— Что ты такой кислый? Расслабься. Мы гуляем или как?
Резкий голос Савы и пинок в плечо вывели из оцепенения. Влад осознал, что уже которую минуту иступлённо пялится на надкусанную шаурму в руках. Совсем забыл, что сидит на холодной лавочке посреди нижнего яруса продуваемого ветром парка с облетевшими деревьями. Он потерялся в мыслях.
— Сава, я хотел попросить у тебя совета.
— Ух ты, какая честь, — Сава усмехнулся, кусая шаурму. — Я похож на хорошего советчика?
Влад искоса глянул на друга. Тот ли это человек, с которым можно обсуждать сложные вопросы?
— Нет, но ты единственная кандидатура.
— Эх, мог бы хоть раз соврать и не опускать мою самооценку, — шутливо вздохнул Сава. — Ладно, давай колись, что там у тебя.
— Над Ритой издеваются всё больше.
Заозёрский притих и многозначительно кивнул.
— Угу…
— Я… я хочу помочь ей, только не знаю, как именно, — Влад закусил губу, тщательно подбирая слова. — Догадываюсь, кто из нашего класса делает это, но мне почему-то кажется, что они не одни этим занимаются, а там… кто знает, сколько их, тех, кто издевается… Я даже со Стасом говорил, просил помочь, да только он сказал, что уже сделал, что мог. Тут он прав — это бой против теней. Лиля выдала только Таню, но та не единственная, а доказательства… Не уверен, что запись хоть на что-то повлияет. Вдруг даже это ничем не поможет?
— Ты как всегда загоняешься, — уверенно ответил Сава. — Завуч просто молится на наш устав. Случится скандал — он первым получит по шапке. Не в его интересах игнорить конфликты, так что если кто и поможет, то точно он.
В его словах был здравый смысл.
— Да, наверное, ты прав… — с сомнением произнёс Влад.
— Конечно, — весело ответил Сава. — Говорю тебе, всё наладится.
Однако Влад так и не смог заразиться его уверенностью. Было в этом нечто такое, что беспокоило его ничуть не меньше самих издевательств — их причина.
— Всё из-за Воронцова, — глухо сказал он, пальцы крепче впились в хрустящую фольгу, — если бы не он… если бы Рита за ним не бегала, этого дерьма бы не случилось.
Хотя в этом Влад уже сомневался, особенно после того, как прослушал запись. Оленберг сказало нечто, что заставило задуматься. Так ли легко побудить людей изливаться желчью, рвать тетради и расписывать туалеты просто так, на пустом месте? Неужели заварушка со Стасом действительно стала лишь спусковым крючком, а проблемы начались задолго до того, как Рита встретилась с ним? Тогда почему Влад не замечал? Как он мог не замечать?
— Слышь, я вот чё думаю… — вдруг заговорил Сава. — Если всё реально из-за этого парня, то, может, всё прекратится, когда Рита перестанет с ним общаться.
Влад невесело усмехнулся.
— Ты же не думаешь, что я полный идиот и сам до такого не додумался? Уже не раз говорил ей об этом, итог — ссора. Это бесполезно.
Сава махнул головой так, что окрашенные в красный пряди заплясали в воздухе.
— Не, ты меня не понял. Не надо разговаривать — надо идти на крайние меры. Нужно её заставить.
— Чего? Заставить?
И как же? Как вообще можно заставить кого-то перестать общаться, с кем хочется?
— Да, — Сава проглотил последний кусочек шаурмы и выбросил пустую фольгу в урну. — Сам посуди, она пытается понравиться Стасу, так? А ты попытайся понравиться ей, понял? Позови на свидание.
Влад невольно распахнул рот от удивления. Это не было тем, что он ожидал услышать сегодня. Пригласить? На свидание? Вот так просто? В ответ на его, должно быть, полный растерянности взгляд Сава раздражённо выдохнул, и Влад вдруг уловил в этом схожесть с другой своей подругой. Ирина бы отреагировала так же. Забавно.
— Она ж тебе нравится, разве нет? Так дай ей это понять. Может, она задумается и переключится на тебя? Я особо ничего о Тростниковой не знаю, но если не ошибаюсь, она до этого ни с одним парнем не встречалась и внимания не получала. А тут этот Стас, хопа, и относится к ней как к девушке. На байке катает, десертиками дорогими делится, может, красивые слова говорит или ещё чего. Понимаешь, о чём я? Вот она и бегает за ним так, будто это её последний шанс на счастливую, полную обнимашек жизнь. А ты покажи, что не один Стас видит в ней девушку. Она это у себя в голове отметит, и вуаля. Может, согласится встречаться, а про Воронцова забудет. И никаких издевательств. Чистая победа, брат. Ты же ещё не звал её на свидание?
