God Hates Us All

Без десяти два в комнату Миры постучались. Иезекиль, безошибочно угадывая нужный поворот в матрице дверей и коридоров, привел ее в залу на первом этаже, где был накрыт стол на двенадцать персон. Никос и Крисия уже сидели – муж во главе, а жена по правую руку от него. Рядом с ними расположились трое женщин среднего возраста, одетых как дворянки; Йез недовольно поморщился, и Мирелия рассудила, что это нелюбимые им тетушки. - Приехали раньше обычного. Надеюсь, у них хватит мозгов вести себя подобающе. – услышала она бормотание вполголоса. Между этими пятерыми шел оживленный разговор, но он утих, стоило только появиться гувернантке с наследником. Иезекиль вместо положенного словесного приветствия коротко кивнул, что допускалось только при встрече старшего с младшим, а Мира исполнила книксен, решив, что выговаривать Йезу о нарушении этикета сейчас будет немного неразумно. Остальные присутствующие, как ни странно, тоже промолчали. Уже привыкли к подобным выходкам? Наверное. Юноша выбрал ей место около середины стола, пропустив один стул от уже сидевших. Неожиданно галантно пригласив Миру присесть, сам он расположился в конце, прямо напротив отца – самом почетном месте после головного. Вновь нарушение, и вновь ноль реакции. В голове Эбендери закрутилась смутная мысль о причинах исключительного отношения к своему воспитаннику, но она решила не теряться в догадках, а понаблюдать подольше и сделать обоснованный вывод. Или прямо спросить у Иезекиля – ей казалось, что он не оскорбится таким вопросом. Тут раздался топот маленьких ножек, становившийся тем медленнее, чем ближе его источник подбирался, и вскоре в залу вошла Куиша. Шмыгнув на стул справа от брата, она приняла важный до умильности вид и стала ждать, когда подадут суп. - Все в сборе. Сервировать первое блюдо! – лучась довольством давно не кормленого гурмана, скомандовал Никос. Тут же вереница слуг засуетилась вокруг, расставляя недостающую посуду и разливая кушанье. Мира едва не поддалась привычке детства заглянуть в кастрюлю, откуда так вкусно пахло рыбой со сливками – это было бы даже не неприлично, а совершенно абсурдно. Ее воспитанники, к счастью, тоже не уронили себя подобными действиями – Иша чинно ожидала, пока всем подадут их порции, а Иезекиль сидел с каменным лицом и, наверное, размышлял о чем-то своем, иногда пристально поглядывая то на гувернантку, то на сестру, то на родителей. В тарелке призывно дымился клэм-чаудер. Когда-то бесхитростный ужин британских рыбаков, приготовляемый из остатков улова и того, что нашлось в подсобном хозяйстве, этот суп полюбился аристократам Туманного Альбиона, а затем, будучи принесен ими в другие страны – и всему миру. Повар Абаддонов приготовил его из форели, океанических креветок и обжаренных со специями мидий, с жирными сливками, щедро влитыми в бульон, и хрустящим беконом – некоторые умы находили сочетание мяса и рыбы вульгарным, но желудки яростно утверждали обратное. Для закусывания полагавшегося к водным жителям молодого белого вина рядом стояла тарелочка с морскими гребешками, сдобренным медово-горчичным соусом. Все получили свои порции; теперь люди бы вознесли предобеденные похвалы Господу, а демоны, за непочитанием оного, приготовились выслушивать краткую речь старшего из присутствующих. - Я рад, что вы, Мирелия, соизволили разделить с нами эту скромную трапезу. Кажется, ваше прибытие положительно повлияло на Иезекиля – Никос покосился на сына, демонстрировавшего полную индифферентность к происходящему – Раньше он бы уже опустошил тарелку и удалился. Но, право, не время читать морали! Давайте лучше отдадим дань искусству кулинаров. В высшем обществе обед был целым ритуалом, в меньшей степени состоявшем из, собственно, приема пищи, и намного большей – из бесед и церемоний. Полагалось откушать первое до половины, чтобы голод не мешал общению, после чего было принято начинать разговоры, а есть медленно и постепенно, пробуя все новые и новые блюда. Час, выделенный под это действо Абаддонами – весьма малый срок; в иных семьях обедают втрое дольше. Во второй половине начинается дегустация вин, десертов и сигар. Детей, если таковые присутствовали за столом, перед ней обычно отправляли в комнаты – позволение остаться и слушать взрослые беседы считалось большим поощрением. Мира внимательно следила за подопечными. Куиша кушала церемонно, демонстративно пытаясь орудовать ложкой и вилкой для закуски как можно плавнее и величественнее – в своем понимании, конечно, делала паузы, чтобы послушать родственников – поначалу велись разговоры безобидного рода, такие, чтобы все присутствующие за столом могли осмыслить и выразить свое мнение; младшим не возбранялось принимать в них участие, с вежливого позволения старших, и в любом случае полагалось внимательно слушать. В исполнении Иши такая серьезность смотрелась комично, но, за исключением некоторых мелких огрехов, все было верно. Девочка явно старалась впечатлить ее, и в награду получила добрую улыбку гувернантки. А Иезекиль… просто ел, не обращая ни на кого внимания. Мирелия мысленно поставила уже неизвестно какую за день галочку «вообще-то так не положено», и с философическим спокойствием принялась за как раз поданное второе – копченого лосося с лимоном. Тем временем на другом конце стола разговорились. Крисия, от отстраненной молчаливости которой не осталось и следа, приятным бархатистым меццо-сопрано рассказывала тетушкам о последних веяниях моды. Три неприятных гнусавых голоска, давать которым музыкальное наименование казалось кощунственным по отношению к самой музыке, подобострастно соглашались