Узоры на твоей коже

      Старый кабинет встретил их протяжным скрипом входной двери, запахом чернил и полутьмой. За окнами класса валил снег, крупными хлопьями нагромождаясь на подоконнике. В этом году зима ворвалась неожиданно, застилая всё своим белоснежным покрывалом. Вместе с этим снегом за окном, в их сердца закрадывалось ощущение волшебства с волнительным ожиданием Рождества и каникул.       Гермиона подошла к окну и дотронулась до прохладного стекла, оставляя запотевший отпечаток. Драко остался стоять возле входа, и она чувствовала напряжение, плотно висевшее в воздухе. — Гермиона, — его медленные шаги в ее сторону отдались эхом от каменных стен. Она ощутила на талии его дрожащие руки. Волнение проникло под ее кожу так же стремительно, как и чувство неправильности ситуации.       Руки сжали ткань мантии сильнее, и она повернулась к Драко, без промедления заглядывая ему в глаза. Его зрачки были расширены, оставляя лишь небольшую кромку стальной радужки. Выражение лица было подавленным, словно он находился в тупике. Она положила ладонь поверх его рубашки и почувствовала, как стало сильнее биться его сердце. — Я должен извиниться за поведение Пэнси. За то, что вообще предложил этот заранее провальный поход в Хогсмид. Мои друзья не идеальны, при условии, что среди них еще и моя бывшая девушка, каковой я ее никогда и не считал, — он подбирал слова и рукой зажимал переносицу, сдвигая при этом брови. Гермиона коснулась его руки, и он убрал ее от лица. Его лоб сразу же расслабился, и он приложил ее ладони к своим губам. — Драко, — она произнесла это совсем неслышно, утыкаясь в ворот его рубашки. — Ты не обязан оправдывать ее поступки. Это просто случилось, и никто не виноват в этом. — Но это сделало тебе больно, а я не могу допускать такого, — он сделал шаг назад, борясь со своим внутренним вихрем эмоций, которые были готовы выплеснуться через край. Драко был нестабилен, нуждался в ней и ему было важно ее прощение. — Это не должно повториться.       Гермиона сделала шаг вперед и, убедившись в том, что он не отстранится, обняла его, обвив руками за талию. Он не сразу, но крепко обнял ее в ответ, вдохнул запах волос, зарывшись в них лицом и проведя ладонью по голове. — Ты прощаешь меня за всё, что было, за всё что есть и будет, но я не могу простить этого самому себе. Мне кажется, что я не заслуживаю тебя. Ты слишком хороша для меня, — он не знал почему произносит всё это прямо сейчас. Спустя несколько минут их объятий, ему стало легче дышать и находиться рядом с ней в этом пространстве. Его тепло проникло под мантию, согревая ее.       Она снова узнала в нем своего Драко. Того парня, который дорог ей, который подарил ей любовь, хотя она прекрасно понимала, как сложно ему это давалось. Его чувства были охвачены неким страхом того, что что-то может поломаться, разбиться, пойти под откос. Гермиона провела руками вдоль его спины и выдохнула в воротник. Горячий воздух отразился от ткани, и она погрузилась в его запах, что тонкой дымкой притаился на коже. — Я люблю тебя, Драко, — она провела носом по его шее вверх до самой скулы, и он заметно напрягся. Его рука перестала скользить по ее волосам, и он дотронулся до ее щеки. Тонкими, морозными на подушечках пальцами, Драко провел по ее скуле, и зарылся ими в волосы немного оттягивая их. Разряд мурашек ударил ниже затылка, там, где она ощущала его касание, и устремился вниз до поясницы.       