— Нет, не звал… — рассеянно ответил Влад, опустив взгляд на осколки сухих листьев у бордюра клумбы.
«Но однажды я был близок к этому».
Он начал задумываться о свидании с апреля прошлого года, когда ясно осознал желание погулять только вдвоём с Ритой, без Ирины. Но то были просто мысли, мимолётные порывы — до попыток дело дошло лишь осенью и кончилось на первой же неудаче с запиской-журавликом, а потом обстоятельства изменились. Возможно, так произошло не потому, что спросить: «пошли прогуляемся по парку после занятий?» очень сложно, а потому, что на самом деле Влад не хотел знать ответ на этот вопрос. По телу шла мелкая дрожь, стоило лишь представить, насколько жалким он будет выглядеть, когда Рита не найдёт нужных слов и в итоге скажет одно короткое «нет». Влад до безумия боялся услышать это, а надежда на положительный ответ растворялась быстрее, чем сахар в кипятке.
Если он признается ей, а она не ответит на его чувства, что ему делать тогда? Смогут ли они снова общаться как прежде? Хотелось верить, что да, но Влад знал: в жизни ничего не исчезает бесследно. И поступки, и слова — всё оставляет отпечаток в памяти, всё имеет последствия. Слишком наивно думать иначе.
— Бредовая идея… — наконец, ответил он, а Сава лишь пожал плечами.
— Может быть. Но попробовать стоит, а? Кто этих девчонок разберёт? Только вот что запомни: если действительно надумаешь позвать её, не будь таким скучным, как обычно.
Влад возмущённо скривился:
— Скучным?
— Да, скучным, — ухмыльнулся Сава. — Веди себя поуверенней или как обычно, но не зажимайся и не нуди — девушек это больше всего раздражает.
Влад был готов возразить насчёт своей «скучности», но слова так и остались невысказанными. Может, со стороны виднее, каким человеком ты порой бываешь…
— Ладно, понял. Спасибо.
— Обращайся, бро, — Сава широко улыбнулся, засовывая руки в карманы и вжимая голову в плечи. — Ух, ну и холодрыга сегодня…
Влад долго не признавался себе в этом, но разговор на холодной лавочке повлиял на него. С каждым часом всё более отчётливо и настойчиво в голове стучала мысль: «пригласи её». Пригласи Риту на свидание. Это единственный вариант, способный решить почти все проблемы. Сава прав в одном: по сравнению с другими девочками Рита действительно недополучала внимания со стороны мальчиков. Точнее, вообще не получала, и, если некоторых девчонок такое могло совершенно не волновать, Риту это, похоже, беспокоило, а Влад не замечал, пока не стало поздно.
Он много размышлял над всем этим. Даже когда шторы его комнаты закрылись, а Ярик громко засопел на соседней кровати — сомнения боролись с робкими желаниями и оптимистичными доводами до тех пор, пока Влад не уснул. Утром он, наконец, решился.
Можно сколько угодно сидеть в уголке и довольствоваться малым, пока другие добиваются лучшей жизни, но какой в этом толк? Нужно хотя бы попытаться что-то изменить. А дальше будет, что будет.
На протяжении всего учебного дня Влад прокручивал в голове варианты событий, составляя примерный план действий. Это приводило в порядок мысли и даже немного придавало веры в лучшее, однако, стоило прозвенеть последнему звонку, и Влад тут же разволновался, как первоклассник. Пока он сопровождал девочек к кабинету завуча, сердце гремело, а ладони неистово потели.
Втроём единодушно решили, что будет лучше, если Огарёва представит доказательства и поговорит с завучем. Староста класса — единственный человек в их компании, которому уже доводилось беседовать с Александром Анатольевичем. К ней-то он точно прислушается.
— Не волнуйся, Рита, — тихо произнесла Ирина, опустив ладонь на ручку массивной двери. — С этой записью он точно поверит нам, а не ей.
Влад с трудом оторвал взгляд от пола и посмотрел на Риту. Она коротко кивнула, и улыбка благодарности тронула её губы:
— Удачи.
