Гермиона куталась в объятиях Драко, скользя пальчиками по его груди. Она задумчиво обводила каждый шрам, безотрывно глядя на белесые линии. Они были не безобразны. Они были тем, что породнило их — непрерывными узорами на коже, что струились, переплетались и являлись неотъемлемой частью их самих.
Их шрамы. Их прошлое. И ничего из этого у них не отнять.
Драко дотронулся до её ладони и прижал её к тёплой коже своей рукой. Сердце в его груди глухо отбивало мерный ритм. Сердцебиение, которое умиротворяет. Ритм, который был единым, если придвинуться ближе и прислушаться, что и сделала Гермиона.
Тук-тук, тук-тук. В её груди тоже самое. Один в один.
Грудь Драко вздымалась плавно, почти незаметно в такт с её. Выдыхаемый воздух покачивал её кудряшку возле лба. Мысли слиплись, осели на дно сознания и не беспокоили её. Странное безмолвие царило внутри. Большим пальцем он обводил её кольцо на безымянном пальце. Драко гипнотически запускал в ней механизм, дарующий спокойствие и безмятежность.
Начинало светать, и бледное декабрьское утро заползало в комнату, облизывая голубоватым маревом очертания мебели и пола. Их одежда была небрежно разбросана. Часть пергаментов скинута со стола, и Гермиона улыбнулась своим воспоминаниям о вечере, после того как они вернулись в гостиную. Там, где он касался её руками, до сих пор шли разряды по коже. Там, где её задевал его язык, всё ещё обжигало пламенем, там, где её касались его губы, мягко пульсировали отголоски собственнических поцелуев.
Медленно исчезала ночь, оголяя сокрытое во мраке, обнажая их тела, слившиеся в крепких объятиях. Свет прорезал пространство комнаты реальностью нового дня. Он не оставлял им шанса понежиться в постели ещё хоть немного. Время неумолимо шло вперёд, намекая о себе и заставляя их покориться ему.
— Расскажешь мне? — хриплый ото сна голос Драко за доли секунды сдернул с неё ощущение тепла на коже. Стало неуютно и захотелось прикрыться от покалывания прохлады комнаты.
Гермиона натянула на себя часть одеяла и закрылась им до подбородка. Ладонь задела живот Драко и его мышцы напряглись от этого прикосновения. Она опустила взгляд, рассматривая шкаф и полки возле стола. Ей стало так не по себе от того, что всё было зря. Что вся эта суета не принесла им должного понимания. Гермиона чувствовала себя слишком уязвимой и боялась показаться такой Драко.
— Он сказал, что это всё было ошибкой, и Софиа никак не связана с произошедшим.
— Ошибка в том, что он ещё не знает, с кем связался, — ответил Драко и резко сел на постели.
— Софиа мне не родственница, Драко, — Гермиона попыталась задержать его, но пальцы лишь коснулись воздуха, когда он встал и начал быстро одеваться, натягивая брюки.
— Тогда какого чёрта она слала тебе эти странные послания, всю эту чушь?
Она заметила, как Драко раздражался с каждым словом всё сильнее и нервно натягивал свитер поверх рубашки. Он продел волосы сквозь пальцы и подошёл к окну, уперевшись в подоконник руками. Его поза закрытая, фигура отдалена, а реакция распространяла ещё больший мороз по коже.
— Они больше не будут нас беспокоить, Грэшер пообещал.
— Этот старый маразматик действительно так сказал? — взвинченность в его голосе не сулила ничего хорошего, и Гермиона, сев на кровати, сжалась от его резкости. Она проявлялась не только в высказываниях, но и в чертах его лица и движениях, когда он вновь приблизился к постели. — Если он не сдержит обещание, то познакомится со мной.
— Драко…
— Да, пусть узнает, с кем имеет дело. С Драко Малфоем. Бывшим Пожирателем.
— Ты не такой.
— Я всегда был таким, Гермиона. Вне наших отношений я грубый и циничный подонок, который воткнет острие палочки в горло каждому, кто посягнет на наше с тобой счастье.
