***
Из-за гула десятков голосов приходилось по нескольку раз перечитывать один и тот же абзац учебника биологии. Влад глубоко вдохнул, обрывистым движением запустил пальцы в чёлку. В последнее время нервы и концентрация совсем ни к чёрту. Ещё и Ирина тараторит без умолку с того самого момента, как подошла к двери кабинета. Он делал вид, что слушает. Видимо, это важно. — …представляешь? Прослушивание уже сегодня. Понимаешь? Сегодня! — Угу… — Я уже начинаю нервничать. Боже, как волнительно, — Огарёва не перестала вышагивать на месте. Казалось, её каблуки цокали даже громче обычного. — Надеюсь, в этот раз всё будет хорошо. «Да встань ты, наконец, смирно». — Угу… Руки вдруг опустели. Влад не успел и рта раскрыть — Ирина захватила его учебник. Её лицо раздулось, брови съехались к переносице. — Эй! Ты совсем меня не слушаешь, — зарычала она, бессердечно насилуя ни в чём неповинный учебник. — Если молчишь с Ритой, ещё не значит, что со мной тоже не надо разговаривать. Задолбал! Влад почувствовал напряжение в плечах. В иной раз он бы учтиво попросил её вернуть пропажу, но сейчас не нашёл в себе терпения на уговоры — шагнул вперёд и резко вырвал свой учебник из рук девчонки. Ирина такого явно не ожидала, её глаза широко распахнулись, а лицо побледнело. — Не мешай готовиться, — он живо собрал остатки выдержки, чтобы голос прозвучал мягче. В конце концов, Ирина не виновата в его паршивом настроении. — Мне нужна хорошая оценка по этой контрольной. Только раскрыл учебник — в глубине коридора мелькнуло нечто очень знакомое. Влад не успел понять, что именно. Его привлёк не сам образ, а скорее ощущение, схожее с тем, какое возникает при виде фотографии города, в котором ты когда-то бывал. Он продолжал наблюдать, ожидая, что оно появиться снова, и не ошибся — получил даже больше того, на что рассчитывал. — Да кому нужна твоя биология, главная роль в постановке куда важнее! …Эй, на что ты так уставился? Огарёва проследила его взгляд, повернулась в сторону коридора и, наконец-то, умолкла: тоже увидела её. Рита шла к ним навстречу. Если эту девушку и вправду можно было назвать Ритой. Первой бросилась в глаза другая причёска — те же хвостики, заколотые теми же резиночками-бабочками, но собранные не у затылка, а высоко над ушами. И волосы… Милые кудряшки исчезли, хвостики стали абсолютно прямыми, как длинная трава. Гимназистское платьице сменилось более стандартным комплектом: синей юбкой, наподобие той, какую носила Ирина и большинство других девочек, и белой блузкой, спрятанной под пушистый светло-голубой свитер. Влад был уверен, что на её ногах колготки, но при очередном шаге юбка колыхнулась, и чуть выше колена мелькнула кожа в прозрачном капроне. Чулки? При одной мысли об этом сердце забилось быстрее. Вот чёрт. — Обалдеть, — выдохнула Ирина. — Привет, — Рита первым делом взглянула на Огарёву, но тут же посмотрела на Влада, и он поспешил отвернуться до того, как встретиться с ней глазами. Почему? Почему именно чулки? — Привет-привет, — затараторила Ирина. — Ну и видок! Тебя прямо не узнать. — Стало хуже? — встревожилась Рита. — Нет, ты что! Тебе очень идёт. Влад не смотрел в их сторону, притворяясь, что очень увлечён видом в окне. Ему прилетел внезапный пинок в бок — Ирина незаметно шагнула ближе и быстро процедила: — Скажи что-нибудь. Живо. Промолчать не выйдет: Влад чувствовал на себе взгляды обеих девушек. Смирившись со своей участью, он нервно сглотнул и через силу обернулся к Рите, осмотрел с головы до талии, не смея опустить взгляд ниже. — Думаю, так ты выглядишь ещё лучше, — ответил он, предполагая, что именно это она хотела услышать, а про себя добавил: «Кудряшки мне нравились больше…» — Спасибо, — Рита улыбнулась скорее с учтивой благодарностью, чем с дружеской теплотой. И тут прозвенел звонок на урок — можно было спокойно входить в кабинет биологии. — Пойдёмте? — Рита прошла вперёд, следом за остальными одноклассниками, и Влад уже было шагнул к двери, но вдруг почувствовал крепкую хватку у локтя. Обернулся и дёрнулся от неожиданности — Ирина тянулась к его уху. — Последи за ней, — её глаза на секунду глянули в спину Рите. Что? Это ещё зачем? Впрочим, не то что бы он был против — на Риту хотелось смотреть и раньше, и сейчас, и он уже не раз так делал, потому следить за ней оказалось нетрудно. Влад заполнил бланк с заданиями быстрее всех, но оставил ответы у себя, вместо того, чтобы сдать и выйти из кабинета. Разумеется, поступил так ради тихого наблюдения за Тростниковой. Ничего примечательно он, конечно же, не заметил. После биологии Ирина не дала никаких объяснений, не произошло этого и после английского. Влад поспешил застать её в столовой, чтобы поговорить один на один и добиться ответа. Что-то подсказывало, что лучше говорить об этом не при Рите. Он быстро нашёл нужный столик и присел на свободный стул. Ирина мигом отвлеклась от смартфона. — И что? — первой спросила она. — Что? — Влад невольно растерялся. Огарёва выглядела слишком серьёзной. — Её поведение не кажется тебе странным? Он расслабленно выдохнул. Ничего странного в сегодняшней Рите не было. — Ей захотелось сменить стиль. Не вижу ничего плохого, только, — он на секунду запнулся, — …я не могу спокойно смотреть на её чулки. Ирина недоумённо нахмурила брови, а потом поняла и тяжко вздохнула. — Серьёзно? И ты туда же! Неужели вы все и правда только об одном и думаете? — Я ещё ни о чём не думал, — возразил Влад, — но мне нравится. — Парни просто животные, — Ирина устало закатила глаза. — Мы сейчас не о твоих фетишах говорим. Она не спрашивала моего совета и даже отдалённо об этом не говорила. С чего вдруг такие перемены? Это странно, не находишь? Влад не смог удержаться от насмешки: — Да у тебя паранойя. — Я серьёзно! — Я тоже, — он небрежно махнул рукой. — Подумаешь, сменила причёску и наряд. Ей просто захотелось чего-то нового. Я вот завтра постригусь налысо, если вдруг захочу. — Ты ничего не понимаешь! — воскликнула Ирина. — Девушки не меняют внешность просто так, идиот! Мне кажется, с ней могло что-то случиться. От последних слов Влада передёрнуло. А ведь и правда, после того как Таню наказали, в классе стало тише, но неприязнь к Рите никуда не исчезла. Неужели опять… — Что? — Не знаю, — Ирина склонила голову, разглядывая столешницу. — Что-то, о чём она не хочет рассказывать никому. Она вдруг посмотрела куда-то в сторону: Рита вошла в столовую и теперь направлялась к ним. Влад впервые вгляделся в неё со всей пристальностью и впервые заметил, что глаза Риты потускнели. Вот, о чём рассуждала Ирина. — Что-то явно не так, — тихо сказала она, и он больше не смог не согласиться с ней.***
Последним уроком была физкультура. В душной раздевалке запах пота смешивался с духами и приторными дезодорантами. — Тебя подождать? Рита рассеянно подняла голову: Ирина необычайно напряжённо глядела на неё. — Спасибо, не надо, — ответила она с улыбкой. — Я скоро приду. Огарёва снова осмотрела её с ног до головы и только тогда развернулась к двери. Какая-то она странная сегодня. Рита не спешила переодеваться, сидела на лавочке в уголке и расчёсывала волосы, дожидаясь, пока одноклассницы разбредутся. Потом подошла к шкафчику и начала медленно разбирать вещи, когда половина девчонок вышли в коридор, спустила юбку, чтобы надеть спортивные брюки… — Слышь, Тростникова! — вдруг разнеслось по раздевалке. — Ты как с такой задницей смогла Воронцова привлечь? В рот давала, что ли? Она не видела, кто это сказал, и было уже не важно: половина, целая половина раздевалки засмеялась, а остальные в это время просто молчали. Пальцы судорожно впились в дверцу