Дорогая Сэбёк!

      Чоль бросается к Джиён сразу же, как только замечает в толпе приехавших её хрупкую фигурку. Вчера он говорил о ней почти весь день, представляя, как хорошо они проведут время, и Сэбёк почти не сдерживала улыбку. Она была счастлива, что они смогли найти общий язык, хоть иногда и немного переживала из-за того, что Чоль мог бы казаться Джиён слишком навязчивым.       – Привет, малыш, – Джиён присаживается на корточки, чтобы ответить на объятия Чоля, и улыбается. – Ты отлично выглядишь сегодня.       – Ты тоже. Мне нравится твоя кепка.       Сэбёк быстро скользит языком по нижней губе и нерешительно делает пару шагов им навстречу. Иногда она не понимает, где они установили грань, и что она может себе позволить, когда общается с Джиён. Все их общие воспоминания, слова, прикосновения смешиваются в нечто взрывное, заставляющее её сердце биться чаще. Сэбёк не знает, любовь ли это, но определённо симпатия, и ей хочется увидеть, чем она в конце концов станет.       – Привет, – улыбается Джиён, и Кан чувствует, как тепло течёт от сердца по артериям, венам и капиллярам к каждой части её тела.       – Привет. Эта кепка на самом деле тебе идёт.       – Спасибо, я не хотела причёсываться сегодня, так что надеть кепку показалось хорошей идеей.       – А можно мне её примерить? – Хитро спрашивает Чоль, сжимая рукой ей руку. – Мне нравится рисунок на ней. Это бык, да?       – Ага, Джуён сказала, что это эмблема какой-то баскетбольной команды, но я не уточняла. Вот, держи.       Когда Джиён снимает кепку, каштановые пряди волос падают ей на лицо, закрывая глаза, но она быстро сдувает их в сторону. Это выглядит слегка небрежно, но Сэбёк всё равно чертовски сильно нравится. Впрочем, ей всё в Джиён нравится.       Она надевает на Чоля кепку, заправляя под неё отросшие чёрные волосы, и сердце Сэбёк тает. Это выглядит так естественное, будто они не в первый раз выходят на прогулку, а каждый вечер гуляют по улицам, держась за руки и болтая о чём-то. Кан не знает, как и когда Джиён успела стать такой большой частью её жизни, но она определённо не против, потому что… Ну, Джиён на самом деле безумно ей нравится.       – Так значит кафе-мороженое, малыш?       – Да! Мы были там вчера, но мама сказала, что я могу сходить и сегодня, потому что я заслужил это хорошей учёбой.       – Ну, значит, ты на самом деле молодец, – он берёт Джиён и Сэбёк за руки, утягивая за собой в сторону одной из боковых улочек.       Чоль наслаждался каждой секундой, проведённой на улице. Сэбёк вспоминает, каким счастливым он был вчера, когда она качала его на качелях и крутила на карусели до головокружения и лёгкой тошноты. Он бегал по детской площадке и смеялся, а затем уставший, мокрый от пота, но с широкой на лице послушно пошёл за старшей сестрой домой. Кан радовалась, ей и самой было больно наблюдать за тем, как он целые дни проводит в одиночестве за книгами, пока его одноклассники наслаждаются прогулками и тёплыми летними деньками.       В кафе они, по просьбе Джиён, занимают дальний столик. Она говорит, что там никто не будет их беспокоить, к тому же, меньше любопытных взглядов. Сэбёк понимает, что она что-то недоговаривает, но молчит. Начинать этот разговор при Чоле не хочется, он заслуживает хорошего вечера со своим другом, а Сэбёк может спросить об этом позже, например, на станции или где-нибудь ещё.       – Взять тебе шоколадное, Чоль?       – Ага! Какое мороженое ты любишь, Джиён?       – С зелёным чаем. Когда я была маленькой, то объедалась им и потом весь вечер не могла встать с дивана. Можешь себе представить, Чоль?       – Да. Я бы тоже так сделал, если бы Сэбёк не следила за тем, сколько мороженого я ем.       – Когда в тебе слишком много сахара, ты становишься неуправляемым, парень, –Сэбёк щёлкает по козырьку кепки и качает головой. – Значит, одно шоколадное и одно со вкусом зелёного чая, верно?       – Подожди, я дам деньги…       – Нет, я тебя пригласила, значит, я и плачу, – возражает Кан. – Будь вежлив, Чоль.       – Я всегда вежлив.       У стойки, ожидая мороженое, Сэбёк наблюдает за ними. Чоль оживлённо рассказывает о чем-то, а Джиён внимательно слушает, и ей становится интересно, какую общую тему они нашли на этот раз. В них на самом деле больше общего, чем кажется, – очень умные, можно даже сказать ботаники, с любовью к Диснеевским мультфильмам и глупым романтическим комедиям. Да, несмотря на разницу в возрасте, им определённо было что обсудить.       – Они говорят, что кошки просто не считают нас представителями другого вида, и поэтому приносят нам мышей, птиц…       Это была его любимая тема – кошки. Чоль всегда хотел завести пару или тройку, но хозяйка съемного жилья запрещала, да и места для ещё одного члена семьи у них определённо не было. Но Сэбёк всё равно иногда находила время приводить брата в приют в паре кварталов от их дома, чтобы он помогал ухаживать за животными. Маме это нравилось, она считала, что так в нём воспитывается чувство сострадания.       – Снова о кошках?       – Кошки крутые, – пожимает плечами Чоль.       – Согласна, – кивает Джиён. – Кошки классные. В детстве я даже хотела стать заводчиком, чтобы у меня было так много кошек, сколько я захочу. Я записала это как интересный факт, когда мы писали резюме для класса в прошлом году, но директор и другие ученики подняли меня на смех.       – Они просто придурки…       – Чоль! – Сэбёк видит в глаза брата немой вопроси опускает голову. – Да, они придурки, но ругаться, даже такими словами, плохо.       – Кто бы говорил… – хихикает Джиён. – Но твоя сестра права, малыш, лучше не ругаться, пока не станешь достаточно большим. Взрослые больше злятся на детей, чем на подростков. Просто подожди немного.       – Ты портишь мне ребёнка…       Сэбёк говорит это в шутку, но улыбка мгновенно пропадает с лица Джиён. Она опускает голову, сжимая челюсти до желваков на скулах, а потом кивает, будто признавая, что это правда. Кан становится больно – она никогда не считала, что Джиён может на кого-то плохо влиять, это всего лишь глупая, шутливая фраза, не более.       – Эй, я шучу, я рада, что вы общаетесь, – Сэбёк мягко улыбается, пока её пальцы очень осторожно касаются ладони Джиён под столом.       – Правда?       Надежда сияет в медовых глазах Джиён, и Кан чувствует, как непроизвольно начинает улыбаться. Она просто переворачивает ладонь, чтобы пальцы Сэбёк могли проскользить по внутренней стороне, но эта мелочь заставляет сердце девушки биться чаще. Вспоминаются шрамы на её запястьях – грубые белые линии, к которым Сэбёк ещё раз хочет прижаться губами. Она готова сделать что угодно, лишь бы Джиён стало хотя бы немного легче.       – Конечно. Здорово, что у него есть такой хороший друг, как ты.       – Да! – Чоль кивает. – Я тоже очень-очень рад, что ты стала моим другом!       – Спасибо, малыш.       После этого их разговор идёт легко и быстро, так, как и должно быть. Джиён рассказывает Чолю о космосе, – что-то, о чём она узнала из энциклопедий и документальных фильмов, – и мальчику это правда нравится, потому что он смотрит на неё таким восхищённым взглядом, что улыбка сама по себе появляется на лице. У Сэбёк начинают дрожать пальцы, когда её взгляд останавливается на Джиён, – её глаза сияют, когда она говорит о чём-то в чём хорошо разбирается, а взволнованный голос становится на октаву выше. Кан думает, что быстро полюбит и эту её часть, которая появляется, возможно, реже, чем следовало бы. Джиён умная и просто восхитительная, и Сэбёк задаётся вопросом, что настолько хорошее она могла сделать в прошлой жизни, чтобы в этой получить такой потрясающий подарок.       Через несколько минут Чоль заканчивает доедать мороженое и вопросительно смотрит на Сэбёк, будто бы чего-то ожидая.       – Что?       – Можно мне ещё мороженого, пожалуйста?       – Но только одно. Мама будет недовольна, если ты наешься мороженым и откажешься от ужина.       – Ага!       Когда он уходит, Джиён подсаживается ближе, заглядывая Сэбёк в глаза.       – Он на самом деле очаровательный малый. Ты была такой же?       – Вряд ли, – фыркает Кан. – Я не была настолько умной и общительной, мама рассказывала, что я почти никуда не выходила, сидела дома.       – О, так маленькая Сэбёк почти не отличалась от взрослой Сэбёк. Это интересно.       – А какой ты была в детстве?       – Обычный ребёнок – любила играть, петь, смотреть мультфильмы. Ничего особенного.       Джиён будто бы не замечает, насколько они близко, и какими розовыми становятся щёки Сэбёк, когда её пальцы заправляют за ухо выбившийся из причёски чёрный короткий локон. Раньше это злило, но сейчас ей нравится, и он готова тянуться за каждым прикосновением, которое Джиён будет готова ей подарить. Всё-таки заметив румянец, она тихо хихикает. Взгляд Сэбёк сам собой опускается на подтаявший кусочек зелёного мороженого над её верхней губой.       – У тебя мороженое на лице.       – Серьёзно? Чёрт… Где салфетка?       Сэбёк думает, что это глупое решение, но в восемнадцать лет можно совершать глупости, и подносит большой палец к губам Джиён, стирая с них мороженое. На секунду девушка замирает, а затем тянется к нему губами, коротко целуя, и Сэбёк инстинктивно начинает давить немного сильнее. Наверное, ей следует одёрнуть руку, как любому нормальному человеку, но рядом с Джиён она просто не хочет быть нормальной.       – Что ты делаешь?       – Я не знаю, – честно отвечает Сэбёк. – Мне… мне нравится прикасаться к тебе. Я могу перестать…       – Нет! Мне приятно, когда ты так делаешь.       Сэбёк хочет наклониться, прижаться губами к губам, провести по ним языком, но вовремя слышит шаги Чоля и отстраняется. Не здесь и не сейчас, но когда-нибудь она обязательно это сделает. Если Джиён, конечно, захочет. Она чувствует, как девушка переплетает их пальцы, и поворачивает голову, чтобы наткнуться взглядом на широкую улыбку на её губах.       – Я люблю тебя, – тихо шепчет Джиён, и на душе почему-то становится легче.

