Кофейная карта

Возьмите самую большую кружку, насыпьте туда пару ложек растворимого кофе, добавьте сахар по вкусу, залейте кипятком. Попробуйте, скривитесь, вылейте получившуюся жидкость, достаньте джезву и сварите себе нормальный кофе.

«Что у тебя случилось?» «Можно подумать, я не способен прислать тебе Зов просто так». Великий Магистр слегка наклоняет голову, будто бы внимательно слушая речь Короля, но сам сосредотачивается на безмолвном диалоге. «Даже учитывая твою счастливую способность не обращать внимание на окружающую действительность, вряд ли ты не заметил, что сегодня большой прием в честь прибытия куманской делегации. Весь Тайный Сыск здесь». «Вот именно! Весь Тайный Сыск там, и ты тоже там, а я тут». Шурф бросает короткий взгляд на Почтеннейшего Начальника Малого Тайного Сыскного Войска столицы. Сэр Джуффин Халли безмятежен и одновременно серьезен, что может значить только одно: ему смертельно скучно. Это хорошо. Если бы в Ехо произошло что-либо из ряда вон выходящее, он был бы уже в курсе. «Макс, скажи толком, что стряслось?» «Я... соскучился». Великий Магистр с некоторым трудом сдерживает улыбку. «Мы виделись не далее как сегодня утром...» «... то есть целую кошмарную вечность назад! — перебивает его Макс, и даже в безмолвной речи слышится его ворчание, которого он сам слегка стесняется. — Я с того момента уже даже выспаться успел. Представляешь, я — выспаться!» «Считай, что я осознал масштаб твоего достижения». «И даже позавтракать. И явиться в Управление, чтобы подежурить здесь, раз всем остальным отчего-то срочно понадобилось явиться ко двору... У вас там надолго все эти церемонии?» «Полагаю, не меньше, чем часа на три. Но после общего приема у меня запланировано две встречи с представителями делегации и совещание с отвечающим за финансы Ордена секретарем, если конечно к тому моменту он внезапно не поумнеет и не решит все занимающие нас уже несколько лет вопросы совершенно самостоятельно». Макс совершенно откровенно вздыхает, не обращая никакого внимания на то, что по всем законам магии этот вздох никак не может быть услышан его собеседником. «Будь моя воля, я бы отменил все такие собрания раз и навсегда». «И чем бы тогда занимались несколько сотен придворных?» «Не имею ни малейшего понятия. Впрочем, я и сейчас-то не знаю, чем они занимаются. Зато точно знаю, что делал бы я сам». «И что же?» Макс умолкает довольно надолго, и эта пауза позволяет Шурфу вслушаться в речь Его Величества: составлял ее, разумеется, не Великий Магистр, но он просматривал текст перед приемом и потому сейчас прикидывает, что до ее конца остается около дюжины минут, потом еще ответные речи куманской делегации, потом придется говорить ему самому. Грешные Магистры, как же все это надоело. «Ну, скажем, я бы совершенно точно оказался рядом с тобой», — наконец говорит Макс, и в его интонациях сквозят непривычные хищные ноты. «Для этого ты просто мог бы приехать на прием». «Не думаю, что ты оценил бы, если бы я начал обниматься с тобой на глазах у всей придворной толпы». «А ты непременно начал бы?» «Ну хорошо, устроить такое шоу для всех - это все-таки вряд ли. Но если бы прием отменился... — Макс говорит медленно, явно подбирая слова. — Я бы прежде всего избавил тебя от парадной мантии». Шурф проглатывает смешок. Он пытается представить себе выражения лиц представителей старой аристократии, вздумай он показаться на публике в одной скабе, и невольно думает, что это стало бы отличным штрихом к его и без того странной репутации. «Чем тебе так не угодила моя мантия?» «Я же знаю, как этот дурацкий кант натирает тебе шею. Так, что на ней потом еще некоторое время остается красная полоса, и кожа очень чувствительная, так что если прижаться к ней губами или провести языком, это будет почти больно, но все еще не совсем». Великий Магистр вдруг чувствует, что у него совершенно пересохло во рту. Он быстро окидывает взглядом зал: сонные лица внимающих бесконечным формулам вежливости, переминающиеся с ноги на ногу младшие служащие, еще не обретшие спасительную способность спать стоя и оттого отчаянно скучающие, стайка леди в дальнем углу: тихонько перешептываются и даже едва слышно смеются. На него, кажется, никто не обращает внимание, и хвала магистрам. «Ты думаешь, я