с ней в том, что касалось взрослых фасонов, и безжалостно осуждали все, имевшее отношение к одежде юношей и девушек. - Поразительно! – возмущалась одна, в зеленом пышном платье – Я была давеча в Люцифааде, вспоминала лучшие годы на «Зигфриде»*. Полтора века тому назад зал был битком – дебют, да какой! Величественный эпос, влюбленные герои средь этих нахальных Скандинавов в цвете сил… А наряды, наряды! Об обшлаги мужских рукавов можно было обрезаться, женщины же пестрели ярче, чем на Новогоднем балу – но! Нравы были таковы, что ни одна не оказалась декольтирована больше, чем на четверть**. Тогда умели украшаться без голой кожи! И шея, и руки непременно закутывались в ткань, как тому и приличествует. Нынче же будто позабыли о декоре с вышивкой, и стремятся лишь оголиться как можно больше! Подле меня сидела девушка с декольте в целую половину – а ее бонна держалась, будто так и должно быть! В антракте я, разумеется, указала им на их недостатки – и смею вас заверить, они более не рискнут повторить этакую пошлость! - Именно! – вторила ей другая, в бирюзовом наряде – Молодые совершенно лишены искусства быть привлекательными, не будучи при том развратными. В нашей юности присутствовали и кавалеры, и романы, и буйствующие ураганы чувств – но какими филигранно-тонкими они были, какой изящной легкостью наполнялись, не в пример современным! Мы кокетничали и отвергали ухаживания так легко и элегантно, что даже самые строгие блюстители нравов не смогли бы упрекнуть нас в порочности! - А все от того, что нынче перестали приучать детей к хорошему поведению с колыбели. – возмущалась третья, в закрытом тяжелом фиолетовом облачении, что делало ее на вид старше всех – Я помню, как с пяти лет бывала на детских балах дважды в месяц, не реже – и послаблений нам делали очень и очень немного! Тогда было заведено вот как: из взрослых в зал допускался только распорядитель и кто-то из хозяев бала, да еще музыканты с официантами – и все. Но с нами непременно приезжали гувернеры, учителя хореографии и родители – они сидели выше, на бельэтаже, и внимательно наблюдали. Каждый надзирал за своим – манерами, танцами и общим поведением соответственно, а если ошибок было слишком много, то по возвращении недостатки обучения восполнялись розгами! Истинно, они – лучший из педагогов! Сейчас же каждый детский бал – событие столь редкое, что к нему готовятся не менее чем месяца за три, а с участниками там носятся, будто с беспомощными младенцами! Нет, это никуда не годится. Только частые тренировки, коими данные мероприятия и являются, позволят потомству к дебюту стать достойными юными демонами! Тренировки и розги – и никак иначе! Иезекиль взял со стола нож и крутанул его финтом, похожим на упражнение разминки кисти перед броском. Рукоять стукнулась об металл браслета – зал наполнился характерным звоном, а разговоры тут же прекратились. Мира оглянулась на тетушек – они сидели смирно, в их позах примечалась осторожность и даже некоторый испуг. Но юноша не стал учинять выходку, а нарочито медленно опустил руку с ножом и начал отрезать кусочки от лосося. В другом доме за подобный фокус его бы отстранили от совместных обедов на несколько месяцев, но Мирелия была уверена, что и это представление сойдет Йезу с рук. Да, впрочем, какой смысл запрещать что-то тому, кто и так этим пренебрегает? Девушка, снова ощущая противоборство профессионального и личного, даже обрадовалась, что противное брюзжание о зеленой траве и чистых нравах закончилось. Она встретилась глазами с воспитанником – Абаддон-младший послал ей взгляд, будто говорящий: «Теперь вы осознали мою правоту»? - Хиоса, я бы попросил вас выбирать выражения в присутствии Мирелии. Ей, как профессиональному педагогу, неприятно слушать ваши домыслы об этом искусстве. – холодно обратился Иезекиль к последней из говоривших. Та, как ни странно, молча согласилась с замечанием – И, пользуясь случаем, представлю вас: по правую руку от отца, в зеленом, сидит Талосса Карион, рядом с Крисией, в аквамариновом платье – Исида Калто, ну и напротив – Хиоса Ламарис. Все носят графский титул и ранг высшего демона. Про нашу новую гувернантку Мирелию, урожденную виконтессу Эбендери, вы, полагаю, уже знаете. Относитесь к мисс Эбендери как к равной и не отвлекайте на пустяки. - Право слово, все в порядке. Иезекиль не хотел сказать ничего такого… - начала оправдываться Мира, ощутившая, что ее воспитанник творит нечто совсем уж непозволительное – указывает старшим. - Неважно! – хлопнул в ладоши Никос, до того не принимавший участия в беседе – Мой сын вспомнил о дипломатии. Вы определенно влияете на него положительным образом, Мирелия. Поднимем же тост в честь этого! В воздухе блеснули восемь бокалов – шесть с вином, два с палиосом, напитком из слегка забродивших ягод с малым градусом, подававшимся детям вместо более крепкого виноградного собрата. Не чокаясь – это допускалось только в тесных и очень хорошо знакомых компаниях одного пола, выпили, и разговор, руководство над которым взял Великий Король, потек в ином русле. - А все-таки замечательная штука эти Рейтинговые Игры, не находите? – расточал Абаддон-старший комплименты любимому действу практически всей мужской половины Преисподней и немалой части женской – Чудо, сколько в них пользы! Молодые демоны имеют возможность оттачивать свои навыки и соревноваться, утверждая свою силу, сколько угодно практически без риска получить серьезный ущерб. Воистину, тот умник, который тысячу лет назад додумался до этой системы, достоин прижизненного памятника в золоте! - Прекраснее всего в них то, что более не нужно