***

      Оставив Чоля в квартире, Сэбёк спускается к Джиён, чтобы привычно проводить её до станции. Сейчас не поздно, всего четыре часа или около того, но она пытается убедить их обеих, что на улице может быть опасно в любое время. Конечно, это просто надуманная причина, чтобы не расставаться подольше, но Кан пока не готова это признавать, а Джиён никогда не стала бы её торопить.       – Это был хороший день, да?       – Лучший, – с улыбкой отвечает Джиён. – Хочешь повторить?       – Только если ты не против.       – Я всегда «за». К тому же, каникулы скоро закончатся, нужно хорошо повеселиться напоследок. Как думаешь, может, стоит на этих выходных выпить в скейтпарке?       – Я не хочу пить. Может, просто прогуляемся? У меня будет свободна вся ночь.       – Ты и так спишь по три-четыре часа и думаешь, что я позволю тебе потратить свободную ночь на меня? Нет, Кан Сэбёк, ты останешься дома и будешь спать.       – Но это последний день каникул, и я хочу провести его с тобой. Пожалуйста.       – Хорошо, – шепчет Джиён, и на губах Сэбёк появляется улыбка.       Станция полна народу, но Кан всё равно кажется, что они здесь совершенно одни. Джиён утыкается лицом в её грудь, крепко обнимая за талию, а руки Сэбёк ложатся на её плечи, ласково их поглаживая. Ей хочется уткнуться носом в её волосы, полной грудью вдохнуть запах шампуня, но сейчас нельзя. Она позволяет себе только зарыться пальцами в волосы.       – Позвони, когда доберёшься до дома.       – Угу.       – Я серьёзно.       – Я тоже, – Джиён отстраняется, чтобы улыбнуться Сэбёк, и ласково машет ей на прощание.

