***
Драко задыхался. Он метался по постели не в силах выдавить из себя и звука. Он хватался за горло обеими ладонями и старался унять то, что застряло там внутри. Склизкое и мерзкое. Оно ломало его трахею и выбиралось наружу. «У тебя не осталось времени» Шепот настиг его и прижал к постели. Глаза Драко остекленели под веками, но он продолжал биться в смеси из боли и ужаса, которая прорывалась сквозь пелену, впаивался в его сознание точками и множился по всему телу. «У тебя нет выбора» Его дергало в подобии конвульсии, пока влажная змея, покрытая лоснящейся чешуей, высвобождалась из его горла. Драко не мог полноценно вдохнуть, отдавая последние капли своей жизни рождению чего-то зловещего, что теперь заполняло его комнату. То, что вырвалось наружу, мраком рассеялось по комнате, и Драко понял, что проваливается в никуда, полностью опустошенный.***
Он закашлялся, держа руками разодранное изнутри горло. Сон слишком быстро сменился реальностью. Очнувшись, он вскочил на кровати и забился в угол. Весь в поту, Драко смотрел на подушку в изголовье. Лунный серп в безмолвном небе выхватывал тонкий вспоротый отблеск на белоснежной ткани. Это была ее бездыханная кожа. Некогда живая, но теперь обескровленная. Гермиона лежала, свернувшись клубком на его постели, как и накануне, только теперь не двигалась и не дышала. Тело застыло и едва касалось его ступней. Драко никак не мог посмотреть на нее в упор, потому что боялся быть тут же погребенным и сам под ее неподвижным взглядом. Он лишь осмелился протянуть руку и коснуться ледяной простыни, где лежали ее волосы. Ему это всего лишь померещилось. Рука ухватилась за ничто, и он отдернул ее обратно, медленно выходя из оцепенения от только что увиденного. Он потряс головой и грубо растер лицо ладонями. И пока его сердце всё ещё готово было проломить грудную клетку, он встал, и с палочкой в дрожащей руке вышел из комнаты, направляясь во мраке теплой гостиной в противоположную от своей двери сторону. Припав к дверному полотну, он тщательно вслушивался в любой звук и пытался остановить поток лихорадочных мыслей. Ему было важно, чтобы с ней всё было в порядке. Ее не должны беспокоить его видения или сны. Она не должна перенимать на себя его боль и терзания. Но он их заслужил сполна. Цепляясь за ее безмятежный образ, он повернул ручку и толкнул дверь в комнату. Ее невинное и умиротворенное сном лицо мягко освещалось пламенем свечей с прикроватной тумбы. Одеяло было наполовину откинуто и сползло на пол. Кудри волос рассыпались каскадом по подушке. Губы слегка приоткрыты, дыхание спокойное. Босиком он сделал несколько шагов вглубь комнаты и опустился на колени перед ее постелью. Он любовался ею и едва сдерживал ком в горле. Он видел в ней свой исход. Финал, к которому он пришел спустя годы скитаний во лжи и осквернении всего, что могло помочь ему стать лучше. Но только сейчас дошел до той черты, где ее лик стал для него чем-то священным. Драко не знал молитв, но мысленно обратился к силе, что позволила им быть вместе, и тихо шевеля губами в немоте этой ночи, он попросил защиты для нее.***
Драко не рассказал матери подробностей о том, что случилось на поле для квиддича. Но Нарцисса, конечно же, так переживала, получив известие от Минервы, что немедленно соединилась с ним по каминной сети. — Будь осторожен, Драко, — сказала она и снова посмотрела на него заплаканными глазами. — Я не могу потерять единственного сына. Это горе, которое я никогда не смогу пережить. — Мама, перестань, — отмахнулся он и пригладил волосы, что снова немного отросли после последней стрижки. — Я смогу позаботиться о себе, ни к чему эта лишняя опека. Здесь уже весь Хогвартс трясется над моей жизнью. — Ты как отец, — шепнула она, считая, что Драко не услышит, но он уловил это и ее