Дорогая Сэбёк!

      Этот вечер кажется Сэбёк ещё более мучительным, чем все остальные. Она плетётся за Джиён по узкому тротуару, глядя себе под ноги, пока та потягивает через трубочку чёрный кофе со льдом с эмблемой «Старбакс» на стаканчике. Тишина между ними вызывает неловкость, и Кан чувствует, как раздражение медленно, но верно заполняет её тело, заставляя сердце биться быстрее. Как Джиён может вести себя так беспечно, когда буквально час назад она почти избила человека? Да, такого дерьмового, как Доксу, но всё же человека.       — На что ты обиделась? — Когда Джиён поворачивается, на её лице появляется яркая улыбка, которая делает всё ещё хуже. — Не можешь перестать думать о Доксу?       — Ты облила его кофе… Что, если он получит серьёзные ожоги?       — Плевать. Он сделал другим в сотню раз больнее.       — Это не повод так себя вести…       — Не повод?! А что тогда повод?! Оскорбление?! Избиение?! Может, мне нужно было подождать, пока его парни не начали бы тебя избивать?!       Сэбёк сжимает руки в кулаки.       — Я могу с ними справиться.       — Не можешь, — жёстко обрывает Джиён. На её лице уже нет даже тени улыбки — только ничем не прикрытое раздражение и злоба. — Ты может быть супер крутая и прочее дерьмо, но их, блять, восемь! И я не собираюсь просто смотреть на то, как тебя избивают просто потому, что в тебе вдруг проснулся гуманизм! Хочешь сделать доброе дело — покорми котят на улице, а не заступайся за такую тварь, как Доксу.       Джиён не просто раздражена, она в ярости. Её рука сжимает чашку кофе так, что тёмно-коричневая жидкость начинает вытекать из стакана, пачкая светло-серое худи. Её лицо становится жёстким, грубым, будто вытесанным из камня каким-нибудь неудачником-скульптором, и Сэбёк начинает понимать, что имела в виду Минё, когда говорила, что сам Доксу её боится. Кажется, будто она вот-вот вытащит из кармана нож и направится прямо к тебе, не думаю ни о чём, кроме как воткнуть лезвие куда-нибудь между рёбер.       Но Кан не из тех, кого легко напугать, поэтому она быстро берёт себя в руки и самым спокойным тоном спрашивает:       — Хорошо, Доксу ублюдок, но что насчёт Пёнки?       — Откуда ты… — она на секунду теряется. — А, точно, этот мудак никогда не умел держать язык за зубами.       — Кто он такой?       — Просто парень.       — Которого ты избила?       — А даже если и так, то что ты сделаешь? Обратишься в полицию? Пожалуйста! — Она достаёт свободной рукой последний Айфон с разбитым экраном и тыкает Сэбёк в грудь. — Вот, звони, расскажи им, что я сделала с Пёнку, с Доксу! Давай!       — Просто скажи, что произошло.       — Он меня заебал! Как ты сейчас заёбываешь!       — Ну так разбей и мне голову. Или что, слабо?       Джиён подходит на шаг ближе, и Сэбёк только сейчас осознаёт, насколько же она на самом деле ниже. Телефон продолжает упираться в грудь, немного их разделяя, но эти сантиметры кажутся жалкими. Особенно сейчас, когда Джиён буквально дрожит от ярости и желание вцепиться в Сэбёк как охотничья собака в загнанного волка.       — Не говори так.       — Но я ведь тебя заёбываю!       — Пёнки был мудаком, как и Доксу, и он заслужил, но больше я ни слова тебе не скажу. Это личное дело, и тебя оно не касается.       Это ранит Сэбёк ещё больнее, чем прежде. Конечно, «личное дело», особенно важная часть жизни самой великой и ужасной Джиён! Разве позволено такой грязи, как Кан, спрашивать её об этом, пытаться помочь?! Нет, она ничто — просто очередная игрушка на пути, которую выкинут сразу, как надоест. С чего вообще Сэбёк начала думать, что сейчас будет по-другому?       — Да, как и всё остальное. Я же ни черта о тебе не знаю!       — И что? Я не обязана рассказывать тебе обо всём, что со мной было и будет. Тем более, что всего пару месяцев, и мы разбежимся.

Опять…

      Сэбёк хочется просто выть от боли, но она думает, что пока не настолько низко опустилась, чтобы расплакаться прямо на глазах у Джиён. Разбегутся? Отлично! Кан не нанималась страдать по ней и плакаться как какая-нибудь героиня из дешёвых дорам. Пусть проваливает, если ей так угодно!       — Хорошо, потому что я не хочу, чтобы хоть что-нибудь связывало меня с такой психичкой, как ты!       Сэбёк жалеет об этих словах в ту же секунду, как они выходят из её рта. Чувство вины наполняет грудь, когда она видит, как Джиён сжимает губы, пытаясь сдержать стон боли, а в уголках её глаз начинают скапливаться слёзы. Она отступает на несколько шагов, пряча телефон в карман, и просто кивает, будто бы соглашаясь со всем, что сказала Кан.       — Хорошо, тогда я обещаю, что больше не буду тебя беспокоить. Ты права, я психичка, так что на самом деле держись от меня подальше.       — Джиён… — она хочет её остановить, обнять, сделать хоть что-нибудь, но ноги сами по себе будто бы прирастают к холодному асфальту. Искреннее «я не хотела» застревает в горле.       — Нет, всё в порядке. На правду нельзя обижаться. Позаботься о себе, Кан Сэбёк.       Кан не двигается с места, наблюдая, как маленькая фигурка быстро исчезает в темноте узкой улочки. Она знает, что нужно отбросить гордость в сторону, побежать за ней, сказать, что на самом деле она не хочет ничего, кроме иметь Джиён в её жизни так долго, как это возможно, но сил просто не хватает. Джиён сказала, что это ненадолго, так что, наверное, на самом деле будет лучше остановить это прямо сейчас, когда им обеим не будет слишком больно.