***

      Сэбёк приходит на станцию на пять минут позже, чем обещала, по большей части, конечно, из-за мамы, которая настаивала на том, что должна помочь дочери выбрать наряд на «первое свидание». Она упорно продолжала называть их дружескую встречу «свиданием», и после десятого раза Сэбёк даже перестала её поправлять. Пусть думает, как ей угодно.       Они останавливаются футболке, ветровке и джинсах, хотя мама и настаивает на рубашке, а потом она расчёсывает ей волосы до идеальной гладкости и позволяет Чолю заплести сестре хвостик. Сэбёк это смущает, но её семья выглядит такой счастливой, что она не может сказать «нет». В конце концов, она на самом деле выглядит неплохо.       – Привет, – Джиён встаёт со скамейки, заметив её в толпе, и улыбается. – Прекрасно выглядишь.       – Ты тоже, – она надеется, что не краснеет, но судя по ухмылке Джиён это не так. – Во сколько я должна вернуть тебя домой?       – Ну, мой отец снова уехал, так что можем гулять сколько захочешь, – она протягивает руку, чтобы переплести их пальцы, и тянет за собой к кофейне на боковой улице. – Давай начнём с кофе, ладно?

***

      Когда Сэбёк случайно путает латте и капучино, Джиён, шутливо возмущаясь, начинает читать ей лекцию о том, как важно различать кофе. Она начинает её с появления кофе где-то джунглях Южной Америки и продолжает открытием Нового Света, войной с конкистой и прочим историческим дерьмом, от которого Сэбёк всегда тянуло в сон. Но когда нудный бред рассказывает Джиён, он перестаёт быть нудным бредом и становится чем-то на самом деле захватывающим. Теперь Кан, кажется, понимает, почему Чоль так полюбил проводить с ней время.       Джиён заканчивает как раз тогда, когда они добираются до парка, и тащит Сэбёк к детской площадке, усаживаясь на одну из качелей. Кан закатывает глаза, но всё-таки начинает её раскачивать, делая, впрочем, вид, что её это раздражает. Плечи Джиён расслабляются, и её смех, – красивый, звонкий, – наполняет воздух.       – Отсюда видно дом, в которым мы жили с родителями, – смех исчезает. – Вон, видишь то огромное серое здание. Там был отель, но очень богатые люди могли позволить себе выкупить номер или даже целый этаж. Мой отец сделал это скорее для имиджа, ему никогда не нравилось там жить.       – А тебе?       Джиён пожимает плечами.       – Не знаю. Я же говорила, что обычно сидела перед телевизором и смотрела мультфильмы. Думаю, мне было плевать на интерьер, – на секунду она задумывается. – Маме там очень нравилось. Она всегда была любительницей роскоши и всего прочего. Хотела стать актрисой, но не вышло, она говорила, что из-за большой конкуренции, но я думаю, у неё просто не хватило таланта. Но там был потрясающий вид, тебе бы понравилось. Мы с мамой часто пили на балконе чай по вечерам, потрясающее было время.       Лицо Джиён омрачается внезапной грустью, и Сэбёк чувствует, как сжимается сердце. Она заслуживала другого детства – с любящими родителями, кучей игрушек и счастливыми воспоминаниями, – а не этого. Вспоминая о прошлом, она должна была радоваться, а не сдерживать слёзы обиды и боли. Сэбёк накрывает ладонью её ладонь, переплетая их пальцы.       Кан никогда не была у океана, но почему-то уверена, что там себя чувствуют именно так. Счастье окутывает её полностью, как вода в прогретом солнцем море, когда Джиён встаёт, чтобы прижаться к ней. Нет ничего кроме них, одинокого фонаря на углу и безбрежного беззвёздного неба.

