Кан красивая, да.
У Джиён не было и шанса не влюбиться.
– Что? – Хрипло спрашивает Сэбёк, когда их взгляды встречаются. – Ничего. Губы Кан чуть приоткрываются, чтобы снова закрыться. Атмосфера между ними внезапно становится слишком тяжёлой, почти давит на плечи, но Джиён всё равно не позволяет себе отвести взгляд в сторону. Она не знает, что должна говорить, да и должна ли вообще, ей просто нравится смотреть на Сэбёк. Тем более сейчас, когда последние лучи солнца, так красиво ложатся на её загорелую кожу, а «All I Need» играет на весь скейтпарк, громкими ударами отражаясь где-то в сердце.Я снова на краю,
Если бы я могла только всё отпустить...
Я знаю, что нахожусь в шаге от того,
Чтобы все изменить.
Джиён чувствует, как дрожит рука Сэбёк под её рукой, и сжимает её чуть крепче, пока её взгляд останавливается на губах Кан. Она не знает, что делать – здесь, в скейтпарке, она может притвориться, что у неё нет проблем, что дома не ждёт отец с новой порцией нотаций, что она способна контролировать хотя бы малую часть своей жизни. Но что делать там, за ржавыми воротами? – Не смейте целоваться здесь! – Прежде, чем Джиён успевает что-то понять, ей в спину влетает пустая банка пива. – Я не хочу видеть, как моя любимая маленькая психичка становится взрослой! – Не называй меня так. Джуён пожимает плечами. – Как скажешь. В любом случае, я собиралась сходить за пивом, составишь мне компанию? – Зачем? – Затем, что я не собираюсь таскать пиво ещё и для твоей девушки. – Я не пью, – Джиён с удовольствием наблюдает, как щёки Сэбёк становятся приятного розоватого оттенка. – И я не её девушка. – Тогда я тем более не собираюсь таскать тебе пиво. Давай, Мелкая, ничего не случится, если ты оставишь свою подружку одну на двадцать минут. – Ладно, – Джиён нехотя отпускает руку Сэбёк. – Я куплю тебе сок. – Как хочешь. Любимый магазинчик Джуён располагается всего в пяти минутах ходьбы от скейт парка, но она будто бы специально идёт слишком медленно, не переставая болтать о какой-то ерунде. Джиён обращает на неё внимание только когда слышит тихий, но уверенный вопрос: – Ты ей рассказала? – Нет. – Почему?Потому что не хочет…
Потому что боится…
Кажется, есть миллион причин, по которым Джиён не должна рассказывать Сэбёк о том, что с ней происходит. – Это скоро закончится, ей необязательно знать. – Она тебе уже не нравится? – Очень нравится. – Тогда почему ты говоришь, что всё скоро закончится? Или ты думаешь, что ты ей не нравишься? Если да, то это не так, потому что она смотрит на тебя так, как будто ты весь её чёртов мир. – Ты преувеличиваешь. – Я преуменьшаю! – Джуён смотрит на неё снизу вверх, качая головой. – Я знаю, ты считаешь, будто из-за своей «особенности» не должна ни с кем строить отношения, но это не так. Если ты будешь продолжать работать, то всё получится. Джиён с трудом подавляет усмешку. «Особенность», да? Скорее уж настоящее проклятие, которое медленно, по кусочку, уничтожает всё счастливое, что есть в её жизни. Когда она была младше, то представляла его как демона – нечто могущественное и опасное, то, что заставляет её вести себя отвратительно и делать то, что она не хочет. Сейчас Джиён понимает, что в очередной раз хотела свалить ответственность за свои действия на кого-то другого. Как типично для неё. – Я пока не готова. И она тоже. – Я тебе не тороплю. Твоя девчонка нравится мне, она выглядит надёжной и вполне приятная, и я не хочу, чтобы кто-нибудь из вас страдал. У Джиён не хватает смелости сказать, что одной из них в любом случае будет больно. Единственное, что она может, – сделать так, чтобы это была она, а не Сэбёк. Она привыкла, она справится, тем более что это, наверное, в последний раз. – Не думай о плохом, ладно? Я знаю, что тебе сложно, но мы с Сэбёк всегда рядом, – Джуён обнимает её за плечо, утыкаясь носом куда-то в волосы и улыбается. – А теперь пойдём и купим пива, пока твоя девушка не подумала, что мы сбежали от неё, чтобы потрахаться.***