шкафчика, Рита не отрывала глаз от своей сумки. Ей не хотелось знать, кто именно смеялся. Девчонки продолжали покидать комнату, а она всё стояла на месте. Пусть выйдут все, и может, тогда ей, наконец, станет спокойнее. Последней выходила Софи и, когда Рита взглянула ей вслед, одноклассница обернулась. Они встретились взглядами, и в этот момент уголки губ Софии грустно опустились. На её лице читалось сочувствие, или Рите просто показалось. Софи вышла в коридор, и дверь захлопнулась. Рита опустила взгляд в пол. Они повторяются. Своими крошечными мозгами эти обезьяны не могут придумать ничего, кроме очередной пошлости. Оскорбление всё ещё впивалось в душу острыми когтями, но она смогла вздохнуть с облегчением. — Наверное, нужно время. Да, конечно, в этом всё дело. Разумеется, они не оставят её в покое за один день. Она больше не выглядит как раньше, её не узнают в коридорах — издалека принимают за новенькую, но это не поможет мгновенно отвести от неё всякое внимание. Нужно немного подождать. Главное, что сегодня она и словом не перекинулась со Стасом, хотя он поздоровался с ней в коридоре. Он поздоровался с ней, а ей пришлось пройти мимо, притворяясь глухой. Рита надеялась, что это не огорчило его, просто так нужно. Теперь так нужно. Возможно, она уже никогда не сможет заговорить с ним. Лишь бы они оставили в покое. «Это только слова… Всего лишь слова. Я не должна обращать на них внимания… не должна», — пока мысли крутились в голове, она стянула свитер и блузку, и, не глядя, надела футболку. Только когда ткань коснулась верха груди, Рита вдруг поняла, что что-то не так: такое ощущение, что футболка вообще не прикрывала тела. Она опустила взгляд и замерла. Чувства не обманули — всю ткань спереди покрывали длинные разрезы. Как? Когда они успели? — Вот же… блядь, — Рита упала на лавку и закрыла лицо ладонями. Как же это всё достало! Она чувствовала, как гнев начинает рваться наружу. Он вот-вот уничтожит её, если ничего не сделать. — Ненавижу. Как же я вас всех ненавижу! Не осознавая собственных действий, она подлетела к шкафчикам и распахнула сразу несколько дверей. Оскорбление перезвоном отдавалось в сознании. О, она не видела лица той девочки, но не узнать голос не могла! Сумка Анфисы оказалась в её руках и содержимое тут же вывалилось на пол: ручки, тетради и косметика рассыпались в разные стороны. Другие сумки полетели следом, по пути получая пинки. Рита рычала, топтала их ногами и за своей яростью едва расслышала негромкий стук в дверь. — Рита? Это был Влад. Она замерла, оглядела пол и только сейчас поняла, что натворила. — Нет, — иступлённо зашептала она, зажимая рот рукой. — Что же я… — Рита, ты там? Она бросилась сгребать вещи Анфисы обратно в сумку. — Да-да, я тут. Нужно, чтобы он ушёл. Иначе не собрать всё как было. Рита запихнула сумки под лавку, приоткрыла дверь и увидела плечо. Клёнов тут же шагнул ближе. — Почему ты не выходишь? Урок уже… Она распахнула дверь чуть шире, чтобы дать увидеть причину своей задержки, а он вдруг оборвался на слове и отвернулся. — Что мне с этим делать? — в её голосе прорывалось отчаяние. — Я не смогу пойти в зал вот так. — Рита, ты что тут застряла? — Ирина выглянула из спортзала и, увидев её, застыла на месте. — Кто-то испортил её футболку, — на одном духу ответил Влад. — Вот курвы, — Огарёва нахмурилась и снова взглянула на Риту. — Ты видела, кто это сделал? Рита сжала губы и отрицательно качнула головой. — Ладно. Я что-нибудь сделаю, — это звучало скорее как утешение. Ирина вернулась в спортзал, а Влад вдруг сказал: — Рита, переоденься… пожалуйста. Он так и не повернулся к ней лицом, и Рита с растерянностью пялилась в его спину, но тут до неё дошло. Ладони прикрыли порванную футболку и проглядывающий сквозь разрезы топ. Она захлопнула дверь и почувствовала, что