Дорогая Сэбёк!

      – Кан Сэбёк… Кан Сэбёк… Кан Сэбёк…       Когда Сэбёк открывает глаза, то в первые несколько секунд не понимает, что происходит. Она лежит на своей кровати, определённо слишком узкой и маленькой для ещё одного человека, но кто-то всё равно настойчиво продолжает тыкать пальцем ей в рёбра.       – Если ты не проснёшься прямо сейчас, я начну тебя щекотать.       Да, односпальная кровать Сэбёк определённо чертовски мала для них обеих, но Джиён всё равно лежит рядом, обняв её за талию и положив голову на плечо. Её палец медленно поднимается от последнего ребра к воротнику футболки, играясь с тонкой тканью, а потом останавливается на губах Сэбёк, ласково их поглаживая.       – С добрым утром.       – С добрым.       Сэбёк смутно помнит, как они оказались в её комнате. Когда они выбрались из бассейна и схватили вещи, охранник попытался погнаться за ними. Бежать было тяжело – мокрая одежда липла к телу, ботинки неприятно хлюпали, но Джиён держала её за руку, и Кан думала, что определённо может ещё немного потерпеть. Поезда уже не ходили, а отпустить Джиён в такой виде Сэбёк не могла, и поэтому приняла самое правильное, как ей кажется, решение – привести её к себе домой. Разумеется тайно, потому что мама не одобрила бы лужи на полу и внезапную стирку в неурочное время.       Джиён неловко приподнимается на локтях, и Сэбёк может рассмотреть её получше. Она в одной из футболок – старой и выцветшей, которая висит на ней как очень хорошее платье, закрывая ноги почти до колен. Изредка ткань сползает с её плеча, обнажая бледную кожу, покрытую светло-коричневыми точками веснушек. Кан хочет провести по ним рукой, но вместо этого только чуть улыбается.       – Хороший день, а? – Сэбёк фыркает, когда Джиён на секунду прижимается губами к её щеке.       – Очень, – она наклоняется к её уху, будто собираясь поделиться секретом, и шепчет: – просто я вчера целовалась с самой лучшей девушкой на свете.       – О, правда? И как же её зовут?       – Кан Сэбёк!       Смешок Сэбёк прерывают прижавшиеся к её губам губы Джиён. Ладонь ложится на её щёку, а большой палец скользит по веснушкам, когда Джиён наклоняет голову, чтобы углубить поцелуй. Кан чувствует, как сжимаются пальцы на её ногах.

Она определённо может к этому привыкнуть.

      – Нам нужно в школу, верно?       – Нет, сегодня же воскресенье.       – Серьёзно? Но я думала, вчера был последний день каникул.       – Был, но первое сентября в этом году выпало на воскресенье, так что у нас есть ещё один день для отдыха.       – Дерьмо, я на самом деле совсем забыла об этом…       Джиён, не переставая хихикать, удобнее устраивается на бёдрах Сэбёк, снова целуя её. Это другой поцелуй – страстный, влажный, полный желания. Джиён слабо тянет её за волосы, проникая языком в рот, пока её ноги обхватывают бедро Кан. Сэбёк думает, что у неё могу остаться синяки, но сейчас на это плевать.

У неё перед глазами целая Вселенная с миллиардами звёзд…

      – Ты спишь?       Услышав голос Чоля и стук в дверь, Джиён отстраняется, виновато улыбаясь.       – Нет, пацан, – собственный голос кажется Сэбёк слишком хриплым, но она списывает это на ранний подъём. – Что-то случилось?       – Мама зовёт вас с Джиён завтракать.       – Думаешь, она слышала, как мы вернулись? – Шёпотом спрашивает Джиён.       Сэбёк только пожимает плечами.       – Нет, скорее всего просто увидела твои кеды в прихожей. Не волнуйся, она будет рада тебя видеть.       – Ты думаешь?       – Я знаю, – шёпотом отвечает Сэбёк, а затем повышает голос: – передай маме, что мы сейчас выйдем!       Кан помнит, что во всех статьях о подростковых отношениях, которые она прочитала, когда поверила, что Интернет может помочь ей понять Джиён лучше, писали, что знакомство с родителями всегда будет самым травматичным опытом. Она не знает, повезло ли ей или нет, но её мама и брат с самой первой встречи принимают её (девушку) подругу как нечто обыденное. Джиён становится частью их жизней настолько быстро, что начинает казаться, будто бы их всегда было четверо.