Губами он искал нечто иное, чем ее губы. Он касался ими абсолютно всего, каждый дюйм ее кожи оказался захвачен его прикосновениями. Горячими, необходимыми, распаляющими. Сильные руки ловко подхватили ее, и он усадил Гермиону на деревянный подоконник, а мгновенные согревающие чары не дали коже соприкоснуться с ветром, который просачивался сквозь щели оконной рамы.       Драко прислонился к ее лбу своим и покачал головой. Руки опустились на ее обнаженные колени, и он обрисовывал острую коленную чашечку большим пальцем, словно пытался запомнить ее контуры. — За что я тебе, Гермиона? Такой разбитый в хлам, вечно борющийся сам с собой, с кучей дерьма за плечами. Я мерзавец, которого нельзя так любить, — Гермиона поджала губы и подумала о том, чтобы остановить его, но не посмела. Она хотела услышать его. — Мне всегда нужно было заслужить всё хорошее. Отношение матери я заслуживал чтением книг, игрой на музыкальных инструментах, пребыванием на всех ее балах с кучкой этих высокомерных представителей чистокровного общества. Внимание отца я заслуживал уроками фехтования, примерным этикетом и беспрекословным следованием его идеям. Ну а то, что было перед самой войной, когда меня просто приучили как собаку выполнять команды этого ублюдка, восставшего из пепла, ты уже знаешь, — Драко снова протянул руку к ее лицу и, едва касаясь, приподнял его за подбородок. — Я всегда старался выслужиться, чтобы получить одобрение, любовь, поощрение. Но после всего, что я сделал по отношению к тебе, я даже близко не должен подступаться к такой как ты.       Глаза Гермионы наполнились слезами, и частое дыхание сбилось с ритма. Пространство сжалось, подоконник, на котором она сидела, давно исчез, заставляя ее висеть в воздухе, пытаясь уцепиться за его слова. — Блейз однажды сказал мне, что если любовь взаимна, мы должны принимать ее целиком и полностью, без навешивания на это чувство ярлыков с ценником. Но как только я хочу всё сделать идеальным, оно разваливается от дерьма извне. И я виню в этом только себя. — Не обязательно делать всё идеально, Драко. Давай, мы просто будем сами собой. Будем наслаждаться тем, что у нас есть, беречь это и ценить каждое мгновение, проведенное вместе, — Она притянула его ближе к себе, и он прислонился бедрами к подоконнику, на котором она сидела. — Позволь себе просто любить, без чувства отягощения, что ты чего-то не заслуживаешь. — Ты права. — Он поднялся рукой вверх по ее бедру, скрытому мантией, и остановился возле талии, — Когда-нибудь стремление к идеальности доведет меня до сумасшествия. Нужно искоренять в себе эту черту. Будет чертовски сложно, потому как я приучен к этому с пеленок. Но я сделаю это для нас. Потому что ты нужна мне. Слишком сильно, Гермиона Грейнджер. — Мы такие какие есть, и я люблю в тебе всё. Каждый шрам на душе и снаружи, каждую твою черту лица и характера.       Драко сомкнул свои ладони на ее талии, задевая большими пальцами линию ребер, сквозь ткань пропуская столпы искр по ее коже.       Каждый из них знал, что они являются теми единственными, кто сможет понять душевную боль друг друга. — Мне кажется, что я хочу больше, чем вчера, — она прошептала это ему на ухо в тот момент, когда Драко наклонился к ней. Его губы сразу же хитро изогнулись в полуулыбке, и он потянул Гермиону на себя, прижимаясь всем корпусом и бедрами. — Но только не здесь, — он обжег ее шею своим дыханием, снова оставляя на ней влажные поцелуи и засосы.       Гермиона думала о том, не считал ли Драко ее легкомысленной, поверхностной или развратной. Но когда она видела только желание в его глазах, то отметала прочь все вопросы и сомнения из своей головы. Потому хотела, чтобы там был только он.