Ирина подмигнула и постучалась. С обратной стороны послышалось твёрдое «входите», и она, втянув воздух в лёгкие, надавила на ручку, едва не влетела в комнату — настолько её переполняла решимость. А вот решимость Влада бесследно расстаяла, как только Ирина закрыла за собой дверь. Они с Ритой остались одни посреди пустого коридора.
Чем дольше тянуть, тем сложнее решиться. Он прыгнул в воду при первом импульсе — сделал глубокий вдох и обратился к ней.
— Рита…
— Ум? — пылкие янтарно-карие глаза посмотрели прямо на него, и Влад вспыхнул, потупил взгляд.
«Ну уж нет, не сегодня, приятель».
— У тебя есть свободное время сейчас? — он заставил себя снова взглянуть на неё.
Рита медлила с ответом, словно пыталась догадаться, ради чего он завёл этот разговор. Наконец, ответила с лёгкой улыбкой:
— Ну, у меня есть пара часиков. А что?
— Да так… — он осознал, что нервно перебирает воздух пальцами и спрятал вспотевшие ладони в карманы брюк. Быстро проговорил: — Не хочешь прогуляться? По парку там… ну… можем зайти куда-нибудь, а то на улице уже прохладно…
— Сейчас? — удивилась она. — Разве у тебя сегодня нет дополнительных занятий?
Влад закусил губу. Конечно, есть: дополнительный урок биологии проходил по расписанию, но готовый доклад остался лежать на рабочем столе в спальне.
— Не страшно. Один раз пропустить можно, — улыбнулся он, пытаясь заглушить вопли внутреннего критика.
Рита пристально посмотрела на него и медленно отвела взгляд в сторону. Тыльной стороной ладони она коснулась подбородка, как делала каждый раз, когда о чём-то задумывалась. Кончики пальцев расслабленно поглаживали светлое, чуть округлое лицо, тонкое запястье плавно изгибалось, как в грациозном танце. А то, как она слегка опускала веки, скрывая выразительные глаза за тонкой пеленой ресниц, как легонько покусывала губы … Рита всегда выглядела обворожительно.
Она взглянула на него настолько резко, что Влад вздрогнул от неожиданности и живо отвернулся, чувствуя, как кровь предательски приливает к щекам.
— Парк, значит? Ну давай сходим, немного прогуляемся. Ты же о парке Горького говоришь? Он к нам ближе всего.
— Да, — он не сразу осознал услышанное, но, когда понял, что она согласилась, в душе взошло солнце. На губах заиграла улыбка, и стало так тепло… — Пойдём.
Здание гимназии быстро осталось позади, как и пешеходная улица, пролегающая как раз позади парка. Вскоре Влад ещё яснее осознал, что выбрал не самое удачное место для первого свидания. Конец ноября — не то время, когда стоит гулять среди каменных дорожек и деревьев парка. На небе уже который день клубились тяжёлые плотные тучи, угрожая лопнуть и засыпать мёрзлую землю дождевыми каплями или снегом, а обнажённые ветви и пустые клумбы выглядели уныло. Никакой романтики. Нужно было гулять весной… А ещё нужно было тщательней продумать темы для разговоров. Хотя Влад весь день только об этом и думал, стоило оказаться наедине с Ритой, и в голове образовалась полная пустота. Некоторое время они шли молча, и Влад скукоживался от напряжения, как если бы его вызвали к доске рассказать стихотворение, которое он не учил.
— Я тут подумала, мы с тобой уже очень давно не гуляли вдвоём. — Рита вдруг оживилась и заулыбалась. — А помнишь, в начальной школе мы часто ходили в Ботанический сад? Тебе там всегда нравилось.
— Ах да, — Влад вспомнил и невольно улыбнулся, — мы спускались к источнику…
— Да! Ты там ловил лягушат.
— А тебе нравилось плескаться в ледяной воде. Дожидалась, когда мама отвернётся, и сразу опускала ноги в поток.