не буду возражать?» «Я в этом совершенно уверен. Так что я бы целовал эту полоску — совсем легонько, чтобы не сделать больно. Снова и снова прихватывал бы кожу губами, согревал ее дыханием, а потом наоборот дул бы на нее, чтобы у тебя по шее побежали мурашки». У Шурфа бегут мурашки прямо сейчас, причем по всему телу. «А мантия, значит, по твоему замыслу должна валяться на полу?» — спрашивает он просто чтобы как-то отреагировать. «Ну вообще-то я про пол ничего не говорил, но ход твоих мыслей мне определенно нравится. Отправить туда сначала мантию, а следом за ней и скабу — исключительно для того чтобы было не так жестко стоять на коленях». Великий Магистр невольно опускает взгляд, рассматривая идеально пригнанные друг к другу каменные плиты. Они, вероятно, в самом деле слишком твердые, чтобы Макс мог долго... Дырку над ним в небе! «Дырку над тобой в небе, Макс! — Шурф честно пытается рассердиться, но вместо строгой отповеди неожиданно сам для себя интересуется: — Чьи именно колени ты так бережешь?» «Свои, разумеется, — невозмутимо отвечает тот. — Ты вполне можешь и постоять. Я в тебя верю, ты очень... стойкий». Вот прямо сейчас Великий Магистр вполне с ним согласен. В самом деле стойкий, причем во всех доступных смыслах. «Боюсь, все же не настолько, как ты себе представляешь». «Ничего, на крайний случай всегда есть стена, к которой ты можешь прислониться спиной», — заботливо утешает его Макс, и Шурф задумчиво смотрит на стену напротив — всю сплошь в зеркалах. Нет, пожалуй, стоит переместиться к другой, а зеркала оставить для лучшего обзора. Он чуть поворачивается и вдруг перехватывает взгляд сэра Кофы. Тот приподнимает брови, а потом едва заметно усмехается, и Великий Магистр, мысленно выругавшись, поспешно ставит щит, не дающий окружающим услышать безмолвную речь. Прикрывает на миг глаза, усмиряя вздумавшую было залить лицо краску, и тут же понимает, что это была дурная идея: воображение моментально рисует под закрытыми веками взъерошенного Макса, с сосредоточенным выражением лица вбирающего в рот его собственный член. Шурф распахивает глаза и поводит плечами, стряхивая ощущение холодной стены под лопатками, но хватка максовых пальцев на бедрах и, главное, его горячий язык будто бы и не думают никуда деваться. «Знаешь, — звучит задумчивый голос у него в голове. — Я никогда не бывал в церемониальном зале замка Анмокари, но мне отчего-то кажется, что там должно быть отличное эхо. И если бы ты вдруг застонал, даже совсем тихо, думаю, стены многократно отразили бы этот звук. Например, если бы я начал ласкать тебя медленно и все никак не соглашался ускориться, как думаешь?» «Думаю, что слово уже перешло к куманцам, а по регламенту мне нужно будет говорить сразу после них». «Значит ускориться все же придется, — вздыхает Макс. — Впрочем, так тоже хорошо. Прижать тебя к этой грешной стене, не позволяя двинуться, и уже не дразнить, а прямо сразу задать быстрый, не оставляющий никаких сомнений темп. Чтобы твое правильное дыхание сбилось и никак не могло вернуться в норму, и спина уже саднила от шершавой ткани шелковых обоев, и с каждым движением становилось ясно, что вот еще минута — и...» «Макс, остановись», — с усилием выдавливает из себя Великий Магистр, пытаясь вдохнуть на восемь счетов и вот уже в четвертый раз терпя поражение. Читает про себя заклинание, и липкий цепкий холод прокатывается от макушки до пальцев ног, заставляя внутренне содрогнуться, зато мысли наконец проясняются, и даже начало речи всплывает в памяти. Очень вовремя. «Да, ты прав, — помедлив, отзывается Макс. — Всегда считал, что секс по телефону — это чушь. Сублимат, хуже растворимого кофе. Такими вещами надо заниматься в личном, кхм, присутствии всех сторон». «Два с половиной часа», — твердо говорит Шурф. «Что?» «А потом ты объяснишь мне, как секс может быть по телефону. Лично». Великий Магистр делает полшага вперед, нацепляет на лицо специальное выражение для особо важных гостей: в меру усталое, очень серьезное и с едва заметной улыбкой для тех, кто даст себе труд продраться через первое впечатление. — Да хранит небесный ковер тысячезвездный блистательных подданных Халифа... Голос в его голове отчетливо хмыкает и умолкает. Два с половиной часа вполне можно потерпеть.