Прямо сейчас нет ничего важнее Джиён.

      – Я никогда не думала, что могу быть так счастлива, – шепчет Джиён, скользя рукой по талии Сэбёк. – Спасибо. Спасибо большое.       – Нет, это я должна говорить тебе спасибо. Ты научила меня жить.       – Тогда, в школе, в твой первый день, ты не знаешь этого, но ты спасла мне жизнь. Я хотела сделать огромную глупость, даже купила снотворное, но потом… Ты помогла мне, и я подумала, что мир, возможно, не такой дерьмовый, как мне казалось. По крайней мере, пока в нём есть люди типа тебя.       Сэбёк не знает, что ответить. Она готова ломать мир кулаками, лишь бы сделать его удобным для Джиён, рисовать для неё шедевры, писать музыку, пусть даже она и не умеет. Сделать что угодно, лишь бы она была счастлива. Она может даже изменить Вселенную, если потребуется. Но она не может сказать об этом. Кажется, нет подходящих слов, чтобы выразить, как сильно она на самом деле хочет, чтобы Джиён была счастлива с ней или кем-то другим.       – Я буду рядом, обещаю. Что бы ни случилось, ты сможешь на меня положиться.       – Что бы ни случилось? Правда?       Джиён смотрит ей прямо в глаза, и этого достаточно, чтобы руки Сэбёк задрожали.       – Да.

