***
От остановки до дома всего несколько сотен метров. Переулок за переулком, Рита считала каждый шаг. Как же медленно менялись цифры на часах в телефоне, словно скорость ходьбы не превышала шага в минуту. Воронцов рассказывал о чём-то, что случилось с ним на прошлой неделе, но она его не слушала, в который раз пытаясь рассчитать удачный момент, чтобы закончить разговор. Вот впереди показался поворот и уходящая вниз улочка. Дом совсем рядом. Пора! Рита набрала в грудь больше ледяного воздуха: — Спасибо, Стас. Дальше я пойду сама. Почувствовав внимательный взгляд, она заставила себя подавить волнение и посмотреть на Воронцова. Получится ли обмануть его и на этот раз? — Уверена, что не нужно провожать тебя? Точно всё хорошо? — спросил Стас с некой осторожностью, слегка нахмурившись. Рита улыбнулась. «Нет. Не всё хорошо», — звучало в мыслях. — «Всё совсем не хорошо, но ты не должен об этом догадаться. Я и сама не понимаю, что происходит». — Да, точно всё хорошо. Не беспокойся. Свидание… мне понравилось наше свидание. Но до дома я дойду сама. Уже слишком холодно, так что… И тут он обнял её. Совсем не как на катке, не сдавливая силой в своей хватке. Это были мягкие объятия, почти дружеские, но Рите пришлось через силу обнять его в ответ. А потом она вдруг поймала себя на молитве: «пожалуйста, только не надо целовать на прощание». Мольбы оказались услышаны — Стас не стал целовать её. — Тогда не будем задерживаться, мне тоже уже надо домой, — Стас чуть похлопал её по плечам, словно ему самому было неловко от объятий. — Ладно, увидимся на учёбе. — Пока. Воронцов посмотрел на неё ещё раз, прежде чем отвернуться, и Рита выдержала этот взгляд, а затем быстро юркнула в переулок. Когда она осталась совсем одна на погружающейся в зимние сумерки улице, у неё, наконец, появилось время, чтобы подумать. Сегодня был прекрасный день. Да, прекрасный. Разве ей не понравилось проводить время с Воронцовым? Разве она чувствовала себя плохо, когда они гуляли по парку и делали фотографии или когда разговаривали, делились подробностями из повседневной жизни? Конечно, ей это нравилось. В компании Стаса было так легко, так просто и так спокойно. Да, всё было замечательно. До момента с поцелуем. Может, Стас уже целовал кого-то, но с Ритой такого не случалось. Это был её первый поцелуй. Первый поцелуй, а всё ощущалось таким… неправильным. Она представляла это совсем иначе. Ей казалось, первый поцелуй должен быть особенным, а если самым обычным, то хотя бы нежным, осторожным, а не таким мокрым и… противным. Наконец, на ум пришло подходящее слово: ей было противно целоваться с ним. Или, лучше сказать, терпеть его поцелуй, ведь Воронцов даже не потрудился спросить, хотела ли она этого. Почему он вообще решил целовать её на первом свидании? — Я точно дурочка, — Рита остановилась и потрясла головой, а затем хлопнула себя по щекам. От мороза тонкая кожа слегка горела. — Мне нужно радоваться. Это же то, чего я так хотела. Я же этого хотела. Она повторяла это снова и снова. Вслух, шёпотом и беззвучно в мыслях. Но даже когда дверь квартиры закрылась за спиной, когда Рита оказалась в самом безопасном уголке дома — в своей комнате, всё равно не смогла поверить в собственные слова. В какой-то момент что-то пошло не так. Она хотела не этого.***
