Интересно, часто ли Джиён здесь бывает?
– Обычно Мелкая проводит время там, на башне, – она тыкает пальцем в сторону невысокой бетонной коробки, на крышу которой вела хлипкая металлическая лестница, покачивающаяся при любом, даже самом лёгком, дуновении ветра. – Эй, я знаю, что иногда она творит херню, но она правда хорошая. Будь с ней помягче, ладно? – Зачем ты мне это говоришь? Джуён пожимает плечами. – Кажется, она на самом деле тебя любит и очень тобой дорожит, и ей будет больно, если то, что между вами творится, закончится. Она мне нравится, как друг, конечно, так что я хочу о ней позаботиться. – Она хочет уйти, но вдруг останавливается и качает головой. – Забыла сказать – если ты её обидишь или сделаешь ещё какое-нибудь дерьмо, то я лично спущу с тебя шкуру. – И снова та же безобидная улыбка, что и раньше. – Удачи, Сэбёк. Кан поднимается на крышу без особых усилий. Джиён сидит на самом краю, свесив ноги вниз, и смотрит на ту часть города, которую может видеть, – серые и бежевые здания, почти пустые дороги, ярко-желтые фонари. Тут настолько тихо, что Сэбёк будто бы слышит, как бьётся её сердце. – Привет. – Сэбёк? Ты пришла раньше? – Она улыбается. – Я думала, это Джуён снова залезла, чтобы позвать меня выпить с ними. Но я рада тебя видеть. – Ага. – Садись, – Джиён хлопает по месту рядом с собой и снова отворачивается. Теперь, когда всё почти кончилось, Сэбёк, к удивлению, не может найти в себе ни сил, ни смелости, чтобы наконец сказать то, что хотела. Извинения застревают где-то в глубине глотки, мешая дышать, а пульс убыстряется до почти критических показателей. Это не тот панический ужас, который она испытала, когда поняла, что больше не слышит за спиной шагов отца, но ей всё равно немного страшно. Джиён тоже может уйти, просто раствориться в толпе одноклассников, забыв о том, что их когда-то что-то связывало.А связывало ли вообще?
– В прошлый раз я повела себя как мразь. Прости, я не должна была этого говорить. – Не извиняйся, это правда, я тогда вела себя как конченная психопатка. – Ты пыталась меня защитить. Да, слегка перегнула палку, но я должна была хотя бы тебя поблагодарить, а не называть психованной. Джиён опускает голову, будто не решаясь посмотреть Сэбёк в глаза, и сжимает руки в кулаки. Она выглядит такой маленькой и трогательной, что сердце сжимается: толстовка почти полностью скрывает хрупкую фигуру, оставляя открытыми только изящные ключица и худые, покрытые синяками и шрамами ноги ниже коленей. Кан думает, что будь она смелее (или глупее), то обязательно бы её обняла, но сейчас у неё просто не получается.Прости, Джиён…
– Я на самом деле нестабильна, я могу творить ужасные вещи, о которых потом жалею. Так было с Пёнки два года назад. В то время он, как и я, был в компании Доксу. Он казался мне приятным, к тому же, хорошо разбирался во всяких веществах и всегда делился со мной, так что… Ну, я привязалась, – Сэбёк кожей чувствует повисшее в воздухе напряжение, но молчит, давая Джиён возможность закончить. – Он решил, что у нас что-то большее. Кажется, он не был груб, просто шлёпнул меня или как-то пошутил, я уже смутно помню, но это вывело меня из себя. Когда я снова начала понимать, что происходит, он уже лежал на полу в луже крови, а меня держали трое человек. – Он… – Жив, всё в порядке. Его череп оказался на удивление крепким, но меня это напугало. Я могла убить его… В тот день я была под наркотиками, но после этого отец отвёз меня в центр, и я бросила, – Кан видит, как слёзы скользят по её лицу, капая на колени, и ей хочется протянуть руку, но она просто не может сдвинуться с места. Это ужасно. – Я начала думать, что это он виноват, что из-за его провокации я сорвалась. Это было легче, чем признать, что всё случилось из-за меня и только из-за меня. Я хотела оставить это в прошлом, а потом ты