слабую улыбку, скользнувшую по ее губам. — Он такой же своенравный. — Я не брошу квиддич, — заявил Драко и нахмурился. — Я и не прошу, — отозвалась она, и добродушие ее лица озарило всё вокруг. — Никто не заставляет тебя отказываться от того, что ты любишь. Я просто… переживаю за тебя, Драко. Как и любая другая мать за свое дитя, — вздохнула она и покачала головой. — Ты поймешь это и сам, когда станешь отцом. — Драко поднял голову в ответ, и его щеки налились румянцем. Непонятно почему, но его приятно смутили слова из ее уст об отцовстве. Стать отцом ребенка Гермионы было пределом мечтаний и неимоверным счастьем для него. — Вы с Гермионой еще не… — Мама, нет, — прервал он ее, перекидывая ногу с одного колена на другое, и тут же укорил себя за несвоевременную грубоватость в голосе. — Мы планируем это только после выпуска из школы. — Хорошо, — Нарцисса кивнула, не переставая улыбаться, так скромно и манерно-утонченно, как только ей позволяло ее воспитание. Слышать о том, что Драко желает стать отцом, вселяло в ее сердце тепло. — Вы приедете в Мэнор на Рождество? — в ее взгляде встрепенулась слабая надежда и Драко заметил это. — Мы еще не думали об этом. Я обязательно обсужу с Гермионой планы на Рождественские каникулы и дам вам знать. — Драко прекрасно понимал, что ему придется встретиться с отцом и этого не избежать, если они решат провести каникулы в его поместье. — Отец хотел с тобой поговорить Драко, — Нарцисса словно прочитала его мысли и поймала взгляд сына. — Тебе стоит выслушать его. — Что-то вроде, Драко я очень сожалею, блаблабла, так? — новая грубость сорвалась с его языка прежде, чем он подумал. — Он и вправду очень раскаивается, — призналась Нарцисса и уголки ее губ вновь поползли вниз. — Тогда почему он не связался по камину вместе с тобой? — Он не любит все эти переговоры по каминной сети, ты же знаешь. Он хочет увидеть тебя и поговорить наедине, лично. — Если он посмеет хоть что-то сказать Гермионе, то можете даже не мечтать увидеть меня в поместье, — ответил он резко, но обоснованно, учитывая прошлое. — Ему пришлось многое переосмыслить за это время, — ответила она. — Ты не представляешь, сколько времени я пробивала его глухую стену, пока он, наконец, не открылся мне. Драко тяжело вздохнул и откинулся на спинку бордового кресла в гостиной Башни старост. Они оба знали, что характер у Люциуса достаточно тяжелый и непреклонный. Добиться предельной откровенности от него было сложно, а уж вывести его на честный искренний диалог, да такой, чтобы он признал свою неправоту, было сродни апокалипсису. — Только если это чистая правда. Я не могу до конца доверять ему после всего, что было, мама. — Знаю, — заторопилась Нарцисса, подбирая слова, чтобы лишний раз не спугнуть сына. — Если Гермиона не захочет, то я приму ее решение не посещать Мэнор. Но пусть она знает, что мы не желаем ей зла. И передай ей, что я была бы рада когда-нибудь встретиться с ней за чашечкой чая. Но она, конечно же, не обязана принимать приглашение. — Мы поговорим, — Драко сел прямее и взглянул на мать, которая с пониманием кивнула и, кажется, успокоилась. — Я всё передам ей. — Хорошо, Драко. Ты всегда знаешь, чего действительно хочешь. Действуй так, как подсказывает тебе твое сердце. Камин потух. Лик матери исчез под слоем золы и угольков. После этого разговора прошло уже несколько дней, близилось Рождество. Метка Пожирателей стала проявляться всё чаще, по несколько раз на дню. Грудь саднило от боли, не имеющей причин. Драко умело пользовался маскирующими чарами и не смел попадаться на глаза Гермионе, пока метка пульсировала на его руке. Он прятался в каморках подземелья и выл от спазмов и жара, которые раскатывались по его телу в моменты пика. Он кусал кулак в кровь, а после залечивал раны. Зализывал их как побитое животное, ощущая себя надломленным. Но возвращался невредимым и чистым. Драко пообещал себе сдаться только после Рождества, чтобы отправиться в Мунго, да куда угодно, лишь бы избавиться от волнообразных приступов, которые делали жизнь невыносимой. Дожить до этой даты теперь было главной целью, ценой которой было каждодневное превозмогание.***