***

      Через час они оказываются в одном из богатых районов, совсем недалеко от того небоскрёба, в котором жила Джиён. Сэбёк находит это место милым – аккуратные белые домики, с цветами на балконах, чистые тротуары и небольшие детские площадки почти через каждые три-четыре дома. Идеальное место для кого-то типа Чоля.       – Ты не хочешь искупаться?– Неожиданно спрашивает Джиён, дёргая Сэбёк за руку.       – Что?       – Если я правильно помню, тут куча открытых бассейнов. Давай, я очень хочу поплавать.       – Уже прохладно, – пытается возразить Сэбёк, но Джиён, будто не слушая, тянет её за собой куда-то в переулок. Дома проносятся мимо, как кадры киноленты на ускоренной бобине, но вскоре они останавливаются у огороженного невысокой сеткой маленького бассейна. – Я серьёзно, Джиён, мы не можем просто залезть туда.       – Почему?       – У нас нет сменной одежды.       – Разденемся, – пожимает плечами Джиён, будто это совершенно нормально.       – Люди могу нас увидеть и вызвать полицию.       – Убежим.       – Мы можем простудиться.       – Вылечимся. Да брось, Сэбёк, ты что, боишься воды?       Сэбёк качает головой. Не боится, но лезть в воду таким прохладным августовским вечером совсем не хочется. К тому же, её тело начинает дрожать при одной только мысли, что придётся возвращаться домой в мокрой одежде, пропахшей хлоркой. Джиён снова тянет её к забору, но Кан качает головой.       – Просто пойдём дальше.       – Ясно, значит купаться я буду одна. Стой здесь, трусиха, я быстро.       Прежде, чем Сэбёк успевает что-то понять, Джиёнс лёгкостью перелезает через заборчик и стягивает с себя рубашку. Сэбёк не может оторвать взгляда от её худых, длинных рук. В голове сразу появляются картинки того, как они скользят по её тело, пролезая под одежду, как короткие ногти слегка царапают кожу. Кан любит в Джиён всё до последней клеточки, но её руки почему-то нравятся ей особенно сильно. Хочется пройтись по ним поцелуями, но Сэбёк вдруг смущается.       – Хватит, Джиён, идём.       – Что? Я тебя не слышу… ДЖЕРОНИМО!!!       С громким всплеском Джиён исчезает за низким бортиком бассейна, и Кан вновь качает головой. Она такой ребёнок, но Сэбёк это на самом деле нравится.       Проходит минута, но Сэбёк не видит головы Джиён над водой. Она встаёт на цыпочки, цепляясь за край сетки, чтобы увидеть получше, и тут же перепрыгивает на ту сторону. Джиён лежит под водой, лицом ко дну, и не двигается. Кан, быстро скинув кофту, прыгает в бассейн, пытается дотянуться, но девушка неожиданно сама резко всплывает вверх и начинает громко хохотать.       – Какого хрена?! – Ругается Сэбёк, но смех Джиён становится только громче. Она подплывает ближе, опуская руки на плечи Кан, и прижимается лбом к её лбу. – Ты хоть представляешь, как я, блять, испугалась?!       – Испугалась? – Джиён вздрагивает. – За меня?       – А за кого ещё?       Сэбёк сглатывает от внезапной близости. Джиён облизывает губы, а затем тихо спрашивает:       – Не хочешь сыграть со мной?       – Во что?       – Мы обе должны нырнуть, и та, кто всплывёт первой, проиграла. Если проиграю я, идём домой.       – А если я?       – Выполнишь моё желание. Решайся, ты всё равно уже промокла.       – Ладно, давай на счёт три.       Сэбёк не знает, почему делает это. Может, причина – умоляющий взгляд Джиён, которому она иногда просто не может отказать, а может – просто хочется позволить себе ещё одну глупость. Мама говорит, что в восемнадцать можно быть безумным, чтобы потом было, что вспомнить, а Кан, кажется, нашла человека, с которым хочет разделить все возможные безумные выходки.       Она не замечает момента, в который Джиён подаётся вперёд, но чувствует, как их губы соприкасаются. Всего на секунду, потому что из лёгких Сэбёк внезапно пропадает весь воздух, и ей приходится всплыть.

Они только что поцеловались?

Это не сон?

      – Я выиграла! –Джиён бьёт ладонями по воде, и уязвлённая гордость Сэбёк требует реванша.       – Ты жульничала!       – Как можно сжульничать, когда мы даже правила не обговорили? Просто признай, что проиграла, Сэбёк.       – Нет, потому что ты играла нечестно. Я требую реванша!       – Ладно-ладно, если хочешь снова проиграть, то пожалуйста. На счёт три.       В этот раз Сэбёк решает проявить инициативу. Она легко проплывает несколько сантиметров, которые отделяют их друг от друга, и прижимается губами к губам Джиён. Мокрая одежда прилипает к телу, но ни одна не обращает на это внимания. Джиён выдёргивает их на поверхность, чтобы вдохнуть, а потом чуть приоткрывает рот, впуская язык Сэбёк внутрь.       Кан знает, что не умеет целоваться, и этот поцелуй наверняка хуже всех, которые были у Джиён до этого, но её пальцы теряются в волосах Сэбёк, и она уже не думает об этом. Во рту сладкий привкус мохито и латте с невероятным количеством сахара, сердце бьётся как безумное, вода стекает с волос на лицо и ниже. Джиён обвивает ногами талию Сэбёк, прижимая вплотную, будто желая стать с ней одним целым.

Им нужно ещё…

Больше…

Ближе…

      Губы Сэбёк скользят вниз как раз в тот момент, как кто-то с силой ударяет по металлической сетке, а потом в глаза Кан врезается яркий свет фонаря. Должно быть, это охранник, и он определённо очень зол.       – Бежим!