Гермиона замерла и встретилась с его леденящим взглядом, но он быстро отвернулся, прижимая пальцы к вискам.
— Одевайся, иначе мы опоздаем.
И она безропотно подчинилась этому тону его голоса, который не оставил ей выбора.
Он ничего не желал слушать о Грэшере и Софии. Ситуация исчерпала себя, и казалось бы, беда отступила, но внутри неё всё сдавило от напряжения, повисшего между ними.
Драко накинул мантию и побросал учебники в сумку. С грохотом открывая ящики стола, он нашёл-таки новое перо и небрежно отправил его к книгам. Он всегда был так аккуратен и собран, а сейчас выглядел разрозненным, нестабильным и агрессивным.
— Я подожду тебя в Большом Зале, — кинул он, сухо прикоснулся к её щеке своими губами и исчез за дверью, оставив её приоткрытой.
Сквозняк сразу же забрался в комнату и коснулся босых ног. Гермиона откинула простынь с обнажённого тела и осмотрелась. В углу возле шкафа на полу лежала рубашка Драко. Она была измята, на ней не оказалось нескольких пуговиц, когда Гермиона взяла её в руки и осмотрела. Манжета левого рукава разодрана, как если бы рукав резко дёрнули вверх и порвали ткань. Она прижала рубашку к себе, вдыхая аромат тела Драко. Глаза против воли стали влажными, в груди защемило отчаяние. Она не узнавала Драко. Всегда такой чуткий и внимательный к ней, сегодня он отдалился не на шаг или два, а словно на целую пропасть. Его реакция вполне могла быть ожидаемой, но ей и в голову не пришло что он так отстранится.
С помощью магии она призвала свои вещи и надела их, предварительно разгладив заклинанием. Заперев комнату Драко, она вернулась в свою, сменила аромат комнаты на древесный с пряностями и отыскала учебники для занятий среди стопок остальных книг.
Оказавшись в Большом Зале, она нашла глазами Драко. Он разговаривал с Гарри, и это смотрелось так инородно, но откликнулось в сердце приятным чувством. То, к чему стоит привыкнуть и ему, и ей, ведь их отношения теперь ни для кого не секрет.
— Матч уже завтра, какого хрена его перенесли? — возмущался Драко, спрятав руки в карманы мантии, когда Гермиона оказалась совсем рядом с ними. — Я не готов. Мне нужна как минимум пара тренировок.
— Минерва сегодня утвердила дату матча, Малфой. Увы, тут я ничем не могу тебе помочь. — Гарри всплеснул руками и поправил очки, которые всё время норовили съехать вниз по носу.
Гермиона заметила, как Драко выдохнул и покачал головой.
— Грёбаная Макгонагалл… — он опешил, заметив Грейнджер. — Гермиона, я…
— Ты готов, и этот матч не начнется без тебя, Драко.
Он посмотрел на неё, и лёд его окклюментных чар спал, сменяясь запредельной нежностью. Драко подхватил её, и Гермиона успела лишь крепче ухватиться за его плечи.
— Драко, ты чего?
— Не говори ни слова, — прошептал он, и кончик его носа коснулся шеи и зарылся в кудрявые волосы. — Прости меня за такое утро, — он замер, произнеся эти слова в ожидании.
— Если вернёшь меня на пол сейчас же, прощу.
Она услышала тихий смешок, сорвавшийся с его губ, и он, наконец, поставил её на ноги. За его спиной кашлянули, и Драко обернулся, нахмурившись.
— Как будешь готов, приходи на тренировку, Малфой. Все собираются после обеда.
— Принято, Поттер, — ответил он и нетерпеливо притянул к себе Гермиону. Она невольно улыбнулась в ответ.
— Мы стоим посреди зала, Драко, — Гермиона попыталась отстраниться, но была прижата ещё крепче.
— Плевать, — Драко поправил её выбившиеся кудряшки и заметил палочку, которая удерживала часть её волос вместо заколки.