***

      Она не спрашивала, почему они направляются в ванную старост, а Драко и не считал нужным вдаваться в объяснения. Он просто привёл её сюда, так как считал это место наиболее уединенным и приватным во всех смыслах, даже не ставя рядом ее личную комнату в Башне старост. Он уже почти не помнил их перепалки с Пэнси прямо здесь, напротив этих высоких витражей и зеркал, и именно поэтому это не отягощало его эмоционально. Драко уверенно вел Грейнджер за собой, держа ее за руку. Их пальцы были переплетены, а кожа ладоней была настолько горячей, что казалось, ещё немного и нужно будет применять охлаждающее.       Заведя Гермиону внутрь и наложив необходимые чары, Драко прислонил её к стене и зажал бедра своими, не позволяя сдвинуться. Одним коленом он развел ее ноги, сильнее вжавшись в ее тело. Он придвинулся к ней, сжал её запястья и завел над головой. Гермиона простонала ему в губы и подалась навстречу его сильному и требовательному телу.       Драко сорвался на гортанный рык и впился ещё грубее, проталкивая свой язык в ее приоткрытые губы, сминая их и желая оставить припухшими. Его длинные пальцы скользнули под мантией и легко сорвали пуговицу, удерживающую ее. Та со щелчком отлетела на пол, и плотная ткань спала с плеч, с глухим звуком приземлившись на пол. Он проделал горячую и влажную дорожку поцелуев от ее уха ниже до ключицы, там, где ему уже мешала ее блузка.       Она хотела было высвободиться из его захвата рук над головой, чтобы помочь, но Драко отстранился и только сильнее сжал ее запястья. На них возможно останутся синяки, но ей не было страшно, даже если кто-то увидит их наутро.       В его взгляде бушевал ураган, дыхание было прерывистым, а руки подбирались к коже живота, вынимая блузку из пояса юбки. Касания его пальцев жаркими всполохами обдали кожу и мышцы невольно сократились от них. Драко отбросил свою мантию, тем самым дав свободу её рукам. Она желала тут же снять с него рубашку и прижаться к телу, обнажить его грудь, провести по ней руками, чтобы мысленно сосчитать каждый шрам, а потом поцеловать их. Но он вновь перехватил ее ладони. — Потерпи, ангел. Скоро ты дотронешься до каждого дюйма моей кожи. Но сейчас позволь сделать это мне.       Присев на одно колено перед ней, Драко снял с нее школьные туфли и начал стягивать гольфы, поддевая их за резинку. Зачарованно наблюдая за его изящными движениями, Гермиона закусила нижнюю губу.       Прикосновения его рук сбивали с толку, будоражили и сводили с ума. А вид того, как он стоял перед ней на колене, мог утянуть на дно похлеще любого кракена.       Внутри него всё переворачивалось от одного только ее робкого взгляда. Гермиона была для него алтарем, перед которым он без чувства унижения опускался на колени, шептал слова благодарности и безмерной любви. Верил в нее и почитал ее как прекрасную икону.       Когда Драко стянул с нее оба гольфа, он оторвал ее босые ноги от кафеля, подхватив на руки, и отнес к кромке большого бассейна-ванны, где произнес заклинание. Вода быстро заполнила резервуар, на поверхности образовалась пышная пена, переливаясь жемчужным перламутром. Легкий запах мандаринов и бергамота окутал их тела, и Драко опустил Гермиону возле себя.       Одетая в блузку и юбку, она сжала бедра и опустила ресницы. Руки Драко снова были возле нее, теперь он очень аккуратно и терпеливо расстегивал каждую пуговицу ее блузки. Он вполне мог применить магию или разорвать тонкую ткань, но не делал этого. Ему приносил удовольствие сам процесс. Обнажать свою девушку, видеть ее раскрасневшейся, смущённой и желающей каждого его прикосновения. И это действовало на него крышесносно.       