***
Гул выстрелов вызывал у Кнайфа лёгкое дежавю. Парень в страхе пробегал окоп за окопом, надеясь спрятаться. С одной стороны, адреналин, словно раскаленный металл, гонял кровь по венам и заставлял бежать дальше, с другой — инстинкт самосохранения буквально вопил: «спрячься куда-угодно и не выходи из укрытия до конца операции». Вновь свинцовый залп, россыпью пролетающий над седой головой, и взрыв. Осколки впиваются в голень. Парень падает, жалостливо скуля от боли, словно подстреленный щенок, но мигом встаёт и пускает беспорядочную волну выстрелов куда-то в клубы густого дыма, скорее всего, даже не попадая по противнику. Тишина, и он снова убегает, пускай и хромая на одну ногу. Вдалеке виден лес, и Кнайфу не пришло в голову ничего лучше, чем спрятаться там. Парню показалось, что кто-то окликнул его по дороге, но его это не сильно беспокоило. Свист пуль сменился на чавканье грязи. Мокрая от утренней росы трава безобразно смазывала ошмётки земли на берцах, покрывая обувь толстым слоем слякоти. Сердце Кнайфа судорожно сжималось каждый раз, когда тот улавливал еле заметные земляные толчки от взрывов. Было очевидно одно - Алый орден предвидел атаку. Иначе как можно объяснить вооружённых с ног до головы солдат в кроваво-красной форме, которые как будто выжидали свою добычу из засады. Их армия превосходила почти в каждом сражении, эта операция - полная чушь! Спустя какое-то время солдату везёт, и он находит небольшую развалину в глубине редколесья — брошенный мирными жителями домик. В принципе, любое закрытое пространство казалось куда более безопасным, нежели грязный полуоткрытый окоп, в котором наверняка кто-то уже успел помереть. Некоторые углы развалины живописно обросли редким диким мхом, сквозь сломанные оконные рамы внутрь помещения по-хозяйски пробирались хвойные ветви. Наверное, только потолок чудом оставался без сильных повреждений, хотя и выглядел весьма неустойчиво. Как-никак, большинство досок уже давно сгнили от влаги. Одним словом - всё это великолепие буквально кричало, что отныне это место захвачено матушкой природой. Люди покинули свои дома, оставляя за собой лишь редкие одинокие руины, в которые охотно заселялась различная фауна по типу грибов, мхов и прочей растительности. Для Кнайфа подобная картина выглядела неоднозначно эстетично. Если бы не нынешняя ситуация, парень наверняка бы приходил сюда, чтобы отдохнуть или подумать о вечном. Очередной взрыв иронично напоминает о реальности, от чего юноша в панике падает на землю. Чёрт, возможно, он убежал слишком далеко. Постепенно чувство некоего стыда начинало неприятно оседать в голове, затуманивая рассудок. Он просто сбежал, бросив своих товарищей на поле боя. Я должен вернуться - твердила совесть - Я же в этой операции солдат, на меня полагаются. Внезапно больная нога снова даёт о себе знать. Как только дыхание нормализовалось, а сердце перестало в страхе метаться по грудной клетке, всё тело седовласого пробило очередной судорогой. Юноша вновь завыл от боли, цепляясь за ткань грязных штанов. Он медленно подполз к ближайшей стенке, надеясь, что никакая инфекция, осевшая в здешних руинах, не переползёт на раны. Хотя промыть их стоило, да и элементарная перевязка не помешала бы. В далеке слышны залпы пулемётов. Cтыд вновь нагоняет бедного Кнайфа. Похоже, он действительно бесполезен. Он трус, который даже помочь своим близким не в состоянии. Интересно, что сейчас с Пикчером? С каждой секундой боль в ноге только разрасталась, импульсивно распространяясь по всему телу. В голове взрывались сверхновые, пока набухшие капилляры кожного покрова голени фейерверками лопались друг за другом. К счастью, Кнайф вспоминает про небольшую индивидуальную аптечку, которую выдавали каждому в подразделении во время инструктажа. Кряхтя, юноша вытаскивает из поясной сумки небольшой металлический футляр, пару секунд думает, как его открыть, а затем победно выдыхает, как только серебристая крышка с поражением падает куда-то на землю. Вдруг из чащи Кнайф слышит еле заметное шуршание. На контрасте со взрывами и пороховыми залпами подобные звуки сразу улавливались. Неужели враги? Парень мигом вытаскивает из внутреннего кармана раскладной нож, направляя на источник шума. С еловых веток, подобно праздничному конфетти, синхронно опадают шишки и чуть зеленоватые иголочки. Секунда, и, прямо как в дешёвых ужастиках, из тени вылетает потрепанная старая ворона с обожженным крылом. - Твою мать! - ругается седовласый, отбрасывая заточку в сторону. Такими темпами даже камень доведёт солдата до белого каления. С лёгкостью на душе Кнайф возвращается к аптечке. Содержимое коробочки обнадёживает: бинт, кровоостанавливающие жгуты, две пары отсеков с цветными пилюлями, раствор аммиака, йод