Безумие, да?

      – Эй… ты не… чёрт, – Джиён смотрит на свои руки, прежде чем тихо пробормотать: – у тебя нет какой-нибудь кофты для меня? Не думаю, что твоей маме или Чолю будет приятно это видеть.       Сэбёк садится на кровати, чтобы коротко поцеловать Джиён в губы, и улыбается.       – Они никогда не будут делать или говорить то, что может тебя смутить, не волнуйся. Но я найду для тебя толстовку, если ты хочешь.       Кан думает, что, если и есть что-либо более опасное для её сердца, чем огнестрельное оружие, так это Джиён в одной из её кофт. Она выше, поэтому хрупкая фигурка Джиён практически тонет в серой ткани, и ей приходится закатать рукава, чтобы получить возможность взять хотя бы что-то. Это выглядит настолько мило и по-домашнему, что Сэбёк даже не пытается сдержать улыбку.       – Я оставлю её себе! – Громко объявляет Джиён, прежде чем в очередной раз прижаться к губам Сэбёк поцелуем.       Она ожидает вопросов, любопытных взглядом и намёков в разговоре, но мама и Чоль сегодня на удивление спокойны и просто позволяют им позавтракать, не интересуясь во сколько и как они вчера вернулись домой. Джиён пьёт приготовленный мамой кофе, болтая с ней о кулинарии, и Сэбёк это на самом деле нравится.       Когда-то ей казалось, что она не получит ничего, кроме проблем и долгов, но вот, сейчас она сидит за столом с семьёй и девушкой, которую любит так сильно, что не может описать словами.

Это ведь и называется «счастьем», верно?

***

      К концу второй недели их «отношений», которым никто из них так и не дал ярлыка, Джиён приглашает Сэбёк к себе. Для отца у них есть типичная легенда – «совместный учебный проект», но она оказывается бесполезной, потому что его нет дома.       Это место на самом деле огромно – окна от потолка до пола, панели солнечных батарей на крыше и целая куча техники, которой, судя по слоям пыли, давно никто не пользовался. Джиён торопливо объясняет, что отец не нанимает домработницу, потому что опасается за какие-то биржевые секреты, а она сама не убирается нигде, кроме собственной комнаты.       Она кажется Сэбёк маленькой по сравнению с остальной частью дома – белые стены увешаны плакатами каких-то групп, о которых Кан никогда не слышала. Повсюду скейтборды и колёсики для них, на столе в беспорядке валяются тетради и инструменты. Тут пахнет машинным маслом и цитрусом вперемешку с крепким кофе, и Кан нравится этот запах, потому что он принадлежит Джиён. В целом это обычная комната бунтующего подростка, если не считать одной детали.

Фарфоровой куклы.

      Она смотрит на Сэбёк мёртвыми голубыми глазами, а её малиновые губки растянуты в хитрой улыбке маньяка, только что нашедшего новую жертву. Кан не из трусливых, но это маленькое, очень похожее на человека существо заставляет мурашки пробежать по её коже. Не похоже, что Джиён коллекционирует их, потому что эта штука единственная, и это кажется ещё более странным. Для чего Джиён хранит в комнате это старое и определённо жуткое дерьмо?       – Её зовут Элизабет, – заметив, на что Сэбёк смотрит, Джиён подошла к столу и взяла куклу в руки. – Мама назвала её так в честь графини Батори. Ты слышала о ней?       – Та, которая купалась в крови девственниц?       – Да, именно она. Маме казалось, что будет забавным дать это имя кукле, а потом рассказать мне в деталях историю о том, что делала со слугами графиня Батори, – на губах Джиён снова появилась грустная улыбка. – У неё было два кумира – Элизабет Батори и Питер Пэн, и это сразу давало понять, что она чокнутая. Когда я отказывалась засыпать, она напевала мне песенку… Сейчас, я вспомню её… – Джиён хмурится, пытаясь напеть мелодию, а потом тихо запевает:

– Она требовала себе рай и жила в вечных поисках,

Эликсира молодости, создаваемого из невинных девушек.

