Какого чёрта?!
– Не понимаю, о чём ты. – Как скажешь, но я просто хочу, чтоб ты знала, что вы с Чолем – самые дорогие люди в моей жизни, и я люблю вас такими, какие вы есть. Сердце сжимается. Да, она знает, что мама их любит, но ответить теми же словами просто нет сил. Они застревают в горле как проглоченная жвачка, мешая дышать. Сэбёк хочет обнять её, взять за руку, сделать хотя бы что-то, но ей слишком страшно. Может, другие люди и считают её смелой, но на самом деле она просто трусиха, способная решать проблемы только кулаками. – Да, спасибо. – Не за что, милая. Новости на экране телевизора мелькают слишком быстро, чтобы Сэбёк обращала на них внимание, но одна картинка привлекает её внимание слишком быстро. Кажется, это кадр из какого-то клипа – два парня, держась за руки, гуляют по пляжу, пока на фоне играет приятная мелодия. У Кан даже получается разобрать несколько строчек.«Не волнуйся обо мне – я в Неверленде,
Не беспокойся – я в Неверленде,
Не переживай за меня – я буду в Неверленде,
В Неверленде,
В Неверленде…»
Кажется, Джиён как-то напевала её, когда они вместе шли на станцию, но Сэбёк так и не спросила, что это за песня. – Артист компании СМ Го Тхэсоп, так же известный под псевдонимом Холланд, недавно совершил каминг-аут как гей. Его дебютная песня «Неверленд» привлекла к себе внимание всего мира, но артист заявляет, что не планирует останавливаться на этом и хочет пробовать новые жанры. Он сказал: «Я осознал свое истинное «я», когда учился в средней школе. Я впервые сказал об этом одному из моих близких друзей. Однако начали появляться слухи и распространялись они слишком быстро. Моя школьная жизнь стала невыносимой. Я стал объектом издевательств, и даже мои школьные друзья не упускали возможности подшутить надо мной. Я действительно мечтал умереть, потому что меня унижали и избивали каждый день. В то время меня никто не утешал и не говорил, что это не моя вина». Сэбёк чувствует, как сердце сжимается, на секунду будто бы останавливаясь. Она помнит, когда наконец призналась себе в том, что её больше привлекают девушки, чем парни. Почти весь следующий день она проплакала, представляя, как мама и папа выставляют её на улицу, а потом поклялась, что никогда не позволит своему «я» взять вверх. У неё были обязательства перед семьёй, и Кан не могла позволить, чтобы всё рухнуло только из-за её слабости. Пока не появилась Джиён. – Бедный мальчик, – произносит мама, заставляя руки Сэбёк задрожать. – В каком смысле? – Это ужасно – жить среди тех, кто тебя не понимает и не принимает, каждый день проходить сквозь такое и винить себя. Это всего лишь любовь, такая же, как и у остальных, но геи вынуждены прятать её, будто это какое-то извращение. – «Геи»? – Переспрашивает Чоль, на секунду отвлекаясь от своей игры. – Кто это, мам? – Ну, это мальчики, которые любят других мальчиков, и девочки, которые любят других девочек. – Как Джиён и Сэбёк? Кан хочет провалиться под землю или разбить себе голову об стену, но получается только густо покраснеть и пробормотать что-то типа «мы с Джиён не вместе». Мама только качает головой. – Не стоит говорить так, милый. Иногда геи не хотят рассказывать о себе, и тогда и ты не можешь о них говорить. – Потому что это секрет? – Да. Иногда таких людей бьют, оскорбляют, и они хотят от этого спрятаться, и поэтому ничего не рассказывают. Лицо Чоля в одно мгновение становится хмурым. Маленький кулачок с силой ударяет о пол. – Тогда я буду защищать их, как Питер Пэн защищал своих Потерянных Мальчиков. Если они хотят говорить, то пусть говорят. – Хватит, Чоль… – бормочет Сэбёк. – Да, малыш, твоя сестра права – хватит. – Что, я ещё слишком маленький, чтоб говорить об этом? – Нет, – улыбается мама, наклоняясь, чтобы погладить его по голове. – Есть другие причины, но о них я расскажу тебе позже, ладно? – Хорошо. Сэбёк пытается вернуть лицу привычное выражение, но продолжает краснеть и уже с трудом сдерживает улыбку. Неловкость всё ещё висит в воздухе, но сердце бьётся уже спокойнее. Осознание того, что семья, кажется, готова её принять, приятно согревает изнутри, и она наконец позволяет себе немного расслабиться.Может, на самом деле всё не так уж и плохо?