Его внутренний взор воскресил воспоминания о тех давних летних днях, когда они с Ритой учились в начальных классах гимназии, а их мамы общались. Неизвестно, насколько близкими подругами они были тогда, но раз в две недели они устраивали встречи, выбираясь на природу или в кафе. Гулять Владу было не с кем: компания соседских ребят состояла из одних хулиганов. Чтобы он не сидел дома один, мама всегда таскала его с собой на встречи, и, к счастью, встречи с тётей Томой не были исключением. Пока мамы общались, гуляя в тени деревьев, их дети творили всё, что взбредёт в голову, хотя никогда не совершали чего-то откровенно опасного. По деревьям Рита лазать не умела, прыгать по камням на дне ручья или взбираться на крутые склоны холмов боялась, да и сам Влад не был отчаянным храбрецом, что тогда, что сейчас. Многие сверстники посчитали бы их развлечения скучными — они собирали цветы и учились плести пахучие венки, гонялись за бабочками и маленькими ящерками, сбегали к берегу речки и кормили диких уток хлебом, мочили ноги в водах святого источника и ловили лягушат там, где поток был медлительным. Ледяная вода и яркое солнце, греющее макушку, сквозь покров шуршащей листвы, влажный свежий воздух над ручьём, жужжание пчёл над цветами и нежный щебет птиц, запах полевых ромашек среди густой травы… Ничто не может быть прекрасней этого.
— Было здорово… — в один голос сказали они и, переглянувшись, оба рассмеялись.
Влад внезапно поймал себя на том, что смог немного расслабиться, и, ободрившись, воспользовался случаем продолжить разговор.
Они вспоминали о самом первом дне в гимназии и о поездке в зоопарк в третьем классе, говорили о работе Влада и его подопечных, о новых фотографиях Риты, о красивых местах в городе и далеко за его пределами, о самых вкусных сортах чая и любимых сладостях, о встрече со странным стариком на пешеходной улице и много о чём ещё. Темы плавно перетекали от одного к другому, и со временем Влад приметил интересную деталь: Рита тоже стала раскованнее, её походка, прежде слегка напряжённая, начала пружинить. Что-то изменилось с того времени, когда они в последний раз гуляли вдвоём. Неужели в начале прогулки она тоже не знала, как себя вести? Но даже если ей было неловко, Рита оставалась Ритой: когда они вышли на широкую, уложенную серой плиткой, площадь у главного входе в парк, она достала из рюкзака чехол с фотоаппаратом. Ветер трепал рыжие кудри, пока Рита фотографировала отреставрированные старинные здания и одну из центральных улиц, а Влад то и дело поглядывал на её раскрасневшееся от холода лицо.
«Она умудряется находить что-то прекрасное даже в такое серое время года…» — думал он, чувствуя, как щёки краснеют, и вовсе не от мороза. Отдавая всё внимание своему занятию, она не смотрела на него, и потому не видела, как он улыбался.
Рита убрала фотоаппарат обратно в рюкзак и, насупившись, потёрла руки. Наверное, совсем застыли: кожа на её тонких пальчиках стала серовато-голубой. Шёпот сомнений начал пробиваться в сознание, но Влад убедил себя вспомнить наставления Савы. Направившись вместе с Тростниковой по широкому тротуару в сторону вокзала, он слегка, словно невзначай, коснулся её пальцев, чтобы проверить реакцию, но Рита ничего не сказала и даже не изменилась в лице. Тогда он вдохнул поглубже и попытался взять её за руку. Однако, стоило немного сомкнуть пальцы вокруг холодной ладони, та тут же выскользнула. Рита вдруг оборвалась на середине речи и отшатнулась в сторону. В её взгляде мелькнула растерянность, улыбка пропала. Возникла неловкая пауза. Чёрт…
Влад не выдержал напряжения и опустил взгляд под ноги, уставился на щели между плитками. На секунду показалось, что всё кончено. Она не хотела, чтобы он брал её за руку, а он с чего-то решил попробовать. Ничтожная самонадеянность! Глупая ошибка. Они так хорошо проводили время, а он взял и всё испортил…
— А, эм, я… о чём это я, — сбивчиво проговорила Рита. — Может, зайдём куда-нибудь погреться? А то на улице как-то уже совсем похолодало…
Она снова улыбнулась и даже слегка рассмеялась, но вышло натянуто. Однако Влад поспешил ухватиться за предложение. И как он сам до этого не додумался? Нужно было первым перевести тему и предложить куда-нибудь зайти. Долго выбирать не пришлось, Рита сама попросилась в старую кондитерскую напротив ЦУМа.