Через час они уходят из скейт парка целыми и почти невредимыми, если не считать царапины на щеке Сэбёк, которую она лично заклеила забавным жёлтым пластырем с Тоторо. – Чоль это оценит, – улыбается Джиён. – Ага, и поднимет меня на смех. – Зато он будет счастлив, – пожимает плечами девушка, протягивая руку, чтобы толкнуть Кан в плечо. – Разве это не главное? – Это запрещённый приём. – И что? Он ведь работает. Сэбёк тихо смеётся, и Джиён кажется, что эта улыбка сияет ярче, чем солнце. Рука сама по себе тянется к её руке, переплетая их пальцы, и это настолько естественно, что Джиён становится больно. Кан, кажется, искренне ей доверяет, а она не может рассказать свой самый важный секрет. Разве может Джиён говорить, что любит её, если не способна даже быть с ней на сто процентов честной? – Спасибо, что была со мной сегодня вечером. Это было очень важно для меня. – Я всего лишь не слишком удачно покаталась на скейте. – И всё-таки ты очень мне помогла. Спасибо, правда. В этот раз, к удивлению, они приходят на станцию раньше, когда до поезда Джиён остаётся ещё пять минут. Сэбёк отпускает руку, чтобы дать возможность уйти, но она только резко задерживает дыхание и крепко обнимает её, утыкаясь лицом в грудь. Кан напрягается всего на мгновение, но этот времени оказывается достаточно, чтобы Джиён подумала о том, не следовало бы ей хотя бы спросить. Но в следующую секунду руки Сэбёк обвивают её плечи, прижимая к себе почти вплотную. Джиён думает, что никогда не чувствовала себя настолько свободной, и ни один трюк на скейтборде или прогулка по краю крыши не принесёт ей столько адреналина, как это прикосновение. Нос Сэбёк на мгновение утыкается в волосы Джиён, вдыхая их аромат, и она мысленно обещает, что никогда больше не поменяет свой шампунь. Через мгновение Кан отстраняется, в замешательстве гладя по сторонам. – Всё в порядке, не бойся. – Я не боюсь, просто… – Я понимаю. До понедельника. И не вздумай обо мне забыть. – Это будет сложно. Сердце Джиён бьётся громче, чем когда-либо, но она пытается игнорировать это. Пока ещё не время, нужно многое сделать, чтобы добиться ответного признания, но, к счастью, она всегда была даже слишком настойчива.***
– Ты опоздала. Это первое, что слышит Джиён, когда переступает порог собственного дома. Отец стоит, скрестив руки на груди, и смотрит на неё так, будто она пришла в крови, с трупом на руках и только что честно призналась, что всю жизнь душила младенцев. Это так раздражает. – На три минуты. – Я говорил, что ты должна быть дома не позже девяти. – Я открою тебе тайну – чёртовы поезда не всегда ходят по расписанию! Отец поднимает бровь, явно не удивлённый её вспышкой агрессии. – Тогда садись на поезд, который уходит раньше, или вообще не выходи из дома. – Ладно! Да, чёрт возьми, запри меня дома, забери мой телефон, прикуй наручниками к кровати! Это же мне, блять, поможет! – Не смей повышать на меня голос. Если бы на моём месте был кто-нибудь другой, ты бы давно была где-нибудь в психушке. – И даже там санитары были бы добрее, чем ты… Тяжёлый взгляд отца впивается ей в лицо, но Джиён не двигается с места. Они часто так делают – просто смотрят друг на друга, пока кто-нибудь не сдастся. Пока счёт равный, но Джиён надеяться, что скоро отец устанет. В любом случае, ему скоро уже не придётся её терпеть. – Пока ты под моей опекой, ты должна мне подчиняться. И если я сказал вернуться не позже девяти, то ты обязана вернуться не позже девяти. – А ещё ты говоришь, что лучше бы меня не было, и что мне делать в этом случае?Сдохнуть? Выйти в окно, как мама? Вскрыться? А, папочка, чего ты хочешь?! Она не успевает заметить, когда он резко делает шаг вперёд и хватает её за шею, сжимая до боли и хрипов. Джиён думает, что была бы не против, если бы он наконец закончил всё это дерьмо, но мужчина, выдохнув, ослабляет хватку, толкая дочь в гостиную. – Иди умойся и ложись спать. – Ага, как скажешь. – И закрой свой рот, пока я тебе его не зашил. Моё терпение не вечно. «Как и я», – думает Джиён, скорее инстинктивно опуская ладонь на запястье. – «И скоро ты в этом убедишься».