God Hates Us All

- Каждый урок – это кирпич, который присоединяется к зданию ваших познаний. Потому мы, перед тем, как уложить следующий, сначала проверяем, хорошо ли встали предыдущие. Для этого и нужно задание на самостоятельную работу. Давайте для начала оценим ваши успехи за последнюю неделю, а заодно повторим материал. Куиша, начнем с вас. – проговорила Мира, садясь напротив воспитанников. Вопреки традиционной модели, когда учитель располагается за своей кафедрой, а ученики – за партами, Эбендери предпочитала сидеть вместе с подопечными за одним столом. Работа в атмосфере близкого контакта дисциплинировала детей, но в то же время давала им ощущение тесной связи с преподавателем, да и, при небольшом количестве учеников, так было попросту удобнее, чем находиться где-то в отдалении. - Одну минуточку, сейчас… - сестра Иезекиля начала листать тетрадку – Вот! Современная история: причины и предпосылки Гражданской войны. В конце девятнадцатого – начале двадцатого века, на фоне доминирования гуманистической философии, технического прогресса и развития социальных наук, жесткая консервативная политика Старых Владык, э-э… оказалась в кризисе. Несоответствие веяниям эпохи и общественным чаяниям привели к конфликту; критической его точкой стала дуэль между Аджукой Астаротом и Нерием Бельфегором, высокопоставленным членом правительства. Бельфегор погиб, а Владыки, как это сказать… Объявили Аджуку вне закона. Тогда Астарота поддержали, помимо его собственного, еще несколько Столпов, что стало причиной для начала войны. Ну а потом… а потом союзники Новых Владык победили. Во-от… Куиша подняла глаза от своих записей и уставилась на Миру, ожидая ее реакции. - Неплохо. Не желает ли ваш брат дополнить ответ? Эбендери покосилась на Иезекиля, сидевшего перед закрытой тетрадью и чему-то улыбавшемуся. - Дополнить? Нет, не желаю. – ухмыльнулся наследник. - Вы ведь выполнили задание? - Само собой. - Так в чем же проблема? – поинтересовалась Мира. - Я не заглядывал в учебник, но, скорее всего, там та же милая сказка о Гражданской войне, что нынче называется «официальной версией событий». Ее Иша изложила вполне верно. Мой же ответ совершенно другой. - В таком случае, мне не терпится услышать вашу версию. - У любой войны – начал Абаддон – есть всего две возможные причины – чья-то корысть и чья-то глупость. Тут же они смешались в равной степени. Корни конфликта между Старыми и Новыми Владыками, на самом деле, кроются главным образом в человеческой культуре. Вот уже с полтысячелетия она неоспоримо доминирует над нашей, и заскорузлость умов вкупе с привычкой бездумно слизывать все у людей в некотором моменте привели к побоищу. В этой связи необходимо пояснить принципы взаимодействия между обществом и системой хозяйствования, то есть – экономикой. Новые Владыки ведь появились отнюдь не недавно. В древние времена в нашем социуме непродолжительный период бытовало положение, при котором центров политического притяжения было множество, и они, объединяясь в альянсы, боролись друг с другом за господство. Но если в механике многоугольник – устойчивая фигура, то в политике ровно наоборот. Наибольшей стабильностью обладают дуалистические системы. Таким образом, все прежнее разнообразие на арене властной борьбы в конечном итоге свелось к двум коалициям, привязанным главным образом к своему экономико-территориальному положению. Те, кого впоследствии назвали Старыми Владыками, имели в своем распоряжении богатые ресурсами земли и множество вассалов – ученых и мастеров. Более того, передаваемые по наследству высшие государственные должности – посты Сатан – также принадлежали членам этой коалиции. Их противники не имели ни того, ни другого, и выкручивались как могли – в частности, имея у себя лишь небольшую долю производства, Новые Владыки делали главную ставку на такое весьма непочетное занятие, как ростовщичество. Из-за этого большую часть истории они были аутсайдерами, лишь иногда вырываясь на лидирующие позиции благодаря появлению в своих рядах выдающихся, неординарных личностей. Но ничто не вечно – наступил девятнадцатый век, а вместе с ним пришли научно-техническая революция, просвещение и свободный рынок примерно в той же форме, что у людей. Это привело к множеству самых разных последствий, наиболее важными из которых были следующие: во-первых, появился новый класс – капиталисты, составляемый главным образом выходцами из небольших независимых дворянских семей. Вынужденные бороться за место под солнцем не столько силой, сколько умом и хитростью в условиях весьма ограниченных ресурсов всякого рода, эти господа первыми смекнули, какие перспективы открывает перед ними механизированное производство. Они принялись строить заводы и фабрики, для чего активно занимали деньги и прочие средства. И во-вторых, получили широкое распространение акции, до того ходившие весьма ограниченно. Ни то, ни другое само по себе не ново – многие Столпы издавна держали