Нам вместе быть...

      Спустя два дня случилось событие, привнесшее ещё больше разнообразия в и без того богатую новыми эмоциями жизнь Френсиса Крозье. В тот день Шарлотта, по обыкновению, сидела рядом с Френсисом. Она уже прочла полглавы из купленной книги, оказавшейся довольно забавной пародией на американцев, и теперь они оживлённо обсуждали прочитанное в ожидании обеда, над которым колдовала в кухне миссис Мэдисон. Доктор приходил с утра. Осмотрев и перевязав рану, он остался весьма доволен её состоянием, так же как внешним видом, пульсом и дыханием самого пациента. Боли в сердце значительно уменьшились, тошнота полностью прошла. Небольшая тяжесть в правом боку не внушала опасений, и доктор Макферсон надеялся, что вскоре от неё не останется и следа, благодаря диете, на которой держала капитана Крозье миссис Мэдисон. Слабость и головокружения — дело поправимое. Хорошее питание и прогулки по комнате, становившиеся день ото дня продолжительнее, делали своё дело. Уходя, доктор Макферсон пообещал заглянуть через день и, как обычно, велел приглашать его в любое время дня и ночи в случае непредвиденных изменений в состоянии пациента.       Поэтому стук, раздавшийся в дверь, никак не мог означать приход врача или миссис Робинсон, для которой было ещё слишком рано. Теперь миссис Робинсон дежурила у постели Крозье только по ночам, да и то больше спала, поскольку пациент не доставлял ей почти никаких хлопот. Услыхав стук в дверь, Шарлотта с Френсисом переглянулись.       — Вы ждёте кого-нибудь? — спросила Шарлотта.       — Нет.       — Кто бы это мог быть?       Крозье в ответ лишь пожал плечами. Стук повторился, и Шарлотта отправилась в прихожую, столкнувшись там с миссис Мэдисон, раскрасневшейся от жара плиты и недовольно вытиравшей руки кухонным полотенцем. Шарлотта переглянулась с ней точно так же, как только что с Крозье и пожала плечами. Миссис Мэдисон решительно отперла дверь.       На пороге стоял высокий красивый мужчина в дорожном сюртуке. Вид у него был слегка усталый и помятый. Ещё бы! Он приехал издалека. Шарлотта знала этого человека - видела на церемонии отплытия экспедиции. Она не была ему представлена. Леди Джейн издали показала его Шарлотте со словами: «Смотрите, милочка. Видите вон того красавца? Это сэр Джеймс Кларк Росс. Если бы он не отказался возглавить эту экспедицию, мы бы сейчас здесь не стояли». Шарлотта знала о дружбе, которая связывала Френсиса с Россом. И теперь она получила подтверждение того, насколько крепкой была эта дружба. Росс примчался к другу, как только узнал о его болезни, невольной причиной которой, кстати, оказался он сам. Накануне Шарлотта спрашивала у Френсиса, где он мог подхватить дифтерию перед самым отплытием? По всему выходило, что вредные бациллы притащил с собой Джеймс Росс от своего больного сына.       — Добрый день, — поздоровался посетитель. — Скажите, здесь проживает капитан Френсис Крозье?       — Здесь, — ответила Шарлотта. — Миссис Мэдисон, будьте любезны, впустите сэра Росса. Это друг капитана.       Миссис Мэдисон сделала шаг назад, впуская посетителя в прихожую. Росс с интересом уставился на Шарлотту. Со слов Френсиса он знал о его новых друзьях — муже и жене Фицджеймс. И о том, какой финт позволило себе Адмиралтейство по отношению к коммандеру Фицджеймсу. Неужели его жена примчалась сюда, узнав о болезни Крозье, чтобы ухаживать за ним? Что это — долг дружбы? Сострадание? Росс пытался понять это, разглядывая Шарлотту. Та ничуть не смутилась под его откровенным взглядом. «Красивая», — машинально подумал Росс.       — Простите, мэм… Мы знакомы?       — Заочно — да. Наверное, Френсис рассказывал вам обо мне и о моём муже. Ну а что касается вас… Кто же не знает сэра Джеймса Кларка Росса — прославленного героя полярных экспедиций?       — Так вы — Шарлотта Фицджеймс, — скорее утвердительно, чем вопросительно произнёс Росс.       — Именно так. Пойдёмте скорее, Френсис очень обрадуется вашему приезду.       Росс отдал миссис Мэдисон шляпу и перчатки и направился вслед за Шарлоттой. Пройдя через гостиную, она распахнула дверь спальни со словами:       — Френсис, взгляните-ка, кто приехал!       И отступила назад, пропуская в комнату Росса. Тот опрометью бросился к Крозье, приподнявшемуся на локтях в постели, и заключил его в свои объятия.       — Тише, тише, сэр! — воскликнула Шарлотта. — Не обнимайте его слишком сильно — у него рана на шее.       Росс отстранился и взглянул на повязку, украшавшую горло Крозье.       — Что это? Отчего?       — Я задыхался. Пришлось сделать мне дырку в горле, чтобы эта проклятая удавка не задушила меня окончательно.       Голос Крозье по-прежнему был хриплым. Возможно, он теперь таким и останется, подумала Шарлотта. Джеймс Росс тяжело рухнул на стул и покаянно опустил голову.       — Прости меня, Фрэнк. Это моя вина. Я наградил тебя проклятой дифтерией…       — Кто же знал, Джеймс. Ты не виноват. Как там Росс-младший? Поправился уже? А Тот? Она не заразилась?       — Всё в порядке. Джимми здоров. И Тот не заразилась. Кажется, эта чёртова болезнь появилась лишь для того, чтобы не пустить тебя в плаванье.       — Успокойся, Джеймс. И не вини себя. Видимо, это судьба. А от неё, как известно, не уйдёшь.       Он посмотрел на стоявшую в дверях Шарлотту. Взгляд его красноречиво говорил: «Ты — моя судьба. И от тебя мне не уйти». Шарлотта на секунду прикрыла глаза, показывая, что поняла его и полностью с ним согласна. А после сказала:       — Мистер Росс, сэр. Скоро будет готов обед. Надеюсь, вы не откажетесь пообедать с нами?       — Не откажусь. Тем более что я с дороги. Поселился в первом же попавшемся отеле и бросился искать Фрэнка.       — Сначала в больницу, — понимающе улыбнулась Шарлотта, — а оттуда вас направили к доктору Макферсону. Так?       — О, да. А откуда…       — Мы с миссис Мэдисон проделали тот же путь, пока искали капитана Крозье. Кстати, можем порекомендовать вам отель здесь рядом. Недорогой и уютный. И главное — в двух шагах отсюда.       — С удовольствием воспользуюсь вашим предложением. Пожалуй, прямо сейчас. Я успею до обеда перевезти вещи в этот отель?       — Думаю, да. Он называется «Роза ветров».       — В таком случае, я скоро.       Росс сорвался с места, порывисто обнял Френсиса и стремительно покинул комнату. Шарлотта заперла за ним дверь и вернулась в спальню. Френсис довольно улыбался.       — Какие у меня всё же замечательные друзья, - сказал он. — Их немного, но они — настоящие.       — Потому что вы только таких и заслуживаете, Френсис, — Шарлотта села рядом на кровать, нагнулась и нежно поцеловала его. — Теперь я буду проводить с вами меньше времени, чем сейчас. Но я рада, что он приехал. То, что хорошо для вас, хорошо и для меня.       