краснеет от стыда. «Он ничего не видел. Да там и смотреть-то не на что», — успокаивала она себя, пока перекладывала вещи Анфисы, стараясь уложить всё, как было. Как бы то ни было, Клёнов пришёл вовремя. Иначе она бы, наверное, и остальные сумки переворошила, но, к счастью, этого не случилось, и их хватило просто хорошенько отряхнуть. Рита привела всё в порядок, переоделась обратно в форму и вышла в коридор. Что теперь? Она не сразу заметила фигуру у стены и вздрогнула, но это оказался всего лишь Влад. Он всё ещё стоял здесь? — Ирина сказала физручке, что ты не сможешь заниматься. Она отпускает тебя домой. Хоть что-то хорошее. Рита вздохнула с облегчением и даже немного воспряла духом: — Хорошо. Она думала, что Влад поспешит вернуться в спортзал, но он почему-то продолжал стоять на месте и то смотрел на неё, то снова опускал взгляд в пол. — Рита, — он запнулся и откашлялся, — я хотел извиниться за то, что сказал тогда. Мне не хотелось ссориться и расстраивать тебя. Оно само вырвалось. Прости. Взгляд застыл на его лице. Рита внимательно смотрела на прямой нос и зелёные глаза под резко очерченными бровями. С долей удивления отметила, что его глаза такие яркие и чистые, совсем как молодая весенняя трава на солнечной поляне. Разве можно на него обижаться, когда он смотрит с таким искренним раскаянием? — Ничего, — легонько улыбнулась она. — Я уже давно не злюсь. Влад шумно выдохнул и улыбнулся, неловко проводя рукой по спадающим на лицо волосам. — Хорошо, — он вдруг протянул ей руку, ладонь была сжата, и только мизинец оставался прямым. Рита вспомнила, что когда-то давно они всегда делали так, если ссорились. — Друзья? Она негромко засмеялась, протягивая ему мизинчик и сплетая пальцы: — Друзья. — Клёнов! — прогремел голос физручки, да так, что они оба вздрогнули. — Я тебя слышу! Ты где там? — Ладно, пока, — Рита вынужденно отступила, поглядывая на дверь спортзала, — тебя ждут. Она уже разорвала связь мизинцев, но Влад вдруг поймал её руку — их ладони соприкоснулись. — Рита, — взволнованно сказал он и улыбнулся. — Я рад, что мы снова говорим. — Я тоже. — Клёнов! На этот раз ему пришлось отпустить её. — Ладно, Рита, до завтра, — сказал он и быстрее зашагал к двери. Рита помахала ему на прощание.***
Лилия Оленберг перешла к третьему тексту, и Ирина снова почувствовала себя натянутой гитарной струной — каждое выступление очередной участницы драмкружка отдавалось в душе нестерпимыми вибрациями волнения. Но Лиля была особенно хороша. Ирина прижала кончики пальцев к губам, опять и опять повторяя заученные тексты. Всего их пять — по одному на каждую роль. От того, насколько хорошо ты прочитаешь тексты, будет зависеть, какая роль достанется тебе. Некоторые девочки намеренно делали упор на единственную определённую роль, чтобы повысить свои шансы, но только не Оленберг. Лиля будто специально не выделяла ни один из текстов, одинаково хорошо отыгрывая абсолютно каждый. «Вот чёрт, и как мне переплюнуть её?» — думала Ирина. Она, как назло, стояла следующей в списке. Ситуация усложнялась не только сомнениями в собственной подготовленности — Ирина боялась снова разнервничаться и забыть слова. Если она забудет текст — это будет полный провал и желанной роли ей не видать ещё как минимум четыре месяца. Опять. Лиля отыграла последний текст и поклонилась публике, зал ответил овациями. — Отлично. Спасибо, Лиля, — сказала Даша, потряхивая стопкой бумаг в руках и позвякивая браслетами. — Ирина Огарёва, прошу на сцену. У неё перехватило дыхание, но Ирина заставила себя подняться с места и на негнущихся ногах поднялась по лестнице на сцену, стараясь не смотреть на собравшихся. «Возьми себя в руки», — мысленно повторяла она. — «Ты не можешь оплошать сегодня. Не должна». Ирина стиснула зубы, когда вышла на освещённый прожекторами