С тяжким вздохом Лиля ещё раз оглядела небольшой обеденный зал. Тусклый жёлтый свет, маленькие столы, дешёвые пластиковые стулья, раскрашенные стены, подвесные лампы и запах гриля. Одно слово — забегаловка. Из всех мест этот Сава выбрал именно кафе с фастфудом. Благо, в меню никаких белых булок с жирными котлетами — только сэндвичи, а ты сам решаешь, какую начинку положить и на какой хлеб. Она быстро определилась, чего хочет сегодня вечером: больше творожного сыра и красной рыбы. «Ох, ты понимаешь, да?» — воскликнул Сава, когда Лиля без лишних вопросов начала диктовать заказ. — «Эти сэндвичи для истинных ценителей свободы! Никто не решает за тебя, как будет выглядеть твой обед — всё только на твой вкус и выбор!» Между прочим, её сэндвич оказался весьма вкусным. Если бы ещё спутник не пялился так пристально, будто она не бутерброд ест, а человечину... — Чего ты так смотришь? — наконец спросила Лиля, прямо взглянув на него. — А? — парень вздрогнул и раскраснелся, но не отвернулся. — Да нет, ничего. Просто до сих пор не верится, что ты согласилась прийти. «Да уж, мне тоже». Лиля потянулась к салфетке и, утирая губы, внимательнее осмотрела человека напротив. Сава сидел перед ней в красно-чёрной клетчатой рубашке поверх белой футболки с принтом в виде мультяшных котиков и брюки надел самые повседневные. Говоря откровенно, он одевался как фрик и явно не удосужился поразмыслить над своим внешним видом перед тем, как прийти сюда. Почему он решил пригласить её на это недосвидание? Очевидно, ему что-то от неё нужно. И если бы Лиле самой вдруг не понадобился этот парень, она бы не приняла приглашение. Что ж, придётся немного подыграть ему, чтобы убедить помочь в одном важном деле. Нужно быть милой или хотя бы казаться такой. Всё просто. — Извини, что позвал сюда, — внезапно сказал Сава. — Надо было выбрать место… посолиднее. А вот и подходящий момент, чтобы проявить великодушие и дружелюбие. — Ох, всё в порядке, — Лиля махнула рукой, как будто ей абсолютно комфортно находиться здесь вместе с ним, а затем приправила ложь щепоткой правды. — Как ни странно, мне здесь даже нравится. Я почти никогда не хожу по таким местам. Здесь… миленько. Этого оказалось достаточно, чтобы Сава засиял улыбкой, даже его глаза будто засмеялись ей. Лиля слегка поёрзала на стуле. Странный он какой-то. Слишком весёлый? — Ну, раз тебя это не напрягает… — с этими словами он начал копаться в своём рюкзаке. — Я бы сводил тебя в кафе, но подумал, что лучше потратиться на что-то более запоминающееся… Лиля наблюдала за ним пристально и с едва скрываемым напряжением. Если подумать, вся эта затея очень сомнительна: ей почти ничего неизвестно об этом парне. Она никак не могла предположить, кто он и чего добивается. Может, хочет уговорить её сделать вид, что они встречаются? К ней поступало пару таких предложений. Ещё один глупый олух! Все они одинаковые. Она не успела опомниться, как на стол перед ней приземлилась крошечная коробочка. — Это тебе, — объявил Сава. — Что это? — Лиля медленно, с сомнением сняла крышку с коробочки. Внутри сверкала и переливалась брошь в виде белоснежной хризантемы. — Императорский цветок. Подарок. Тебе нравится? «Это только первая личная встреча, а уже такие подарки. Пытаешься купить меня?» — Симпатично. — Я долго её выбирал… Лиля резко подняла взгляд на Саву, ожидая увидеть самодовольство на его лице, ведь он должен быть невероятно доволен собой сейчас, когда она сказала то, что он хотел услышать. Но как бы не так! На его губах была та же дурацкая улыбка, как тогда, когда Лиля сказала, что ей нравится это фастфуд-кафе. Господи, да что с ним не так? — Долго выбирал? Правда? — вкрадчиво проговорила она, внимательно глядя ему в глаза. — С большими деньгами это должно быть не трудно. Сава задумался, шестерёнки в его голове активно зашевелились. Он не понимал, о чём она — это можно было с лёгкостью прочитать по его лицу. Похоже, он и правда не притворялся, когда мило улыбался ей… — Деньгами? Ах… точно, — Сава неловко взъерошил крашеные волосы. — Я не хотел говорить тебе об этом, но вообще-то у меня не так уж и много денег. Честно говоря, мне пришлось долго откладывать, чтобы купить подарок