Крозье молча притянул к себе Шарлотту и поцеловал в ответ. Когда их долгий поцелуй всё же закончился, Шарлотта поднялась и, привычным движением поправив причёску, сказала:       — Пойду, скажу миссис Мэдисон, что Росс обедает с нами.       Уже к концу обеда между Шарлоттой и Джеймсом Россом установилось полное взаимопонимание. Они понравились друг другу. Для Крозье это было важно. Он полулежал на диване в гостиной, одетый почти по всей форме — в брюках, жилете и даже галстуке — наблюдая, как эти двое расположились за столом и мило беседуют, постепенно переходя от нейтральных тем о погоде к разговорам об общих знакомых, об Адмиралтействе, проблемах военно-морского флота Её Величества вообще и об особенностях подготовки нынешней экспедиции в частности. А уж эта тема была неисчерпаемой. Джеймс увлечённо рассказывал ей о подготовке своих прошлых экспедиций, сравнивал с нынешней… Сам Крозье пообедал заранее, чтобы, как он говорил, «не портить людям аппетит», поскольку представлял собой «весьма непривлекательное зрелище» и теперь просто наслаждался их обществом, постепенно всё более и более втягиваясь в разговор. В какой-то момент он напрочь забыл о своей болезни и слабости, ощутив себя полноценным участником этой дружеской встречи. Он словно воспрянул духом, на время позабыв о своей так называемой «ущербности», превращаясь в прежнего капитана Крозье, для которого был важен каждый нюанс подготовки к экспедиции. По окончании обеда два самых дорогих ему человека уже звали друг друга по именам, и сердце Крозье полнилось радостью от того, что его друзья так легко поладили между собой.       Впрочем, вскоре в этой бочке мёда обнаружилась ложка дёгтя. Теперь Росс проводил много времени у постели друга, как он говорил, «освобождая» Шарлотту от этой тяжкой обязанности. Объяснить ему, что для Шарлотты это вовсе не было «тяжкой обязанностью» не представлялось возможным. Для этого пришлось бы рассказать ему обо всём, что происходило между Френсисом и Шарлоттой, а сделать этого Крозье не мог. Из-за необходимости лгать другу Крозье мучила совесть. Шарлотта всё видела, понимала и тоже страдала от угрызений совести.       — Вот видите, Френсис, — как-то сказала она ему. — Из-за меня вам приходится лгать лучшему другу и мучиться от этого.       — Думаю, я смогу это как-то пережить, — ответил он.       — А если Джеймс почувствует фальшь? Вам ведь хочется, чтобы с вами рядом сидела я, а не он.       Крозье задумался. В её словах была правда. Впервые в жизни Крозье пожалел о том, что Джеймс находится рядом. Потому что он отнимал у него те счастливые моменты, когда они с Шарлоттой оставались наедине. Это мучило его. Он искренне любил Джеймса и хотел бы признаться ему во всём. Но не имел права выдавать чужую тайну.       Особенно огорчало его предложение Джеймса приехать к ним в поместье после выздоровления. Раньше он бы с радостью ухватился за возможность пожить в обществе любимого друга и его милого семейства. Но теперь… Теперь его место рядом с Шарлоттой. Только с ней он чувствовал себя спокойным и счастливым. И искренне жалел о том, что не сможет объяснить этого лучшему другу.       Когда Росс в очередной раз строил планы о переезде Френсиса в Эйлбери, тот горько покачал головой:       — Боюсь, Джеймс, что это невозможно. Я всё-таки поеду в Лондон.       — В Лондон?       Росс был искренне удивлён и огорчён. Он внимательно посмотрел на друга.       — Ты всё-таки надеешься, что София примет твоё предложение?       Крозье неопределённо пожал плечами.       — Не знаю. Но попыток добиться этого не оставлю.       Джеймс посмотрел на него с таким сожалением, с каким смотрят на безнадёжно больного ребёнка. Неужели он и впрямь думает, что мисс Крэйкрофт уступит ему теперь, когда его положение стало ещё более шатким и незавидным?       — Но хотя бы ненадолго ты сможешь приехать погостить у нас?       — Ненадолго смогу. Наверное… — неуверенно промямлил Френсис.       Джеймс не узнавал друга. Что-то в его поведении настораживало Росса. Была в его словах, в самом тоне какая-то неискренность, совершенно несвойственная тому Френсису, которого он знал. И Росс связал эту неискренность с появлением в его жизни Шарлотты Фицджеймс. Он стал задумываться — почему эта женщина примчалась в такую даль ухаживать за ним? Что их связывает?       Джеймс Росс стыдился своих внезапно возникших подозрений. Шарлотта нравилась ему. Он был благодарен ей за то, что она так самоотверженно ухаживает за его другом. Но отделаться от неприятных мыслей не мог.       Для Шарлотты всё происходящее не было тайной. Ей очень не хотелось, чтобы между друзьями росла стена непонимания. Тем более не хотелось быть причиной возникновения этой стены. Однажды, не выдержав, она сказала Крозье:       — Френсис. Вы доверяете Джеймсу?       — Да. А что?       — Если вы считаете, что он умеет хранить тайны, расскажите ему о нас. Только возьмите с него слово, что он не расскажет об этом никому — даже своей жене.       Крозье посмотрел на Шарлотту внимательным долгим взглядом.       — Вы уверены? — спросил он после продолжительной паузы.       — Френсис, я не хочу, чтобы из-за меня вы потеряли лучшего друга. Вы же видите, что он чувствует недоговорённость с вашей стороны и воспринимает это, как недоверие. А ведь в дружбе доверие — это самое важное. Если из-за меня вы отдалитесь — я себе этого никогда не прощу.       — Лотти… — он задохнулся от благодарности и восхищения этой удивительной женщиной. Ну кто бы ещё стал заботиться о сохранении столь дорогой для него дружбы и о его душевном состоянии? Ради того, чтобы вернуть ему покой и душевное равновесие, она готова была поставить на кон и свою репутацию, и репутацию, а значит — будущность и карьеру брата.       — Лотти… Спасибо вам… Вы… Вы - потрясающая женщина.       Нежная улыбка тронула губы Шарлотты. Она внимательно заглянула в глаза Крозье и произнесла тихим гортанным голосом:       — Нет. Я просто очень люблю вас.       И поцеловала его, не давая ничего сказать в ответ. Они продолжали целоваться до тех пор, пока не пришёл Джеймс.       — Ну что же, Френсис. Оставляю вас на попечение вашего друга. Надеюсь, вы будете скучать с ним гораздо меньше, чем со мной.       И она многозначительно кивнула Крозье, говоря одними глазами: «Скажи ему». Тот незаметно кивнул в ответ, и Шарлотта покинула комнату.       Френсису не нужно было задумываться, как начать этот нелёгкий разговор. Джеймс снова заговорил о переезде в его поместье. Он ходил по комнате, возбуждённо размахивая руками, пытаясь доказать Крозье, насколько глупо ему сидеть рядом с мисс Крэйкрофт и ждать от неё милости и снисхождения.       — Видишь ли, Джеймс… — Крозье наконец удалось выбрать момент и вставить слово в этот поток убеждений. — Сядь и выслушай меня. Но для начала дай слово, что всё, сказанное мной, останется между нами. И об этом не узнает никто. Даже Тот.       — Всё настолько серьёзно? — Росс вдруг сразу успокоился и стих.       — Да. То, что я собираюсь поведать тебе — не моя тайна. И от этого зависит честь и репутация дорогих мне людей.       — Ну хорошо. Обещаю, что никому не расскажу о том, что сейчас услышу от тебя. Даже собственной жене.       — Спасибо, Джеймс.       Крозье помолчал, набираясь духу, точно перед прыжком с обрыва.       — В общем, ты, наверное, и сам уже догадался, что дело тут вовсе не в мисс Крэйкрофт. Я люблю Шарлотту и не хочу никуда уезжать от неё.       — Шарлотту?! — глаза Джеймса едва не вылезли из орбит. — Жену своего друга?       — Да. В этом и заключается тайна, которую я собираюсь тебе поведать. Она — не жена Фицджеймса. Она — его сестра.       Френсис рассказал другу всё, что сам когда-то услышал от Шарлотты. По мере его рассказа Джеймс всё больше мрачнел.       — Ты хоть понимаешь, во что ты вляпался? — спросил он, когда Крозье смолк.       — Понимаю. Я хочу, чтобы ты знал — я иду на это совершенно сознательно. Я понимаю, что меня ждёт. Но разве можно не любить эту женщину? И не хотеть быть с нею? Джеймс, ведь она поняла, что между нами возникло недоверие и непонимание. Из-за неё возникло. И она сама потребовала, чтобы я рассказал тебе то, что ты сейчас услышал.       — Это она сама сказала тебе сделать?       Росс был изумлён.       — Да. Без её разрешения я бы никогда не открыл тебе их тайну.       — Ты предпочёл бы поставить под удар нашу дружбу?       — Да, — просто ответил Крозье.       — А знаешь…. Я понимаю тебя. Она и впрямь удивительная женщина. Ни в какое сравнение не идёт с мисс Крэйкрофт.       — Даже не смей их сравнивать! — полушутливо-полусерьёзно возмутился Крозье.       — Бедный Фрэнк! Вечно он найдёт себе повод, чтобы пострадать от любви. Влюбился бы, как все нормальные люди! Так нет же! Ему трудности и страдания подавай!       Увидев, что Джеймс развеселился, Крозье понял, что у него «отлегло». Ему тоже полегчало. Их дружбе больше ничего не грозило. И Джеймс не осуждал его.       — Представляю, как ты ненавидел меня, когда я освобождал миссис Фицджеймс от дежурств у твоего одра! — расхохотался Джеймс.       — Я готов был убить тебя, — вторил ему Френсис хриплым лающим смехом, от которого вскоре надсадно закашлялся, так что Россу пришлось усадить его в постели и напоить водой.       — Я завтра же уберусь восвояси, чтобы не мешать вам, — пообещал Джеймс.       — Спасибо, — Крозье не стал делать вид, что огорчён и притворно уговаривать друга остаться. — Ты ведь знаешь, как я рад тебя видеть. И благодарен за то, что примчался сюда ради меня.       — Знаю, — сказал Росс, крепко пожимая руку Крозье.       — Что ты скажешь Тот?       — Что ты в надёжных руках, за тобой есть кому ухаживать. И что по возвращению в Лондон ты всё же надеешься сломить сопротивление мисс Крэйкрофт. А потому твой приезд к нам откладывается на неопределённое время. Я сделал всё, что мог, чтобы тебя переубедить. Но старый ирландский осёл оказался непоколебим.       И оба вновь расхохотались, счастливые от того, что тень недопонимания между ними полностью рассеялась.       Когда Шарлотта вернулась, Росс поднялся ей навстречу со словами:       — Шарлотта, вы — удивительная женщина. Я понимаю Фрэнка и…       Он хотел сказать «и желаю вам счастья», но понял, что это глупо и банально.       — В общем, спасибо вам за него. И простите меня, что по незнанию оказался здесь третьим лишним. Завтра же я уеду.       — Джеймс, спасибо вам за понимание. Друг Френсиса никогда не будет лишним. Посмотрите, как он расцвёл с вашим приездом. Спасибо вам за него. И… простите меня…       Она замялась, подбирая слова. Росс не дал ей договорить.       — Давайте прекратим этот обмен любезностями. Мы с вами любим одного человека и хотим, чтоб он был здоров и счастлив. У нас с вами общая цель, хотя идём мы к ней разными дорогами. Друг моего друга — мой друг. Вы всегда можете рассчитывать на мою поддержку. А за вашу тайну вы можете быть спокойны. Я её свято сохраню.       — Спасибо, Джеймс.       Шарлотта протянула ему руку, которую Росс поцеловал.       — Надеюсь, сегодняшний вечер вы проведёте с нами? — спросила Шарлотта.       — Если не прогоните, — широко улыбнулся Росс.       — Ну ладно, — притворно вздохнул Френсис. — Придётся потерпеть тебя ещё немного.       — Придётся, — Росс посмотрел на Шарлотту смеющимися глазами. — Тем более что не ты пригласил меня.       — Осторожнее, Джеймс. Не шутите так, — Шарлотта включилась в игру. — Ваш друг страшно ревнив. Убьёт и меня, и вас.       — Может, нам связать его на этот вечер? — Росс был уморительно серьёзен.       — Нет-нет, — Шарлотта покачала головой. — Вы уедете, а мне потом с ним мучиться.       — В таком случае, Фрэнк, тебе придётся вести себя смирно, — обратился к нему Росс.       — Я постараюсь, — с деланной мрачностью ответил Крозье. — Но за результат не ручаюсь.       — Тогда до вечера, — Джеймс пожал Френсису руку и направился к выходу.        Проводив его, Шарлотта села на кровать рядом с Френсисом, как делала теперь всегда, оставаясь с ним наедине. От того, что она была рядом, так близко, его окатила привычная волна мягкого тепла. Шарлотта погладила его волосы, щёки, коснулась кончиками пальцев губ…       — Теперь всё хорошо? — спросила она.       — Теперь — да. И всё это благодаря тебе.       Он притянул её и крепко поцеловал. Его руки жадно скользили по её спине. Она лихорадочно гладила его шею, грудь, плечи…       — Господи, ну когда-то же все эти люди оставят нас в покое и дадут побыть вдвоём! Просто вдвоём…. — прошептала Шарлотта в перерыве между поцелуями.       — Может быть. Когда-нибудь, — ответил Френсис.       Ужин прошёл в непринуждённой дружеской атмосфере. Не было больше подозрений и обид, недосказанностей и непонимания. Джеймс не осуждал их, наоборот, сочувствовал и всем своим видом выражал готовность помочь и поддержать.       Крозье, как обычно в последние дни, сидел на диване, обложенный подушками, прилично одетый, каким и подобает присутствовать на ужине. Правда, пока что он мог есть только достаточно мягкую или жидкую пищу. Миссис Мэдисон готовила для него отдельные блюда, не менее аппетитные, чем те, что подавала на стол для Росса и Шарлотты. Зато Френсис уже был в состоянии самостоятельно удерживать столовые приборы. Если его руки ещё и дрожали от слабости, то это было почти незаметно.       — Шарлотта, мне бы очень хотелось познакомиться с вашим… — Росс слегка замялся, — мужем. Судя по тому, что я слышал о нём, он — человек отчаянной храбрости, иногда даже безрассудной.       — Джеймс — действительно герой, — подтвердил Крозье. — Но вовсе не дурак и с головой дружит. В его деловых качествах я успел убедиться во время подготовки к экспедиции. Разительный контраст по сравнению с сэром Хэйвудом.       Последние слова Крозье произнёс с убийственным сарказмом, стараясь вложить в них как можно больше презрения.       — Правда, он немного хвастун, — мягко улыбнулась Шарлотта, — и обожает бахвалиться своими приключениями. Но я обожаю слушать его рассказы. Я их слышала уже сто раз, но они мне до сих пор не надоели.       — Тем более, я хочу познакомиться с ним. А знаете, что? Когда коммандер Фицджеймс вернётся, приезжайте-ка вы все к нам в Эйлбери. Думаю, вы поладите с Энн.       Шарлотта внезапно фыркнула и извиняюще прикрыла рот ладошкой. Росс вопросительно взглянул на неё.       — Джеймс… — когда она заговорила, её глаза смеялись. — Джеймс, как вы себе это представляете? «Дорогая, познакомься. Это Шарлотта Фицджеймс со своими мужьями. Коммандер Фицджеймс — муж де-юре, капитан Крозье — муж де-факто». Передвижной гарем Шарлотты Фицджеймс. Картина маслом.       Несмотря на звучавшую в её словах горечь, все не выдержали и расхохотались. Видимо, действительно представили ситуацию. Отсмеявшись, Росс воскликнул:       — Ну, я думаю, не обязательно посвящать Энн в такие подробности!       — Вы считаете, что ваша жена ни о чём не догадается? Женщины умеют прекрасно разбираться в таких вещах. У них на этот счёт особое чутьё. Так что уже через день, максимум — через два наши сложные отношения перестанут быть для неё тайной.       — Даже если так… Я хорошо знаю Тот. Она не станет осуждать вас.       — Кто знает, кто знает… Вопросы морали — штука сложная. У каждого к ним своё отношение.       Шарлотта задумалась.       — Для Тот, так же, как и для меня, Фрэнк — лучший друг. Мы оба любим его и желаем ему счастья. И если он выбрал для себя именно такое счастье — трудное и запретное, мы не осудим его выбор. И сделаем всё, чтобы трудностей для него стало как можно меньше.       — Спасибо, Джеймс, — голос Крозье был хриплым, но ведь это можно было списать на последствия болезни?       — Спасибо, — повторила Шарлотта. — Тем не менее, вы ведь не откроете жене нашу тайну? Вы дали слово, — напомнила она.       — Разумеется. Я дал слово и сдержу его. И всё-таки не перестану строить планы по вашему совместному приезду к нам, — улыбнулся Росс.       — Ну, почему бы и нет? Главное, чтобы Джеймс благополучно вернулся, — вздохнула Шарлотта.       — Всё будет хорошо, вот увидите. Джеймс вернётся. Фрэнк поправится. И вы все вместе приедете к нам в гости.       Тень пробежала по лицу Крозье.       — Джеймс… Как ты думаешь? Если бы я сейчас… прямо сейчас сел на корабль и отплыл в Гренландию… Я бы догнал их?       — Вряд ли. Да и нет здесь сейчас корабля, плывущего в Гренландию. И ни один врач не позволит тебе в твоём теперешнем состоянии плыть в Арктику, — твёрдо ответил Росс.       Крозье тяжело вздохнул. Шарлотта помрачнела. Росс сел рядом с Крозье на диван и приобнял его за плечи.       — Фрэнк. Не казни себя. Есть знаки судьбы, игнорировать которые невозможно. Если двое дорогих Шарлотте мужчин не смогли отправиться в эту экспедицию, это что-нибудь, да значит.       — Только то, что я приношу несчастье тем, кого люблю, — отозвалась Шарлотта.       — Время покажет, — философски резюмировал Росс. — Фрэнк, главное, что ты жив. Остальное поправимо. Мы не можем знать наперёд, что Бог приготовил для нас. Так что наслаждайся текущим моментом. И мечтай о том, чтобы старина Росс поскорее очистил палубу и не загораживал собою горизонт.       Он снова потрепал Крозье по плечу и похлопал по руке. Френсис усмехнулся в ответ. И, хотя его усмешка была приправлена изрядной долей горечи, у Шарлотты отлегло от сердца. Она была искренне благодарна Россу и за его приезд, и за отъезд. И за сегодняшний вечер, затянувшийся далеко заполночь. Они уложили Френсиса на диван, приподняв его голову повыше с помощью подушек, подложенных под спину. Пришедшую на ночное дежурство миссис Робинсон Шарлотта благополучно спровадила домой, чему та оказалась очень рада, несмотря на выражаемые вслух протесты. Миссис Мэдисон оставалась на кухне вплоть до самого ухода Росса. Он тепло простился со всеми, ещё раз выразив надежду увидеть их всех в своём поместье, крепко обнялся с Крозье, шепнув ему на ухо: «Будь счастлив, Фрэнк», поцеловал руку Шарлотте со словами:       — Спасибо вам за Фрэнка. Оставляю его в надёжных руках.       Принимая в прихожей шляпу и трость из рук миссис Мэдисон, он сказал ей:       — Благодарю вас за заботу о капитане Крозье.       Покраснев от удовольствия, но стараясь сохранить невозмутимый, полный достоинства вид, экономка ответила:       — Это моя обязанность, сэр — во всём помогать своей хозяйке.       — И вы прекрасно справляетесь с нею, — сказал Росс.       Закрыв за ним дверь, миссис Мэдисон помогла Шарлотте отвести Крозье в спальню и, не говоря ни слова, величественно удалилась убирать посуду. Шарлотта вопросительно посмотрела на Френсиса. «О как…» — казалось, говорил её взгляд. Крозье усмехнулся в ответ. Сидя на кровати, он начал медленно развязывать галстук. Шарлотта сходила в гостиную и принесла с дивана его подушку. Не говоря ни слова, она принялась расстёгивать пуговицы на его кителе и помогла стянуть его, когда с пуговицами было покончено.       — Шарлотта, я…       — Да-да, — понимающе кивнула она, без лишних слов подставляя плечо.       Крозье тяжело встал, опираясь на неё и ухватился за стоявшую рядом трость. Он пошёл в уборную сам, поддерживаемый лишь напряжённым взглядом Шарлотты, готовой в один прыжок догнать его и подставить плечо в случае надобности. Но всё обошлось. Силы и впрямь возвращались к Крозье. Даже рана на шее перестала гноиться и теперь быстро затягивалась. Его больше не трясло, и теперь он был в состоянии самостоятельно преодолеть путь от постели до нужника и обратно.       Вернувшись, Френсис тяжело опустился на кровать и стал медленно расстёгивать жилет. Присев перед ним на корточки, Шарлотта стала развязывать шнурки на его ботинках. Она видела, как он напрягся, но не сказал ни слова, продолжая бороться с застёжками жилета. Их взгляды встретились. Не отводя глаз, Шарлотта сняла с него обувь. Френсис, как загипнотизированный, медленно стащил с себя жилет. Её взгляд снизу-вверх притягивал, манил, обещал так много…       Шарлотта, будто в забытьи, положила руку на застёжку его брюк. Прикосновение было лёгким, почти невесомым. Но Крозье бросило в жар. Почувствовав, как её пальцы расстёгивают брючные пуговицы, он замер, будто парализованный, не в силах не то что пошевелиться, но даже вздохнуть. Сердце колотилось, как паровозный двигатель, установленный на «Терроре», кровь гудела в висках, а плоть предательски шевелилась, восставая от её ласковых прикосновений.       — Лотти-и-и… — прошептал он, задыхаясь.       — Простите меня, Френсис, — она виновато убрала руку, вызвав у Крозье приступ острого сожаления и чувство невосполнимой потери. Но этот горячий взгляд снизу-вверх, контрастирующий с её виноватым тоном, взгляд, в котором не было ни капли раскаяния, а лишь отчаянный бесшабашный призыв, компенсировал Френсису всё.       Шарлотта поднялась на ноги и вновь помогла ему встать с кровати. Пока он стоял, держась за трость, она спустила ему брюки до колен, а после вновь усадила на постель и стянула их полностью. Когда Френсис улёгся, Шарлотта заботливо укрыла его одеялом, как бы невзначай проведя рукой по тому месту, где сейчас, кажется, сосредоточилась вся его кровь. Её прикосновение, скромно опущенный взгляд и удовлетворённая, довольная улыбка, чуть не свели его с ума. Френсису хотелось только одного — прижать её руку к этому месту и не отпускать, вымаливая продолжение.       Но из кухни доносился звон посуды, грохот кастрюль и сковородок, которые миссис Мэдисон тщательно отмывала от остатков ужина. Крозье злился, но ничего поделать не мог. Шарлотта нагнулась к нему и прошептала:       — Я попытаюсь всё уладить. Но не ручаюсь за результат.       Когда её губы потеребили мочку его уха, Френсис почувствовал, словно кто-то высыпал ему за шиворот горсть мурашек. Ощущение было мучительно-приятным. Он крепко обхватил Шарлотту и поцеловал её. Она ответила — охотно и страстно. Но быстро высвободилась из его объятий и, одарив напоследок многообещающим взглядом, вышла из комнаты, оставив Крозье один на один со своим всё более возрастающим томительным желанием.       Придя в кухню, где миссис Мэдисон уже вытирала и расставляла по местам вымытую посуду, Шарлотта, как ни в чём не бывало, отрапортовала:       — Я уложила Френсиса. Думаю, с ним всё будет в порядке, — она взяла второе полотенце и принялась вытирать бокалы. — Но думаю, что будет лучше, если эту ночь я проведу на диване в гостиной. Мало ли что… Мы отпустили миссис Робинсон, но вдруг Френсису что-то понадобится?       Миссис Мэдисон бросила на Шарлотту быстрый взгляд и вновь обратила его на тарелку в своих руках.       — Вам не кажется, мэм, что будет лучше, если сегодня здесь подежурю я?       — Конечно, это было бы лучше, — легко согласилась Шарлотта. — Но взгляните на часы. Второй час. А вам завтра с утра нужно рано встать и сходить за продуктами. Должны же вы хоть немного отдохнуть.       — Я вполне могу отдохнуть здесь, в гостиной.       — Не раздеваясь и прислушиваясь к каждому звуку, доносящемуся из спальни? — с сомнением произнесла Шарлотта.       Миссис Мэдисон поджала губы. Конечно, её хозяйка была права. И приводимые ею аргументы были безупречны. Джейн Мэдисон лихорадочно искала возражения против доводов Шарлотты и не находила их. Впрочем… Миссис Мэдисон была женщиной, имела глаза и уши, а потому давно уже поняла, к чему всё идёт. Чувство жгучей ревности в её груди, помноженное на праведное возмущение поведением хозяйки, не позволяло ей, однако, выходить за рамки приличий. К тому же было ещё что-то, что не позволяло Джейн Мэдисон предаться вполне обоснованному гневу. Она обожала капитана Крозье и желала ему счастья, того самого, которого сама дать ему уже не могла. И ещё. За то время, что она знала чету Фицджеймс, миссис Мэдисон успела полюбить их, как собственных детей. А наблюдательность и умение делать из увиденного правильные выводы, подсказывали ей, что не всё в этом семействе так просто, как кажется на первый взгляд.       Подавив вздох сожаления, миссис Мэдисон убрала в буфет вытертую посуду и направилась к выходу.       — Надеюсь, Бог сохранит меня от всего дурного в столь поздний час, — в её голосе звучал упрёк.       Впрочем, она тут же сообразила, что позднее время — ещё один аргумент в пользу того, что остаться здесь должна именно Шарлотта.       — Храни вас Бог, миссис Мэдисон. И спасибо вам за всё!       В голосе Шарлотты было столько искренней, неподдельной благодарности, что миссис Мэдисон простила ей всё — и то, что уже произошло, и то, что, как она предполагала, случится позже в её отсутствие.       В ожидании Шарлотты Крозье лежал один, стараясь побороть как жар в теле, так и навязчивые мысли в голове. «Вот сейчас… Сейчас она придёт. А справишься ли ты, старая развалина? Хватит ли у тебя силёнок? Ведь ты даже раздеться пока не можешь без посторонней помощи». Его разрывали противоречивые желания. Возбуждённый прикосновениями Шарлотты, он страстно желал остаться наконец с ней без посторонних. А страх не справиться, проявить слабость заставлял мысленно умолять миссис Мэдисон не оставлять Шарлотту с ним наедине.       Но вот из прихожей послышались тихие голоса и звук отпираемой двери. Вот дверь тихонько захлопнулась. Металлический звук задвигаемой щеколды и два поворота ключа. Сердце Крозье колотилось о рёбра, как бешеное, словно пыталось вырваться наружу из тесноты грудной клетки. Тихие шаги. Шелест платья. Дверь в спальню распахнулась, и на пороге появилась Шарлотта. Ни слова не говоря, она стремительно подошла к постели Крозье, уселась рядом, взяла его лицо в ладони и прильнула губами к его губам. В ответ он припал к ней — жадно, нетерпеливо, не давая себе времени задуматься над тем, что сейчас произойдёт и справится ли он. Теперь, когда они остались вдвоём, его руки стали более смелыми и настойчивыми. Они горячо скользили не только по спине Шарлотты, нет, они спускались ниже, гладили восхитительные округлости её ягодиц, её бёдра и, возвращаясь, наконец-то коснулись груди. Однако платье на ней застёгивалось сзади. Крозье стал торопливо расстёгивать эти чёртовы мелкие пуговки у неё на спине дрожащими то ли от слабости, то ли от нетерпения руками. Впрочем, слабости сейчас он не чувствовал. Всё его тело было подчинено единственному мощному древнему тёмному и невыносимо прекрасному зову плоти.       Шарлотта помогала ему бороться с пуговицами, до которых могла достать. Когда они все были наконец расстёгнуты, она поднялась и одним ловким быстрым движением сбросила платье на пол, но тут же подняла его и аккуратно повесила на стул.       — Френсис… — её голос был напряжён, словно у неё сводило зубы от нетерпения. — Помогите мне развязать этот чёртов корсет.       Шарлотта уселась на кровати к нему спиной. Пальцы Крозье по-прежнему дрожали, когда он развязывал шнуровку.       — Ослабьте её так, чтобы я могла потом быстро влезть в эти доспехи, — руководила она.       Когда шнуровка была достаточно распущена, Шарлотта выбралась из своего «панциря» и так же аккуратно положила его на сиденье стула.       