центр сцены. Набрала в легкие больше воздуха и приступила к первому тексту. Смотреть в зал страшно, но иначе нельзя. Если хочешь играть на сцене, публика должна быть твоей опорой, а не врагом. Нельзя бояться тех, для кого играешь, люди в зале смотрят на тебя и видят всё, но только тебе решать, что показать, а что оставить в глубине души. Главное — быть уверенной, убедительной. Особенно для Эллы Аркадьевны. Ирина перевела взгляд на передний ряд. Лица девушек проглядывали сквозь полупрозрачную пелену света. Она плохо видела их, но отчётливо чувствовала на себе взгляды. Первые тексты дались с лёгкостью, и игра вышла хорошей. Ирина поняла это по собственным ощущения и по одобрительному кивку Эллы Аркадьевны. Последнее особенно придало сил. Лёгкость в душе распространилась и на тело — Ирина, наконец, позволила себе стать раскованнее. Однако, чем дольше она стояла в центре всеобщего внимания, тем отчётливее различала странное чувство, в начале едва заметное, но ближе к последнему тексту ясное и сформированное. Это был не просто страх облажаться у всех на виду — нечто более тёмное. Предчувствие. Будто кто-то занёс над её головой острый меч, а Ирина не могла увидеть его. Закончив последнюю строчку, она умолкла и поспешила поклониться. Девушки зааплодировали, но совсем не так, как аплодировали Оленберг: без энтузиазма и с бесстрастным выражением лиц. Когда они хлопали Лиле, своей главной конкурентке, их глаза вовсе не были так холодны, как сейчас — на Ирину они смотрели иначе. Она вдруг поняла, что ещё ни разу девушки из кружка не выглядели настолько… озлобленными. Она вернулась на своё кресло и больше не смогла смотреть на выступления других. Волнение отступило, оставив после себя головокружение и усталость. Ей требовалось время, чтобы прийти в чувства и убедить себя, что реакция девочек — всего лишь игра её разума. После выступления последней претендентки Даша и Элла Аркадьевна ушли за кулисы на совещание. Теперь уже точно больше ничего не сделать — остаётся полагаться на справедливую оценку и удачу. Ирина не знала, как долго пришлось ждать возвращения главы кружка. Даша вышла в зал с листом бумаги в руках. — Пожалуй, поднимусь повыше, чтобы все меня слышали и видели, — сказала она, с довольной улыбкой встала к микрофону и откинула волосы за спину. Браслеты на запястиях звякнули, — Итак, мы с Эллой Аркадьевной обсудили все кандидатуры и составили список исполнителей. Ирина выпрямилась, с замирание сердца глядя на сцену, а Даша откашлялась и принялась перечислять имена: — Бет – Олеся Измайлова. Эми – Катерина Юшкова. Лори – Саша Терезин, который сегодня не пришёл, но кроме него больше некому. Мэг – Лилия Оленберг. Джо – Таня Сорокина. Удар оказался внезапным. Ирина чуть не задохнулась. Таня на роли Джо? Как? Почему? Одна из главных ролей и ей… — Жозефина Марч – Алла Назарова. Маргарет Марч – Ирина Огарёва. Зал взорвался фальшивыми аплодисментами поздравлений избранным актрисам. Ирина всё не могла успокоиться, пальцы судорожно сжимали подол форменной юбки. Она обернулась, мгновенно выхватила из толпы светлую голову Сорокиной. Таня едва не плакала от счастья, пока подруги приобнимали её за плечи. «Тварь…» Если бы главная роль снова досталась Оленберг, Ирина бы и слова не сказала. Лиля — не меньшая тварь, чем Таня, но как актрисе ей равных нет — её роль была бы честно заслуженной. Прослушивание закончилось. Участницы драмкружка ещё долго благодарили Эллу Аркадьевну и поздравляли друг друга, и через полчаса, наконец, начали расходиться. Ирина терпеливо дождалась, пока все девушки выйдут и, когда в зале осталась одна только возившаяся с аппаратурой Даша, подошла к учительнице. — Элла Аркадьевна, можно с вами поговорить? Она ничего не ожидала: ей вряд ли удастся что-то изменить. Для этого уже слишком