— Палочка в волосах. Новое веяние моды, Грейнджер? — хмыкнул он, и Гермиона насупилась.
— Мы мешаем всем проходить к столам, — она применила усилие, чтобы хотя бы немного высвободиться из его рук, но ничего не вышло. Драко самодовольно смотрел на неё с высоты своего роста.
— Да ладно? — Драко изогнул бровь, и его ладонь сместилась немного вниз по пояснице. — Мне п-л-е-в-а-т-ь, — протянул он и, склонившись к ней, поймал мочку её уха, покусывая её. — Потому что завтра я стану победителем.
— Спустись с небес на землю, — ворчала Гермиона куда-то ему в воротник, пока он самозабвенно наслаждался запахом её волос, зарываясь в них пальцами.
— Вы обезоружены, мисс Грейнджер, — одна его рука показалась вместе с её палочкой возле лица, и Гермиона лишь подавила своё возмущение. — Спасибо, я знал, что я обольстителен, именно поэтому тебе нечего сказать, — он чмокнул её в губы, вложил палочку ей в ладони и она растерянно посмотрела как он уходит в компанию к Тео на завтрак.
— У вас с Драко всё нормально? — уточнила Джинни, когда Гермиона присоединилась к ним. — Он показался мне взвинченным. Ворвался в Большой зал как ужаленный, препирался с Гарри, — она покачала головой и взглянула на Гермиону, которая водила вилкой по растёкшемуся желтку в тарелке.
— Ерунда, он просто… Остро реагирует на очевидные вещи. Я не смогла докопаться до истины, и от этого он взрывается внутри сотней возмущений.
— Так ты уезжала именно за этим? Ты выяснила что-то про Грэшера и ту женщину?
— Абсолютный ноль. Он отрицает любую связь со мной и моими родителями. Вероятно, это так и есть. Я просто по случайному стечению обстоятельств оказалась полукровкой. И что это меняет? — Гермиона громко вздохнула и отложила вилку, принимаясь за растерзание тоста на мелкие кусочки. — Ничего. Совершенно ничего.
Сделав глоток какао, Гермиона посмотрела на Драко за столом Слизерина. Тео явно его за что-то отчитывал. Драко без реакции уставился в тарелку, из которой на него смотрела глазунья.
— Так и знай: будешь продолжать морить себя — продуешь Поттеру, — повторял Тео как заведённый. Состояние друга беспокоило его, и он активно пытался заманить его завтраком.
— Ты как бабка, Тео. Отвали, — прошипел Драко, без аппетита рассматривая содержимое тарелки. — Тебе есть о ком печься, не теряй времени.
— Мы с Пэнси немного, ну… — замялся Тео, подбирая слова. — Мы немного в ссоре после того, как ты ворвался к нам… и эта новость про Грейнджер.
— Ты считаешь, я должен помирить вас и считать себя сейчас виноватым? Не мои проблемы, Тео. Эта змея получила по заслугам, но всё равно улыбается так, словно это не она пыталась разрушить мою жизнь, — ответил Драко, прослеживая взглядом Паркинсон, вошедшую в зал, и выглядящую как ни в чем небывало.
— Привет, мальчики, — она улыбнулась парням со Слизерина, сидящих в стороне от Драко и Тео, — что, Малфой, кусок в горло не лезет?
— Дрянь, — прошипел Драко, сжав вилку в кулаке.
— Мерлин, только не здесь! Не устраивайте кровопролития за обеденным столом, я не хочу быть свидетелем того, как чьи-то кишки наматывают на вилку, — забеспокоился Тео, выхватывая прибор из кулака Драко. Тот продолжал сверлить её взглядом, пока Пэнси с аппетитом откусила тост с джемом, простонала от удовольствия и грациозно убрала крошку с уголка губ.
— Кажется, ничего нового от тебя я не услышала, Драко. Поэтому, засунь в задницу все свои оскорбления, и продолжай окучивать Грейнджер.