для тебя. — Откладывать? Постой. Разве твои родители не богаты? — Ну нет, я бы так не сказал… Так у него ещё и нет денег! Лиля не могла с уверенностью заявить, что понимает положение тех учеников гимназии, чей семейный доход едва достигает среднего уровня, но могла представить, что должны чувствовать подобные люди, каждый день находясь в окружении сверстников с большим достатком. Этот парень хочет попытаться самоутвердиться за её счёт? Ну конечно! Всё как всегда. Видимо, Сава уловил её разочарование: он опустил плечи, а затем тяжко вздохнул: — Не нужно ничего говорить. Ты, наверное, думаешь, что зря тратишь своё время. С самого начала было бессмысленно притворяться? Тогда можно я расскажу тебе всё как есть? Лиля не без самодовольства откинулась на спинку стула, давая понять, что слушает. — Я хотел произвести на тебя впечатление, — начал Сава, наклонившись чуть вперёд и с досадой поглядывая на коробочку с подарком. — Ты же никогда не замечала меня до бала, не так ли? Тебя постоянно окружают люди, и среди них много, очень много парней. Я не особенный, и явно можно найти кого-то получше. Постройнее там, побогаче — ну, в общем, ты понимаешь. А твоё согласие потанцевать… думаю, это было просто случайным везением. Да, я не лучший, но, несмотря на это, ты мне нравишься, Лиля. Мне хотелось познакомиться с тобой, но я боялся, что если у меня не получится впечатлить тебя на первом свидании, то не получится уже никогда. Вот и решил… блеснуть, так сказать. Сделать какой-нибудь запоминающийся подарок. Он умолк и шумно выдохнул, будто с его плеч сняли тяжёлые сумки. Ну надо же, ему полегчало, когда он сказал правду? Лиля немного задумалась. Становится интереснее. — А если я откажу тебе? Сава содрогнулся, но тут же заявил: — Не откажешь. Это прозвучало так уверенно, что Лиля невольно растерялась. — Мне не нужно чего-то особенного, — продолжил он. — Я не прошу ничего, только дай мне шанс пообщаться с тобой. — Пообщаться? — Да. Просто пообщаться здесь и сейчас. Расскажи о себе, а я расскажу о себе. Если я тебя не заинтересую, и ты откажешься знакомиться дальше, так и быть. Мне нужен только шанс. Такое предложение было в новинку: с Лилей никто не общается просто так. Нет, он и правда чудак. Пообщаться… — И ты… будешь говорить только правду? — спросила она, чтобы уточнить наверняка. — Даю слово, — Сава положил на грудь сжатую в кулак руку. — Я не буду лгать тебе. «Сейчас проверим». — Докажи. У тебя есть моя фотография? — Э-э, да, — Сава с забавной гримасой начал копаться в телефоне, а затем показал экран. Лиля сразу узнала себя, её сфотографировали на выходе из актового зала. А она неплохо получилась. Удачное фото. — Щёлкнул разок, пока ты не видела. Извини. Лиля глубоко вдохнула, чтобы скрыть небольшое раздражение. Всё-таки он сфотографировал её без спроса, прямо как какой-то сталкер. — Никому не показывал? — Никому. Она легонько улыбнулась, предвкушая его реакцию на следующий вопрос: — И никаких пошлостей, глядя на неё, не делал? Ответ был очевиден ещё до того, как Сава раскрыл рот: он за секунду стал краснее свеклы. — Ну… ну было дело. — Один раз? — Нет, не один. Она рассмеялась: — Ну ты и извращенец. И как часто? — Не издевайся, пожалуйста, — запричитал он наигранно-жалостливо. — Я ж сейчас умру со стыда! Лиля прислушалась к его просьбе и успокоилась. По крайней мере, он не постеснялся и сдержал слово: ответы были честными. — Ладно, прости, — сказала она, безуспешно пытаясь убрать улыбку с губ. Сава жадно припал к стакану с соком: — Мальчикам, знаешь ли, таких вопросов не задают. Так что ты тоже дай слово, что больше ничего настолько личного… по крайней мере, пока. — Ладно, обещаю, — Лиля тоже протянула руку к своему стакану с кофе. Однако, какой