Привычное отражение в зеркале изучало его взглядом. Драко улыбался и получал в ответ такую же ухмылку, откидывал волосы и отражение повторяло за ним. Он развернул оба предплечья к зеркальной поверхности и Драко в зазеркалье сделал тоже самое. Левое с привычными рубцами, ничего необычного. Всё как и раньше. На груди бледная кожа, без следа и намека на какую-то рану или кровоизлияние, которое он залечивал. Казалось, он запутался в том, где сон, а где явь, где его страхи из прошлого смешивались с настоящим, а где болезненные воспоминания оказывались сильнее хороших. Они не уничтожились, а лишь осели на дно, иногда всплывая на поверхность зудящими болячками, мешающими нормально существовать. Он не знал, сколько еще таких приступов ему придется преодолеть. Вероятно, они будут настигать его хаотично всю оставшуюся жизнь. Никто этого не знал. Он обернулся на кровать, где спала Гермиона, попутно накидывая рубашку на голое тело. Гермиона нежилась в постели, смешно перетянув одеяло. Она укуталась и подоткнула его под себя, превратившись в кокон. Драко улыбнулся, едва изогнув губы. Легкая дрожь и покалывание всё еще покрывали его руки после вечернего приступа, когда он снова сбежал ото всех. Его нашел Тео, приводя в чувство и помогая залечиться. — Ни слова Грейнджер, — хрипел Драко, сжимая руками мантию друга, когда тот накладывал кровоостанавливающие одно за другим. — Поклянись. Тео сглотнул, дрожащими пальцами касаясь его залеченной кожи. Тугой ком слюны еле пролезал в горло. Драко — его друг, он не может его предать, но и видеть, как он угасает, тоже не мог. Дилемма, не имеющая решения. Зная гнев Драко, он и не сомневался, что неподчинение несет расплату. Но Грейнджер… невинная девушка, которая так доверилась его внутреннему зверю, получала ласку под вуалью бессмысленной лжи. Тео пересел на другое колено, больно уперевшись в каменный пол. Драко перед ним был таким беспомощным. Оставь он его здесь — и он, свернувшись клубком, сдохнет как побитый щенок. Драко трясло как какого-то немощного старика. Палочка валялась на полу, а от хриплого кашля, словно звезды, окрапляя камень, рассеялись капли крови. — Я не могу, Драко! — силился выдавить Тео, сжимаясь под гнетом давящего на него груза ответственности за его жизнь, за их дружбу, за их с Грейнджер любовь. — Тебя это убивает. — Поклянись, твою мать! Тео… Я умоляю тебя. Он снова встретился с ним взглядом, испытав холодное и глубокое чувство, точно тебя заковали под слоем векового льда. Необъяснимое и тяжелое, оно вкрадывалось в его сердце. Тео сделал слабый кивок, готовый в любую секунду подхватить друга и трансгрессировать, но на территории Хогвартса был запрет на перемещения, да и Драко был слишком слаб, его бы нещадно расщепило. — Сейчас пройдет, — с шипением выдохнул Драко. Он сплюнул на пол и прислонился к стене, задевая затылком острые выступы. — Я справлюсь. А ты уходи, — бросил он ему и не открывая глаз, кивнул в сторону, где находилась дверь. Его кашель стих, дыхание восстановилось, став ровным. Блестящая припухшая метка испарилась с предплечья. Тео поднялся с колен, и отошел к двери. Он оглянулся. Поклялся. Он ему поклялся. Грейнджер должна спать спокойно.***