— Ещё хоть слово… — Кулаки Драко снова сжались, и Тео взволнованно привстал со скамьи.
— Пэнси, может не стоит выводить Драко из себя? Иначе проклятия не избежать нам обоим.
— Трясёшься так из-за вашей дружбы? Может, мне оставить вас в покое, и вы будете встречаться втроём? — бросила она, отложив приборы.
— Силенцио! — выкрикнул Драко, и весь гул в Большом зале прекратился, как будто он набросил это заклинание не на одну Паркинсон, а на всех присутствующих.
Пэнси покраснела и возмущенно хлопнула ладонями по столу. Гнев в её взгляде не предвещал ничего хорошего. Она сверкнула глазами на Тео, но тот лишь развел руками. Он медленно, почти заторможенно опустился обратно на скамью и опустошил кубок с водой, непременно желая, чтобы сейчас там оказалось что-то покрепче.
— Я её предупреждал, — кинул Драко со злобой в голосе и, отбросив салфетку, поднялся из-за стола.
— И когда она снова сможет заговорить? — бесцветно поинтересовался Тео, не смея посмотреть ему в глаза.
— Не беспокойся, уже этой ночью сможешь наслаждаться её стонам, Тео.
Драко хотел исчезнуть из Большого зала сию секунду, но заметил, как на него смотрела Гермиона. Внутри всё саднило от негодования, но он нашел в себе силы подойти к ней.
— Что ты сделал с Паркинсон, Драко? — спросила Гермиона и пронаблюдала как брюнетка выскочила из-за стола, окинув Драко и Гермиону гневным взглядом. Тео засеменил следом, выдавив идиотскую улыбку. Драко покачал головой и нахмурился.
— Ничего криминального, — ответил он и придвинулся ближе к Гермионе, обнимая её за плечи. — Лишь в воспитательных целях.
Голос Хагрида в дверях прервал весь шум Большого зала, отвлекая всех от завтрака. Он тащил за собой огромную пушистую ель, местами покрытую снегом.
— Эй, тише-тише, — возмутился он и замялся в проёме зала, когда Пэнси промчалась мимо, чуть не врезавшись в великана. — Чего это с ней? — проворчал Хагрид, вторгаясь в проём, тягая за собой главное украшение грядущего Рождества. — А ну аккуратней, — буркнул он на Теодора, торопливо прошагавшего вслед за Пэнси.
Аромат хвои тут же расплескался по всему большому помещению, кружа вокруг и мягко втекая в носы присутствующих. Все студенты повытягивали шеи и наблюдали, как огромные ветви с иголками проскальзывали по полу, рассыпая по нему хлопья снега, которые тут же таяли, оставляя после себя лужи.
— Прошу прощения, профессор, — извинился Хагрид перед хмурым выражением лица Макгонагалл. — Я всё уберу.
Макгонагалл одобрительно кивнула и уселась на директорский стул.
— Таак, — протянул Хагрид, и все вокруг замерли в предвосхищении, когда он начал левитировать ель. — Сейчас-сейчас!
Когда ель была почти на месте в вертикальном положении, она внезапно покачнулась и со стороны стола Рейвенкло раздалось несколько панических возгласов. Но Хагрид ловко установил её на место, не потревожив студентов.
Густая и острая вершина ели достигала свода. Невероятных размеров важнейший атрибут праздника величаво возвышался в Большом зале, создавая то самое волнительное ощущение в груди, от которого улыбка коснулась лиц всех ребят.
Они все так соскучились по настоящему рождественскому волшебству, которое не заменит никакая магия. Эта традиция украшать елку, зажигать огоньки и свечи вокруг, танцевать на балу, класть подарки и ждать полуночи — вот чего им так всем не хватало с момента завершения войны. Тепла этих стен, что стали домом, улыбок друзей, что стали семьёй, единства всех в Хогвартсе, что стало их движущей силой.