Её фантазии

Дошли до крайностей,

Пока Она десятилетиями безнаказанно

Исцелялась шелковистой кровью.

      – Блять, – выдыхает Сэбёк, и Джиён послушно кивает.       – Да, именно так я и думала, когда впервые услышала эту колыбельную. Это в прошлом, – выдыхает она, откладывая куклу в какую-то чёрную коробку под столом. – Теперь Лиззи просто часть интерьера.       Сэбёк знает, что она что-то недоговаривает, но вытягивать из Джиён правду бесполезно, поэтому она просто делает шаг вперёд, обнимая её за плечи. Её волосы мягкие и приятно пахнут шампунем, и Кан закрывает глаза, чтобы лучше запомнить этот аромат. Она не знает, есть ли в жизни что-нибудь лучше, чем просто стоять вот так, обнимая свою (девушку) подругу, когда сердце переполняется безумной, почти нечеловеческой любовью. Кажется, стук её сердца можно услышать даже на Севере, но Сэбёк плевать. Теперь она здесь, свободна и счастлива, и никто не сможет это разрушить.       – Я так скучала по тебе, – шепчет Джиён, обвивая руками её талию. – Я знаю, что мы не виделись всего день, но я всё равно не могу выразить как сильно скучала по тебе.       Джиён ещё крепче прижимается к ней, как будто боится, что, если расцепит руки, Сэбёк исчезнет, растворится в прохладном воздухе её комнате. Кан пальцами поглаживает её каштановые локоны, прижимается губами голове. Она не будет говорить, что никогда не уйдёт, она просто покажет это так, как умеет. Сэбёк будет с ней до тех пор, пока Джиён этого хочет.       – Мне стыдно?       – За что? – Удивлённо спрашивает Сэбёк.       – Я пригласила тебя сюда, чтобы помочь с учёбой, а в результате мы просто обнимаемся.       – Ну, я не против.       Кан не знает, сколько они стоят так, словно забыв обо всех делах и проблемах за стенами этой комнаты, но в конце концов Джиён отстраняется. Она делает пару шагов назад, усаживаясь на стол, и Сэбёк подходит к ней, позволяя опустить руки на свои плечи. Теперь они почти одного роста, и Джиён может прижаться лбом ко лбу Сэбёк.       – Иногда меня бесит, что ты такая высокая?       – Серьёзно?       – Да. Мне не нравится, что я должна вставать на цыпочки, чтобы поцеловать тебя.       – Мне кажется, ты выглядишь мило, когда делаешь так.       – Я знаю, но ты могла хотя бы наклоняться! Пожалуйста…       – Хорошо, – выдыхает Сэбёк, сдерживая тихий смешок. – Хочешь я расскажу тебе секрет?       – Очень.       – Я думаю, что люблю тебя.       Сэбёк требуется вся сила воли, чтобы остаться на месте. Руки Джиён поднимаются с плеч на щёки, большие пальцы скользят по рядам веснушек, а затем её губы впечатываются в губы Кан. Она думает, что чувствовала нечто похожее в детстве, когда не успела вернуться домой до начала грозы – много адреналина, от которого сердце начинает биться чаще, трясущиеся руки, но в этот раз ей не хочется сбежать.       Она подходит ближе, сжимая руками тонкую талию Джиён. Та кажется ей такой маленькой, что сердце сжимается от обожания. Сэбёк хочет обнять её, спрятав от всего мира, согреть, расцеловать. Они расстаются всего на секунду, чтобы немного вдохнуть, и снова прижимаются друг к другу. Дыхание смешивается, а ладонь Кан скорее инстинктивно опускается на шею Джиён. Она не может думать ни о чём, кроме их близости и ощущения чужих губ на своих. Хочется пробраться под толстовку, прикоснуться к коже, но Сэбёк держит себя в руках.

Нужно немного подождать.