отправлять сыновей и дочерей на войну, бросать детей в смертельные схватки ради подтверждения их зрелости. Как хорошо, что этот обычай давно заменили зачетной дуэлью на поле для Игры. – мягко проговорила Крисия. Очевидно, это было сказано для того, чтобы возбудить интерес у Иезекиля и включить его в диалог, как неравнодушного к данному состязанию – но он упорно молчал, проигнорировав как эту, так и последующую сентенции на тему Игр. Никос, желавший развить успех и разговорить вечно молчаливого сына, сделал еще две попытки, но ощутив, что он сам начинает выглядеть глупо, разглагольствуя об очевидных вещах, переменил тактику и пошел в лоб. - Доводилось ли вам слыхать последние новости, о Баэлах? У них совершенно неожиданно сменился наследник! Магдаран отправлен в забытье – а ранее изгнанный Сайраорг вернул титул, статус и занял его место. Изрядная рокировка, не так ли? Известие произвело за столом фурор. - Сумасшествие! – сорвалась на фальцет Исида. - Вне всяких правил! – негодовала Талосса. - Что заставило Сиэля Баэла принять такое решение? Он же сам изгнал своего первенца вместе с его матерью, почившей в необъяснимой коме? – спрашивала жена Никоса, видимо, не знавшая деталей ситуации. - Наверное, Магдаран очень плохо себя вел, так что папа решил его выгнать… - пролепетала Куиша. - Никто из вас не угадал! – продолжил Лорд Абаддон, довольный сложностью заданной им задачи – Сайраорг вернулся и доказал силой право носить отобранный титул! Все прошедшие годы он жил в дальнем имении Столпа, тренировался – и несколько дней назад сумел победить сводного брата в бою. Мальчишка так и не овладел силой Разрушения – он одолел противника врукопашную! Тем не менее, его победа была настолько убедительной, что произошло то, о чем я уже сказал. Сегодня утром пришла официальная депеша о назначении Сайраорга наследником Столпа Баэл. Никос прищурился и внимательно посмотрел на противоположный конец стола. - Я бы хотел узнать, что по этому поводу думает наш наследник. - Магдаран идиот. – безразлично ответил Иезекиль, нимало не смутившийся тем, что стал эпицентром внимания – Он знал, что у него есть конкурент, знал, где он, знал, что тот, скорее всего, активно готовится к возвращению утраченного – и ничего не делал. За что и поплатился. Сайраорг, правда, не лучше – оставил у себя за спиной озлобленного поражением противника, который очень сильно хочет попортить ему кровь. Это в первом приближении. Во втором ни тот, ни другой становятся не при чем, потому что у Баэлов ни одна свеча не гаснет без ведома Зекрама. Раз Старый Лис допустил эту ситуацию – значит, так было запланировано. В третьем приближении надо вспомнить, что мать Сайраорга уже несколько лет находится в госпитале на территории Ситри. Это внушительный инструмент манипуляции – значит, он не пойдет на сколько-нибудь серьезные действия против Новых Владык. В то же время у него туговато с мозгами, стало быть, им будет несложно управлять. Делаем вывод, что Зекрам имел переговоры с Сазексом или кем-то из его клики. Они сошлись на лояльной новой власти кандидатуре следующего главы Баэлов, но хитрый старик оставил лазейку, благодаря которой фактически руководить Столпом будет он, а не тугодумный увалень Сайраорг. В четвертом приближении говорить о планах Зекрама сложно, слишком много переменных и мало данных, но двое наследничков снова становятся идиотами – теперь уже наверняка. Пояснять почему, юноша не стал – потеряв интерес к описанию своих умозаключений, он вновь принялся за еду. Его отец покачал головой. - Ты не уважаешь никого из своих сверстников, Иезекиль. Из-за чего? Я видел многих из них, это очень достойные молодые демоны. - В каком месте ты разглядел достоинство у Райзера, надменного индюка, которому просто повезло родиться с хорошими задатками к родовой силе? Или у Велента с Диодорой, которые не достигли даже одной сотой от того, на что способен их старший брат? Про свиту младшего я вообще молчу – во время сбора он думал определенно не головой. Наверное, себе под стать собирал – одень Диодору в платье, и он затеряется среди своих монашек. – недовольно ответил Йез. Он сделал большой глоток палиоса и продолжил: - А может, тебе приглянулось необузданное животное по кличке Зефардол? Или этот выродок Белетов, как его – Тициан, кажется – вокруг которого круглосуточно вьется толпа учителей, будто мухи над гнилым мясом? Кто еще у нас есть? А! Наверное, тебя очаровал Роальд Набериус, которому я чутка подрезал угол зрения? - Братец, не сердись. – робко попросила Куиша – Папа просто не так хорошо их знает, как ты. Никос сидел мрачным, уже жалея, что решил разговорить сына. - Среди всего этого сброда пресловутый Сайраорг – единственный, кто чего-то добился собственной упорной работой. За это я его уважаю… ограниченно, потому что он слишком недалек, чтобы в полной мере воспользоваться преимуществами своей силы. - Ты много разглагольствуешь об упорстве, силе, достойных и недостойных – а сам-то многого добился на этом поприще? – резко оборвал его отец. Абаддон-старший был раздражен – куда сильнее, чем во время утренней перепалки. Мира нутром почуяла, что вот сейчас ее подопечный точно нарвется; она коснулась руки Иезекиля и шепнула: - Остановись! Не надо нагнетать. Но парень уже закусил удила. - Пытаешься меня подловить? Зря. – процедил Йез, очень нехорошо глянув на родителя – Напомни, сколько раундов с тренером по фехтованию ты выигрывал в моем возрасте? - Четыре из двенадцати. Иногда даже пять. – ледяным голосом отчеканил Никос. - На последней тренировке я выиграл десять раундов, и два свел вничью. Из всей молодежи нормально