огромные мануфактуры с тысячами ремесленников, масштабами работы ненамного отстававшие от заводов позапрошлого века, а предприятия с ограниченной ответственностью известны как минимум лет шестьсот что у нас, что у людей. Но только тогда, когда им дали свободу и всеобщее признание, они сумели коренным образом изменить наше общество. Иезекиль, утомившись, взял паузу. Он с легкой улыбкой неоспоримого превосходства заглянул в раскрытый учебник Куиши, хмыкнул, и снова обратился к Мирелии. - Вы, верно, думаете, будто я репетировал сию речь, но это не совсем так. Некогда, в период изучения взглядов различных мыслителей на исторический процесс, мне потребовалось увязать все мои знания друг с другом. Тогда я и оформил их в единую систему, а сейчас лишь выдаю вам готовый продукт длительного умственного труда. Впрочем, вернемся к нашим баранам… В сложившемся положении резко возросла роль банков, подавляющее большинство которых принадлежало Новым Владыкам. Кредиты на открытие, поддержку и расширение производства, покупка и объединение смежных предприятий, отслеживание оборота ценных бумаг – все это происходило при непосредственном участии бывших ростовщических контор. И, как совершенно справедливо учит нас Ленин, в этой симфонии промышленного и банковского капиталов главенствует второй. Получив в свои руки столь мощный инструмент манипуляции обществом, вечные аутсайдеры… Заслушавшаяся было Мира встрепенулась. - Простите, вы читали сочинения Ленина?! - Конечно. А помимо него – Гаэтано Моска, давшего фундамент классовой теории Марксу, самого Маркса, и многих других. - Ох… Не буду напоминать, что эти книги подвергнуты общественному порицанию, и потому являются совершенно неподходящим чтением для молодого демона вашего положения, но даже без этого, неужели вы верите в идеалистическую концепцию всеобщего равенства в мире без государств и наций? Иезекиль фыркнул. - Социальная философия марксизма утопична, как и большинство отпрысков немецкого идеализма. Достоинство это или недостаток – зависит от того, с чьей позиции мы на него смотрим. Меня, впрочем, куда более интересует его политэкономическая составляющая – и вот она содержит множество прорывных для своего времени открытий. С вашего позволения, продолжу. Вечные аутсайдеры получили инструмент достижения господства, но пока не вполне понимали, как им пользоваться. Справедливости ради, в то время никто из демонов не понимал, как именно работают механизмы финансового империализма, не в последнюю очередь из-за вот такого вот – Йез покосился на гувернантку – порицания передовых исследований. Но тут Новые Владыки снова оказались в фаворе: они набирали в свои свиты не только сильных бойцов с магами, как ортодоксы, но и талантливых ученых. Те, вооруженные новейшими человеческими экономическими теориями, сумели разобраться в хитросплетениях денежных потоков, в результате чего процесс, названный загниванием капитализма, у нас начался позже, но был короче и беспощаднее. Многие предприятия, передававшиеся в Столпах из поколения в поколение, вдруг оказались в чужих руках. Незадолго до начала Гражданской какой-то аналитик подсчитал, что под контролем либералов, как тогда называли Новых Владык, находится более девяноста процентов производства в важнейших отраслях промышленности. Иезекиль взял еще одну паузу, но, увидев, что слушатели уже «плывут» от избытка информации, поспешил завершить свой рассказ. - Вот тут капитализм наконец столкнулся с чужеродным ему менталитетом. У нас слишком большое значение имеют честь, доблесть, слава предков и тому подобные деривации. Прежние владельцы просто не смогли понять, как это так – вот на моей земле стоит завод, на нем трудятся мои подданные, а управляет им мой старый враг, потому что у него, видите ли, на один процент больше каких-то бумажек! Директора и менеджеры фабрик обливались потом на аудиенциях, отвечая за свою самодеятельность с продажей акций, и было совершенно очевидно, что этот кризис рано или поздно окончится войной. Так и вышло. Победа же в ней Новых Владык – это едва ли правда. Ведь что такое, в сущности, победа в войне? Победитель – тот, кто достиг своих целей путем сражений. Целью консерваторов было возвращение прежнего положения. Целью либералов – удержание доминирующих позиций. И что же? По итогам войны большинство сделок по акциям было аннулировано, а, дабы избежать кризиса впредь, любые хоть сколько-то значительные операции оказывались в юрисдикции системы «джентельменских договоров». Успех для нас. А что же до Новых Владык? Они были в шаге от поражения, и только нависшая опасность войны с ангелами и Падшими да два Сверхдемона удержали консерваторов, разъяренных гибелью Сатан, от пополнения списка мертвых Столпов. Самопровозглашенное восшествие новичков на троны Владык Ада было поддержано молчаливым согласием большинства, дабы сплотиться против внешней угрозы – и уже потом, при необходимости, снова вцепиться друг другу в