      – Надо остановиться… – шепчет Джиён.       – Угу, – Сэбёк с трудом подавляет желание погнаться за её губами. – Прости, немного увлеклась.       – Да, понимаю, сложно этого не сделать.       – Нам… стоит поговорить… – Джиён тяжело дышит, скользя руками по плечам Сэбёк. – Я тоже очень тебя люблю, и мне… мне кажется, что раз всё взаимно, и мы… теперь встречаемся, то я должна быть с тобой максимально честной, – она закрывает глаза, собираясь с силами. – Я немного соврала, когда говорила про куклу. Лиззи не просто часть интерьера, она… Ну, как память или что-то в этом роде. Я не знаю, как объяснить.       – Всё в порядке, не волнуйся. Просто соберись с духом, я могу подождать.       – Спасибо. Лиззи – это подарок мне от любовника моей матери. Он играл в театре кукол и в свободное время мастерил такие игрушки. Моя мама была психически больна. Не знаю, знаком ли тебе термин «истерическая психопатия», но, если кратко, ей всегда нужно было быть в центре внимания. И…в общем, как известно, дети в 50% случаев наследуют заболевания родителей.       – Ты тоже…       – Нет! То есть, не совсем. У меня есть проблемы, но я работаю с ними с помощью лекарств и терапии. В любом случае, ты должна знать, что есть риски, целая куча рисков.       – Да, я понимаю.       – Я не хочу сделать тебе больно, когда буду не в себе. Об этом знает только Джуён, и она удивительно хорошо меня терпит. Я просто не хочу, чтоб ты боялась уйти, если я когда-нибудь достану тебя слишком сильно.       – Эй, пока ты хочешь, чтоб я была рядом, я буду рядом. Джуён не терпит тебя, она любит тебя, и она с тобой не потому, что боится оставить. Как и я. Тебе не о чем переживать.       Сэбёк позволяет Джиён уткнуться лицом себе в грудь и кладёт руку на её затылок, осторожно поглаживая.       – Я боюсь, что умру как мама. Эта кукла… Она как напоминание о том, чего я не должна допустить. Понимаешь, мама хотела эту куклу, она думала, он делал её как подарок ей, как знак того, что она, как и Лиззи, всё ещё молода и прекрасна. А он отдал её мне… Наверное, это был такой извращённый способ сказать, что они расстаются. Её врач рассказывал мне, что она билась в истерике на их сеансах и кричала, что ненавидит меня. Я не хочу становится такой же.       – Ты не станешь.       Сэбёк наклоняет голову, чтобы поцеловать Джиён в голову.       – Я творила безумную херню, когда была младше, вела себя так, будто у меня не было инстинкта самосохранения. Что, если я снова начну это делать?       – Мы с Джуён будем рядом, чтобы помочь, просто скажи, что делать.       Когда Джиён поднимает голову, Сэбёк кажется, будто она её не узнаёт. Её пальцы тянутся к лицу Кан, касаясь каждого сантиметра, будто она хочет её запомнить, а потом Джиён тянется, чтобы оставить на губах ещё один поцелуй. Короткий, горький и мокрый, с горьковатым привкусом слёз.       – Ты заставляешь меня верить в то, что когда-нибудь я научусь себя контролировать. Я счастлива, когда ты рядом, когда смотришь на меня, когда целуешь меня. – Её губы целуют сначала щёку Сэбёк, а потом уголок её губ, пока пальцы поглаживают спутанные волосы. – Я люблю тебя.       Эти три слова звучат для Кан мелодичнее, чем вся классическая музыка. Она думает, что ни одна из сонат и увертюр ни одного из величайших композиторов никогда не сравнится по красоте с голосом Джиён, произносящим эту фразу. Сэбёк наклоняется, чтобы поцеловать её, но…

Кто-то грубо стучит в дверь.

