нет, серьёзно, в ней, кажется, нет ничего, за что хотя бы в теории можно было бы полюбить. В школе много девочек с потрясающими фигурами в форме песочных часов, длинными волосами и красивыми улыбками. С тем, чего у Сэбёк нет и никогда не будет. Разве Джиён не должна была найти кого-то своего уровня? Но всё же осознание того, что из всех людей Джиён остановилась именно на ней, приятно льстит её гордости. Видимо, она не так уж и ужасна, как некоторые говорят. – Кстати, у меня вчера было свободное время, – Джиён тянется рукой в карман, выуживая оттуда пластиковую карту и бумажку с пин-кодом. – Так что я сделала это для тебя. – Спасибо. – Всегда пожалуйста, – и снова эта улыбка. Сэбёк сжимает кулаки ещё сильнее. – Я позвоню тебе позже.***
В тот вечер старик позволяет им уйти раньше, и Али, попрощавшись с Гихуном, вызывается проводить её до дома. Сэбёк с трудом подавляет усмешку, потому что, ну, это Али, и он безобиднее новорождённого щенка, но всё-таки позволяет ему пойти рядом. Тем более, что они на самом деле живут не так уж далеко друг от друга. – Спасибо, что помогала мне с корейским. Кажется, я очень преуспел за эти пару месяцев. – Ага, Сэбёк знает, что должна бы порадоваться за него сильнее, но собственные мысли оказываются громче всего. Последние несколько дней Джиён не подходила к ней в школе, не писала и не звонила. Казалось, она вообще забыла о своей странной затее и Сэбёк. – Эй, ты в порядке? – Ага. – Сэбёк? – Али останавливается и пристально вглядывается в её лицо, прижимая тыльную сторону ладони ко лбу. – Ты не заболела? Выглядишь растерянной. Что-то случилось с Чолем или мисс Кан? Я могу помочь? – Что? Нет! Нет, всё хорошо. Я просто устала. Али не верит, но спорить не решается и просто продолжает идти. Сэбёк знает, что ведёт себя грубо, но просто ничего не может с этим поделать. Злость наполняет её, будто бы пытаясь разорвать на части, течёт по венам вместо крови, забивает собой мысли. Она хочет позвонить Джиён, узнать, что, чёрт возьми, происходит, но гордость не позволяет. Она просто знает о ней чуть больше, чем остальные в школе, это не значит, что теперь они друзья, и Сэбёк к ней вообще хоть что-то чувствует. Это просто растерянность, не более. – Осторожно! – Она не успевает даже поднять голову в тот момент, когда кто-то на скейтборде на полной скорости влетает в её тело, опрокидывая их обеих на холодный асфальт. Что-то мягкое падает на неё сверху, прижимая к земле, и Сэбёк чувствует знакомый, почти выветрившийся запах сигарет. – Ты никогда не смотришь куда идёшь, да? – Джиён? – Собственной персоной. Сидит на её ногах и улыбается, будто вовсе не падала со скейта. – Какого… Что ты тут делаешь? – Пыталась немного покататься. Тут много подъёмов и спусков и мало машин, это удобно. Сэбёк быстро пробегает взглядом по её телу, просто чтобы убедиться, что всё хорошо. Она почти не пострадала, только чуть поцарапала колени, но этих ранок оказывается достаточно, чтобы чувство вины захлестнуло Сэбёк с головой. Серьёзно, какого чёрта всё всегда происходит настолько вовремя? – Вы в порядке? – Взволнованно спрашивает Али. – Да-да, не волнуйся. – Я тоже. Даже лучше, чем в порядке. Сэбёк вдруг понимает, насколько они сейчас на самом деле близки. Джиён сидит на её ногах, держась руками за плечи, и Сэбёк достаточно повернуть голову, чтобы она могла прижаться губами к её губам. От неё пахнет теми же сигаретами, но вкупе с чем-то фруктовым и очень сладким, и Кан нравится этого запах. Она осторожно касается пальцами талии Джиён, скрытой толстой тканью серого худи, и отстраняет её от себя, молясь всем богам, чтобы она опять не покраснела. – Я тебя помню! Ты одноклассница Сэбёк. – Просто Джиён, – они кланяются друг другу. – Ты Али, верно? Рада познакомиться. – Взаимно, – он ещё раз осматривает царапины и сбитые колени и качает головой. – Посидите здесь, пожалуйста, я схожу куплю пластыри. Я быстро! Усмехнувшись, Джиён нехотя сползает с колен Сэбёк и устраивается рядом, прижимаясь к ней плечом. – Не знала, что ты умеешь кататься на скейтборде. – Ты много чего обо мне не знаешь, – пожимает плечами Джиён. Взгляд Сэбёк скользит по её лицу. Она всю неделю подавляла эти мысли, но может быть сейчас стоит спросить? Сэбёк никогда себе не признается, но в школе она всегда тайно ищет в толпе Джиён, чтобы «случайно» поймать её взгляд, а в кафе ждёт, что Джиён, возможно, решит поужинать именно у них. Это не любовь, даже не привязанность, просто интерес, ничего более. – Я ехала на станцию, не хочешь меня проводить? – Это твоя новая «просьба»? – Да. – Тогда хорошо, без проблем.***