фехтуют только Фольк Пеймон и тот белобрысый из Велиалов. Оба в технике хуже меня, да и без того я намного физически сильнее их обоих. Все остальные в ближнем бою вообще беспомощны – любого, кто окажется на расстоянии удара мечом, я расчленю за пару секунд, а наша родовая способность к тому же прекрасно подходит для внезапных атак. Да и боевая магия мне вовсе не чужда. Так что я прав в своем презрении, отец – как и всегда. За столом повисла напряженная тишина. Если то, что сказал Иезекиль – правда, он в какой-то мере оправдывает свою циничную жизненную позицию собственным примером. А Никос, получается, проиграл очередную словесную схватку. - Тем не менее, все они – аристократы. И как дворянин дворянина, ты обязан уважать любого из них. Они равны с тобой, имеют многовековую родословную, полную великих вершителей, и, пока их честь не запятнана недостойными поступками, все отпрыски Столпов должны получать достойное отношение. – переменил постановку вопроса Лорд, уходя от неудобного положения. - Ты сейчас сделал колоссальную ошибку, отец. Эта паршивая свора и близко не равна мне – а те, кто в этом сомневается, после конфирмации резко поменяют мнение. Я их заставлю. Абаддон-старший печально покачал головой. Он всего лишь попытался разговорить сына(благо тот вроде бы держался чуть дипломатичнее, чем обычно), чтобы похвастаться перед присутствующими его острым умом и успехами в тренировках, но вышел очередной скандал. Причем Иезекиль в очередной раз наплевал на все общественные устои и более того – выставил отца дураком. И будто бы даже оказался прав. Почему он такой колючий?.. Но Никос не озвучивал эти соображения, а вслух только устало сказал: - Твои методы когда-нибудь приведут тебя в Бездну, сын. Ты вовсю пользуешься своим привилегированным положением, но помысли на минуту – каков бы ты был на месте того же Сайраорга? Думаю, тебе пришлось бы убрать свою гордость куда подальше и стать смиренным, как и полагается добропорядочному юноше. - На его месте я бы убил Магдарана на дуэли и остался единственным наследником, потом любыми способами вытащил свою мать с территории Ситри и нейтрализовал вторую жену Сиэля. Сайраорг - идиот именно потому, что даже не попытался изменить написанную для него другими судьбу. Он принял чужие условия. Я не оставил бы им выхода, и будь уверен – Сиэль с Зекрамом предпочли бы сделать хорошую мину при плохой игре. А в том маловероятном случае, когда они бы пошли на принцип, я бы обратился к Ризевиму. С мнением этого монстра вынужден считаться даже Старый Лис, а социальный дарвинизм Люциферу весьма по нраву. – язвительно проговорил Йез. Отец не нашелся, что ответить. *** После обеда, остаток которого по понятной причине прошел тихо, Мирелия отправилась знакомиться с Куишей. Они немного погуляли по замку, но сестра Иезекиля вскоре утащила ее в художественную мастерскую, где показывала свои рисунки. Девочка на удивление неплохо для своего возраста обращалась с красками, но после всех сегодняшних событий Мира была несколько не в состоянии разговаривать о тонкостях живописи. Она вежливо хвалила Ишу, но в конце концов не удержалась и начала расспрашивать ее о брате. - Все дело в том, что братец очень гордый. – ответила Куиша на вопрос, часто ли бывают сцены вроде недавней – Отец недоволен только когда он показывает это дома, а на публике одобряет… ну если братец не сделает что-то совсем ужасное. Но Йез все равно прав, даже когда ведет себя очень плохо. Тогда они с отцом ругаются – но это не очень часто бывает: в последний раз ссора была полгода назад. Интересно, подумала Эбендери. Никос непоследователен в своих требованиях, и закономерно получает громкие выходки, но сестра всецело поддерживает брата, что бывает редко – сиблинги зачастую соперничают за внимание родителей и взаимно недолюбливают друг друга. А если вспомнить, что она еще и слушается его, хотя в начинающемся переходном возрасте должна выходить из-под контроля даже мачехи с отцом, то на ум приходит множество далеко идущих выводов… Впрочем, пока информации все еще мало для того, чтобы принимать какой-то из них как рабочую версию. Мира задала девочке еще несколько менее значительных вопросов, про любимые занятия Иезекиля – ожидаемо ими оказались фехтование и боевая магия, про привычки – он стремился делать сам простые вещи и не терпел помощи слуг в одевании, обслуживании оружия и поддержании своей комнаты в чистоте, за исключением подметания полов, и хобби – на что Куиша, как-то подозрительно замявшись, ответила «Музыка», после чего они расстались. Мирелия отправилась к себе, но не успела далеко отойти от мастерской, как ее окликнули. - Так вот вы где! А я вас все ищу и ищу. Говорившей оказалась дама в темно-синем платье с трехслойной пелериной – фасоном настолько старомодным, что подобное носила разве что бабушка Миры. Это было, однако, не удивительно – судя по морщинкам вокруг глаз и на лбу, ей исполнилось никак не менее шестисот. - Пойдемте же, я хочу с вами поговорить. Да почему в этом доме все так бесцеремонно разговаривают?! Эбендери, еще готовая стерпеть невежливость от высокопоставленного аристократа, возмутилась такому отношению от в общем-то равной ей по положению женщины и двинулась следом с намерением высказать неизвестной пока персоне об этом. Скоро они очутились в библиотеке – просторном зале, заставленном рядами книжных полок высотой почти до потолка, и небольшим закутком со столиком и креслами. В одно из них и уселась ее беспардонная новая знакомая, жестом пригласив Миру расположиться напротив. - Чай, кофе? Мирелия выбрала чай, дама напротив – кофе со