***
Сэбёк, прижавшись спиной к стене, делает ещё один глоток пива и закрывает глаза. Джиён уговорила её провести этот пятничный вечер в скейтпарке, но почти сразу же отошла к компании из Джуён и пары парней с разноцветными волосами. Кан помнит, что лучшая стратегия в этом случае – быстрее напиться, но алкоголь, кажется, действует на неё иначе, потому что вместо того, чтобы забыться, она начинает только больше злиться. На самом деле Кан близка к тому, чтобы послать вечеринку к чёртовой матери и вернуться домой. Ещё один глоток пива, и воображение начинает работать. Сэбёк представляет, как Джиён опускается рядом с ней на колени, запуская пальцы в её волосы, и целует её с таким желанием, что всё тело мгновенно наполняется жаром. Кан может представить вкус её губ на кончике языка, её тело на своих бёдрах, свои руки на её талии. Они так близко, что почти сливаются, но это именно то, что нужно. Ей хочется большего – контакта кожа к коже, но кто-то садится рядом, и видение обрывается. – Ты же говорила, что не пьёшь, – качает головой Джуён, указывая взглядом на банку пива. – Оно безалкогольное. – Я не покупала безалкогольное. Ты сейчас пытаешься мне врать? – Да, – честно отвечает Сэбёк, делая ещё один глоток. Джиён встаёт на свой скейт, чтобы сделать какой-то трюк, но Кан опускает взгляд в землю. Ей нужно немного пространства. – Эй, нет никакого смысла ревновать Джиён ко мне, ладно? Она красивая девчонка и все дела, но мы только друзья. Не думаю, что наши отношения вообще хоть как-нибудь бы заработали. – Почему? Джуён пожимает плечами. – Мы слишком похожи. Не пойми неправильно, я люблю её как друга и в этом плане мы отлично сочетаемся, но отношения – это совсем другое. Мы обе слишком непредсказуемые, хаотичные, даже чокнутые в какой-то мере, и если наши девушки или парни будут такими же, то мы в конце концов просто умрём, – она крутит в руках банку пива, внимательно разглядывая один из рисунков, а потом просто отставляет её в сторону. – Я знаю, что Джиён иногда может бесить, но, пожалуйста, никогда не позволяй ей себя разозлить. А она будет пытаться, поверь, она со многими так делала. – Зачем? – Не знаю. Джиён упёртая, даже очень, но когда добивается своего, то просто сдаётся. Она не умеет получать от победы удовольствие, ей интересен скорее сам процесс, но знаешь, с тобой всё на удивление по-другому. Не помню, чтобы она раньше писала кому-то записки или знакомилась с семьёй. Мне казалось, что она вообще старается не оставлять в чужой жизни следы, но сейчас она будто бы хочет, чтобы ты её запомнила. – Ну, такую в любом случае сложно забыть. – Да, – на губах Джуён появляется грустная усмешка, которую она тут же прячет. – Позаботься о ней, пожалуйста. Ей через многое пришлось пройти, и это её надломило, но она старается вернуться в норму. – Я сделаю всё, что смогу. – И всё, что не сможешь, тоже, – она толкает её в бок. – Я доверяю тебе самое дорогое, что есть в моей жизни, Кан Сэбёк, так что не смей сломать это. Сэбёк поднимает голову, и пристальный взгляд Джиён будто бы выбивает из её лёгких весь воздух. Она хочет быть ближе, но страх, вопя, требует сбежать как можно дальше. Слова Джуён и собственные чувства не оставляют мысли в покое.Беги…
Беги…
Беги…
– Я сейчас вернусь, – быстро кивает Кан, убегая куда-то за ворота.Ей просто нужен свежий воздух.