Из трёх залов они выбрали самый просторный и заняли круглый столик у широкого, обрамлённого бежевой занавеской, окна. Тёплый воздух пропитался запахами ванили и печенья, кофе и горячего шоколада. На стенах из темного дерева блестели начищенные зеркала в резных рамах, а на украшенном ажурной лепниной потолке сотнями граней сияли хрустальные люстры, бросая свет на длинную, закругленную витрину и шкафчики с вращающимися на блюдах тортами. Умиротворённая обстановка сгладила настроение — Рита мигом переключилась на десерты и, казалось, совсем позабыла о произошедшем на улице. Вскоре и сам Влад смог вздохнуть спокойно. Оба решили сделать вид, что ничего не случилось.
— Мне нужно быть дома не позже пяти, — вдруг сказала Рита, отправляя в рот последнюю ложку цветастого желе из гранёного бокальчика.
Влад бросил взгляд на экран телефона: пятнадцать тридцать семь. Он не планировал затягивать свидание до вечера, но откуда взялись сроки?
— Почему? Хочешь попасть домой до темноты?
Рита тихо усмехнулась. Она отчего-то не спешила с ответом, долго разглядывала гранёный стакан с клубничным коктейлем, перемешивая напиток соломинкой.
— На самом деле я сейчас наказана.
— Наказана? — удивился Влад, и сразу принялся перебирать в уме предполагаемые причины. — Что произошло?
Она вздохнула.
— Ничего особенного. Просто мама узнала, что я продолжаю фотографировать.
Влад молчал, не зная, что сказать. Неужели родителям Риты не нравится её увлечение? Но ведь она не делала ничего запретного или опасного, зачем ограничивать её в этом? И тут он вспомнил… «Мама узнала…» Значит, Рита скрывала это, а он… при всех подарил ей фотоаппарат, да ещё и похвалил её снимки…
— Прости, — он беспокойно постучал по столу и откашлялся. — Я не знал, что она против…
— Ничего, — поспешила ответить Рита. — Я ведь об этом не говорила ни тебе, ни Ирине. Это всё из-за учёбы и оценок. Мама хочет, чтобы после выпуска я поступила в Высшую школу экономики, поэтому считает, что я должна учиться, не отвлекаясь на… другие вещи.
— Вот как… — только и смог ответить Влад. Он впервые слышал об этих грандиозных планах.
— Да, — Рита кивнула и отпила немного коктейля, поглядывая в окно на проносящиеся по улице машины.
Над столиком повисло несколько подавленное настроение — беззаботная улыбка Риты исчезла, как и весёлые нотки в голосе. Она долго молчала, а Влад не решался нарушить её размышления, боясь сказать что-то не то.
— Мама постоянно указывает мне, что делать, — тихо произнесла она, снова переводя взгляд на стакан, — и совсем не слушает моего мнения. Иногда мне кажется, что маме всё равно на мои чувства. Будто я для неё бесчувственная кукла, которая должна всегда быть послушной, улыбаться и приносить только хорошие оценки. Раздражает… — голос Риты стал твёрже, а пальцы сомкнулись вокруг стакана. — Но… наверное, мне просто кажется. Я верю, что мама любит меня, и я уважаю её. Она так много трудится, чтобы заботиться обо мне. В отличие от отца, ей не плевать на моё будущее.
Последние слова прозвучали настолько грустно, что Влад невольно вздохнул. Он и не думал, что Рите настолько нелегко. Со стороны семья Тростниковых казалась благополучной: оба родителя работают, живут вместе, у Риты есть всё необходимое, пусть и не такое дорогое, как у других одноклассников. А на самом деле за приличным фасадом скрывалась разруха.
Рита всё глядела в наполовину пустой стакан, медленно помешивая коктейль трубочкой. Снова и снова, круг за кругом. А Влад мучался от неопределённости. Может, ему следует поддержать её или поднять ей настроение? Но как?
«Нужно быть более уверенным».
Да, именно! Нужно показать ей, что она может на него положиться, что он сочувствует ей и готов помочь. Показать, что она действительно дорога ему, как и её чувства. Влад приготовился ещё раз коснуться её пальцев, на этот раз в знак утешения. Но руки Риты не лежали на столе — занимались стаканом, и он не придумал ничего лучше, чем протянуть ладонь к прикрывающей щёку прядке рыжих волос. Он затаил дыхание, когда пальцы коснулись мягкой гладкой кожи, однако не успел погладить её: Рита резко подняла голову. Испуганный взгляд пронзил его холодом.
— Влад, что ты делаешь?!
Она сказала это так громко и резко, что две женщины за соседним столиком обернулись в их сторону. Рита отшатнулась. Влад вздрогнул, отдёрнул руку. Что-то нещадно закололо под рёбрами, уши и лицо обдало жаром.