глотки. Не случилось. Пернатые обоих видов решили, что ловить рыбу в мутной от крови воде Второй Мировой человеческой войны выгоднее, чем пытаться додушить старых врагов. Сазексу с друзьями удалось – пусть благодаря удачно сложившимся обстоятельствам, а не личной доблести – решить проблему, и эта банда осталась у власти. Вот и сейчас… пытаются руководить, находясь в конфликте с большинством политических элит. Это не была революция, какой ее пытаются представить нынче, это не была гражданская война в подлинном смысле – когда раскол идет по всему обществу, это всего-навсего разборки в верхушке, имевшие значительное социальное выражение. Такие дела, Мирелия. - У вас все? – вяло спросила гувернантка, пытавшаяся осмыслить услышанное. - У меня еще много, но пока ограничусь этим. – ответил Иезекиль. - Что ж, хорошо. Боюсь, я никак не могу это прокомментировать, потому что имею совершенно отличное представление… Имела до недавнего времени. К сожалению, за вашим монологом время нашего урока истекло. Посему даю задание: внешняя политика в первые годы после Гражданской войны. Это третий и четвертый параграфы в учебнике – или используйте любые другие источники на свой вкус. Урок окончен, можете быть свободны. Йез быстро засунул свою единственную тетрадь в какой-то внутренний карман, перехватил у сестры ее портфельчик и, пригласив Миру на обед, вместе с Куишей отправился на выход. Когда за молодыми демонами закрылась дверь, девушка устало легла на руки. - И кто тут кого должен учить?.. *** У комнаты Иезекиля поджидал гость. Молодой, на вид даже младше его самого, парень в жилетке и с ровно причесанными серыми волосами. Он заметно нервничал; безделушка, блестевшая в его пальцах, вращалась непрерывно. Услышав подходящего хозяина, юноша резко обернулся, пряча побрякушку в карман, и поклонился ему. - О, Кайл, ты пришел так рано? Что ж, почему бы и нет. До обеда осталось еще десять минут, как раз и решим дело. Заходи. – сказал Абаддон, отворяя дверь. Мальчишка аккуратно прошмыгнул внутрь, и стал смирно перед Иезекилем. Тот сел на кровать и, внимательно оглядывая гостя, проговорил: - Полагаю, ты вполне представляешь, что являет собой служба, предстоящая тебе в случае согласия, так? - Да, господин… Молодой господин. - Хорошо. В таком случае, есть ли у тебя вопросы? Я отвечу. - Только один, госпо… молодой господин. - Ой, брось этот официоз. – неприязненно отмахнулся от формального обращения Йез – Что тебя интересует? - Предыдущая служанка… В чем причина ее отставки? – робко спросил Кайл. - Та девица, как и ее предшественница, поддалась глупому наваждению и позволила себе то, чего позволять была не должна. Ты же застрахован от аналогичной ошибки уже тем, что ты мужчина. Парень заметно смутился, его щеки покраснели. Иезекиль с некоторым удивлением отметил это странное волнение на ровном месте, но не стал на него отвлекаться. - Я понял. – ответил спустя несколько секунд Кайл. - Хорошо. Тогда предупрежу тебя об одном моменте. Мои привычки таковы, что слуга для бытового обслуживания почти не требуется. Требуется же главным образом тот, кто сможет помогать с исполнением… особенных дел. Не боишься? Бедный демон аж потерял дыхание от смущения. Абаддона это сильно озадачило. - Что с тобой? – поинтересовался наследник. - М-могу я говорить начистоту? – с трудом пробормотал Кайл. - Говори. - Ходят слухи, что ваши камеристки попали… в немилость потому, что… Ну, как бы это сказать… В общем, они… - побагровевший парень отчаянно бегал глазами по комнате, будто выискивая на стенах, чем заменить неудобное слово. Да он сейчас в обморок хлопнется, подумал Иезекиль. - Скажи как есть. - Ну… Они девушки. - Вот так новость! Я даже не догадывался об этом. – саркастично бросил Йез. - А девушки… вам не по нраву. - Ну да, я ж об этом пару минут назад говорил. Стоп. Погоди-ка… Абаддон на минутку замер, сопоставляя простые, но образующие совершенно бредовый результат вещи. И расхохотался. - Да уж, досужие болтуны со стороны вполне могли разглядеть этакую чушь. – отсмеявшись, проговорил наследник – Но не бойся, мужчины в моем вкусе исключительно как соратники в ответственных делах. Есть ли у тебя еще вопросы? - Более нет. - Хорошо. По поводу обязанностей тебя просветит Отис, потом я скажу, что именно исполняется обязательно, а чем можно пренебречь. Учиться будешь по ходу дела. Не бойся – я не кусаюсь, и со мной даже можно спокойно разговаривать. Если возражений нет, то поздравляю со вступлением в должность моего камердинера. Заметно повеселевший Кайл пожал протянутую руку. *** После обеда, когда Иезекиль вместе с Куишей и Мирелией отдыхал в малой гостиной, к ним, сопровождаемый Марселем, зашел Никос. В руках Лорда Абаддона была тонкая бумажная папка с сургучной печатью, моментально узнанная гувернанткой – срочную посылку из Коллегии Репетиторов, Учителей и прочая, прочая невозможно с чем-то перепутать. - Итак, сын. – начал Никос, вальяжно махнув рукой