сливками, и вызванная служанка удалилась на кухню. А пока они ожидали напитки, собеседница решила начать разговор. - Не обижайтесь на мое нахальство, дорогая. – проговорила пока еще незнакомка, чьи цепкие, колючие синие глаза заставляли Эбендери чувствовать себя будто на допросе – Мне было до крайности любопытно посмотреть на избранную Иезекилем кандидатуру, и долгое ожидание заставило меня подзабыть о вежливости. К тому же, я старше вас раз эдак в двадцать, и могу позволить себе некоторые вольности. Надеюсь, вы не сильно рассердились? - Нет. – сказала гувернантка, как-то расхотевшая делать замечание демонессе напротив. - Ну вот и славно. Вы уже заселились? - Да, мне подобрали комнату рядом с воспитанниками. В этот момент появилась горничная и начала расставлять на столике чашки, чайник, кофейник, блюдце с сахаром и плошку со сливками. Закончив с посудой, она быстро разлила напитки и с поклоном исчезла во вспышке телепортационной печати. - Мы не представлены… - робко произнесла Мира. Собеседница, поднесшая к губам чашку, неторопливо сделала глоток, а потом приосанилась, принимая официозно-надменный вид. - Верно. Эриния Стаухар, виконтесса; мой род служит Абаддонам с самого основания. Последние семьсот лет я являюсь хранителем библиотеки, а когда возникает надобность – то еще и няней для подрастающего поколения. Мы с матерью Иезекиля и Куиши вместе занимались их воспитанием; когда же Минаэль не стало, я присматривала за детьми, пока каждому из них не исполнялось десять. Сейчас же, когда появилась продолжательница моего ремесла, мне крайне интересно узнать эту особу поближе. Эриния прищурилась, посылая Мирелии ироничный взгляд. - Вы можете не утруждаться, Иезекиль уже поделился со мной основными пунктами вашей биографии. Мне интересно другое. Что вы думаете о нашем дорогом наследнике? - Он… очень независимый юноша. Можно сказать, бунтарь. В его возрасте это до определенной степени нормально, но Иезекиль, кажется, вышел далеко за рамки допустимого. Травма, причиненная гибелью матери, заставляет его бросать вызовы обществу, которое, как ему кажется, в ней виновно. Иезекиль умен и способен за себя постоять, но то, что он по собственным рассказам творит, на мой взгляд ужасно. Взять хотя бы ту историю с выколотым глазом… - А, бросьте. – отмахнулась библиотекарша – Мерзкого выродка Набериусов давно надо было окоротить за всю ту мерзость, что он творил. Иезекиль просто воздал ему должное. Фу, как вспомню… Роальд, паршивец, осознавал свою безнаказанность. Он любил издеваться над слугами – особенно над их детьми, которые в силу братского равенства юности часто играют вместе с дворянами. Избивал их тренировочным оружием, наносил раны магией, будто бы в игре, и вечно выкручивался перед взрослыми. Они, наверное, все понимали, но нынче на позорных трусов, столь низкими способами демонстрирующих силу, всем наплевать… Но не нашему наследнику. Ему, как вы могли заметить, не чуждо чувство справедливости. Однажды эта сволочь у кого-то в гостях сбросила сына кухарки в колодец, и тот погиб. Иезекиль запомнил это, выждал момент, повод – и вернул мерзавцу сторицей. Да так извернулся, что Роальд еще и виноватым остался! Набериусы даже извинялись за свое отродье. - Как ужасно! Я этого не знала… - пробормотала, потупившись, Мира – Иезекиль не рассказывал такие подробности произошедшего. - То есть? Вы ведь успели пообщаться с ним тет-а-тет? - Да, конечно, но он не упоминал про отвратительные дела того мальчишки. С его слов выходило, что Иезекиль отомстил Роальду за некое оскорбление своего предка. - Вот как? И прочие его сентенции, судя по вашим словам, тоже имели эпатажно-бунтарский характер? - Вроде того. Хотя он показал, что может быть и вполне вежливым… Чашечка с кофе, которую Эриния держала в руках, вдруг опустилась на блюдце с таким звоном, что казалось – должны были полететь осколки. - Каков стервец! – произнесла она, в равной степени негодуя и восхищаясь – Вы всего полдня в доме, а он уже играет в эту игру! Суть в том, чтобы не раскрывать всей правды о себе сразу, а как бы показываться с разных ракурсов – позволить услышать мнение одного, второго, третьего, которые, разумеется, будут различны. И то, какие выводы вы сможете сделать, составите ли пазл из неровных кусочков или просто примете какую-то из версий, станет залогом отношения к вам в будущем. Эдакая затейливая проверка на проницательность. И я только что оказалась его орудием! Стаухар подняла чашку обратно и залпом допила содержимое. - Никогда не забывайте о том, что Иезекиль – демон неординарного ума и хитрости. Он редко делает что-то просто так, и даже его внешнее бунтарство имеет свою подоплеку. Возьмем хоть самое явное – я готова допустить, что эта ужасная кожано-клепаная одежда ему просто нравится, но вот татуировки наверняка скрывают в себе нечто, не предназначенное для чужих умов. Даже мне не удалось разгадать этот скрытый смысл. И так во всем – держите ухо востро, моя дорогая! Пожилая демонесса ожгла взглядом молодую, удостоверяясь, что та запомнила ее слова. - Я слышала, - продолжила она - что сегодня за обедом Иезекиль жарко поспорил с отцом. Мой вам совет – не повторяйте ошибок Никоса, с этим мальчишкой бесполезно бодаться словами. Он плевать хотел на приличия и этикет, но почти всегда в сущности дела прав, что прекрасно осознает. Авторитет старших для него пустой звук, а язык на редкость острый. Поберегите свои нервы, их восстановить куда труднее иных органов. - Что же – спросила тихо Мирелия – для Иезекиля вообще ничье слово не является авторитетным? - Именно так. Только у матери получалось влиять