— Извини, я просто хотел, — беспокойный голос сорвался, — хотел подбодрить тебя.
Рита быстро замотала головой.
— Нет, всё хорошо, — глухо ответила она. — Просто не делай так больше, ладно? Это… неприятно.
«Неприятно…»
Владу захотелось исчезнуть, раствориться в воздухе, лишь бы не пришлось снова смотреть ей в глаза. Значит, тогда на улице он понял всё верно? Рите противно от его прикосновений. Ему нельзя её трогать, поправлять волосы, брать за руку. И не нужно долго искать причину — всё и так очевидно и ясно.
«Это потому что я не он…»
В груди тихонько заныло.
***
Она вошла в кабинет, и в нос ударил запах старой бумаги. Завуч стоял у массивного письменного стола спиной к дверям и разговаривал по телефону. Ирина осторожно огляделась, как делала каждый раз, когда ей доводилось попадать в эту узкую комнату. У стен стояли ряды стеллажей с пухлыми папками документации, прохладный ветерок колыхал вертикальные створки жалюзи и трогал стопку шуршащих листков рядом с небольшой фоторамкой и всякими канцелярскими мелочами. Ручки, карандаш, органайзеры и бумага для заметок — всё имело своё место. На столе завуча всегда был идеальный порядок.
— Да, я вас понял. Спасибо, что сообщили заранее, отдам распоряжение по изменению расписания. Поправляйтесь.
Завуч отключил телефон и обернулся.
— Здравствуйте, Александр Анатольевич, — голос Ирины слегка звенел от лёгкой нервозности. Вот что бывает, когда оказываешься перед руководящим лицом.
— Здравствуйте, Огарёва.
— Простите за беспокойство, Александр Анатольевич. Я пришла к вам по важному делу. Кроме вас мне не к кому обратиться.
Острое лицо приобрело задумчивое выражение. Завуч слегка нахмурился и быстрым жестом указал на один из двух стульев напротив стола.
— Присаживайтесь, Ирина.
Она старалась не стучать каблуками, неосознанно опасаясь нарушить глухую тишину комнаты. Завуч отодвинул своё высокое офисное кресло и присел на кожаное сидение.
— Что вас беспокоит?
Ирина собралась с мыслями и начала:
— В нашем классе происходят неприятные вещи…
Она не знала, сколько времени потратила, чтобы понятно рассказать обо всём с самого начала. О том, какое впечатление на её одноклассников произвела та глупая фотография, о том, как они открыто начали смеяться над Ритой и делать гадости, пока та не видит.
— А теперь они добрались до школьного туалета, — она открыла фотографии и развернула телефон так, чтобы завуч увидел. — Расписывают кабинки всякими… плохими словами.
Завуч внимательно рассмотрел фото, поглаживая покрытый аккуратной щетиной подбородок, а затем ответил:
— Факты указывают, но… У вас есть конкретные имена? Предположения о том, кто может быть зачинщиком издевательств?
Ирина кивнула и легонько улыбнулась. Его вопросы вселяли надежду — он заинтересовался делом, а значит, был настроен помочь. Не то что преподаватели… Но самое сложное впереди. Как он поступит, когда услышит то самое имя?
— У нас есть двое подозреваемых и даже доказательство. Рита смогла записать разговор с одной из обидчиц. Всё это начала Лилия Оленберг, — уловив искру недоверия в его взгляде, она тут же добавила: — Послушайте.
Зазвучала запись. Ирина пододвинула смартфон к завучу, чтобы тот мог останавливать или переслушивать аудиофайл, когда это необходимо. К чести Александра Анатольевича, он полностью сосредоточился на произносимых словах. «Но… почему? Почему они…» — на этом моменте запись обрывалась. Рита предусмотрительно обрезала конец, чтобы сказанное далее не могло смягчить обвинения. Они с Ириной договорились, что расскажут о предполагаемых причинах происходящего, только если завуч сам спросит, но Александр Анатольевич не спешил с вопросами или выводами. Он глубоко вздохнул, продолжая глядеть на гладкий корпус ручки Паркер, которая лежала перед ним.
— Лилия Оленберг причастна к издевательствам… — задумчиво произнёс он.
Ирина кивнула и негромко ответила:
— Она сама во всём призналась. Рита это не выдумала…
Завуч вернул ей телефон.
— А о какой Тане шла речь?