вставшей, как и полагалось по этикету, Мире – Сегодня я имел разговор с твоим тренером по фехтованию, и наш Марсель признал, что вырастил тебя до тех высот, до которых только смог дотянуться. Однако, по его же мнению, ты способен на большее. Я сделал запрос в соответствующую организацию, и тут – Абаддон-старший передал Йезу папку – представлены десять лучших наставников Преисподней. Иезекиль сорвал печать и вытащил два листа, с пятью краткими досье на каждом. Проглядел, и хмыкнул: - Да уж… Ты бы не предложил мне это, если бы соизволил заглянуть внутрь. - Объяснись. – нахмурился его отец. - Семеро из десяти так или иначе связаны с Новыми Владыками, или занимают значительные должности. Цирк какой-то, кто вообще додумался поставить сюда Содзи Окито? Или Сазекс так плохо содержит своих слуг, что те вынуждены подрабатывать частным обучением? Из независимых тут… Некий Мао Цзэдун, к сожалению, всего лишь тезка, и еще двое вообще неизвестных мне ранее бойцов без заметных достижений. Или тебе известно о последних нечто любопытное? - По правде сказать… - начал Никос, но был бесцеремонно прерван. - Понятно. - Раз тебе все понятно, может, уже и приглядел кого? – процедил Абаддон-старший, раздражаясь. - Разумеется. Он, кстати, - Иезекиль взглянул на часы – должен еще быть на службе, так что не вижу повода тянуть. Мирелия, не желаете прогуляться в столицу? *** - И все-таки я вынуждена порицать вас по поводу вашей невежливости к отцу. Он любит вас и позволяет многое из того, что обыкновенно запрещено юным демонам, а вы в ответ лишь язвите его за незначительные промахи. – высказала Йезу Мира, когда Роллс-Ройс, шурша колесами по промерзлому грунту, понес их к порталу. Абаддон в ответ хмыкнул, как будто услышал нечто по-детски наивное. Он смотрел влево, где за стеклом сумеречная светотень превращала заснеженный сад в чащобу из страшных сказок. Наконец юноша соизволил заговорить: - Есть разница между любовью к детям и любовью к портфелю акций, приносящему изрядный барыш, между дарованием свободы и ленивым попустительством. Мы с Куишей своими успехами даем отцу множество поводов для гордости, на том и произрастает его приязнь к нам. Если сестра еще имеет какие-то иллюзии на этот счет, я их давно и прочно лишился. Гувернантка промолчала. Очередной ее шаг – и под каблуком захрустел еще один скелет из семейного шкафа Абаддонов. Что тут говорить? Добропорядочная воспитательница должна внушать своим питомцам уважение к родителям, благочинное почитание оных – но разве это возможно с Иезекилем? Тем более, что он, скорее всего, прав в своей циничной оценке. - И не стоит считать меня несправедливым – я сужу отца так же, как самого себя. И тем его несоответствие преступнее, что на нем лежит куда большее, чем пока на мне. Остаток пути до портала и переход прошли в тишине. Йез не горел желанием говорить и сидел, наблюдая за дорогой, а Мирелия, решив, что тревожить попусту семейные дрязги – паршивая идея, перебирала в уме тех, кого ее воспитанник мог избрать своим новым тренером. Когда паразитное свечение телепортации потухло, и вокруг их автомобиля вспыхнули огни столицы, девушка поспешно вытащила зеркальце и оглядела себя. - Не утруждайтесь слишком дотошным прихорашиванием – эта безвкусная новоделка не достойна таких усилий. – ехидно бросил Абаддон. - Молодой господин, куда дальше? – раздался из динамика голос водителя. Салон, разумеется, был изолирован от кабины. Иезекиль ткнул кнопку активации микрофона и проговорил: - К центру подготовки войск Совета Четырех. Машина повернула на широкий проспект, а Мира спросила: - Вам приглянулся кто-то из армейских инструкторов? - Именно. - Если не секрет?.. Юноша вытащил из кармана смартфон, открыл вкладку с анкетой и протянул гувернантке. - Но почему он? Ведь у этого Мэнсона рейтинг всего четыре с половиной пункта из десяти, что очень мало. - Средневзвешенное мнение стаи дураков ни о чем не говорит. Вы не видели его полное досье. Можете ознакомиться с ним после, а пока… Пусть первое впечатление будет ярким. За окном автомобиля проносились характерные для любого людского мегаполиса высотки из стекла и железобетона, длиннющие, изогнутые причудливыми зигзагами жилые дома, прозрачные витрины банков, мода на которые пошла у людей буквально в последние года, пластиковые параллелепипеды всевозможных торговых точек, ютившихся во множестве в любом проходном месте… Да, Люцифаад, построенный уже после Гражданской, совершенно не похож на старинные города Преисподней. Стекло, железобетон и пластик – апофеоз подражательства человечеству. В той же Лилит есть деревянные дворцы, сохранившиеся с времен, предшествовавших Войне Падения, средневековые донжоны из тесаного камня, стоящие посреди белокирпичных домиков в стиле рококо. Тут – ничего подобного. Наверное, перерожденные последнего века, попав сюда, чувствуют себя как дома… Менее чем через двадцать минут машина остановилась у стальных ворот, разрывавших единственным