***
Джиён находит её как раз в тот момент, когда Сэбёк докуривает до фильтра первую сигарету. Она стоит у бетонного забора, прижимаясь к нему плечом, и молчит, любуясь беззвёздным, чёрным Сеульским небом. – Ты что, пыталась от меня спрятаться? – Просто хотела покурить. – В скейтпарке можно курить, – пожимает плечами Джиён. – Но ты всё равно убегаешь оттуда, – примерно минуту она скользит по ней взглядом, а потом встаёт так близко, что у Сэбёк перехватывает дыхание. – Можно я побуду с тобой? – Как хочешь. – Тогда я останусь. На секунду Кан замирает. Ей жаль, что Джиён проводит время с ней, когда могла бы пить пиво и кататься на скейте с теми, кто действительно её понимает. Она знает, что Джиён на другом уровне – где-то там, около звёзд, и ей на самом деле больно, потому что Сэбёк понимает, что никогда не сможет к ней приблизиться. Она как искусство, экспонат в Лувре – смотри, но не смей трогать, потому что слишком ценное и хрупкое, то, к чему должны прикасаться аккуратные руки мастера, а не грязные культи какого-то придурка. И Кан всё чаще чувствует себя придурком, а не мастером. – Это не самое удобное место. – Когда хочешь побыть одна, не задумываешься об удобстве. – Зря. Лучше грустить в куче тёплых одеял, чем у холодного забора. Так ты, по крайней мере, не подхватишь простуду или ещё какое-нибудь дерьмо. – И где же я найду здесь кучу тёплых одеял? – Не знаю, но могу показать, где найти не менее тёплые обнимашки, – она как ребёнок раздвигает руки в стороны. – Здесь! – Боже… – Кан Сэбёк, я хочу обниматься прямо сейчас. С тобой. Это моя «просьба». – Я думала, мы покончили с этим, – бормочет Сэбёк, но всё-таки отбрасывает окурок в сторону и наклоняется, позволяя Джиён обнять себя за шею. Её пальцы скользят в волосы, и это почему-то кажется чем-то почти интимным. – Тебе стоит вернуться к друзьям. – Сегодня я хочу быть только с тобой, – она отстраняется, чтобы встретиться с Сэбёк взглядом. – Давай сбежим? Только ты и я. – Я не знаю… – Решайся, Сэбёк. Это заставляет Кан задуматься. Это вечер пятницы, а она восемнадцатилетний пьяный подросток, который, кажется, влюбился в самого безумного человека на свете, и, чёрт возьми, это достаточный повод, чтобы позволить себе немного расслабиться! – Давай сбежим, ладно.***
Через несколько минут Сэбёк ловит себя на мысли, что не может отвести от Джиён взгляд. Она купается в синеватом свете уличных фонарей, и это делает её будто бы космической и неосязаемой как сам космос. Джиён скользит на скейтборде, переступая по доске, и сердце Кан колотится слишком быстро, чтобы она могла это игнорировать. – Я устала, Сэбёк. – Тогда давай вернёмся. – Нет! – Видеть её лицо сейчас, под ночным небом, когда ветер развевает каштановые волосы, а глаза сияют ярче звёзд, – особенное зрелище. Кан не уверена, что способна выдержать это, но не может отвести взгляд. Эта девушка на самом деле прекрасна. – Прокати меня на спине. – Тебе что, пять? – Немного больше. Ну же, Сэбёк, а потом я тебя прокачу! – Ты не сможешь. – Это что, вызов, Кан Сэбёк? – Просто залезай. Сэбёк не может не посчитать милым то, как Джиён, словно маленькая обезьянка, забирается ей на спину, обвивая ногами талию. Она крепче обнимает Кан, будто пытаясь с ней слиться, и это греет девушку изнутри. – Твой скейт не выпадет из рюкзака? – Нет, я его закрыла. Знаешь, я первое время очень боялась вставать на него. – Серьёзно? Мне казалось, что ты почти профи. – Сейчас да, но раньше меня начинало трясти при одной только