— О нашей однокласснице, — Ирина немного помедлила. Смещение внимания на Таню показалось ей неожиданным. — Это Таня Сорокина из восьмого «А».
Завуч потянулся к коробочке с листами для заметок и взял один, начал что-то писать. Подталкиваемая любопытством Ирина искоса приглядывалась к записке, пытаясь разобрать аккуратный ровный почерк, но так и не смогла понять содержание.
— Я вас услышал, Ирина, — он вдруг поднял голову и едва не поймал её с поличным. Она нервно опустила глаза на стол, а завуч протянул ей листок. — Пришлите на мою почту аудиозапись и, на всякий случай, фотографии надписей из кабинок. Мне нужно будет обсудить это с учителями. Ожидайте решения вопроса в ближайшие дни и не волнуйтесь. Замешанные в конфликте не только унижают других, но и портят имущество гимназии — такие нарушения Устава недопустимы. Тот, кто заслуживает наказания, понесёт ответственность.
Ирина приоткрыла рот, исступлённо глядя на листок. И это всё? Вот так просто… Она оклемалась от внезапного успеха и едва не подпрыгнула на стуле.
— Круто… Ой! То есть… большое спасибо, Александр Анатольевич.
Она сбилась с официальной манеры, но завуч только коротко улыбнулся.
— Если это всё, можете идти.
— Спасибо, — Ирина поднялась со стула и отступила к двери. — До свидания.
Ей уже не терпелось поскорее позвонить Рите и сообщить приятные новости, но радость вмиг сменилась смятением, когда она, уже закрывая дверь, мельком оглянулась на Александра Анатольевича. На лицо завуча опустилась мрачная тень.
***
Они вышли из кафе почти сразу же. Рита делала вид, будто всё в порядке, но Влад знал, что это ложь. Её жесты стали даже более скованными, а улыбка более искусственной, чем в самом начале свидания. Она слишком торопилась и шагала немного впереди, а Влад даже не пытался идти с ней вровень, чтобы не напрягать ещё сильнее.
«Я дурак» — мысленно повторял он. — «Пытаюсь быть уверенным, а получается ерунда. Всё было хорошо, но теперь Рите некомфортно и невесело со мной. И что мне делать?»
— Влад…
Внезапный оклик заставил посмотреть Рите в спину.
— Извини, — вдруг сказала она. — Тебе, наверное, совсем невесело и скучно со мной.
Влад едва не застыл на месте от такого внезапного заявления, но тут же вспомнил, что они идут по тротуару Большой садовой — их окружают люди.
— О чём ты…
— Просто, знаешь, в последнее время настроение у меня совсем нерадостное.
Действительно. Он мгновенно припомнил все неприятные случаи, что происходили с Ритой за последние недели. Может, она постоянно беспокоилась о них? Может, из-за этого у неё с самого начала не было настроения гулять с ним, и она согласилась только из вежливости? Это же так очевидно. Какого хрена он не подумал об этом раньше?
— Понимаю. То, что происходит в классе — это…
— Я уже несколько дней не видела Стаса, — вдруг заявила она, — и он не отвечает на мои сообщения. Наверное, он сейчас очень занят. Слышала, у него скоро важные съёмки…
Её внезапная фраза и это имя… Влад остановился прямо посреди улицы. Его как будто хорошенько приложили головой о стену. Это стало последней каплей.
— Это единственное, что тебя волнует? — разряд гнева прокатился по всему телу и отключил голову. Он сказал это так резко, что Рита вздрогнула и тоже остановилась. Но не обернулась к нему. А Влад не смог остановиться на сказанном. — А как же испорченные тетради и мусор в рюкзаке, вода на стуле, постоянные обсуждения и смех за спиной, надписи? Получается, они тебя вообще не беспокоят?
Рита молчала и, когда обернулась к нему, в её карих глазах скрывалась самая настоящая печаль, но Влад этого не заметил: обратил внимание только на улыбку.
— Да, — ответила она. — Мне всё равно, что они говорят или делают.
Он чуть не задохнулся:
— Всё равно?
— Да наплевать, — её улыбка стала ещё шире. — Я знаю, чего они добиваются. Лиля сама сказала, что хотела запугать меня, а всё лишь для того, чтобы я перестала общаться со Стасом. И остальные девочки злятся из-за того же. Их бесит, что он обращает внимание на меня, а не на них. Но, когда завуч прослушает запись, они уже не будут такими смелыми…
В ушах загудело. Влад уже с трудом разбирал её слова. Как вообще можно вести себя настолько глупо? Как можно терпеть унижения и осознанно напрашиваться на них снова и снова? И ради кого? Ради какого-то едва знакомого парня?