на сына – он ее очень любил и оттого более-менее слушался. Я, в рамках своей учебы, тоже вполне успешно находила с Иезекилем общий язык – но, боюсь, то, что работало, когда ему было десять, сейчас будет бесполезно. Вам так или иначе придется стать первооткрывателем пути к этому юному Агамемнону. Хотя я лгу… Есть один демон, которого Абаддон-младший почитает и уважает – да вот только он добрую тысячу лет как мертв. - Я, кажется, догадываюсь, о ком идет речь… Но постойте! Вы же обучали Иезекиля? В таком случае, мне было бы очень интересно узнать, какой он ученик. - Шельма и прохвост! – кинула Эриния – Но талантливый, этого не отнять. К тому, что ему, по собственному понятию, необходимо, прикладывает недюжинное усердие, глотает знания, не жуя, и вечно спешит вперед, будто боится куда-то опоздать. Тем не менее, прекрасно усваивает уроки и применяет с изрядной выдумкой. Но если сочтет предмет ненужным – избавляется от оного, и хоть ты тресни, ничего не сделаешь. Помню, мои учебники по основам теории магии, рассчитанные на три года, он прочитал и законспектировал за пять месяцев, а дальше вечно требовал новых. Я его и так гоняла, и этак – все отвечал, хитрец! Будто вызубривал от корки до корки. Приходилось давать. На втором году мне эта гонка поднадоела, и я приказала Иезекилю сбавить ход, дабы позволить материалу улечься. Уроки пошли по моему вновь составленному плану, но через некоторое время я стала подмечать у него ослабший интерес к занятиям при, тем не менее, великолепной успеваемости. Будто он выучивал все наперед. Только через год стало понятно, в чем дело – этот бессовестный мальчишка просто проигнорировал мое приказание, а дальнейшие рекомендации по изучению магии стал тайком выспрашивать у других взрослых. Родовую силу он освоил рано, потому в библиотеку проникал незаметно и без всяких проблем. Чего Иезекиль там начитался, и что из прочитанного решил втихую опробовать на практике – одним демиургам известно, а мне и думать не хочется. Но вроде жив, здоров и цел… Или успешно скрывает обратное. - Но разве не стоит поошрять в учениках столь активную тягу к знаниям? – воскликнула профессионально задетая Мирелия. - Стоит, конечно. Но когда они набирают скорость жеребца, несущегося карьером, и ты сама едва успеваешь контролировать качество учебы, это весьма утомительно. Приходится натягивать поводья. Чтобы уничтожить иллюзии, пожалуй, расскажу вам и другую историю. Некогда Иезекиль начал учиться музыке. К этому искусству он весьма неравнодушен, и, казалось бы, все должно было пойти наилучшим образом… Но нет. Спустя полгода мальчишка встал в позу – не хочу, мол, больше учиться на фортепиано. И на скрипке тоже. И на виолончели. Не нравится ему, видите ли, то, что нравилось многим поколениям молодых демонов до него. Отец, ранее спустивший на тормозах отказ сына заниматься танцами, тут вспылил и поставил ультиматум: «Не хочешь учиться чему положено – тогда выбирай инструмент и осваивай его самостоятельно!». Иезекиль, нимало не смутившись, притащил эту новомодную гадость, как ее – электрогитарой, кажется, зовут, и без посторонней помощи научился сносно на ней играть. Никос печально повздыхал и махнул рукой. Хотя отмечу, что этот выкрутас относился только к инструментальным занятиям – вокал и сольфеджио наш сорванец изучал прилежно. Вот так вот. Эмоций – тьма, а сказать нечего. - А танцы, стало быть… - Да. Иезекиль тогда мог потягаться в грации разве что с медвежонком, и мы все сочли, что оно, наверное, и к лучшему – тем более что момент был таков, когда откровенно не до подобных мелочей. Удачно выбрал, пакостник. С малых лет научился добиваться своего любыми путями. - Это я вполне ясно заметила. Мира задумчиво покачала в руках чашку с недопитым чаем. Информация о ее воспитаннике все множилась, недавние выводы уже казались неверными, или, во всяком случае, неполными. Эриния тем временем наливала себе кофе, удовлетворенно поглядывая на свою новую знакомую – та избавлялась от иллюзий и стереотипов, которые, несомненно, помешали бы ей работать с Иезекилем. Старая демонесса догадывалась, чего именно этим назначением добивался наследник, но ему с сестрой в любом случае требовалось завершить образование, а последней – еще и иметь сопровождающую в свете. Потому Стаухар сочла за лучшее помочь молодой гувернантке – сориентировать в общении со столь непростым юношей, помочь найти с ним общий язык – или хотя бы предостеречь от того, чего делать категорически нельзя, а дальше будь что будет. Если что-то пойдет не так, Иезекиль – умный мальчик, сам разберется. - Благодарю вас за столь важные сведения, миссис Эриния. Я многое для себя вынесла из этой беседы. Но… могу ли я задать вам один деликатный вопрос? - Для обсуждения деликатных дел требуется откровенность, а наше уединение располагает к оной. Спрашивайте. – кивнула библиотекарша. - Иезекиль был очень скуп, когда говорил о своей мачехе, но то, что он все-таки сказал, вместе с поведением ее светлости вызывает у меня большое недопонимание… Мирелия прервалась – ее собеседница моментально сменила вальяжность на хищную чуткость заговорщика, жестом приказала девушке замолчать, а через секунду зал был накрыт куполом тишины. - Дорогая, вы встали на скользкий лед рассуждений того рода, каковые произносить вслух нужно с большой опаской. Негоже слугам сплетничать о делах господ, творящихся за закрытыми дверями. Я не думала рассказывать вам эту историю – лишь немногие ее последствия, но раз уж вы сами завели речь… Ладно. Тем более, что Иезекиль имеет в ней одну из главных ролей. Слушайте же! Эриния отпила кофе, подготавливая