проходом высоченную бетонную стену. По верхам ходили караульные. - Часовые аж строевым шагом идут. – прокомментировал Иезекиль – Сразу видно, учебка. Сержанты вдолбили в них, как положено нести караул по уставу, но забыли научить, как делать это так, чтобы не сдохнуть слишком быстро и успеть поднять войско по тревоге. Впрочем, плевать – нам из всех местных дуболомов нужен единственный толковый воин. - А нас вообще пустят внутрь? Это же все-таки режимный объект. – забеспокоилась Мира. - Еще б не пустили. Руководство Столпов, как основная боевая сила Преисподней, имеет право посещать любые воинские части, кроме особо секретных и личной гвардии Владык. А Абаддоны к тому же производят множество боевых артефактов, и регулярно ездят по войскам с инспекцией. - Но ведь вы формально пока не являетесь руководством… Йез усмехнулся. - Они не рискнут мне об этом сказать. Он резво выскочил в открытую водителем дверь и двинулся к КПП. Солдаты, недоуменно оглядывавшие машину, стоящую значительно больше, чем весь автопарк офицеров части вместе взятый, засуетились. Через минуту молодой лейтенант со следами недавнего сна на лице, вышедший навстречу Иезекилю, сходу опознал гостя и вытянулся, будто перед генералом. Его подчиненные, увидев панику своего командира, сообразили, что на их смену выпало несчастье в виде визита какой-то большой шишки в малом возрасте. Абаддон же, не обращая внимания на то, как близко стоявшие бойцы трусливо прятались внутри караульного помещения, оставляя на растерзание ему товарищей, имевших несчастье оказаться далеко от входа, подошел к лейтенанту. - Добрый вечер, сэр. Я к Ричарду Мэнсону, по личному делу. Он здесь? - Добрый, в-ваша светлость. – заикаясь от волнения, пробормотал в ответ лейтенант – Господин Мэнсон на службе. Будьте любезны подождать несколько минут, я пошлю за ним. - Не стоит, мы и сами способны дойти. Было бы хорошо, если бы нам выделили провожатого. - Как вам угодно, ваша светлость. Я вас провожу. Лейтенант отвернулся к одному из незадачливых солдат, не сумевших спрятаться в караулке, и гримасой подал ему знак. Тот сорвался с места и пулей усвистал куда-то внутрь части. Остальные, догадавшись без лишних намеков, бросились открывать ворота, и подошедшая Мира вместе с Иезекилем двинулись вслед за офицером. Подполковник Ричард Мэнсон, уволившись из армии к сорока шести годам, оказался в то время в поисках второго счастья. Первое – как нетрудно догадаться, им считались генеральские погоны – ему стяжать не удалось: талантливый боец редко является талантливым администратором, да и шансы занять нужную должность у не вылезающего из боевых командировок сурового пса войны куда меньше, чем у хитроумного штабиста, поднаторевшего в ведении бумажных сражений со своими коллегами-конкурентами. Когда здоровье уже не позволяло бегать и драться, как того требовали нормативы войск спецназначения, он перевелся сначала в учебку, инструктором по тактической подготовке и рукопашному бою, а потом, устав от нарастающего идиотизма командования и коррупционного разложения давно не воевавшей армии, послал всех к чертям и уволился на гражданку. Приличное обустройство на оной в циничном армейском юморе и называлось вторым, а вернее, второсортным счастьем. Мол, родине не пригодился – так хоть коммерсантам впрок пойдешь. Мэнсон же, как оказалось, и тем был не нужен. Спустя полгода поисков он все еще оставался безработным – на рынке труда стареющий солдафон, профессионально умеющий только убивать, оказался не у дел. Деньги, которые Британия перед увольнением выделила своему верному солдату, таяли, но хуже подступающей бедности было убийственное осознание беспомощности и бесполезности. Когда его унылую хибару посетил гость в дорогом плаще с меховой подкладкой и старомодной шляпе-котелке, отставной вояка, потихоньку сходивший с ума от навалившегося ощущения собственной никчемности, воспрял духом. Ему рассказали – всем, как он впоследствии узнал, рассказывали – то, что в других обстоятельствах было бы принято за бредовые домыслы какого-то сумасшедшего, начитавшегося бульварного фентези, но в том состоянии, в котором тогда был Мэнсон, это не имело значения. Он был готов поверить во что угодно, и поверил – особенно после наглядной демонстрации. Звучало круто: долгая жизнь, молодость, магия, перспективы роста, прочее приятное дерьмо... А что душу дьяволам продать надо – хрен бы с ним, еще полгода прежней жизни, и старина Риччи просто подохнет от цирроза. Уже то счастье, что его паршивая душонка хоть кому-то нужна. Контракт был подписан не глядя. Уже потом подполковник Мэнсон понял, что совершил главную ошибку всех, кто отваживался на сделку с демонами – продешевил. Его обратили низшим, без титулов и родства, совершенно невзрачным рядовым демоненком. Да еще и наградили обязательством отслужить десяток лет, прежде чем ему будет позволено выйти на вольные хлеба. Это был, как его называют в Аду, муниципальный контракт – Четверо Сатан обращали некоторое количество людей в год с тем интересом, чтобы поставить их на государственную службу. Дешевизна же продажи Ричарда самим собой заключалась в том, что тем же самым занимались и местные аристократы – и они предлагали куда более интересные условия. В свиту высшего демона перерождали не рядовым артефактом, а Осколком Зла – хитроумной приблудой ограниченного хождения, проявлявшей и усилявшей сверхъестественные способности новоявленного слуги. Пусть служба в Столпах и не имела срока окончания, зато в остальном свободы было куда больше, да и шансы возвыситься, при патронаже господина – тоже. Эх, знать бы, куда соломки подстелить… Но что сделано – то сделано. Мэнсон вновь почувствовал себя молодым и полным сил, вновь оказался в армии – теперь уже демонической, а армейский мир, известный схожестью быта и нравов у всех народов, ему был прекрасно знаком. Такие, как он, были в цене: вооруженные опытом и свежими сведениями о человеческом военном искусстве, бывшие люди-ветераны разрабатывали для войск новые доктрины, к чему сами демоны были весьма паршиво способны. Впрочем, до такого уровня надобно еще дорасти. После адаптации и переподготовки Ричарду под командование дали учебную роту, того сорта, который в его родных британских войсках носил шуточный индекс СО – сборище отбросов. Через три месяца, на учениях, она оказалась лучшей из дивизии. Мэнсон, впрочем, недовольно попыхивая сигарой, охарактеризовал вверенное подразделение так: «Они стали чуть менее дерьмом, чем когда я их принял». Но начальство оценило – на втором году службы Риччи уже был комбатом. Дальше, однако, дело не пошло. По той же причине, что и в прошлой жизни – резкий, жесткий и прямой вояка без связей не пользовался успехом у штабных лис, да и засаживать за канцелярскую работу такого талантливого инструктора было бы воистину преступно. Ну да ничего, Мэнсон обжился на посту командира первого учебного батальона в столичном Центре Подготовки, и до поры до времени его это устраивало. Забавно была устроена демоническая армия. Низшей, а по факту – и основной тактической единицей был взвод, состоявший из пятнадцати-двадцати демонов, все подразделения больше него являлись по сути объединением взводов для более удобного управления оными. Сержантский состав во взводах никак не регламентировался по численности – лычки выдавали наиболее опытным бойцам, на тот случай, если им придется командовать частью взвода как отдельным отрядом. Офицеры низшего звена сражались вместе со своими солдатами, а командир первого взвода был по совместительству командиром роты. Выделенная линия командования начиналась как раз с комбата. В этой отдающей средневековьем системе неудивительно было, что младшие офицеры – почти всегда дети аристократов невысокого пошиба – учились воевать вместе с солдатами. И Ричарду, прозванному подопечными Подполковником-Зверем, приходилось после тактических тренировок дополнительно восполнять пробелы в знаниях у командного состава. Но то были мелкие трудности, а что за служба без трудностей? Имелись и проблемы посерьезнее. Ближе к концу десятилетнего контракта у Мэнсона началось выгорание. Он доставал из шкафа мундир спецназа SAS, увешанный наградами за участие в дюжине военных конфликтов, пил, вспоминал былое и сетовал, что ему дают готовить только обычное пушечное мясо. Ричард четко разделял обучение линейных войск, где солдат – единообразная шестеренка в военной машине, и войск специальных, где каждый боец сам по себе тактическая единица. Сам будучи из вторых, он желал не задрачивать новобранцев до рефлекторного выполнения команд, а передавать им тот уникальный боевой опыт, который достался ему с кровавым потом и стальными осколками в плече. Как только десять лет истекли, комбат обновил контракт, выделив себе больше свободного времени, и стал подыскивать учеников. В этом не было ничего удивительного – многие офицеры части промышляли подобными приработками; начальство никоим образом не вмешивалось в халтурку, и даже поощряло, если кто-то становился известным тренером. Ричарду нашептали про Коллегию всяческих учителей, он отправил досье – и вскоре нашел первых желающих. И тут произошел грандиозный облом. Программа подготовки бойцов спецподразделений SAS, адаптированная под местные реалии, повергала молокососов, выросших с золотой ложкой в заднице, в ужас. Чуть менее дворянских детишек, с младенчества привыкших к расшаркиванию и витиеватой вежливости, шокировала личность тренера – Мэнсон, не стеснявшийся орать матом и отвешивать оплеухи за недостаточное усердие, категорически не вписывался в привычный образ учителя. Ну и наконец, предложение не соответствовало спросу – предельно жестокие и эффективные приемы боя совершенно не вписывались в общественное представление о том, как должен сражаться дворянин. Увы, и эта затея потерпела крах. Подполковник взял отгул и несколько дней пил, пока алкоголь не смыл горечь от