Сжав кулаки что было сил, Драко прикрыл веки. Он призывал окклюменцию и собирал свои мысли воедино. Гермиона потянулась, уперевшись рукой в его колено и довольно промурчала, сбивая его концентрацию. Совсем сонная, она потянула его обратно в постель, цепляясь пальчиками за рубашку. Драко не сопротивляясь лег рядом, наплевав на рубашку, которую пришлось бы приводить в порядок повторно. — Что такое, ангел? — его ласковый шепот разлился мурашками по ее телу и она, откинув край одеяла, впустила его в свой кокон тепла. Разве так много им было необходимо в такие моменты? Соединяясь, они жили в своем мире не похожем ни на чей другой. Созданный из любви, он превозносил их до рая, в котором они чувствовали свое бессмертие. Неуязвимость, которая ощущалась под кончиками пальцев, что так дразняще и уверенно толкали ее за новые грани мироздания, всплесками проносилась под веками и стоном выходила за видимые границы, открывая что-то новое в них. Раз за разом, поцелуй за поцелуем. — Я хочу остаться в постели вплоть до Рождественского утра, — прошептала она, когда он прижался позади и начал медленно погружаться в нее. Теплая, гладкая кожа его бедер коснулась ее ягодиц. Спазм сжал всё внутри, опускаясь в самый низ живота. Покачивания стали увереннее, а ее стоны громче. Она то хныкала, то неразборчиво шептала. Стонала его имя, через раз сбиваясь где-то на середине. Его рука проследовала по груди к шее, захватывая ее горло. Пальцы едва надавливали на кожу, пропуская сквозь их тела новую порцию наслаждения. Оно искрами осыпалось на их тела, и магия между ними становилась насыщеннее, почти сверкая на поверхности их кожи. Она переплелась между их ног, рук, скользящих по телам, замкнулась в поцелуе и нашла свой выход в бурном всплеске их дрожащих тел, вжатых друг в друга.***
Дверь наверху хлопнула, и Гермиона спустилась со ступенек. Ее неторопливые шаги были уже совсем рядом, и Драко обернулся с улыбкой на губах. Поманив ее на свои колени, он удобнее устроился на диване. Она прильнула к нему, прижимаясь ладонями к груди. Они молчали несколько минут. Безмолвие гостиной оседало на плечи непривычной тяжестью. Один день до Рождества. Еще один день скручивающей и разрывающей боли, и он освободится. И потом всё закончится. Драко всё ей расскажет. Он поддастся влиянию и позволит себя исцелить. Мир рушился на его глазах, а она продолжала непоколебимо стоять среди этих руин. Он подставляет себя под удар, охраняя ее покой. Никто не посмеет испортить волшебство этой ночи, которое он ей подарит. — Мне сейчас нужно уйти, — понизив голос сказал Драко, разрушив тонкую грань единения. — Встретимся на патрулировании. Последнем в этом году. — Что-то случилось? — ее голос стал обеспокоенным, и она отпрянула, всматриваясь в черты его лица: непоколебимое выражение, со слабой полуулыбкой. — Нет, просто встреча с Тео. У нас сегодня последняя в этом году игра в покер. Такая необходимая ложь для успокоения ее души. — Магловские сигары и огневиски? — поинтересовалась она, перебирая его волосы. — Да, всё верно. Чисто мужская компания. Она кивнула, нехотя выпуская его волосы из рук. Он подхватил ее ладони и прислонил костяшки к своим губам. — Тогда, — помедлила она, зачарованно глядя на его губы, касающихся ее нежной кожи, — я пока побуду в Башне Гриффиндора. Навещу Гарри и поболтаю с Джинни. — Передавай Поттеру привет, — попросил Драко и опустил ее ладони. — Он еще раз доказал, что не просто так носит эту гребаную молнию на лбу. Гермиона быстро поцеловала его в губы и спрыгнула с коленей. Застегнув мантию, она ждала пока Драко приведет себя в порядок и поравняется с ней у дверей возле выхода. Перешагнув портрет, он снова прижал ее к себе, будто не насытившись за весь день. — Я скоро, — выдохнул он ей в губы и скользнул по ним языком, врываясь внутрь. Сердце заходилось от переполняющих его чувств. Оно сжималось и билось как птица в клетке, ломая крылья. Он обещал ей вернуться, даже не представляя, переживет ли очередную атаку на свое тело.