горло к долгому рассказу, и начала: - Как вы, видимо, уже знаете, два года назад опустевшее место хозяйки Инсмазера было вновь занято. Наши старейшины договорились с Левиафанами, и под венец пошла Крисия, дочь какой-то побочной ветви этого рода. Скажу честно – мы были совсем не рады: новая госпожа непременно насаждает новые правила, выдвигает своих фаворитов, а прежние оказываются в опале. Наш же дом только что пережил бурю, случившуюся после гибели Минаэль, и снова оказаться в турбуленции властной борьбы хотелось немногим. Ну да чего поделать! Слуги мало что решают, даже такие старые, как я или Отис. Когда Крисия, поменяв фамилию на Абаддон и переехав в наш замок, развила бурную деятельность по укреплению собственных позиций, мы могли только просить Лорда о том, чтобы он попридержал пыл своей жены. Тщетно – Никос остался к нам глух. Старейшины же окорачивали ее только тогда, когда она влезала в поле их интересов, а в прочем не только не мешали, но даже иногда и способствовали деятельности Крисии. Однако не только нам не нравилась сложившаяся ситуация. Иезекиль тоже встал в оппозицию к новой хозяйке – и, немыслимое! – вот этот противник оказался ей не по зубам! *** Флешбек. 2 года назад. *** Высокие руководители редко делают что-то сами – для любых дел у них есть рабочие руки, внедряющие в жизнь всевозможные замыслы господ. Исполнители. И тот, кто желает, не убивая, укротить то или иное влиятельное лицо, должен обрубить ему эти самые руки. Иезекиль знал это. Знал он и то, что Крисия, приехавшая из дома даже без собственной камеристки, будет набирать себе сообщников из местных слуг. А уж с ними парень, с раннего детства примерявший на себя ношу главы Столпа, умел работать. Разумеется, он также попал в зону интересов мачехи – наследник был слишком значительной фигурой, чтобы игнорировать ее в любых делах, касающихся настоящего и будущего. Крисия подбирала рычаг, которым смогла бы влиять на него – и делала это с бесхитростной прямотой уверенного в своей власти гегемона. Ему в ту пору было тринадцать лет – в этом возрасте подавляющее большинство мальчишек думают отнюдь не головой, а тем органом, который поэты называют сердцем, а врачи – тестикулами. И вот одна симпатичная молодая служанка, Мария, стала часто мозолить Иезекилю глаза. То улыбнется, то предложит свои услуги весьма двусмысленным тоном, то как бы невзначай приподнимет край юбки… Йез быстро понял, к чему та клонит, и будто бы благосклонно принимал этот дешевый флирт – но неусыпно отслеживал, кто и куда вызывал эту девчонку помимо него. Ниточка быстро проявилась, и тянулась предсказуемо – в покои мачехи. Пришло время действовать. Улучив момент, когда Крисия была занята, он позвал кокетку к себе. На столике у изголовья кровати после обеда лежал серебряный поднос с ножом, более похожим на кинжал – такими резали приготовленную дичь. Мария вошла, игриво улыбаясь, и слушала, как за ее спиной наследник закрывает дверь на замок. Она предвкушала скорый успех операции по соблазнению – много ли надо вошедшему в пубертат мальчишке, чтобы потерять голову? - Подойди к кровати. – раздался сзади голос Иезекиля. Мэри, цокая каблучками, сделала несколько шагов вперед и замерла. - Раздевайся. - Юный господин, вы так горячи… - томно проговорила девушка, потянувшись к воротнику платья и наигранно-трудно расстегивая пуговицы. - Быстро! – раздраженно оборвал ее Абаддон. Немного занервничав, Мария стала снимать одежду проворнее, очутившись вскоре в одном белье и чулках. В комнате было холодно – настежь раскрытое окно обильно впускало внутрь ядреный ноябрьский воздух, и она мелко задрожала. - Все долой. – скомандовали сзади. Служанка подчинилась. Когда она осталась совершенно голой, за ее спиной шаркнул стул, и тут же на плечо Марии легла рука. Не успела девушка обрадоваться прикосновению чего-то теплого, как ее силой опустили на колени. - Как же так, Мари? – с фальшивым сочувствием вопрошал Иезекиль – Зачем? Чего тебе не хватало? - Г-господин, я не понимаю в-вас… - горничную заколотило от стыда, холода и страха из-за резко изменившегося поведения юноши. - Знаешь, я не люблю глупых девочек. Справа звякнул металл, и горла Марии коснулась отточенная сталь. Мир для нее будто замер; тут же исчезла зябкость, смытая адреналиновой волной, в страхе за свою жизнь растворился стыд, а вместо них пришло оцепенение, похожее на то, что испытывают преступники перед оглашением приговора. Одно неверное слово – и из этой комнаты она уже никогда не выйдет. - Скажи, Мари, разве я когда-нибудь плохо обходился с тобой? Наказывал без вины? Лишал награды из пустой злобы или самодурства? Или, может, ты слышала подобное о других слугах и поспешила примерить несправедливость на себя? – вкрадчиво поинтересовались из-за спины. - Нет, господин… Пожалуйста, не убивайте меня… - Тогда ответь, почему ты так скоропостижно забыла о моей доброте и кинулась в ноги к чужачке из Левиафанов? Неужели в твоих глазах эта не в меру обнаглевшая выскочка стоит выше, чем верные хранители дома? Чем твой господин, что был с тобой справедлив и честен? Я расстроен, Мари. Очень расстроен. - Иезекиль, у-умоляю вас, пощадите меня! Я оши… - девушка попыталась обернуться, но прижавшееся крепче лезвие не позволило ей этого сделать. - Не смей называть меня по имени. И не дергайся – если, конечно, Бездна не манит тебя столь сильно, что нет мочи ждать. А что до ошибки – все могут ошибаться. Только право на искупление получают далеко не все. Его просто так не раздают. - Господин, я сделаю все что угодно, только сохраните мне жизнь! Я буду ублажать вас каждый вечер, буду