забавный этот парень. — Так какой твой первый вопрос ко мне? Сава оказался распахнутой книгой. Он рассказывал о себе и своей жизни в подробностях, но при этом Лиле не приходилось слушать его болтовню бесконечно: Сава не упускал возможности задавать вопросы или спрашивать её мнение, разговаривать с ним было легко. Совсем скоро Лиля потеряла счёт времени и сама не заметила, как расслабилась и перестала заботиться о единственной причине, почему пришла сюда. Вспомнила об этом, только когда Сава увлечённо заговорил о своих хобби: видеоиграх, игре на гитаре и… — Значит, ты разбираешься в IT… — сказала Лиля и вдруг почувствовала взволнованность. Сава заулыбался: — Не хочу хвастать, но в этом я реально хорош. Сейчас! Сейчас самое время подтолкнуть разговор в верном направлении и убедить Саву блеснуть своими талантами. Хорошо, что он сам рассказал, над чем ему прежде приходилось работать — теперь его способности не вызывали сомнений. Лиля уже приготовилась заговорить о своей просьбе, но… стоило открыть рот, голос подвёл её. Вместо заготовленной речи, она произнесла только одно слово: — Здорово… Лиля опустила голову, рассматривая пустой стеклянный стакан из-под сока. Что случилось? Она не поняла, что именно произошло, но причина нашлась быстро: дело в Саве. Всё из-за него. Его простая, почти детская, открытость незаметно посеяла сомнения в её разуме. Кажется, Сава действительно хороший парень. Получается, из них двоих только одна Лиля думала о собственной выгоде. Может, её задумка действительно не стоила того… — Лиля. Оклик вырвал из мыслей. Она обернулась к Саве и только сейчас поняла, что он всё это время внимательно наблюдал за её лицом. — Я… чем-то расстроил тебя? — Нет. Слушай, Сава… — она нервно сглотнула. Нельзя поддаваться сомнениям. Сомнения только всё губят. — Да. — Ты умеешь взламывать страницы? — спокойно спросила она, и Сава тут же перестал улыбаться. — Ну… или накручивать комментарии? Он глубоко вздохнул и задумчиво повторил: — Взламывать страницы? Накручивать комментарии? Сложный вопрос. Зависит от соцсети. Только зачем тебе это? Предсказуемый и самый опасный вопрос. Нужно действовать осторожно, чтобы убедить его участвовать в нечистом деле, однако, если он не моралист, проблем быть не должно. Лиля собралась с духом и сосредоточилась: — Мне… — Я имею в виду… если тебе очень нужно, я помогу, — вдруг сказал Сава с уверенностью, хотя даже не дослушал её. — Просто перед тем, как что-то сделать, подумай, а действительно ли тебе это нужно. Лиля замерла и на какое-то время забыла, как дышать. — Ты так легко согласился на это, хотя даже не знаешь подробностей… — Мы и так обсудим подробности, когда примемся за работу, — заявил Сава. — Не об этом нужно беспокоиться, а о том, насколько ты уверена. То, что мы собираемся сделать, это… — Я уже всё обдумала, — Лиля оборвала его и упрямо качнула головой. Весёлый настрой Савы улетучился, и в один миг он стал совершенно серьёзным: — Ладно. Тогда давай займёмся этим. — Спасибо, — только и смогла ответить она. Сава не общался с Тростниковой. А если и общался, вряд ли находился среди нескольких десятков подписчиков её профиля. Страницу Риты он видел впервые, аватарка с цветочками и неподписанные посты с одними только фотографиями не привлекли его внимания, Лиля в этом не сомневалась. Если она в чём-то и убедилась за сегодняшнюю встречу, так это в том, что Сава прямой, как палка. Заподозрив неладное, он тут же бы задал вопрос, ещё до того, как приступить к задаче. За то время, что Сава возился в телефоне, Лиля ни разу не посмела взглянуть на него. В конечном итоге не важно, знал он на что соглашался или нет, ведь его мотивы были чисты, он всего лишь хотел ей помочь, а вот она… Она его использовала, дёргая