Теперь она стояла перед Крозье в длинной рубашке, под которой, как он предполагал, скрывались чулки и бельё. Шарлотта подошла к нему, глядя прямо в глаза, будто гипнотизируя. Френсис выдержал её взгляд и, когда она нагнулась, чтобы вновь впиться в его губы, крепко прижал её к себе. Нежный шёлк рубашки скользил под его ладонями. Какая тонкая грань отделяла его руки от её тела, такого жаркого и желанного!       Не прерывая поцелуя, Шарлотта просунула руки ему подмышки, приподняла и усадила в постели. Френсис вновь прижал её к себе. От того, что к его телу прикасался не твёрдый корсет, а живая, округлая грудь Шарлотты, у него закружилась голова. Он приостановил движение языка у неё во рту. Шарлотта воспользовалась паузой, подняла вверх его руки и стянула с него рубашку. Отшвырнув её на стул к своим вещам, она бережно уложила Френсиса на подушку. Он лежал перед ней с обнажённым торсом, думая о том, что вряд ли являет её взору привлекательное зрелище. Однако её страстный шёпот: «Фре-е-е-нсис…» значительно поколебал его сомнения. Ещё более поколебали их прикосновения её ладоней, гладивших его бледную кожу. А уж когда она стала покрывать горячими поцелуями его всего — лицо, шею, плечи, грудь — от сомнений не осталось и следа. Френсис охнул, когда губы Шарлотты поцеловали его сосок и тихо застонал, когда она стала покусывать его, посасывать и ласкать языком.       — Лотти… — только и смог выдохнуть Френсис, чувствуя, как неудержимо восстаёт его плоть от страстного, дикого, необузданного желания, вызванного её ласками.       Ничего подобного в своей жизни Френсис ещё не испытывал. Дежурные ласки шлюх из портовых борделей никогда не поднимали в нём такую бурю страсти. Их хватало как раз на то, чтобы в достаточной степени зажечься и сбросить напряжение. Но сейчас… Сейчас Френсис был захвачен вихрем такого неуёмного желания, что сам испугался той страсти, о наличии которой у себя даже не подозревал. А что, если он не совладает с собой, набросится на Шарлотту, как дикий зверь и этим оскорбит, обидит её? Сказать ей, чтоб была поосторожней? Но откуда взять силы, чтобы добровольно отказаться от её ласк?       Шарлотта тем временем занялась вторым его соском. Пока она ласкала его, её рука медленно опустилась вниз, туда, где ткань его подштанников вздыбилась, красноречиво сигнализируя о его желании. Она погладила его восставшую плоть, отчего Френсис содрогнулся всем телом и непроизвольно приподнял зад, пытаясь толкнуться ей в руку. Шарлотта стала медленно покрывать поцелуями живот Френсиса, стараясь не пропустить ни единого дюйма его кожи, одновременно распуская завязку на его кальсонах. Вот она справилась с этой задачей и приспустила бельё, выпуская на волю его налитый страстью член.       Френсис не успел опомниться, как почувствовал её пальцы у основания пениса и губы — на его головке.       — Лотти…       Это была мольба о пощаде. Френсису казалось, что сейчас его просто разорвёт от невыносимого, жгучего, болезненного желания, сосредоточием которого, горячей точкой был его невыносимо пульсирующий член, который Шарлотта сжимала в своей руке и ласкала кончиком языка.       Она подняла голову на этот сдавленный стон и взглянула на него ласково и вызывающе одновременно. Увидев его таким — с запрокинутой головой, изнемогающим от наслаждения, Шарлотта оторвалась от него, поднялась с видом победительницы и, отойдя на шаг, сбросила с себя остатки одежды, представ перед Френсисом во всей непобедимой блистающей красоте своей молодости.       Френсис впился в неё взглядом, не в силах отвести глаз. Она была прекрасна –прекрасна безоговорочно, насколько вообще может быть прекрасной любимая и любящая женщина. Её стройное, сильное, гибкое тело, казалось, горело ожиданием ласки. Крозье сел в постели, любуясь ею, забывая дышать, замерев от восхищения.       — Лотти… — только и сумел выдохнуть он. — Ты… прекрасна…       Загадочная улыбка на губах Шарлотты, придавала её облику нечто, делавшее её похожей на жрицу или колдунью, уверенную в своей силе, но жаждущую ласки и любви. Она сделала несколько шагов, ничуть не смущаясь под его восхищённым взглядом, бочком присела рядом с ним, обняла, прижалась обнажённым телом и увлекла за собой, уложила рядом. И Френсис уплыл, уносимый волнами наслаждения в места, где ему раньше бывать не доводилось.       Он не думал о том, что и как делает. Его тело действовало отдельно от разума, не подчиняясь его приказам и отбросив весь прошлый опыт, всё то, что он знал «об этом». Френсис покрывал тело Шарлотты горячими поцелуями, бессистемно, беспорядочно. Он ласкал её грудь, не задумываясь о своих действиях и о том, какой эффект они произведут. А эффект был, на удивление, потрясающим. Вихрь его страсти словно подхватил Шарлотту, закружил, затопил горячими волнами бешеного, неконтролируемого желания. Шарлотта ощущала, что Френсис менее опытен, чем Джеймс, но недостаток опыта с лихвой восполнялся напором и силой вожделения. Когда Френсис попытался навалиться на неё сверху, сжигаемый нетерпением, Шарлотта остановила его:       — Нет-нет, Фрэнки… Сегодня я всё сделаю сама.       Лёгким прикосновением она побудила Френсиса лечь на спину и мгновенно очутилась на нём, словно вскочившая на коня амазонка. Его жаждущий облегчения член ощутил её горячую влагу, когда она уселась сверху и потёрлась о него. Руки Френсиса жадно ласкали её бёдра, пока горящий в нетерпении взгляд пожирал её всю -вдохновенное лицо, облитые мерцающим желтоватым светом лампы плечи, упругую высокую грудь…       Вот Шарлотта приподнялась на коленях, взяла в руку его член и стала медленно насаживаться на него. Как только его головка ощутила её жаркую влажную тесноту, Френсис сжал зубы и тихо застонал. Не соображая, что делает, он схватил руками её ягодицы, раздвигая их, помогая Шарлотте поглотить свой разрываемый желанием пенис. Шарлотта выгнулась, задвигала бёдрами быстрее, и Френсис внезапно почувствовал, что проскользнул в неё. Он был в ней — весь, настолько глубоко, насколько это возможно. Глаза Шарлотты вспыхнули победным блеском, и она задвигалась на нём, точно пустилась в лихую, бешеную скачку.       Вакханка. Вот кем она была — вакханкой, неудержимой, необузданной и дерзкой, уверенной в своей власти над ним. И он признал эту власть, восхищаясь её первозданной силой и полностью отдаваясь ей, влекомый вихрем их буйной страсти. Френсис подавался вперёд, ей навстречу, сжимая её бёдра руками, вновь обретшими былую силу, стараясь насадить её как можно глубже, с удовольствием замечая, как туманится её взор, запрокидывается назад голова, в беспорядке рассыпаются по плечам волосы… И вот уже не только он зависит от неё, но и она находится в его власти, всем своим видом умоляя дать ей то, чего он сам жаждет получить от неё.       