Гермиона прикрыла веки и втянула аромат ветви, которая коснулась её носа, едва она подошла и потянулась к ели. Нотки терпкой пряной смолы и древесины наполнили лёгкие, и она медленно выдохнула, словно не решаясь выпускать этот запах, сокрыв частичку его в себе, чтобы возвращаться к нему вновь и вновь. Драко придерживал её за талию пока она наслаждалась созерцанием этого высокого и статного дерева.
— Помню, как мы с мамой всегда наряжали елку, — начала она совсем неслышно, — всегда в такой спешке в последние дни до Рождества, из-за того, что они оба с отцом постоянно были на работе. — Она покачала головой, и кудряшки игриво рассыпались по её плечам. — До сих пор не верится, что всё это происходит с нами, Драко.
Гермиона обернулась и приникла к его мантии, оставляя на ней мокрые отпечатки слез.
— Мы ведь могли больше никогда не увидеть Рождество и друг друга… — прошептала она ему в грудь.
Ей было всё равно, если кто-то успел обратить внимание на то, как она плакала. Эти слезы были чем-то освобождающим. Они обжигали щёки, но облегчали тяжесть на душе.
— Не плачь, Гермиона, — Драко поцеловал её в висок и обнял обеими руками, дожидаясь, пока она успокоится. — Нам всем нужно ценить настоящее, даже если прошлое навсегда останется в нашей памяти.
Даже если прошлое день ото дня напоминало о себе, они должны думать о будущем. Невозможно было уберечься от всех невзгод, что могли свалиться им на головы. Необходимо просто продолжать жить, любить и надеяться. Даже если эта надежда тускло мерцала в отдалённом туннеле где-то впереди, предлагая для начала окунуться в кромешную тьму.
Драко проводил Гермиону до гостиной Гриффиндора, где она с Джинни запланировали провести время, а сам отправился в Башню старост, вновь смахивая разгорающуюся атаку на его сознание и тело. Из груди что-то неистово пыталось прожечь его, словно раскалённый металл приваривали к коже, оставляя там вековое клеймо.
Пройдя мимо возмущенной Пэнси в коридоре, которая попыталась вынудить его снять заклятие, он скрылся за портретом и заперся в своей комнате, не желая видеть всех этих людей. Он наскоро снял мантию и рубашку, поджимая губы от тошнотворной спазмолитической боли, которая мучила его ещё с самого утра, отчего ему пришлось как можно быстрее собраться и покинуть комнату. Гермиону это сильно задело, и он больше не должен так поступать с ней, подчиняясь ощущениям, которые накатывали так внезапно. Ему необходимо было научиться это контролировать, только и всего. Держать в узде всех чертей, что норовили вырваться наружу, разрушая того, кем он стал, благодаря чувствам к Грейнджер.
Зеркало встретило его бледным отражением на холодной поверхности. Драко прищурился и провёл рукой по груди на уровне сердца. Паутина из тонких сплетений вен уродливым пятном расползалась по коже от стыков рёбер. Он мотнул головой, скользя замутнённым взглядом по собственному отражению. Ирреальность происходящего вновь звенела в ушах. Продолжение вчерашнего кошмара всё больше походило на правду.
Пальцы очертили линии, что тянулись от эпицентра на несколько дюймов вокруг, и замерли. Палочка в левой руке дрогнула. Драко поднял и направил её острием на пятно, желая избавиться от него хотя бы сейчас. Он не имел понятия, что его мучило, но это никоим образом не должно было отразиться на его игре в квиддич, учебе, и уж тем более отношениях с Гермионой.
Боль стихла, как и метель за окном. Последние линии на груди заполнились свечением, и кожа приобрела здоровый естественный оттенок, как и ранее. Усиленные чары гламура и несколько глотков обезболивающего сделали свое дело, возвращая Драко в день, в котором он должен выложиться на полную и не поддаться очередному приступу извне. Переодевшись, он скользнул взглядом по предплечью. Метка слабо выделялась, как и в начале года. Странные метаморфозы когда-нибудь должны пройти. Он был в этом уверен.