поздно. И всё же Элла Аркадьевна отвлеклась от собирания сумки и посмотрела на неё с вопросом. — Вы правда согласны со всеми ролями? — наверное, стоило начать иначе, но Ирина не сдержалась. Это была самая аккуратная из формулировок. — Да, — Элла Аркадьевна медленно выпрямилась и размяла тонкие ладони. — Все девочки на своих местах. Конечно, на роль Мэг могла бы подойти Олеся, но у неё маловато опыта, а Лиля справится с любой ролью, — она замолчала. Знает ведь, о чём идёт речь, но всё равно оттягивает. — Ещё Таня ни разу не была в главной роли, и мы с Дашей решили дать ей шанс. «Я тоже ни разу не была в главной роли! И что с того? Или на меня вам наплевать, а Таня у нас особенная?» Ирина почувствовала тяжесть в груди, дыхания не хватало, а лицо уже пылало. — Но… — Ирина, — Элла Аркадьевна вдруг опустила ладонь на её плечо и посмотрела с такой мягкой улыбкой, что Ирина растерялась, — честное слово, я считаю, что ты прекрасно подходишь на роль Маргарет. Из тебя получится убедительная заботливая мать. Знаю, ты хотела исполнить совсем другую роль, но не огорчайся, ладно? Просто разным актёрам подходят разные типы ролей. «И роль Джо просто не для меня, да? Это потому что я бездарность или потому, что слишком толстая?» Ирина больше не могла смотреть ей в глаза, опустила голову и поджала губы. «Ты можешь быть кем захочешь» — это глупый, нелепый обман, сладкая ложь для тех, кто не хочет видеть реальность. Лицемерное отрицание того, что внешность на самом деле имеет значение абсолютно для каждого человека, ровно как и связи и положение в обществе, даже чёртова одежда — такая элементарная вещь, — и та имеет значение. Ты не можешь быть кем захочешь, потому что общество определяет, кем тебе быть допустимо, а кем — нет. Люди разумны лишь в своей оболочке. Никогда не стоит недооценивать то, что внутри. — На этот раз ты поработала очень хорошо, лучше, чем когда-либо раньше, — продолжала Элла Аркадьевна. — Ты растёшь над собой, и это главное. В следующий раз повезёт. Терпение кончилось, Ирина отступила, но не резко, чтобы не показать настоящих чувств, и вымученно улыбнулась: — Спасибо, Элла Аркадьевна. До свидания. Учительница пожелала ей хорошего вечера, и Ирина едва не полетела к дверям. Когда будет этот следующий раз? В этом году кроме «Маленьких женщин» остаётся только одна постановка, а на следующий год нужно будет готовиться к экзаменам, и времени на театральный кружок не останется. Ирина пошла по коридору. Поскорей бы уйти отсюда, вдохнуть свежий морозный воздух, иначе станет тошно. — Спасибо… — Знакомый голос заставил замереть на месте и навострить уши. — Не думала, что тебе удастся уговорить Эллу Аркадьевну. В последнее время дела у меня хуже некуда. — Ерунда. Надеюсь, это хоть как-то поддержит тебя. Думаю, роль в спектакле умаслит родителей, а потом, со временем, всё наладится. — Да, наконец, они будут мной гордиться! Спасибо, Даш. Ты настоящая подруга. Вот теперь тошно. Ирина ускорила шаг и, не обернувшись на Таню и Дашу, поспешила выйти за дверь. Натянула куртку и быстро слетела с порога на расчищенную от сугробов дорожку. Ледяной воздух обжёг горло, зато остудил голову, сгладил боль от разочарования, как холодная струя сглаживает ожог. — Ирина, — прозвучало совсем тихо. Что? Оглянувшись, она едва не распахнула рот от изумления: позади стояла Рита. Между воротником пухлой куртки и объёмной шапкой краснели щёки и кончик вздёрнотого, усыпанного веснушками, носа, из её рта вырывались дрожащие облачка пара. Тростникова — последний человек, которого Ирина ожидала увидеть здесь. Физкультура закончилась полтора часа назад — Рита должна была уйти домой ещё раньше. — Ты что тут делаешь? — Ирина настолько поразилась, что на секунду забыла о собственном горе. — Тебя же отпустили с урока… — Нужно поговорить.