вдруг спросила об этом, и всё снова пронеслось перед глазами, – она поворачивается к Кан, стараясь удержать себя в руках. – Я соврала тебе, когда сказала, что и он, и Доксу заслуживали того, что я сделала. Нет, я просто вышла из себя и сорвалась на тех, на ком смогла. И мне чертовски сильно жаль. Я пойму, если ты захочешь это прекратить, потому что на твоём месте ушла бы после первого же раза. Сэбёк не знает, чего хочет. Здравый смысл требует бежать так быстро, как только возможно. Джиён странная, её жизнь странная, её поступки странные, и всего несколько месяцев назад Кан бы старалась избежать их любой ценой, но сейчас… Она смотрит Джиён в лицо, стараясь запомнить каждую чёрточку, будто собирается по памяти рисовать её портрет. Ей хочется нежно провести большим пальцем по её щеке, прикоснуться к губам, понять на самом деле ли они настолько мягкие, какими кажутся. Кожа будто бы горит от желания прикоснуться, но у Кан получается себя сдержать, – она не может это сделать, как бы сильно ей этого ни хотелось. – Я не уйду. – Что? – Ты меня слышала, – спокойно отвечает Сэбёк. – Я не собираюсь уходить. – Почему? – Потому что мы друзья. Джиён смотрит на неё так, будто сейчас расплачется, и у Кан сжимается сердце. – Правда? – Да, – не зная, что делать, Сэбёк уверенно протягивает ей руку. – Будешь моим другом? – Конечно! – Джиён с готовностью её пожимает. – С-спасибо. – Не за что. Хочешь, я провожу тебя до станции? – Очень. Когда они спускаются с крыши, Джуён сразу же подходит к Джиён, по-хозяйски укладывая локоть ей на плечо. Она шепчет ей на ухо что-то, из-за чего та краснеет и игриво толкает кулаком ей в живот. – Сэбёк, это Джуён… – Мы знакомы, – пожимает плечами девушка, не сводя с Кан хитрого взгляда. – Я встретила её у ворот. – О, ладно. – Хотите выпить с нами? Парни нашли где-то водку. – Выпить? – Сэбёк видит, что Джиён хочет сказать «да», но в последний момент качает головой. – Нет, я поеду домой. Сэбёк проводит меня до станции. – Ладно, – Джуён щёлкает девочку по носу, и та мило хихикает. – Напиши мне, когда доберёшься, хорошо? – Обязательно. Сэбёк старается выглядеть равнодушной, но сердце внезапно начинает биться чаще. Это не ревность (по крайней мере, так думает Кан), просто Джуён не вызывает доверия, и Кан беспокоится, что она может сделать Джиён больно. – Пока, малявка. До скорой встречи, Сэбёк. – Ага. Они выходят за ржавые ворота, и Джиён привычно прижимается к Сэбёк почти вплотную. Она счастливее, чем была несколько минут назад, но дорожки от слёз на щеках всё равно напоминают о том, что случилось. Кан не больно, просто неприятно осознавать, что всё началось из-за её несдержанности. Разве она не могла сдержаться, промолчать? Нужно было узнать больше прежде, чем вообще начинать этот разговор. – Джуён милая, да? – Типа того, – как можно равнодушнее отвечает Сэбёк. – Ты давно её знаешь? – Уже почти два года. Мы познакомились в реабилитационном центре, подружились, а потом продолжили общение здесь, в городе. Она классная. – Угу… – Ты что, ревнуешь? Кан Сэбёк… – Нет, – небрежно отмахивается Кан, не смотря на Джиён. – Мне просто интересно. – Не беспокойся, мне нравишься только ты. И всегда будешь нравиться. – Боже… – Снова слишком жирно? – Улыбается Джиён, касаясь кончиками пальцев внешней стороны её ладони. – Прости. Но мне так нравится видеть, как ты смущаешься, когда я это говорю. – Я не смущаюсь! – Угу, как скажешь.***