***
— Так, давай выбирать наряды, остальное подождёт, — сказала Джинни, бросая на колени Гермионы толстенный каталог. Та скорчила гримасу недовольства и закатила глаза, потому что хотела посидеть хоть минуту, удобно устроившись на диване перед камином. — И не смотри на меня так! Разве это не самое лучшее Рождество в твоей жизни после всего? Мы должны повеселиться как следует и выглядеть сногсшибательно.
— И всё будет в точности как на Хэллоуин, оденешь меня как самую последнюю непристойную женщину на планете, — язвительно ответила Гермиона, беря в руки каталог, и вяло перелистнула сразу на середину. — Оо-о, — сорвалось с её губ, когда она увидела на развороте шикарное изумрудное платье.
— Ну, а я что говорила? Ты будешь пищать на каждой странице. Платья у них — просто закачаешься, — протянула довольная Джинни, подсаживаясь поближе.
— Но ты видела, сколько они стоят? — возмутилась Гермиона и помахала страницей перед лицом Уизли. — Я не могу себе такое позволить.
— Кое-кто уже позаботился об этом, — ответила Джинни, загадочно полистывая журнал, взяв его из рук подруги. — Как показывает практика, у него не только бездонные глаза, но и карманы. Ну а мои покупки щедро оплатит Гарри из своего хранилища, — прощебетала она с улыбкой на губах.
— Вы с Драко просто сговорились! — опешила Гермиона и вскочила с дивана.
— Драко хочет, чтобы ты была на этом балу самой неотразимой. Не запрещай ему заботиться о тебе и превращать тебя в принцессу дракона, — высказала Джинни тоном настоятеля, и намекнула взглядом, чтобы Гермиона поумерила пыл и приземлилась обратно на диван.
Гермиона обессиленно выдохнула, поправляя кудри, и села обратно, подбирая под себя ноги. Она перетянула каталог себе на колени и начала перелистывать страницу за страницей, теребя локон на плечах. Она обязательно скажет Драко, что такие траты совершенно ни к чему, а пока просто поразглядывает наряды, о которых мечтает каждая юная волшебница.
***
— Соберись, Драко, так ты снитч не увидишь до конца своей жизни.
— Ты реально хочешь, чтобы я применил Силенцио и на тебе? — прошипел Драко, глядя как Тео мялся возле квиддичной раздевалки, закутавшись в теплую мантию по самые уши.
— Спасибо, но я способен заткнуться вовремя и сам.
— Так будь же так добр, Нотт. Сделай это, — Драко сверкнул на него глазами и пролетел мимо как метеор.
Нотт почесал кудри на затылке и обернулся на блондина, что со злобой стягивал форму. Он и забыл, когда Драко называл его по фамилии. Он так делает только когда действительно разъярен.
— Драко, послушай… — начал он, но друг прервал его поднятой ладонью, и ему пришлось проглотить свои слова. Он проследил за тем, как Драко встал и подошел к нему, опираясь на один из шкафчиков.
— Просто, блять, оставь нравоучения для Парк…. — он не успел договорить ругательства, сгибаясь пополам и начиная рвано кашлять. Драко продолжал содрогаться от сильнейшего приступа, а Тео отшатнулся назад, врезаясь в косяк двери.
— Драко, — позвал он, но тот только что-то невнятно просипел и утёр губы. На дрожащей тыльной стороне ладони была размазана кровь.
— Какого хрена, Драко? — воскликнул Тео и ухватил Малфоя за плечи, выпрямляя. Драко криво улыбнулся, обнажая зубы в разводах крови, и оттолкнул Тео.
— Всё отлично, Тео. И ты не скажешь об этом ни одной живой или мёртвой душе, понял? — прохрипел Драко и вернулся к переодеванию. Более заторможенному, что совсем не было на него похоже.
— Отлично? Да ты бледнее призрака Безголового, Драко! — сказал Тео и обеспокоенно замешкался на месте. — Ты только недавно вытащил свою задницу из мед крыла, а сейчас снова? Может, ты и не поймаешь снитч, но это хотя бы сбережёт твое здоровье.