за ниточки-слабости, которые сумела нащупать только потому, что сам он даже не пытался их скрыть. Поймав себя на чувстве стыда, Лиля потрясла головой. Нет, она не могла так просто всё оставить: план полностью продуман. Отступать поздно. «Я… не отдам Стаса этой девчонке». Примерно полчаса спустя Сава устало откинулся на спинку стула и опустил телефон на стол. — Готово. Лиля зашла на страницу Тростниковой, чтобы увидеть результаты его труда. Под постами уже начали появляться комментарии. Много-много неприятных комментариев. За аватарками тех, кто писал это, не было настоящих людей, но интуиция подсказывала: Рита задумается об этом в последнюю очередь. — Спасибо, Сава. Ты хорошо справился. Сава не отреагировал на похвалу, а затем вдруг сказал: — Уже девять. — Правда? — Лиля бросила взгляд на цифры вверху экрана. И правда, девять. — Уже поздно... — Тебе не пора домой? — На самом деле давно… Они больше не задерживались, накинули пуховики и через пару минут вышли на морозную улицу. Ночная темнота поглотила город, но свет был повсюду: яркие фары проносящихся мимо машин, сияние витрин на первых этажах зданий, фонари и мигающие светофоры бросали отблески на утопающие в слякоти дороги и тротуары. Лиля старалась дышать полной грудью и не оглядываться, думать только о завтрашнем дне. Первая часть плана позади, всё прошло гладко и закончилось успехом. Казалось, она должна радоваться. Но почему же тогда так противно? Всё время, что они шли по улице, Сава держался чуть позади, и, когда Лиля всё-таки оглянулась, сразу поняла почему: его лицо не выражало ничего и глядел он куда-то в сторону. Только не на неё. — Ты говорил, что видишь во мне музу, — сказала она, отворачиваясь. — Да, говорил. — А теперь? Ты всё ещё считаешь меня хорошим человеком? Ответ казался очевидным. Это будет первое и последнее свидание с этим парнем, и завтра к числу разочарованных в ней людей прибавится ещё одно имя. Но вдруг… — Да. Всё ещё считаю. Лиля поражённо застыла на месте, а затем резко развернулась: — Но ведь… ты же не думаешь, что я поступила правильно. К тому же и тебя втянула в это дело… Сава расправил плечи, и его глаза сверкнули в золотистых лучах уличного фонаря. — Никуда ты меня не втягивала, — заявил он. — Я сам, собственным ртом сказал, что помогу тебе. А что до правильности… считаешь, в нашем мире есть хоть что-то полностью правильное? Я вот так не думаю. Не существует ни абсолютного добра, ни абсолютного зла и вообще ничего абсолютного. Что хорошо для одного — плохо для другого, и у каждого всегда будет своя правда. Да и кто я такой, чтобы судить тебя или кого-то ещё? Я не всевидящий, не лицо справедливости и уж точно не святой — я обычный человек. И как все люди, я делаю то, что считаю верным для себя, и несу за это ответ. Ты ни во что меня не впутывала — ты решила, что сделать так будет правильно, а я решил, что будет правильно тебе помочь. Вот и всё. Лиля не знала, что сказать. Выходит, Сава отрицал существование общепризнанных моральных ориентиров? Это либо гениальность, либо безумие, а скорее, и то и другое одновременно. — Только подумай и ответь мне честно, Лиля, — вдруг продолжил он. — Ты не жалеешь о своём поступке? Это сделало тебя спокойнее, счастливей? — Счастливей? — повторила она, и гонимые прочь сомнения вновь овладели ей. Вопрос Савы заставил против воли прислушаться к собственным ощущениям. Изменилось ли что-нибудь после того, как страницу Тростниковой заполнили отвратительные комментарии? Она почувствовала облегчение, радость, гордость — хоть что-нибудь, что сделало её счастливой хотя бы на минуту? Лиля с шумом выдохнула, когда поняла, что так ничего и не ощутила в тот момент, и тихо ответила: — Я не знаю. Сава пожал плечами: — Тогда