Расстегнув последнюю пуговицу на блузке, Драко скользнул взглядом в образовавшееся пространство и отодвинул ткань, наслаждаясь ее кожей. Он провел пальцами по ключицам, описал дуги вокруг верхней кромки лифа, скользнул тыльной стороной по бокам и завел свои руки ей за спину. Быстро найдя застежку, он снял с ее плеч блузку и бретельки нижнего белья, оголяя восхитительную грудь со слегка темными ареолами сосков, которые он рассмотрел только сейчас, в ярком свете ванной комнаты. Он очертил каждый сосок подушечкой пальца, а после прихватил двумя, чтобы легонько зажать.       Гермиона подалась к нему, когда Драко склонился и начал покрывать ее обнаженную грудь собственническими поцелуями. Язык следовал от одной груди к другой, подхватывал каждый сосок, смакуя его во рту. Он ритмично посасывал их, снова поддевал губами, оттягивал и проходился по ним языком.       Руки Гермионы шарили в его волосах, она царапала кожу его головы, пропуская сквозь пальцы пряди светлых волос. Они были безумно мягкими, гладкими и невероятно пахли его терпким шампунем. Стоны один за другим срывались с ее приоткрытых губ, и она сильнее прижимала его к груди.       В какой-то момент ей стало страшно от собственной просьбы. Что, если она не готова? Что, если она почувствует разочарование от такой скорой близости? Но все его прикосновения подсказывали ей, что Драко никогда не сделает ничего, кроме того, что хочет она. Он не принудит ее к занятию сексом с ним, не станет манипулировать ею, и остановится, стоит ей лишь попросить об этом.       Она оторвала его от приятного занятия, и он насторожился, вновь хмуря свою морщинку между бровей. Он уже почти расправился с молнией на юбке и стал спускать ее по бедрам. — Мне остановиться? Тебе не нравится? — Очень нравится, Драко. Но я тоже хочу прикасаться к тебе. Пожалуйста.       Ее просьбы для него не оспаривались, и он, полностью выпрямившись, взял ее ладони в свои, целуя их тыльную сторону разгоряченными губами. Он с нескрываемым желанием смотрел на ее ничем не прикрытую грудь, раскрасневшиеся соски, которые стали еще тверже от его губ и языка, и позволил ей расстегнуть его рубашку.       Ее движения были совсем невесомыми. Гермиона быстро расправилась с пуговками и стянула галстук, приспуская белую ткань с плеч и рассматривая его торс, покрытый рубцами-шрамами от заклинания. Она подняла на него свои глаза цвета корицы и встретилась с его темными озерами, полными возбуждения. Гермиона уловила в них еще и небольшой страх, но рассеяла его легким поцелуем, проведя языком по губам, а после спустившись губами на грудь. Прикрыв веки, Драко опустил руки, открываясь перед ней и разрешая притронуться в любом месте, где она только пожелает.       И Гермиона прикасалась, целовала, гладила его грудь, запоминая под своими ладонями расположение каждого шрама. Обводя их пальцами, она видела, как его веки подрагивают от этих движений. Наконец, он расслабился и полностью отдался чувствам. Гермиона ощущала мышцы его пресса, их напряжение в тот момент, когда она сместила ладонь немного вниз, пальцами дотрагиваясь до линии, где находился ремень его брюк. Она взглянула вниз между их тел и заметила, что он был уже сильно возбужден, и ткань его брюк была натянута. Она действительно хотела провести рукой еще ниже и, когда уже почти задела его сквозь ткань, он немедленно перехватил ее пальцы. — Тебе не стоит этого делать. — Драко, пожалуйста. Я хочу тебя.       Эти просьбы сорвали с него оковы приличия и он, кивнув ей головой, прикоснулся к ее торчащим соскам, сжимая их между пальцами. Гермиона опустила свою ладонь обратно вниз, нащупывая его напряжение и твердость в брюках. Почувствовав легкий толчок в свою ладонь, она прижала ее плотнее и ощутила всю его длину и тепло.       