      – Джиён! – Глубокий мужской бас заставляет девушку вздрогнуть. – Кто у тебя?       – Просто одноклассница, пап.       – Впусти меня!       Джиён спрыгивает со стола, жестами прося Сэбёк разбросать по столу тетради и учебники, чтобы всё выглядело правдоподобно. Она выглядит как обычно, разве что на щеках румянец, но в комнате на самом деле немного жарко. Кан усаживается на кровать, открывая учебник, будто бы всё время только и занималась тем, что читала его не отрываясь.       Когда дверь открывается, она встречается взглядом с отцом Джиён. Сложно не заметить сходства – оба маленькие и худые, на первый взгляд хрупкие, как фарфоровые куколки. Его волосы чуть темнее, кое-где проступает седина, но во взгляде карих глаз уверенность в собственных силах. Знает, что он здесь хозяин. Тонкие губы кривятся в фальшивой усмешке.       – Не видел вас на фотографиях класса.       – Я перевелась только в этом году, сэр, – Сэбёк помнит о правилах этикета и встаёт, чтобы поклониться ему. Мужчине, как и Джиён, приходится поднимать голову, чтобы посмотреть ей в глаза, и он явно этим недоволен. – У нас с Джиён общий проект по биологии про закон Менделя.       – А, да, горошины, я помню, мы тоже ставили в школе такой эксперимент, – он поворачивается к Джиён. – Но тебе стоило меня предупредить.       – Я звонила, ты не ответил.       – Я был занят. В любом случае, неважно, я не должен перед тобой отчитываться, – ладони Сэбёк сжимаются в кулаки. Она помнит всё, что Джиён рассказывала об этом ублюдке, и старается сдержаться, чтобы не ударить его. Ей стоит избегать проблем, тем более здесь и сейчас. – Сколько ещё она у нас пробудет?       – Не знаю, час или два, смотря сколько времени мы будем обсуждать проект. Не переживай, она не выйдет из этой комнаты, чтобы узнать все твои секреты. Ты ведь не тайный шпион, да?       – Вроде бы нет, – пожимает плечами Сэбёк.       – Вот, абсолютно нормальная школьница.       – Два часа и ни минутой больше.       – Как скажешь, – пожимает плечами Джиён.       Сэбёк становится больно, когда она видит, как тускнеет взгляд Джиён после того, как отец закрывает дверь. Она садится на пол у кровати, не переставая смотреть на куклу в чёрной коробке. Кан скорее инстинктивно устраивается рядом, переплетая их пальцы.

Она здесь.

Она всегда будет здесь.

***

      Джиён находит её на той самой лестнице в компании сигарет и яблочного сока. Время обеда, но Сэбёк обычно ест в «Игре», и эти полчаса тратит на курение и отдых от людей. Ну, всех людей, кроме Джиён. Она позволяет ей сесть рядом и даже протягивает пачку сигарет, но та качает головой.       – Не сегодня. Я хочу сок.       – Бери, – небрежно пожимает плечами Сэбёк.       – Нет, не так! Ты должна была меня напоить. Ну же, Сэбёк, я же твоя девушка!       – Девушка, да? – На губах Кан появляется ласковая усмешка. – И у тебя есть доказательства?       Джиён тихо хихикает, прижимаясь к её губам поцелуем. Мысленно Сэбёк радуется тому, что так и не успела закурить – нет ничего хуже вкуса сигарет Ильнама, хоть он и утверждает, что купил их чёрт знает где во время своих путешествий.       – Это достаточное доказательство?       – Да, теперь верю, ты моя девушка. Чёрт, это красиво звучит… Девушка… – снова повторяет она, будто пробуя слово на вкус. Оно сладкое, как любимые конфеты Чоля, но не приторное, идеальное настолько, насколько возможно. – Моя девушка…       – Звучит ответственно.       – Мне нравится такая ответственность, – она тянется к пачке сока и протягивает её Джиён. – Приятного аппетита. Не кофе, но тоже неплохо.       – Спасибо. Какие планы на выходные?       – Не знаю. Может погуляю с Чолем? Может наконец-то высплюсь? У тебя?       – Мне бы очень хотелось провести день, обнимаясь и целуясь со своей девушкой, но прогулка с ней и её очаровательным братом звучит в тысячу раз лучше.       Сэбёк закатывает глаза, но улыбка всё равно сама по себе появляется на её лице. Её девушка может вести себя совсем по-детски, но это делает Джиён ещё очаровательнее.       – Джиён?– Тихо зовёт она, сжимая руки в кулаки.       – Да?       – Ты нужна мне. Может, для Вселенной ты и ничто, но для меня ты всё, что я хочу и когда-либо хотела, – Сэбёк видит, как скапливаются в уголках глаз Джиён слёзы, и коротко касается её губ своими. – Я буду рядом с тобой столько, сколько ты захочешь, я буду любить тебя, защищать тебя и заботиться о тебе. Я буду говорить с тобой и слушать тебя, потому что ты самый умный и интересный человек на свете, и я хочу провести с тобой всю свою жизнь, какой бы длинной она не была.       – Я тоже безумно этого хочу. Я люблю тебя.       – Я тоже тебя люблю.