Драко прикрыл веки и присел на скамью. Спорить и убеждать Тео было выше его сил, но и дать ему отговорить себя от участия в матче было бы безумным предприятием.
— В жопу беспокойство о здоровье. Пару зелий, и я в строю. Мне нужна эта победа, — процедил Драко и отвернулся, переодевая ботинки.
И Тео невесомо кивнул, зная, как ему это важно. И насколько сильно ему была нужна эта победа. Не столько перед Грейнджер и Поттером, сколько для себя самого. Это не смыло бы с него позорное прошлое или остатки шрама от метки Волдеморта, это не возвело бы его в лик святых в глазах других студентов. Его внутренний стержень до сих пор был надломлен, и ему нужен целительный пластырь, чтобы возродиться изнутри. Но цена этой победы слишком высока. И Драко, преодолевая себя, шёл против сильнейшей бури, несмотря на безумный ветер, холод и боль. Грейнджер сделала для него очень многое. И вера в себя у него во многом появилась благодаря ей. Она смогла-таки поселить в нем ощущение баланса вместо хождения на грани.
Тео потёр ладони, которые совсем замерзли, и сунул их в карманы мантии. Он ещё немного потоптался у входа, а затем безмолвно вышел из раздевалки, не проронив больше ни слова.
***
— Эта бестактная девочка возомнила себе, что ты её родственница, — Грэшер ходил возле стола, мерно постукивая своей тростью.
Софиа потирала запястье, что начинало неметь каждый раз, когда она вспоминала о своём прошлом. В последние месяцы всё чаще и чаще.
— Ей будет нелегко, — сказала Софиа после продолжительной паузы.
— Нам тоже непросто. Ты хоть знаешь сколько магии я трачу на сокрытие всех вас? А ты готова пойти на риск ради Хогвартса. — Грэшер обернулся на свою супругу и внимательно посмотрел на неё. Её безучастие и стремление защитить кого угодно, кроме себя, выводило его. — Никому не сдалась эта школа, им уже ничего не угрожает.
Софиа подняла глаза и разочарованно посмотрела мимо него в окно.
— У нас слишком мало времени, Грэшер.
— Тебе ли мне об этом говорить? После того как эта девочка побывала в Министерстве, у нас его можно сказать вообще нет, Софиа. Ты подставляешь всех под угрозу.
— Я должна увидеть Гермиону…
— Ты не разрушишь всё, что я создал. Ты помнишь, какой ты была, когда попала ко мне? Абсолютно неуправляемая тёмная магия, ты убивала ей саму себя. Благодаря мне ты жива и сидишь здесь передо мной, благодаря мне мы смогли помочь сотне таких же как ты, Софиа. Ты никогда больше не увидишь Гермиону Грейнджер.
— Грэшер, ты не понимаешь…
— Так объясни мне, чёрт побери этот магический мир, что происходит? — он никогда не сходил на какие-либо ругательства и оскорбления, но эта ситуация породила в нём гнев.
Софиа медленно закатала рукав своего платья обнажая хрупкое запястье, что опоясывали тёмные фиолетово-синие линии, как-будто кожу сдавливали силками продолжительное время.
— Что это?
— Непреложный обет, Грэшер.
Он уставился на линии с недоумением и полной растерянностью. Он прежде не видел, как это заклинание способно изуродовать нежную кожу, поселяя магию внутри человеческого тела. Только по-настоящему тёмная магия была способна на такое.
— Кто это сделал, Софиа?
Женщина молчала, до боли впивая ногти в ладони. Заклятие прожигало её кожу, как только она вспоминала о далёком прошлом, а животрепещущий ужас охватывал её, при мысли о том, кто стоял напротив неё, пока светящиеся цепи сковывали их запястья.
— Она должна узнать об этом прежде, чем я погибну. В опасности не только ты, я или наша Академия, Грэшер. Вся магическая Британия под угрозой истребления.