это того не стоило. Лиля молча отвернулась, а он прибавил шагу, поравнялся с ней и спокойно сказал: — В следующий раз, прежде чем пойти на такое, разберись в своих желаниях и подумай о последствиях. Сейчас уже поздно что-то исправлять — теперь тот человек, которому ты решила отомстить, тоже сам выберет, что для него будет правильным. Он задумается о своих действиях или примет то, что случилось, как факт и будет жить дальше без изменений или же поддастся гневу, начнёт сомневаться в себе и сам сделает себя несчастным. Нет ничего правильного и ничего неправильного — каждый сам решает, как воспринимать наш шаткий мир. Будешь ты счастлива или нет, по большей части, это только твоё решение, Лиля. И твой личный выбор.***
Идя по коридору, Рита никак не могла избавиться от чувства, что каждый присутствующий здесь человек смотрит только на неё. Снова. Только-только всё немного наладилось, насмешки за спиной чуть умолкли, и это случилось опять. На этот раз мишенью стало не её тело и не её личность, но кое-что не менее важное: неизвестные люди оскорбляли то, что она считала самым ценным своим творением, то, во что было вложено столько времени, сил и её души. Весь вечер Рита неподвижно пролежала на кровати лицом в подушку, чувствуя себя раздавленным насекомым. Всего лишь слова, но сколько боли они могут принести. Злые комментарии к фотографиям, её фотографиям, разбили на мелкие осколки те крохи самоуважения, что ещё тлели внутри неё. Лишиться веры в себя всё равно что упасть со скалы — подняться после такого никогда не бывает легко. — Рита, что с тобой? — спросила Ирина, в спешке запихивая тетради в сумку на выходе из кабинета химии. — Ты сегодня слишком вялая. Слова Огарёвой дошли до Риты с опозданием. Консилер скрыл тёмные мешки под опухшими глазами, но сама она за весь день так и не смогла спрятать печаль под маской улыбки и молчания. Неудивительно, что Ирина забеспокоилась. Огарёва вдруг оглянулась через плечо и нахмурилась: — Это он, да? Опять тебе что-то ляпнул? Рита посмотрела назад. Учительница отпустила восьмой класс чуть раньше звонка, и все одноклассники, едва не сбивая с ног, торопились домой, но только не Влад. Его фигура маячила где-то далеко, за десятками чужих спин. — Нет, он ни при чём, — ответила Рита. — Всё в порядке, Ирина. Правда. Со мной всё в порядке. «Мы с ним уже давно не разговаривали…» Ирина одарила её внимательным взглядом и медленно отвернулась, а затем вздохнула. Сколько усталости было в этом тяжком вздохе… — Как скажешь, — пробубнила она. — Но я всё равно шепну ему пару ласковых. — Я подожду тебя на улице, — сказала Рита, но Огарёва уже шагала навстречу Владу. И всё-таки она слишком сильно заботится о других. У гардероба Рита набросила на плечи куртку и, поправив лямки рюкзака, направилась к входным дверям. Может, стоило рассказать кому-то? На Влада надежды уже не было, он не станет слушать, но Ирина… Ирина ещё оставалась её подругой, хоть с Новогоднего бала они общались немного… иначе. Меньше, чем раньше, и без прежней проникновенности. Ирина всё чаще спешила домой и всё реже задерживалась, когда они шли из гимназии, а после того, как неделю назад Рита получила те комментарии, и вовсе стала закрытой, молчаливой. Отдалённой. Но Рита гнала прочь волнения: ей же могло просто казаться, что что-то не так. В последнее время она ни в чём не чувствовала уверенности. Это она была сама не своя. «Спасибо тебе, Ирина. Ты всегда приглядываешь за мной. Я постоянно делюсь с тобой переживаниями, гружу своими вечными проблемами. Наверное, тебя это уже достало. Мои проблемы… они никогда не заканчиваются». В конечном итоге Рита решила, что лучше и дальше молчать о случившемся на катке и о комментариях. Ей больше не хотелось напрягать