позорного провала, а потом, как ни в чем не бывало, вернулся на службу. Идея обучить супербойцов, впрочем, не была похоронена полностью, но долгий ящик, называемый «когда-нибудь сделаю», на поверку не так уж сильно отличался от гроба. Очередной день ноября начался для Мэнсона так же, как и тысячи дней раньше. Построение, развод, занятия, обед, построение, снова занятия. До конца службы оставалось всего полтора часа, когда в зал, где проходила тренировка по рукопашному бою, вбежал взмыленный караульный. - Сэр! Сэр! Господин подполковник, к вам посетитель! - Что еще за херня? – обернулся на голос Ричард – Какой посетитель? - Не могу знать, сэр. Но господин лейтенант Зелль назвал его «Ваша светлость». Наверное, кто-то из высших аристократов. – тяжело дыша, пробормотал солдат. Стоявший рядом виконт лейтенант Стилос, командир второй роты, с которым у Мэнсона сложились неплохие отношения, спросил: - На его одежде были какие-то вензеля? - Никак нет, сэр. - А как он вообще выглядел? Во что одет, каков возраст? Кто с ним? - Ну, лет ему на вид четырнадцать-пятнадцать, а одет в черный доспех с золотой резьбой. А за ним шла женщина молодая, примерно моя ровесница. Стилос быстро сообразил. - Сэр. – обратился он к подполковнику – Это наследник сорок третьего Столпа, Абаддонов. Выражаясь вашим языком, Очень Большая Шишка. Ричард вытащил сигарету, большую и длинную, с крепким табаком, и скурил ее в три глубоких затяжки. Он всегда так делал, когда требовалось взять небольшую паузу на размышление. - Дела… И чего этой большой шишке от меня надо? Я ж его знать не знаю. - Сэр, вам не стоит говорить это его светлости в лицо. Абаддоны – один из самых больших Столпов Преисподней, и наследник может вас неправильно понять… - осторожно посоветовал командиру лейтенант. - Да не дурак я – так, думаю вслух. Ладно, рядовой, пошли к нему. Не будем заставлять большую шишку ждать, а то еще разорется почем зря, станет мозги компостировать. - Он решил сам прийти к вам, сэр. – ответил караульный. - О как. Ну хорошо, тогда подождем. – сказал Мэнсон, не замечая, как у стоявшего сбоку Стилоса менялось лицо от удивления – простотой своего командира и необычным поведением гостя. Подполковник не вращался в аристократическом обществе и не знал многого из того, что в этой среде считалось неписаными нормами. Он жил по собственным понятиям и здравому рассуждению, и потому совершенно не понимал волнения своего подчиненного. Ну приехала шишка, ну и что? Будто бы Мэнсон мало начальства видел на своем веку. Шишке угодно прогуляться до казарм? Пусть, хоть ноги разомнет. Поэтому Риччи спокойно проигнорировал жалкие намеки лейтенанта на то, что все-таки стоит выйти навстречу, и отправил того к вверенному подразделению. Проявлять пиетет подполковник не собирался – как говорили в войсках, больших начальников перестаешь пугаться, когда привыкаешь к свисту пуль над головой. А тут еще и сопляк какой-то – в прошлой жизни Мэнсон подумал бы, говорить ли с ним вообще. Здесь, конечно, так делать нельзя – родственнички у мелочи иной раз такие, что не то что со службы попрут – могут и вовсе башку снести. Да, впрочем, чего о нем гадать? От казармы до КПП меньше мили, стало быть, совсем скоро гости будут тут. И действительно – прошло всего несколько минут, когда в зал в компании начпоста и молодой женщины вошел юноша в вороненом доспехе. Мэнсон оглянулся на звук шагов, срисовал взглядом посетителя. Этот субчик был поинтереснее тех молокососов, с коими ему прежде доводилось встречаться. Идет ровно и уверенно, броня сидит будто вторая кожа – а весит она явно немало. Серьезный навык ношения, для его-то лет. Осанка хороша, держится гордо, но вежливо отвечает лейтенанту на какой-то бестолковый вопрос, то есть – не зазнайка. Вроде бы. Глаза… Далековато. Взглядами не зацепиться. Процессия остановилась. Начпост что-то быстро проговорил мальцу, и тот, утвердительно кивнув в ответ, двинулся к Ричарду. Тот повел плечами, осаживая покосившийся мундир. Все-таки гостей полагается встречать в приличном виде. - Подполковник Ричард Мэнсон? – уточнил юноша из вежливости – Добрый вечер, сэр. Я – Иезекиль Абаддон, можно просто Иезекиль. - Здравствуй, Иезекиль. – ответил инструктор, глядя в глаза парню – По какому делу? Мэнсон не заметил, как культурный шок от такого вульгарного обращения отразился на лице гувернантки, да и если бы заметил – плевать: сам высокородный мальчишка никак на это не отреагировал. - Я ищу тренера по боевой подготовке. Ваше досье я счел лучшим. - Я последний раз брал ученика восемь лет назад, и, кажется, среди всех тренеров имею довольно паршивый рейтинг. Почему? – удивился Ричард. - Потому что Викторианский крест* и две медали За выдающуюся храбрость** характеризуют лучше любого рейтинга. - Хорошо же покопался… - пробормотал в воздух Мэнсон – Но окей, чего именно ты от меня хочешь? - Полный комплекс тактики, фехтование короткоклинковым оружием и рукопашный бой. - Это