доносить вам обо всем, что услышу от ее светлости, буду делать абсолютно все, что вы прикажете, даже самое ужасное… Пожалуйста! Пожалуйста! Пожалуйста-а!!! Обостренный слух Иезекиля различил хрустальный звон капели – это невидимые со спины слезы соскользнули на каменный пол. Девочка была в шаге от истерики. - У меня брат. Маленький. Скоро будет… - проговорила она с безумной надеждой, будто не рожденный еще младенец сможет спасти своей сестре жизнь. - Брат, говоришь… - ответил Абаддон после характерной паузы – Это хорошо. Станет продолжателем дела родителей. Пожалуй, негоже мальчику расти в одиночестве. Я великодушен, и потому дам его непутевой старшей сестре шанс – единственный шанс! – вспомнить, кто ее настоящий Господин. Заруби в памяти этот момент, Мария – когда твой братишка сможет понимать слова, как следует поблагодари его за то, что он перевесил чашу весов в твою пользу. Иди. Давление на шею ослабло – клинок отодвинулся. - Но бойся, страшно бойся вновь потерять мою доброту. *** …- И за пару месяцев Иезекиль совершенно лишил мачеху союзников! А после произошло нечто, в которое без нагляднейших доказательств правдивости было бы едва ли возможно поверить. Скажу вам прямо – мне неизвестно в точности, что именно тогда случилось. Единственным, помимо самих участников, очевидцем была Куиша, но она видела лишь часть действа – и все равно отделывается лишь самыми общими словами. Я только имею пару догадок на основе… одного более раннего случая, еще плотнее покрытого туманом, но пусть они останутся при мне. Вам же сообщу, что с тех пор Крисия ходит тише воды и ниже травы, интриг не плетет и вообще участия в политической жизни не принимает. Вот таков ваш новый воспитанник. Далеко пойдет, шельмец! Быть может, став Лордом, Иезекиль вспомнит старую ворчунью Эринию, кормившую его с ложечки и учившую правильно застегивать камзол… - Воистину невероятно. Я даже представить не могла, чтобы тринадцатилетний мальчик был способен принудить взрослую женщину выше себя по положению к подчинению. А мне-то как с ним быть?.. – пробормотала пораженная Мирелия. - О, дорогая моя, не стоит печалиться раньше времени. Вспомните начало нашего разговора – этому мальчишке не чуждо благородство. Думайте, ищите к нему ключик – и обрящете. А сейчас я вынуждена с вами проститься – скоро пять часов, у детей заканчивается последний урок, и вам, полагаю, стоит быть с ними. Скажу лишь напоследок про Куишу – девочка всецело находится под влиянием брата, и, если вы сойдетесь с Иезекилем, то не доставит вам никаких проблем. А так – милашка, каких поискать. Библиотекарша рассеяла заклинание тишины, и Мира, поблагодарив ее за беседу, встала – встретить воспитанников действительно стоило. Но едва за ней закрылась дверь, в читальном зале вспыхнули блики от портала – совсем слабые, не в пример обычным телепортационным кругам: кто-то использовал родовую способность Абаддонов. Эриния, ощутив чужое присутствие, выглянула из закутка – и увидела акулью ухмылку столь обильно помянутого за последнее время наследника. - Уже нарассказывали про меня гадостей новой гувернантке, няня? - Цыц, негодник! Я проинструктировала девочку, чтобы она знала, как взять тебя в ежовые рукавицы. То-то тебе старая жизнь медом покажется! – приструнила нарождающийся всплеск язвительности Эриния – С чем пожаловал? - Да книги сдать. Иезекиль положил на столик два увесистых талмуда. - А, кстати, где сейчас Мирелия? – поинтересовался юноша. - Идет встречать вас с занятий. Дуй к ней – если в книгах будут порванные или замаранные страницы, я знаю, где тебя искать – приду и откручу уши. И чего это ты так увлекся магическими тварями? – проворчала библиотекарша, но Абаддона уже и след простыл. *** Вечером, ворочаясь в кровати, Мира вновь размышляла о том, что за подарочек ей подкинула судьба. Куиша и Иезекиль. Двенадцать лет и пятнадцать через пару месяцев. Один – расчетливый и жестокий макиавеллист***, загоняющий под свою пяту даже взрослых высших демонов, другая – милая девочка, вечно остающаяся в тени брата. Хоть бы она была похулиганистее, что ли – ведь, кажется, благодаря послушанию и вежливости вся ее жизнь протекает по остаточному принципу: «Вот для Иезекиля нужно то-то, а с его сестрой мы как-нибудь разберемся». Девушка, к собственному сожалению, подмечала такой стереотип и у самой себя – слишком уж неординарной персоной был старший из воспитанников. Сегодня она наслушалась историй о совершенно разных его сторонах – добрых и злых, благородных и подлых, идеалистических и прагматичных. Мира узнала об отношении юноши к врагам и союзникам, оценила некоторые навыки и методы, которыми действовал ее подопечный – но только про одно она так ничего не услышала. Никто не говорил про друзей Иезекиля. Их просто не было. И Мирелия решила стать ему другом. Как тогда, много лет назад, когда она начинала свою карьеру гувернантки. С этой мыслью девушка отошла ко сну. * "Зигфрид" - знаменитая опера Рихарда Вагнера, повествующая о приключениях одноименного героя ** Система четвертей - некогда бытовавший способ оценки глубины декольте. Одна четверть - по нашим понятиям, лёгкий намек на декольте, две четверти - неглубокое декольте, четыре четверти или полное декольте - средний вырез для нас. Современные же декольте до сосков в эти понятия категорически не укладываются) *** Макиавеллист - в широком понимании такой деятель, который, вольно трактуя тезисы Никколо Макиавелли, автора "Государя" и еще ряда значимых книг о политике и политиках, движется вверх, до определенной степени пренебрегая моралью и не гнушаясь "грязных" методов достижения целей.