— …Но и это не конец. Все они ещё пожалеют о том, что делали, и будут завидовать. Когда Стас сделает меня своей девушкой, настанет моё время смеяться.
Влад сжимал зубы, из последних сил пытаясь справиться с внезапно налетевшими чувствами. Словно рухнули толстые стены плотины, и огромный поток захлестнул его, сметая всё на пути. Гнев, стыд, печаль, зависть, страх — всё, что он так тщательно сдерживал, слилось в один стремительный водоворот и превратилось в отчаяние. Он бросился к Рите и без спросу сжал в объятиях. Крепко прижался к её спине, едва не касаясь щекой мягких кудряшек. Он не думал. Он больше не беспокоился о том, что она оттолкнёт его. Так и случилось: Рита испуганно вскрикнула и начала вырываться.
— Ты что творишь? Влад!
Ногти вцепились в его ладони, и он, наконец, пришёл в себя, разжал руки. Рита отшатнулась и уставилась на него с изумлением и злостью.
— Что с тобой происходит? — чуть не закричала она. — Сегодня ты ведёшь себя странно!
Влад яростно дышал, не обращая внимания на оглядывающихся прохожих. Останавливаться было поздно, и он без сомнений задал вопрос, который крутился в голове неделями.
— Ты правда любишь его?!
Рита вскинула брови и удивлённо приоткрыла рот, а затем раздражённо нахмурилась.
— С чего вдруг такие вопросы?
— Я просто не могу понять. Что в нём особенного? Чем он лучше других? Ты же его совсем не знаешь — вы говорили всего пару раз. Как ты можешь быть уверена, что любишь его?
— Я…
Она хотела что-то сказать, но Влад не смог остановиться. Слова лились из него сами собой.
— Или чувства тут ни при чём? Ты хочешь, чтобы он встречался с тобой только для того, чтобы показать другим девчонкам, что ты не хуже их? Хочешь доказать всем свою крутость? Думаешь, так они начнут уважать тебя?
— Это не так! Как ты можешь такое говорить?
— Правда? А со стороны всё так и выглядит!
— Я не понимаю, почему ты так злишься! — Рита закусила губу, уголки её глаз заблестели. — Я тебе что-то сделала?!
Первая фраза эхом отразилась в сознании. Разум кричал, что так всё и есть. С чего бы ей понимать его? Она ведь даже не знает. Влад на мгновение замер, прислушиваясь к остаткам здравомыслия — безрезультатно.
— Нет, — выдохнул он, чувствуя, как что-то ломается где-то внутри. — Мне вообще всё равно, с кем ты будешь встречаться и как будешь жить. Хочешь быть со Стасом — валяй. Только потом не приходи плакаться, как ты обычно любишь это делать!
По скрытой за тонкими деревцами дороге с шумом мчались машины, десятки людей проходили мимо, одна только Рита стояла неподвижно и молча смотрела на него. Её посеревшие от холода губы мелко дрожали.
— Я ухожу, — тихо сказала она и отвернулась. — Нам больше не о чем разговаривать.
Тростникова зашагала вперёд, но не быстро — обычным шагом, будто шла домой после уроков, а не после громкой ссоры.
Ссоры…
Влад неотрывно глядел ей в спину, с трудом осознавая, что именно произошло только что. Взрыв гнева утих, облака обиды рассеивались, медленно открывая ясность ума.
«Что же я делаю? Что я уже сделал?»
Рита уходила всё дальше, скрываясь в толпе прохожих. Она была там, хоть он уже почти не видел её.
— Нет… Рита, подожди! — Влад ускорил шаг, перешёл на бег. Он пытался догнать её, но как только взгляд ловил рыжие хвостики далеко впереди, они ускользали. — Я не хотел!
Он всё бежал вперёд, а Рита оказывалась всё дальше: она тоже бежала. Что-то холодное и влажное касалось щёк, попадало в глаза и рот. Влад выбился из сил и почувствовал, что начинает задыхаться. Рита всегда бегала быстрее…
— Рита!
Лёгкие отчаянно просили пощады. Влад остановился посреди улицы, упираясь руками в колени и с силой втягивая обжигающе холодный воздух, смешанный с каплями воды.
С неба падали белые хлопья. Пошёл первый снег.