программа подготовки бойцов войск спецназначения. Знаешь, до сих пор никто не выдержал больше месяца тренировок. – хмыкнул подполковник. - Весьма неосмотрительно равнять меня и тех неженок, что приходили ранее. – спокойно ответил Иезекиль. А мальчик-то с претензией, подумал Ричард. Вслух же сказал: - Ты не единственный, кто так говорил. Я хочу оценить твой уровень. - Да хоть прямо сейчас. Рассусоливать не любит – уже неплохо. Мэнсон обернулся к засыпанной песком площадке, где тренировались его солдаты. - Батальон, отставить! В одну колонну, повзводно, становись! Занятие окончено, командирам рот – отвести подразделения в расположение и далее по распорядку дня. Когда бойцы нестройным шагом покинули спортзал, подполковник криво ухмыльнулся и бросил Иезекилю: - Хватит нам такой площадки? - Ну это уж как пойдет. – в тон ему ответил Абаддон. Они двинулись к песку, а вслед за ними тихо засеменила лишившаяся компании начпоста гувернантка. Юноша украдкой показал ей большой палец; девушка в ответ устало махнула рукой, мол, делай что хочешь. Ричард не обратил на это внимания – он думал о том, что разглядел в хищных золотых глазах этого молодого демона. Вот такого действительно не было ни у одного из его предшественников. - У тебя интересный взгляд, Иезекиль. – вполголоса, чтобы не услышала остановившаяся поодаль леди, проговорил Ричард, складывая китель на лавку около границы песчаной ямы – Я видел много всяких людей и прочих существ. Так смотреть умеют только те, у кого за спиной есть личное кладбище. - На моем всего парочка могил. – совершенно по-будничному отозвался парень, расстегивая крепления доспеха – Впрочем, то ли еще будет. - Крутые у вас в Столпах дела творятся… Но ладно. Один раунд, три минуты, без магии в любых видах. По правилам смешанных единоборств, то есть – бей, как умеешь и чем умеешь. Готов? - Абсолютно. Иезекиль сбросил разукрашенный доспех и встал в стойку. Под ногами хрустел песок, хаотично измятый сотней недавно тренировавшихся солдат. Два бойца, изготовившись к бою, кружили друг напротив друга по площадке, и каждый ожидал, пока противник сделает неловкий шаг, ослабит защиту или отвлечется – иными словами, совершит хоть малейшую ошибку, способную дать преимущество в схватке. Один в уставных темно-зеленых штанах и плотной серой рубашке, другой – в черном с головы до ног. Тот, что был разнообразнее в цветах, внимательнейшим образом оценивал соперника – и был удовлетворен: пружинистая походка опытного бойца, которой совершенно не мешали тяжелые, окованные сталью, сапоги доспеха. Тело, будто сделанное из железных канатов – тренированное, оч-чень тренированное! Мальчишка не увлекался, как его охламоны-сверстники, бодибилдингом и прочим бестолковым мыщценадувательством, а сделал абсолютно верный упор на выносливость. Блок держит несколько странно, но для начала сойдет. Самоучка? Должно быть – аристократы в большинстве своем боятся чистой рукопашки как огня. Где-то на краю сознания шевельнулась давно похороненная мысль – может, это тот самый курсант, который не сбежит с тренировок? Первая же атака выявила неожиданное проворство мальчишки. Он резко отскакивал, уклонялся и приседал, уходя от ударов, иногда огрызался в ответ, но в ближний бой благоразумно не лез. Подполковник впервые, спустя много лет нечеловеческого бытия, ощутил себя старым – очень уж шустрым в сравнении с ним был этот молодой демон. Но ничего, на каждого шустряка найдется капкан. Его разобрал азарт. Он совершил рывок к противнику, попутно как бы замахиваясь для широкого, тяжелого хука – мальчишка принял это за ошибку и попытался перейти в наступление. Подполковник пропустил весьма чувствительный – умеет бить, шельма! – прямой в живот и сграбастал противника за шкирку, подтягивая к себе для перехода в партер, но внезапно согнулся пополам от сокрушительного удара коленом под дых. Боль вызвала ярость, а та будто перенесла Мэнсона на поле боя; он могучей оплеухой отшвырнул Иезекиля на несколько метров и резко выпрямился. В глазах замерцало, но подполковник быстро подавил эту проблему. Он уже вернулся в адекватное состояние и приготовился пожалеть об этой вспышке, глядя на валяющееся в отключке тело молодого аристократа – но тот стоял в стойке, хищно щурясь, и даже рассеченный лоб, заливающий кровью левый глаз, нисколько его не смущал. Однако! После оплеухи Мэнсона и куда более крепкие парни падали в нокаут – а этому наплевать. Кажется, он наконец нашел себе ученика. - Отставить! – рявкнул Ричард – Я узнал, что хотел. У тебя отличная база, удары и блоки не идеальны, кое-чего не умеешь, но это все шлифуется. Скажи, Иезекиль, чего ты хочешь достичь в конечном итоге? Абаддон оскалился, и текущая со лба кровь испачкала зубы. - Я хочу, чтобы ты сделал из меня машину смерти. * Викторианский крест - высшая военная награда Великобритании, аналог нашего Героя России/Советского Союза ** Медаль "За выдающуюся храбрость" - аналог нашей Медали за отвагу