мысли об этом. Я так боялась упасть, что постоянно откладывала это на потом, а потом просто решила послать всё нахер и встала на скейт. Да, я разбила себе колени в мясо, но зато мне было так весело, что я начала делать это снова и снова. Даже если мне было больно. Сэбёк не знает, куда идёт, ей просто нравится слушать, как Джиён болтает о всякой ерунде, изредка прося повернуть направо или налево. Это определённо прекрасная ночь – возможно, даже лучшая в её жизни, и она собирается насладиться этим до последнего мгновения. Через десять минут Джиён останавливает её у небольшой детской площадки где-то в парке и быстро спрыгивает на землю, уверенно направляясь к качелям. Сэбёк слишком высока для этого, и поэтому она принимает самое верное, как ей кажется, решение – устраивается рядом с Джиён, начиная её раскачивать. – Когда я была маленькой, то обожала качаться на качелях. – Что значит «когда была»?– Улыбается Сэбёк. – Эй! Это генетика, ты не можешь оскорблять меня за это! – Я имела в виду не рост. – Я просто пыталась заставить тебя улыбнуться. И у меня получилось, – Сэбёк видит, как ладонь Джиён скользит выше, обхватывая её ладонь. – Мне кажется, будто мы сейчас одни во Вселенной, и мне так чертовски сильно это нравится. Сэбёк знает, что утром всё это покажется ей просто слишком реалистичным сном, и она будет ненавидеть себя за то, что позволила этому случиться, но это будет утром, а сейчас Кан может вести себя глупо. Она резко останавливает качели и притягивает Джиён к себе, но из-за алкоголя путается в собственных ногах и валит их обеих на землю. Джиён смеётся до слёз, поудобнее устраиваясь на животе Сэбёк. – Не думала, что ты напиваешься так быстро. – Я не пьяна! Лицо Джиён всего в нескольких сантиметрах от лица Сэбёк, и если бы она была достаточно смелой, то определённо подалась бы вперёд, но у неё просто нет сил. Руки Джиён опускаются на талию Кан, а через секунду она превращается в хихикающее и дергающееся нечто.Дурацкая щекотка!
– О, так ты боишься щекотки? И кто из нас ребёнок? – Тот, кто это начал! – Просто признайся, что боишься! – Иди к чёрту… – но взрыв смеха оказывается сильнее, и Сэбёк снова откидывается на спину, позволяя Джиён упасть себе на грудь. В воздухе повисает молчание. Кан мысленно радуется тому, что здесь почти нет света, и мягко опускает руки на спину Джиён, начиная рисовать на ней круги. Здесь, на прогретой солнцем площадке, рядом с этой девушкой, Кан хорошо, и она отдала бы полжизни, лишь бы остаться так чуть подольше, но здравый смысл снова требует взять себя в руки. – Помнишь, я говорила, что жизнь – просто набор случайностей. – Конечно. – Думаю, ты лучшая случайность из всех, которые со мной происходили. Спасибо, что была со мной. Правда. – Я до сих пор с тобой. – Угу, – бормочет Джиён, нависая над ней. – И я благодарна тебе за это. Мне так хочется тебя поцеловать. – Ты… можешь. Ну, я думаю. Её губы оказываются всё ближе, Сэбёк чувствует на коже горячее дыхание, но тишину внезапно разрывает уродливый писк. Мобильный Джиён начинает ярко светиться, и взгляд Кан останавливается на лаконичной надписи «ОТЕЦ». – Блять… – бормочет девушка, отстраняясь. – Я пропустила комендантский час. Теперь он от меня не отстанет. – Тебе стоит вернуться домой. – Хочешь, чтоб я ушла? – Нет! Я… Я была бы рада, если бы ты осталась со мной на всю ночь, но я не хочу, чтобы у тебя были неприятности. Мы ведь ещё увидимся, верно? – Ага… – она сползает на землю. – Да, ты права, мне стоит вернуться.