Ирину. У той явно хватало своих неприятностей. — Тростникова! Резкий возглас пустил по телу нервную дрожь, Рита оглянулась по сторонам. Все одноклассники разошлись по домам — на дорожке перед порогом гимназии ни души. Только у ворот толпилась группа старшеклассников, но её звали не они: голос был женским. Оленберг. — Здравствуй, — повторила Лиля, и Рита подняла голову. Стоя на верхних ступеньках порога, Оленберг сияла даже среди зимней серости. Весь снег растаял, кругом одна грязь, а она в своём пепельном пальто с пышным мехом на воротнике и в белом пушистом шарфике прямо как снежинка. На подкрашенных бальзамом губах Лили появилась улыбка: — Мне кажется, мы уже стояли вот так же на этом самом месте. Что же тогда случилось? Точно. В то время над тобой только начали издеваться. Повторю вопрос, который задала тебе и в тот день: как ты себя чувствуешь теперь? Рита вспомнила и плотно сжала губы. В мыслях зародилось подозрение, смутная догадка. Но нельзя показывать смятение, Лиля не должна думать, что смогла в очередной раз унизить её, возвыситься над ней. Рита упрямо взглянула на неё: — Всё хорошо. Оленберг долго молчала, а затем вдруг рассмеялась. Негромко, но чисто и звонко, как колокольчик. — Ну что ты на меня так смотришь? Неужели думаешь, что это сделала я? Да? — она спустилась со ступеней и остановилась всего в шаге от Риты. — Столько комментариев за раз, столько внимания. Надеюсь, тебе понравилось? Это же то, чего ты так хотела, разве нет? Честно, было забавно наблюдать за тобой все эти месяцы. Смотреть, как ты из кожи вон лезешь, лишь бы всем понравиться и доказать свою значимость. Всё это время ты так хотела внимания, а получала только грязь. Жалкое зрелище. Рита, твоя проблема в том, что ты никак не можешь понять один простой факт: что бы ты ни делала, ты никогда и никому не будешь нужна. И ничто не изменит этого, даже твои слабые и безвкусные фотографии. Так вот оно что. Рита нервно сглотнула. Нужно было догадаться, что это писали не просто посторонние люди — атаку подстроила Оленберг. Это её новое издевательство. Лямки рюкзака внезапно ослабли. Рита с опозданием поняла, что произошло: рюкзак оказался в руках Лили. Секунда, и Оленберг уже копалась в содержимом. — Что ты делаешь? — воскликнула Рита, но тут же умолкла. У неё перехватило дыхание. Лиля вертела в руке чехол с фотокамерой. А рюкзак, рассекая воздух, полетел прямо к Рите. Она бросилась вперёд, чтобы поймать его… Клац! Всё произошло за пару мгновений. Камера… В руках Оленберг её больше не было — чехол валялся далеко, рядом с лавочкой. Рита бросилась к нему, тронула руками и сразу поняла, что уже ничего не сделать. Фотокамера, её фотокамера, которую она несколько лет каждый день носила с собой, разбилась, разлетелась на части. Совсем как то зеркальце из её детства… — Нет… — только и смогла выдохнуть она. — Нет, нет, нет. Рита вскочила на ноги и резко обернулась. Лицо Лили не выражало эмоций, её губы не улыбались, но глаза горели торжеством. Рита могла поклясться, что видела это. — Только не распускай нюни, — начала Оленберг. — Из-за такой ерунды… Ладонь взметнулась в воздух и со всей силы впечаталась в мягкую щёку. Рита не поняла, как сделала это, не видела движения, только звук удара гудел в ушах. Лиля не успела договорить, отшатнулась, прижимая пальцы к скуле. Розовое пятно уже расползалось по фарфоровой коже. Широко распахнутые синие глаза смотрели на Риту с растерянностью и страхом, это стало последней каплей. В один миг всё внутри закипело, а голова опустела. У Риты были хорошие тормоза, но они сломались. И она ударила ещё раз. А затем ещё и ещё. Удары оказались единственным, что наконец-то принесло желанное облегчение. Звонкие пощёчины опьяняли, и бурлящая в венах кровь просила ещё. Бей ещё! Бей сильнее!***