Движениями пальцев она поддела пряжку ремня, и Драко оторвался от созерцания ее груди и раскрасневшихся щек. Посмотрел на то, как она вынимает ремень из металлической пряжки и этот звук растворился в стенах ванной. — Грейнджер, что ты…       Она заглушила его хриплый голос своим поцелуем, стремясь прикусить губу. Он выдохнул с низким стоном, и положил свои ладони на ее волосы, продевая их сквозь пальцы. Ее рука протиснулась под резинку его боксеров, и он издал еще один стон. Драко подался бедрами вперед, пытаясь вжаться в эту нежную ладонь. Он вновь качнулся, и первая капля смазки оказалась на ее руке. Теперь он сам потянулся к ее губам. Поцелуй был нежным и более долгим: он втягивал ее нижнюю губу попеременно с покусываниями, ловил ее язык своим и обхватывал его губами. Медленно и размеренно продолжая покачивать бедрами, он разорвал их поцелуй и уткнулся своим лбом в ее. — Тебе нужно остановиться, — он усмехнулся, и она поняла значение этой ухмылки. Она знала, что долго он не продержится, и эти ласки могут довести его до разрядки раньше, чем они планировали. — Мы обязательно сделаем это потом, и ты сможешь трогать меня столько, сколько захочешь, Гермиона.       Грейнджер кивнула и, залившись румянцем, поспешно вытащила руку из его брюк, всё еще ощущая влагу на своей ладони. Брюки Драко остались висеть на бедрах, и он окончательно снял с себя рубашку. Она опустила взгляд на рубец, тянущийся по его руке, который был грубо высечен на безупречной коже, но не отталкивал. Больше нет.       Гермиона инстинктивно скользнула пальцами по своей левой руке, находя свои шрамы, которые давно коряво затянулись, но в них всё еще четко просматривалась надпись «грязнокровка». Драко заметил это движение и поднял ее руку, вновь опустившись на колени. Сначала прижался лбом к предплечью, а затем буква за буквой, покрыл шрам на нем своими мягкими и теплыми губами. Его пальцы двигались вверх по руке, щекоча кожу. Гермиона была растрогана, смущена и хотела попросить его перестать это делать, но не смогла. Потому что Драко не покончил бы с этим, не прикоснувшись к каждому рубцу губами, а затем снова лбом. — Я не уберег тебя. А стоило бы, — он медленно поднялся с колен, не выпуская ее руку. — Жаль, что нет возможности что-либо поменять. Мой шрам тоже приносит мне много боли каждый раз, когда я смотрю на него в зеркало, но ничего уже не изменить. — Я знаю, Драко. Это уже не важно, правда?       Она спросила это так, словно нуждалась в подтверждении. — Когда-нибудь я избавлю тебя от этих ужасных шрамов. Я найду способ, — он взял ее лицо в руки и начал целовать, чуть грубее, чем до этого. — А пока…       Одна его рука опустилась вниз, окончательно стягивая расстегнутую юбку с ее бедер. Он огладил кожу ног, достигая внутренней поверхности бедра. Гермиона содрогнулась от давления его руки на клитор даже сквозь ткань белья. — Ты же сводишь меня с ума, — Драко провел языком по мочке ее уха, втянув её губами.       Гермиона чуть шире развела бедра, оставляя ему пространство для свободных движений. Он провел средним пальцем по чувствительной точке между ее ног еще несколько раз, после чего подхватил девушку и усадил на край бассейна. Она наблюдала за тем, как он спустил брюки, оставаясь в одних боксерах, которые топорщились из-за напряженного органа под ними. Драко неспеша спустился в воду, присаживаясь перед Гермионой.       Бережно раздвинув ее бедра, он приподнял ягодицы и стянул оставшееся белье. Гермиона прикрылась ладонью, смущенно поджав губы.       Он провел носом по ее уже влажным складкам снизу вверх, и поцеловал их так, как если бы это были ее губы на лице. — Неземная, просто невероятная, — Драко подключил язык и теперь чередовал скольжение им повдоль и поцелуи.       Гермиона поджала пальцы на ногах и подтянула колени, в то время как Драко поменял их наклон на более развратный и откровенный, что позволило ему проникать языком еще глубже, иногда дотрагиваясь до ее отверстия. Он приблизил один палец к ее влаге и ввел его внутрь. Гермиона сдержала стон на выдохе и открыла глаза, до этого прикрытые. Драко действовал очень осторожно, потому что наконец ощутил, что она была никем не тронута до него. — Салазар, Грейнджер… Что ты творишь со мной, — он начал ускорять движения пальцем, одновременно лаская ее клитор языком. Ее соки были для него нектаром жизни, а вся она — божественным творением.       