и пантоцид. Недолго думая, Кнайф быстро вынимает содержимое и принимается за обработку ран. Мельком седовласый с интересом поглядывал на отсеки с таблетками. Рисковать не хотелось уж точно, но среди пилюль тот узнаёт знакомое средство: Кеторолак - обезболивающее, которое, скорее всего, поможет перетерпеть боль. Во время перевязки уже знакомая ворона вновь появляется на горизонте. Она элегантно, насколько это может сделать существо с раненным крылом, приземляется напротив юноши, с интересом наблюдая за его действиями. Символично, похоже, даже природа не способна пережить битвы без потерь. Покрепче затянув кровоостанавливающее жгуты, Кнайф мигом проглатывает единичную дозу кеторолака. Он знал, что максимальный эффект от препарата достигается только через полчаса или час, потому не стал ждать, сразу вставая на ноги. Очередная глупая ошибка из-за необдуманных решений. Солдат облокачивается на стену, шипя себе под нос ругательства. Птица напротив продолжает с осуждением смотреть на беднягу, сверля его глазками-пуговками. Лишние зрители бесят юношу ещё больше. - Убирайся! - рявкает Кнайф и бросает в бедную птичку осколок стекла, который так удобно лежал прямо у створки разбитого окна. Та лишь зловеще каркает в ответ и мигом улетает обратно в густой лес, растворяясь в кроне деревьев. Парень делает глубокий вдох и ещё один шаг, в этот раз опираясь на стенку и понемногу вновь обретая способность ходить. Сейчас ему нужно вернуться к отряду, Пикчеру и Лампочке. Страх быть убитым отходит на второй план - Кнайф впервые хочет взглянуть ему в глаза. Его всё равно отстранят от должности по возвращению на базу, если не выгонят вовсе. Хотя не факт, что он вообще вернётся домой. Такого червяка как он, скорее всего, просто пристрелят, даже не завербуют. Зачем Алому ордену такой хилый солдат? он даже не представлял никакой важности в роли заложника. В голове всплывает фраза Курасана: "Вернитесь живыми". Почему-то именно она заставляла Кнайфа идти дальше, несмотря на неутешительные прогнозы. О, Курасан, поверь, я точно вернусь и пошлю тебя куда подальше***
Кнайф не знал, сколько конкретно времени прошло с его "побега". Наверняка сказать можно разве что о стихании гула взрывов, а вместе с тем и навязчивой боли в ноге. Походка юноши стала более уверенной, но бегать ещё было рановато: не дай бог раны откроются, и придётся делать перевязку заново. Хотя поторопиться всё же стоило, ведь в лесу наверняка могли находиться солдаты ордена. Ориентироваться на местности парень явно не умел, это он понял с самого начала. Да и кто будет запоминать обратную дорогу, буквально спасая свою пятую точку от свинцовых пуль. К счастью, спустя несчитанное количество кругов, Кнайф наконец смог выйти из леса. Его взору открылось поистине пугающие зрелище: выжженная с корнем трава пеплом разлеталась на ветру, сливаясь с тягучим дымом от боеприпасов. Воздух пропитался запахом пороха и крови, тяжелея в прямом смысле. Мельком можно было уловить очертания огромных мешков с песком, которые, предположительно, служили укрытием. В таком тумане было сложно разобрать чьи-либо силуэты, так что приходилось держать ухо востро. Пройдя пару метров, Кнайф заметил одну маленькую деталь: всё окружение было усеяно метками алого ордена, начиная обозначительными знаками на форме умерших военных и заканчивая метками на технике. Что это всё значит? Возможно, юноша обошёл ландшафт, и вышел не на своей стороне. Тогда это делает ситуацию ещё опаснее. Собрав силы в кулак, юноша рванулся вперёд, напрочь позабыв о раненой ноге. Отчётливо чувствовалось, как кровь медленно скатывается по голени, как сухожилия окончательно рвутся. В голове пусто, вновь адреналин ударяет по вискам, от чего седовласый слышит только собственное дыхание. Скорее всего, это было его главной ошибкой. Выстрел. На мгновение сердце замирает. Зрачки сужаются, пока в груди всё резко сжимается, перемалывая лёгкие в кашу. Кнайф падает на землю, его тело не выдерживает. Он поднимает глаза и видит движение в дыму. Высокий человек с повязанным на шее шарфом пристально наблюдал за ним, держа в руках автомат. Сомнений нет, стрелял именно он. Жгучая боль разрывает грудную клетку, пока ткань военной куртки насквозь пропитывается вязкой алой жидкостью. Кнайф хочет закричать, но лицо застывает в немом шоке. Постепенно густой туман рассеивается, и на месте неизвестного стрелка юноша узнаёт своего друга - Пикчера. Брюнет по началу не понимает, что подстрелил своего, выпуская патрон ещё один раз, но уже мимо. Он пролетает где-то в нескольких миллиметрах от уха. Этого было достаточно, чтобы на секунду оглушить седовласого. Последним, что видит Кнайф, была быстрая смена выражения лица стрелка, а затем очередной взрыв.