— Ты меня просто не слышишь! — кричала Ирина в спину. Чем быстрее Влад шевелил ногами, тем чаще стучали каблуки сапогов Огарёвой. Она гналась за ним, приставала гавкучей собакой. — Потому что ты повторяешь одно и то же, — ответил он, едва скрывая нервозность. — По-моему, я ясно сказал, что больше не буду общаться с ней. — Даже если она хочет этого? — Не хочет. — Откуда тебе знать? Он сразу вспомнил, как во вторник после уроков Рита вышла к воротам. Там её дожидался Воронцов, а потом они куда-то ушли. Вместе, плечом к плечу. Губы пересохли, а глаза защипало. — У неё уже есть провожатый, — сказал Влад, — и её всё вполне устраивает. Миг, и чужие пальцы крепко сомкнулись над локтем. Ирина потянула его на себя с такой силой, что Влада развернуло. Да что с ней не так? Если бы она была столь же решительной в самые первые дни, когда он только перестал говорить с ней и Ритой, её слова могли бы на что-то повлиять. Но тогда ей было всё равно. Огарёва на него даже не смотрела, а сейчас вдруг припирает к стене и заявляет, что близкие люди не должны рвать связи. Это ей-то его учить? — Ну почему ты никак не поймёшь? — сказала она, и губы её задрожали. — Вы же с ней были друзьями! Ты знаешь Риту лучше меня. Это вы двое дружили, а я последней вписалась в компанию, — её глаза широко распахнулись, когда он выдернул руку и увернулся от попытки схватить снова. — Клёнов! — Я уже всё сказал, — упрямо заявил он. — Оставь… Но Ирина уже не слушала. Словно забыв о его существовании, она уставилась куда-то за его спину, а затем побледнела и ураганом пронеслась мимо. Влад обернулся, и все вопросы тут же исчезли. Не раздумывая ни секунды, не веря своим глазам, он бросился за Огарёвой, выбежал на улицу и, оказавшись на пороге гимназии, застыл как статуя. Прямо посреди дороги происходила девичья драка. И нападала Тростникова. Рита с дикими воплями пинала и колотила Лилю? И без того бледная Оленберг стала ещё бледнее, её большие глаза блестели от ужаса. Пытаясь защититься, она отступала. Рита толкнула её слишком сильно, и Лиля едва не подвернула ногу. Что-то упало с громким треском. Чёрт возьми, это был телефон… Лиля уронила телефон прямо на асфальт, но Риту это не успокоило. Она даже не заметила, завопила ещё громче: — Сука! Это всё из-за тебя, тварь! Ненавижу! Я тебя ненавижу! Чтоб ты сдохла! Оленберг не удержалась на ногах — упала. А Рита навалилась на неё всем весом и продолжила бить её по голове, по лицу, по рукам. Влад внезапно обнаружил, что улыбается. Он нервно улыбался, как идиот. Это всё какой-то дурацкий сон. Такого не может произойти в реальности. Рита бы никогда… Ирина подбежала к Рите, схватила её за руки и попыталась оттащить от Лили. Она что-то говорила, но за истерическими воплями Влад не разбирал ни слова, а затем из громкоговорителя зазвучала короткая музыкальная пластинка. Звонок с последнего урока. — Отпусти меня! Помогите! — это он услышал отчётливо. Оленберг впервые кричала и звала на помощь. И тут всё вокруг погрузилось в полнейший хаос. Гудящая толпа повалила из здания, рассыпаясь по дороге к воротам. Влад не успел опомниться, как десятки ребят уже собрались вокруг места драки, с интересом наблюдая за происходящим. Кажется, это отрезвило Риту. Она, наконец, оставила Лилю в покое, тяжело дыша, с исступлённым изумлением оглядываясь по сторонам, обессиленно повисла на руках Ирины. Кто-то помог Оленберг подняться. Какой-то высокий парень. Влад пригляделся и узнал в нём Воронцова. Притворные или самые настоящие слёзы катились по покрытому ссадинами лицу Лили. Она вытирала их трясущимися пальцами. Толпа слева расступилась, пропуская кого-то, а затем прогремел голос: — Что здесь происходит? Это был завуч.