Приподняв бёдра, Френсис сделал несколько отчаянных толчков. Шарлотта замерла, откинувшись назад, запрокинув голову и вдруг содрогнулась всем телом, издав протяжный стон, больше похожий на победный клич. Его тело будто ждало этого сигнала и содрогнулось в ответ. Френсис застонал от облегчения, чувствуя, как мучившее его непереносимое желание вырывается из него в её жаркое лоно, как в унисон содрогаются их тела. Мысль о том, что ей сейчас так же хорошо, как и ему, приносила радость, многократно усиливающую это чувство неземного наслаждения. Ничего подобного Френсис не испытывал никогда.       Будучи человеком своего времени, он полагал, что женщины по природе своей не могут испытывать такого же наслаждения от близости, как мужчины. Профессионалки изображают наслаждения ради удовлетворения клиентов. А жёны терпят близость с мужьями из любви, чувства долга и желания иметь детей. Возможно, им нравятся ласки и поцелуи, но природа не дала им возможности испытывать оргазм. Теперь вся эта теория летела к чёрту. Шарлотта наглядно показала ему, насколько острым может быть наслаждение у женщины, если в основе её близости с мужчиной лежит сильное чувство. Когда соитие — не набор механических движений. Когда в нём участвует не только тело, но и душа — любящая и стремящаяся доставить удовольствие любимому.       Френсис поймал себя на мысли, что ощущает прилив благодарности к Джеймсу Фицджеймсу. Благодарности за то, что он пробудил в этой девочке такую чувственность и не взрастил в ней отвращение к сексу. Что научил её тому, чему сам Френсис вряд ли смог бы её научить. И чему он не постесняется учиться у неё. Удивительно, но он не испытывал к Джеймсу ни капли ревности. И ещё — не ощущал стыда, который всегда охватывал его во время свиданий с проститутками, когда желание уже было удовлетворено и тело успокаивалось, уступая место разуму с его упрёками и обвинениями.       Ничего подобного Френсис не испытывал сейчас, когда Шарлотта, оставаясь на нём, расслабленно улеглась к нему на грудь. Он продолжал поглаживать её спину и перебирать растрепавшиеся волосы, чутко улавливая ноздрями запах её разгорячённого тела, смешанный с витавшим в воздухе пряным ароматом их совместной похоти. Ему хотелось в этот момент, чтобы она лежала так вечно, давая ему возможность оставаться в ней.       Но вот Шарлотта зашевелилась, подняла голову и взглянула на Френсиса. Легонько коснувшись губами его губ, она прошептала:       — Фрэнки, ты чудо. Спасибо тебе…       — Это тебе спасибо, — горячо прошептал он в ответ. — В моей жизни никогда ничего подобного не было…       — Разве? — Шарлотта была искренне удивлена.       — Да, — просто ответил он.       — Бедный Френки… — она нежно погладила его по щеке. — Нам будет хорошо вдвоём. Я обещаю.       — Я уверен в этом, — Френсис притянул её и крепко прижал к себе.       До сегодняшней ночи Френсис не подозревал, сколь разнообразными могут быть способы получения удовольствия. Да и не рассматривал связь с проститутками, как удовольствие — скорее, как постыдную необходимость, как отправление физиологической нужды. Обычно он делал это в одной и той же позе — навалившись сверху. И лишь пару раз — сзади, по-собачьи. Шарлотта, оказавшаяся на нём сверху, подарила ощущение восторга, о котором он даже не подозревал. Теперь он искренне сочувствовал Джеймсу, вынужденному добровольно отказаться от такой женщины. И был благодарен Богу за то, что тот дал ему возможность познать её любовь. И пусть это был грех, осуждаемый и людьми, и церковью. Пусть это — дьявольское искушение. Всё равно он, Френсис Крозье, благодарит судьбу за то, что оно случилось в его доселе неприкаянной жизни, которая теперь наконец-то обретала смысл.       Шарлотта приподнялась над ним. Френсис почувствовал себя почти осиротевшим, когда его мягкий расслабленный пенис выскользнул из неё. Он ощутил, как густая тёплая жидкость пролилась на его лобок.       — Подожди немного, я сейчас, — услышал он тихий голос Шарлотты, которая проворной змейкой соскользнула с него на пол, торопливо облачилась в рубашку и выбежала из комнаты.       Очень скоро она вернулась с полотенцем в руках и стёрла следы их недавней страсти с его тела. Движения Шарлотты были плавными и медленными. Она сумела превратить даже столь простое действие в дополнительное удовольствие. Взгляд Шарлотты, направленный на объект её заботы, был полон нежности. Ещё никто и никогда не разглядывал Френсиса столь откровенно, с такой явной любовью и… любопытством? Его смущение и стыд были мучительно-сладкими, ощущение развратной греховности происходящего приятно щекотало нервы. Хотелось прикрыться и в то же время остаться таким — полностью открытым перед ней. Как никогда и ни перед кем.       Плоть Френсиса от скромного и одновременно развратного взгляда Шарлотты, от её бережных прикосновений шевельнулась, готовая вот-вот восстать снова. Заметив это, она улыбнулась и произнесла, обращаясь то ли к Френсису, то ли к той его части, которую только что вытирала полотенцем:       — Нет-нет, на сегодня хватит.       Это было сказано тоном, которым матери говорят детям: «Нет-нет, милый. На сегодня сладостей достаточно»       — Нужно поберечь силы. Они вам ещё пригодятся.       — Лотти… — Френсис с трудом возвращался к действительности. — Лотти… Спасибо… Это было… невероятно. Потрясающе!       — Тебе спасибо, Фрэнки. Ты удивительный. Самый лучший. Я люблю тебя.       Шарлотта бросила полотенце на пол, пересела повыше, прижавшись к его боку и заглянула в глаза.       — Спасибо, что ты — такой. Что ты у меня есть. Я сделаю всё, чтобы тебе было хорошо со мной. Чтобы ты… не пожалел…       Френсис прикоснулся пальцами к её губам, не давая продолжить.       — Я никогда не пожалею о своём решении, — твёрдо сказал он. — Ты — лучшее, что есть в моей жизни. И я не знаю, за что мне такая награда. Чем я заслужил?       — Тем, что ты — это ты. Самый лучший в мире человек.       Говоря это, Шарлотта держала его лицо в своих ладонях и пристально заглядывала в глаза. Когда Френсис попытался что-то ответить, она закрыла его рот поцелуем, нежным и почти целомудренным. Оторвавшись от его губ, Шарлотта бережно поцеловала заживающую рану на шее и подняла голову.       Сквозь задёрнутые шторы брезжил ранний июньский рассвет.       — Какие короткие сейчас ночи, — задумчиво произнесла она, поглаживая рукой его исхудавшее, но всё ещё достаточно мускулистое плечо. — Тебе нужно поспать.       — А тебе?       — Успею, — беспечно отозвалась Шарлотта. — А вот одеться ты мне должен помочь.       Она встала, подхватила бельё и чулки, небрежно брошенные на стул и ушла одеваться в гостиную. Френсис подтянул приспущенные подштанники, сел, свесив босые ноги на пол и дотянулся до рубашки. Когда Шарлотта вернулась, он уже ждал её, прикрыв наготу и не смущаясь более своим неглиже. Она со вздохом надела через голову ненавистный корсет и подошла к Френсису.       — Затяни шнуровку, только не очень туго.       — Так? — он подтянул завязки.       — Вот тут, снизу ещё немного, — она показала рукой, где требуется подтянуть. — Да-да, вот так хватит. Теперь завязывай.       Френсис с удовольствием выполнял её команды. Оказывается, одевать женщину не менее увлекательно, чем раздевать!       Когда со шнуровкой было покончено, Шарлотта надела платье и вновь подошла к Френсису.       - Застегни пожалуйста.       Платье застёгивалось на спине. Пуговиц было много и все мелкие. Френсис боролся с ними долго. А когда закончил, обнял Шарлотту сзади и, как сидел, прижался щекой к её спине. Она положила руки поверх его рук и нежно погладила их. Обернулась к нему лицом и прижалась, замирая от того, что теперь его щека касалась её груди. Господи! Ну почему нельзя остаться с ним в одной постели, в обнимку, чувствуя его каждой клеточкой своего тела? Уснуть с ним рядом, впитывая его тепло и отдавая ему своё? Почему нужно убегать, прятаться, изворачиваться, придумывать благовидные предлоги, чтобы оказаться с ним рядом?       Шарлотта порывисто обняла Френсиса, погладила по волосам.       — Я думаю, чтобы мы могли встречаться, нужно отказаться от услуг сиделки. Тебе ведь она уже не нужна, правда?       — Да. Я вполне могу справиться со всем самостоятельно.       — Вот. А для подстраховки — мало ли что — мы с миссис Мэдисон по очереди будем дежурить рядом с тобой по ночам.       — С миссис Мэдисон?       — Да. Во-первых, надо соблюсти приличия. А во-вторых… Не стоит её злить и обижать. Ей ведь тоже хочется подежурить у твоего одра, — Шарлотта улыбнулась, — и поухаживать за тобой.       — Надеюсь, она не станет ухаживать за мной так, как ты, — развеселился Френсис.       — Я тоже на это надеюсь, — хохотнула в ответ Шарлотта. — В общем, в следующую ночь мы с тобой отсыпаемся, а миссис Мэдисон проводит её на том диване в гостиной. Чтобы потом без лишних разговоров и возражений уступить мне место около тебя в моё дежурство.       — М-да… — протянул Френсис. — Ещё никогда женщины не состязались за право быть со мной….       — Ну и зря! — озорно сверкнула глазами Шарлотта.       — Приляжешь со мной?       Только теперь Френсис почувствовал усталость. Хотелось спать, но ещё больше хотелось, чтобы Лотти, его Лотти лежала рядом, прижавшись к нему всем телом, пускай и отделённым несколькими слоями одежды.       — Да. Только отойду на минутку.       Шарлотта выбежала в гостиную, расстелила на диване плед и на минуту улеглась, укрыв им ноги. После чего вскочила, осмотрела, как выглядит её спальное место и осталась довольна. Подушка примята, плед откинут, как будто она всю ночь провела под ним и только-только встала. Маскарад для миссис Мэдисон был готов.       Шарлотта вернулась в спальню. Френсис ждал её, лёжа в постели.       — Сейчас, любимый. Мне нужно поправить причёску.       Слово «любимый» она произнесла так буднично, словно по привычке обращаясь к супругу. Но в сердце Френсиса это слово отозвалось счастливым звоном корабельного колокола. Любимый… Никогда и ни для кого он не был любимым. И какое же это счастье — быть таковым и любить в ответ, изо всех сил стараясь излить на эту девочку всё, что так долго копилось и зрело в его одинокой душе и теперь рвалось наружу с непреодолимой силой.       Френсис повернулся набок, наблюдая, как Шарлотта подошла к комоду, на котором стояло небольшое зеркало, нашла там его расчёску и, усевшись на стул, принялась распутывать пряди волос, ещё не до конца выбившихся из причёски. Справившись с этим, она положила на комод извлечённые из причёски шпильки и принялась расчёсывать волосы, струившиеся по её плечам густыми каштановыми волнами. Крозье, как завороженный, наблюдал за этим действом, не в силах оторвать взгляд. Не удержавшись, он встал с кровати, подошёл к Шарлотте и прикоснулся к этим дивным прядям. Шарлотта замерла, улыбнулась и, не оборачиваясь, откинула голову назад, прижалась к его груди. Френсис сжал руками её плечи и зарылся лицом в волосы, вдыхая их восхитительный аромат. Тихий протяжный полушёпот-полустон был ему наградой:       — Фрэ-э-энки-и-и…       Он, словно в забытьи, целовал её волосы, шею, плечи, покрывал поцелуями лицо, когда она обернулась к нему. Целовал, забыв про усталость и сон, про сомнения, горечь, про меланхолию свою чёртову, от которой теперь не осталось и следа.       — Фрэнк… Фрэнки…       Её шёпот звучал жалобно и умоляюще.       — Фрэнсис… Пожалуйста… Не сейчас…       Он с сожалением оторвался от неё, тяжело дыша, мысленно проклиная и разгоравшийся рассвет, и миссис Мэдисон, которая явится сюда с утра пораньше, дабы исполнить свой долг.       Шарлотта поднялась. Как прекрасна она была с распущенными, струящимися по плечам волосами!       — Фрэнк… — Ох уж эта закушенная губа! Как тут не потерять рассудок и сохранить хладнокровие?! — Фрэнки… Больше всего на свете я сейчас хочу того же, что и ты. Но… Нам придётся набраться терпения. Обещаю — я сделаю всё и даже больше, чтобы тебе было хорошо. Так хорошо, как никогда и ни с кем не было. Но, к сожалению, не сейчас.       — И я постараюсь… Не разочаровать тебя.       — Ты- чудо, Фрэнк. Мне очень хорошо с тобой.       Шарлотта обняла Френсиса и легонько коснулась губами его губ. Он вернулся в постель и сидя на краю кровати наблюдал, как ловко она расчесала свои прекрасные кудри, наскоро собрала их в причёску и заколола шпильками. Он мог бы смотреть на это вечно. Но Шарлотта уже подошла к нему, положила руки на плечи и нежно уложила его на подушку. Френсис подвинулся, освобождая место для неё подле себя. Шарлотта улеглась рядом, обвила его торс рукой и прошептала на ухо:       — Спокойной ночи, любимый.       — Скорее, доброе утро, — улыбнувшись, уточнил он.       — Хорошо. Пусть будет доброе утро. Спи.       Она спрятала лицо у него на плече, горячо дыша в ямку над ключицей, и ещё плотнее прижалась к нему.       — Я люблю тебя.       В эти простые слова Френсис попытался вложить всё, что чувствует сейчас — нежность, страсть, благодарность, покой и огромное, всеобъемлющее счастье. И это ему удалось. Его слова эхом отдались в груди Шарлотты, затопили ответной нежностью.       — И я люблю тебя. Ты — мой. Мой Фрэнки.       Впервые в жизни Френсис засыпал с мыслью, какое же это счастье — быть чьим-то. Если ради этого нужно было потерять место в экспедиции, упустить свой последний шанс подняться вверх по лестнице общественного признания — что ж, он не жалеет об этом, раз милая Лотти принимает его таким, каков он есть. Судьба сделала выбор за него, и он был полностью согласен с этим выбором. И благодарен за него.