Пальцем он ощущал, как стенки внутри нее сжимаются, обхватывая его. Драко развернул руку ладонью вверх и подогнул палец, не спуская язык с ее клитора. Когда давление на переднюю стенку усилилось, Гермиона не сдержала стон и выдавала их один за другим в такт его поступательным движениям. — Драко, я… Драко! — она подалась вперед, пытаясь сильнее насадиться на его язык и палец и задрожала, зарываясь в его волосы, сжимая их и продолжая сквозь стон шептать его имя. Он с упоением забрал всю ее влагу и вынул палец, как только стенки перестали сжиматься.       Приподняв за бедра, Драко аккуратно стащил ее на ступеньку, в теплую и такую обволакивающую воду, которая очень приятно пахла. Сквозь пену Гермиона заметила, как он стянул боксеры и откинул их на край, оставаясь перед ней абсолютно обнаженным.       Гермиона успела взглянуть только на пульсирующую головку его члена, которая скрылась из вида, как только он наклонился к ней, целуя с влажным языком и упираясь членом между её бёдер. — Ты точно этого хочешь? Мы можем пока не заниматься этим, если ты вдруг передумала. Я подожду пока ты не будешь действительно готова. — Нет, Драко. Всё в порядке. Я хочу, чтобы ты продолжил.       Давление головки на ее вход во влагалище усилилось еще немного, но Драко пока не входил в нее и стоял облокотившись, из-за чего его руки немного подрагивали. Он поднял одну из них, провел по ее взмокшим волнистым волосам и поцеловал в щеку, смещаясь к шее. И когда Гермиона потянулась ему навстречу, готовая принять его целиком и полностью, Драко завел обе ее ноги себе за спину и качнулся бедрами вперед. Он сделал это достаточно резко, чтобы разорвать удерживающую его преграду, но и не настолько сильно, чтобы сделать ей еще больнее.       Он вышел из нее через мгновение и, уловив ее согласный кивок как сигнал к продолжению, подался чуть сильнее, войдя наполовину. Драко замер, потому как она тихонько вскрикнула. Он утянул ее в поцелуй, лениво скользя языком.       Драко ощущал пульсацию вокруг члена. Ее стенки очень туго обхватывали его, были горячими и невероятно приятными от влаги. Но он не смел двинуться дальше, пока она не позволит ему этого. — Можно, — Гермиона отдышалась, прислушиваясь к своим ощущениям и подалась бедрами вперед навстречу его финальному движению, не жалея об этом.       Напрягшись, Драко решительно вошёл, заполнив ее полностью. Они вместе простонали друг другу в губы, и Гермиона обняла его за спину, прижимаясь всем телом. Они слились воедино, и она уже не представляла свою жизнь без этого мужчины.       Они двигались с ускоряющимся ритмом, и Гермиона ловила хриплые выдохи Драко при каждом толчке его бедер. Вода скользила по ее животу, достигая груди от создаваемой волны и опускалась обратно, обдавая прохладой. Нахождение в теплой ванне быстро обезболивало и убирало неприятные ощущения. — Боюсь, что я не смогу сдержать себя, Гермиона. — Они соприкоснулись лбами, и покачивающие движения стали быстрее. Вода начала биться о бортики, а поцелуи Драко становились хаотичнее. — Ты примешь зелье или мне…       Гермиона притянула его ближе к себе, игнорируя вопрос. И, не имея возможности отдалиться Драко, спустя пару движений в ней, с низким стоном излился прямо внутрь. — Черт! Годрик милостивый… — он опустился лбом на грудь Гермионы и вышел из нее, не переставая часто дышать.       Гермиона улыбнулась, целуя его в скулу и поглаживая по влажным волосам. Драко постепенно сел на ступеньку рядом с ней и притянул к себе на колени, накрывая их обоих мягкой пеной и прижимая к своей груди самое ценное что было в его жизни. Его Гермиону.