Когда они добираются до станции, оказывается, что поезд, на котором Джиён обычно добиралась домой, уже ушёл, а следующий приедет только через двадцать минут. Сэбёк знает, что может уйти, тем более, что двести тысяч уже пришли ей на карту и сейчас приятно грели карман и сердце, но Джиён выглядит такой беззащитной, что она остаётся. Они устраивается на скамейке в паре шагов от терминала и не говорят ни слова, просто глядя в беззвёздное Сеульское небо. – Тебе вообще нравятся девочки, Сэбёк? – Она спрашивает об этом так обыденно, будто говорит о погоде или кофе, но сердце Сэбёк на секунду замирает. Да, ей нравятся девочки, но она не из тех, кто готов, обернувшись в радужные флаги, кричать с крыш о своей ориентации. Признаться в этом – значит принять все проблемы, которые приходят с каминг-аутом, а к ним Сэбёк не готова. Ей достаточно того дерьма, которое уже есть в её жизни. – Почему ты спрашиваешь? – Потому что я люблю тебя, идиотка, и хочу знать, есть ли у меня шансы. Слово «нет» замирает где-то в горле. Джиён красивая – с каштановым каре чуть выше плеч, с глубокими глазами и пирсингом, и не так уж сильно и раздражает, но это ведь недостаточно, да? – Не знаю. Может быть. – Я недавно читала статью, в которой говорилось, что людям нужно задать друг другу тридцать шесть вопросов, чтобы влюбиться. Не хочешь провести эксперимент? – Нет. Джиён снова улыбается, обнажая белые зубы, и Сэбёк отказывается признавать, что ей нравится эта улыбка. – Почему, Кан Сэбёк? Боишься влюбиться в меня? – Нет! Давай, задавай свои вопросы, и убедишься, что я ничего к тебе не почувствую. – Я вспомню эти слова на нашей свадьбе. – На секунду она задумывается, а затем вдруг подсаживается ближе и тихо спрашивает: – Чего ты больше всего боишься? Сэбёк знает, что может соврать, это просто игра, и Джиён не будет настаивать на честности, но что-то внутри снова будто бы выдавливает из неё правду. – Смерти. Я боюсь умереть, боюсь увидеть, как мои родные умирают. Я боюсь, что там, на том свете, ничего нет, и в конце концов мы просто застрянем где-то в одиночестве, темноте и холоде. Я не хочу, чтобы те, кого я люблю, это чувствовали. – Иными словами ты боишься не смерти, а неизвестности? Осознания того, что ты на самом деле не знаешь, что ждёт тебя там? – Скорее всего. А ты? Чего ты боишься? – Чаще всего я боюсь своих мыслей. Мой разум – страшное место, Сэбёк, и я ненавижу, когда остаюсь одна. Наверное, поэтому мне и нравится быть с людьми, они отвлекают. Даже если некоторые из них редкие уроды. – Например? – Минё, Сану, Доксу. Многие. В нашей школе полно мудаков. – Ты их ненавидишь? – Нет, – здесь, в ярком свете ламп, Джиён выглядит ещё более худой, маленькой и бледной, и Сэбёк с трудом подавляет желание к ней прикоснуться. Она не знает, почему хочет помочь, но её сердце необъяснимо сильно тянется к ней. «Нет, это не может быть любовью,» – думает девушка, сжимая в кулаке ткань тонкой ветровки. – «Ночью все становятся странными. Это пройдёт». – Твоя очередь, Сэбёк. – У тебя был опыт с девушками? Это глупо и отчасти наивно, но Сэбёк до смешного сильно хочет знать. – Да, один раз, год или два назад. Мы познакомились в скейт-парке, и она сказала, что я отвратительно целуюсь, так что пришлось доказывать ей, что это не так. Кстати, она потом сказала, что это была лучшая ночь в её жизни. Это просто так, к слову. Сэбёк пытается убедить себя в том, что ей плевать, но в мозгу сами по себе возникают картинки из тех фильмов, которые она когда-то смотрела тайком от родителей. Одежда скользит по плечам, оголяя карамельную кожу, и мягкие губы прижимаются к ней, кусая и облизывая. Девушка поднимается всё выше – к ключицам, шее, подбородку, а потом впечатывается страстным поцелуем в губы партнёрши, проникая ей в рот языком. – Где она сейчас? Джиён пожимает плечами. – Может быть уехала, может быть умерла. Не знаю. Я ушла сразу же после того, как мы закончили. – Женский голос объявляет, что скоро поезд Джиён подойдёт к платформе, и девушка встаёт, поднимая свой скейт. – Извини за то, что игнорировала тебя неделю. Я не хотела, но были обстоятельства. Обещаю, больше не повторится. – Мне всё равно. – Как скажешь. – Сэбёк замирает, когда чувствует, как холодные губы Джиён прижимаются к внезапно порозовевшей коже на её щеке. – До скорой встречи, Кан Сэбёк. Позаботься о себе.