Они опаздывают всего на минуту, но этого оказывается достаточно, чтобы поезд Джиён скрылся от их взглядов в тоннеле. Джиён, запыхаясь, садится на скамейку, оттягивая воротник худи, чтобы чуть охладиться, и Сэбёк едва сдерживает смешок. Они бежали всего две минуты, а она выглядит так, будто сумела осилить марафон. – Купить тебе воды, Усэйн Болт? – Эй, не издевайся! Я не так хороша в спорте, это нормально. – Не тогда, когда ты не можешь пробежать даже пятьсот метров, не получив сердечный приступ. Джиён пожимает плечами. – Зато ты в отличной форме, – она опускает руку на место рядом с собой. – Подождёшь со мной? Я не настаиваю, просто, если у тебя есть желание и время… – Да, ладно, без проблем. – Как мило с твоей стороны. Взгляд Сэбёк падает на рисунок на её толстовке – летящего мальчика в зелёной шляпе с красным пером, Питера Пэна. Недавно Чоль наткнулся на этот мультфильм на просторах Интернета и теперь тащил в дом всё, что было хоть как-то с ним связано. Маме даже пришлось перешить его зелёные футболку и трико, чтобы они хотя бы чем-то напоминали одежду Питера Пэна. – Ты что, пялишься на мою грудь, Кан Сэбёк? – На рисунок на толстовке. Чоль одержим этим мультиком. – Ну, у мальчика хороший вкус. В детстве я пересмотрела его не меньше тысячи раз. Как только он заканчивался, я ставила его заново и так до самого вечера. – Уверена, твои родители были в восторге. – Отец работал с утра до ночи, ему не было до этого дела, а мама… Ей нравились и мультфильм, и книга, так что она всегда смотрела со мной. – Ты раньше не говорила о ней. – Не было повода, – пожимает плечами Джиён, но Сэбёк видит, как мгновенно мрачнеет её лицо. – Она ушла от вас? – Можно и так сказать. Покончила с собой, когда мне исполнилось 12. Когда мне разрешили войти в её комнату, я нашла на прикроватном столике книгу, «Питера Пэна», с выделенной цитатой: «— А почему ты теперь не летаешь, мама? – Потому что я выросла, милая. Взрослые летать не умеют. — Почему? — Потому что летать может только тот, кто весел, бесхитростен и чистосердечен. А взрослые уже не такие». Мы тогда жили в пентхаусе на самом последнем этаже небоскрёба, и она выпрыгнула с балкона. Я видела, как она летела, а потом толпа оттеснила меня. – Мне очень жаль. – Ты ни в чём не виновата, я бы не рассказала, если бы не хотела. Просто я подумала, что раз мы теперь друзья, то тебе стоит узнать обо мне больше, – когда Сэбёк накрывает её руки своей, Джиён благодарно кивает. – На самом деле сейчас мне уже не так больно думать об этом. Легче, когда понимаешь, что так должно было произойти. – Типа судьба? – Нет, я не верю в эту чушь. Было много моментов, которые к этому привели. Такие, как она, никогда не живут слишком долго. Сэбёк подсаживается ближе, осторожно переплетая их пальцы. Ей хочется помочь, но она не знает как. После смерти отца у неё не было времени горевать – нужно было разобраться с жильём, работой, учёбой. К тому же, папа ушёл не по своей воле, он любил их и хотел начать новую жизнь с ними здесь, на Юге, а мама Джиён… Сэбёк могла бы сказать, что она просто бросила свою дочь, но ведь никто не оставляет ребёнка без серьёзных причин, верно? – Когда папа умер, мама сказала Чолю, что его душа осталась жива и теперь ждёт нас в лучшем месте. – Я в это не верю. После смерти ничего нет – мы просто исчезаем и всё. Моя мать не ждёт меня на райских полях с книгой про Питера Пэна, она давно сгнила где-то под землёй, и это нормально, потому что, чёрт, это жизнь, а в жизни всякое случается, – она утыкается лицом в плечо Сэбёк, полной грудью вдыхая аромат её куртки. – Если ты когда-нибудь будешь у меня дома, я покажу тебе её фото. Папа говорит, что я очень на неё похожа. Не знаю, хорошо это или плохо. Прости, не следовало говорить об этом, я испортила атмосферу. – Нет, я была рада узнать о тебе больше. Соболезную твоей потере. – А я твоей. Джиён видит приближающий поезд первой и быстро, смазано целует Сэбёк в щёку, оставляя на ней липкий след блеска для губ. Кан чувствует, как тепло медленно поднимается к её лицу. Наверное, следовало бы привыкнуть. – Спасибо. За всё. – И тебе. – Я буду очень скучать. Позаботься о себе, ладно? – Обязательно. И, Джиён… – девушка оборачивается. – Будь осторожнее. – Обещаю.